Желтые обои, Женландия и другие истории

Глава 2
Неосторожные подходы

Мы прикинули, что от места посадки аэроплана до ближайшей деревни километров пятнадцать-двадцать. Несмотря на обуревающее нас нетерпение, мы решили держаться края леса и продвигаться с осторожностью.

Даже рвение Терри охлаждала твердая уверенность, что мы обязательно встретим мужчин, и он позаботился, чтобы у каждого из нас было в достатке патронов.

– Их может быть немного, они могут где-нибудь прятаться. Здесь же матриархат, как говорил Джефф. Поэтому они могут жить где-то в горах, а женщин держать в этом краю, как в огромном гареме! Но мужчины точно есть – разве вы не заметили детей?

Детей мы все видели, маленьких и побольше, причем везде, где спускались достаточно низко, чтобы разглядеть человеческие фигуры. И хотя по одежде нельзя было судить обо всех взрослых, ни одного мужчины мы наверняка не разглядели.

– Мне всегда нравилось арабское изречение: «Сначала привяжи верблюда, а потом уповай на Аллаха», – пробормотал Джефф, так что все мы держали оружие наготове и осторожно пробирались через лес. По мере продвижения Терри изучал его.

– Вот вам и цивилизация, – тихо сказал он, сдерживая восторг. – Никогда не видел такого ухоженного леса, даже в Германии. Глядите, ни одной сухой ветки, даже плющ подстрижен, вот как! А тут… – Он остановился и огляделся, указывая Джеффу на деревья.

Друзья оставили меня в качестве ориентира и немного углубились в заросли.

– Почти все они со съедобными плодами, – сообщили они, вернувшись. – Остальные – с великолепной твердой древесиной. Это что, лес? Да скорее питомник!

– Как хорошо, что среди нас есть ботаник, – заметил я. – Ты уверен, что там нет лекарственных растений? Или чисто декоративных?

На самом деле они оказались правы. За высокими деревьями ухаживали так же тщательно, как за капустой. В другой обстановке мы бы встретили тут множество лесников, грибников и ягодников, однако наш аэроплан был очень заметным и уж никак не тихим. А женщины очень осторожны.

Все, что мы обнаружили в лесу, когда двинулись в путь, это птиц. Иногда красивых, иногда сладко поющих, но всегда настолько тихих, что они, похоже, противоречили нашим заключениям об ухоженности. По крайней мере до тех пор, пока нам не стали время от времени попадаться полянки, где в тени стояли каменные столы и скамейки рядом с фонтанчиками с чистой водой и неглубокими поилками для пернатых.

– Птиц они не убивают, а вот кошек – наверняка, – заявил Терри. – Здесь должны быть мужчины. Слушайте!

Мы что-то расслышали: нечто совсем не похожее на пение птиц, а скорее напоминающее сдержанный смех – счастливый, довольный и тотчас затихающий. Мы стояли и оглядывались, словно легавые, потом быстро поднесли к глазам бинокли.

– Это где-то совсем рядом, – возбужденно прошептал Терри. – Может, вон на том большом дереве?

На поляне, куда мы только что вышли, стояло огромное красивое дерево с толстыми раскидистыми ветвями, склоняющимися, словно раскрытый веер. Оно походило на бук или сосну. От земли оно было аккуратно подстрижено метров на шесть вверх и напоминало огромный зонтик. Внизу его окружали скамейки.

– Глядите, – продолжал Терри. – Оставлены короткие обрезки ветвей, чтобы на него взбираться. Похоже, там кто-то есть.

– Гляди, как бы тебе в глаз не попала отравленная стрела, – пошутил я, но Терри бросился вперед, запрыгнул на спинку скамейки и ухватился за сук.

– Лучше бы в сердце, – ответил он. – Вот это да! Смотрите, ребята!

Мы подбежали поближе и посмотрели вверх. Там, среди листвы, было что-то, да не одно, неподвижно висящее рядом со стволом. Потом, когда мы начали карабкаться на дерево, это нечто разделилось на три быстро перемещающиеся фигуры, рванувшиеся наверх. Взбираясь, мы изредка их замечали. Когда залезли так высоко, что нас втроем еле держали ветви, фигуры отпрянули от ствола, и каждая из них повисла на длинной ветке, наклоняющейся и раскачивающейся под их весом.

Мы замерли в нерешительности. Если лезть дальше, ветви обломятся под двойным грузом. Мы могли бы их стряхнуть, но таких намерений у нас не было. Мы часто дышали от быстрого подъема и отдыхали, в мягком пляшущем в листве свете разглядывая предметы нашего любопытства. А они, в свою очередь, напуганные не больше, чем играющие в салочки шаловливые дети, непринужденно сидели, как большие яркие птицы, и разглядывали нас с живым и нескрываемым интересом.

– Девушки! – тихонько выдохнул Джефф, словно они могли улететь, говори он громче.

– Просто персики! – так же негромко добавил Терри. – Абрикосики, нектаринчики! Вот это да!

Это, конечно же, были девушки, поскольку мальчики не могли похвастаться такой яркой красотой, и все же сначала мы были не совсем в этом уверены.

Мы увидели короткие волосы, свободно расчесанные и блестящие. Головных уборов они не носили. Одежда была из легкой и прочной ткани, она очень напоминала тунику и бриджи, заправленные в короткие гетры. Яркие и блестящие, как попугаи, не ведающие опасности, они непринужденно раскачивались у нас перед глазами, разглядывали нас, как и мы их, пока сначала одна, а потом все не рассмеялись звонким и веселым смехом.

Затем послышалось лихорадочное перешептывание. Это было не туземное монотонное бормотание, а чистая, беглая и мелодичная речь.

Мы улыбками ответили на их смех, потом в знак приветствия приподняли шляпы, на что они снова заливисто рассмеялись.

Затем Терри, оказавшийся полностью в своей стихии, произнес учтивую речь, поясняя ее жестами, после чего представил нас, указывая на каждого пальцем.

– Мистер Джефф Маргрейв, – четко проговорил Терри. Джефф поклонился со всем изяществом, с каким это можно сделать, цепляясь одной рукой за сук.

– Мистер Вандик Дженнингс. – Я тоже попытался изобразить учтивое приветствие и едва не потерял равновесие.

Затем Терри приложил руку к широкой груди и представился сам: он тщательно подготовился к возможной встрече и отвесил изящный поклон.

Девушки снова заливисто рассмеялись, и стоявшая ближе к нам последовала примеру Терри.

– Селис, – четко проговорила она, указывая на подругу в синем. – Алима, – показывая на ту, что в розовом. Затем, явно подражая изысканным манерам Терри, приложила ручку с сильными пальцами к золотисто-зеленой безрукавке: – Элладор.

Это было очень мило, но ближе мы не пододвинулись.

– Нельзя тут сидеть и учить их язык, – заявил Терри.

Очаровательно улыбаясь, он поманил их, дабы они приблизились, но девушки лишь игриво покачали головами. Он жестами предложил вместе спуститься, но они снова столь же игриво отказались. Затем Элладор недвусмысленно показала, по очереди указав на каждого из нас пальчиком, что мы должны отправиться вниз. Затем, похоже, взмахом изящной ручки она велела нам не только спуститься, но и вообще уйти прочь. На что мы, в свою очередь, также покачали головами.

– Надо ловить на приманку, – улыбнулся Терри. – Не знаю, как вы, ребята, но я подготовился.

Он вытащил из внутреннего кармана небольшую коробочку лилового бархата, с легким щелчком открыл ее и вынул длинное сверкающее ожерелье из разноцветных камней, которое стоило бы миллион, будь они настоящими. Он поднял его и помахал, отчего камни сверкнули на солнце, протянул сперва одной, затем другой, держа его в вытянутой руке. Он стоял, ухватившись одной рукой за сук, а другую, в которой держал яркое украшение, вытянул перед собой, но не во всю длину.

Я заметил, что девушка была явно тронута. Она замялась и обратилась к своим спутницам. Они тихонько переговорили, одна, очевидно, предостерегала подругу, другая поощряла. Затем, плавно и тихо, девушка приблизилась к Терри. Это была Алима, высокая, спортивного телосложения девица, хорошо сложенная, сильная и проворная. Глаза у нее были чудные: широко посаженные и бесстрашные, лишенные подозрительности, как у ребенка, которого никогда не ругали. Ее интерес больше походил на любопытство мальчишки, поглощенного захватывающей игрой, нежели девушки, соблазняемой украшением.

Две ее спутницы отодвинулись чуть назад, крепко держась за ветви и наблюдая. Терри улыбался безукоризненной улыбкой, но его взгляд мне не нравился – он походил на выражение глаз готового броситься зверя. Я почти видел, что будет дальше: оброненное ожерелье, внезапно сомкнувшиеся пальцы, вскрик девушки, когда Терри схватит ее за запястье и притянет к себе. Но этого не произошло. Она робко потянулась правой рукой за яркой игрушкой – Терри протянул ее еще дальше, – а затем быстрым, как молния, движением левой руки выхватила ожерелье и тотчас же спрыгнула на нижний сук.

Терри тщетно пытался ее поймать, едва не свалившись, рука его хватала воздух. Затем три ярко одетых создания исчезли с невероятной быстротой. Они перепрыгивали с кончиков ветвей вниз, буквально скатываясь с дерева, пока мы, как только могли, переступали с ветки на ветку. Мы услышали их стихающий звонкий смех и увидели, как они убегают прочь по широким полянам. Бросились вдогонку, но с тем же успехом могли бы преследовать диких антилоп. В конце концов мы остановились, чтобы перевести дух.

– Бесполезно, – прохрипел Терри, хватая ртом воздух. – Они ускользнули. Вот это да! Здешние мужчины, наверное, отменные бегуны!

– А здешние аборигены явно обитают на деревьях, – мрачно предположил я. – Они цивилизованные, а все же живут на деревьях. Любопытный народ.

– Не нужно было так к ним подступаться, – возразил Джефф. – Они вели себя дружелюбно, а мы их спугнули.

Но ворчать было бесполезно – Терри и слышать не хотел, чтобы признать свою ошибку.

– Чепуха, – ответил он. – Они этого ждали. Женщинам нравится, когда за ними бегают. Так, давайте-ка отправимся в город, может, там мы их найдем. Насколько я помню, он где-то в этом направлении и недалеко от леса.

Выйдя на границу открытого пространства, мы увидели его в бинокли. Он лежал примерно в шести километрах от нас – тот же самый городок, если только, как предположил Джефф, все дома здесь не строились из розового камня. От места, где мы стояли, плавно спускались вниз широкие зеленые поля и тщательно ухоженные сады. Тут и там плавно извивались хорошие дороги с тянущимися параллельно им тропинками поуже.

– Глядите! – внезапно крикнул Джефф. – Вон они!

И правда, недалеко от города через широкий луг быстро бежали три яркие фигуры.

– Как они смогли за такое время оторваться от нас? Не может быть, что это именно они, – сказал я. Но в бинокли мы вполне ясно узнали наших прекрасных верхолазок, по крайней мере по одежде.

Мы вместе с Терри наблюдали за ними, пока они не скрылись среди домов. Потом он опустил бинокль, повернулся к нам и глубоко вздохнул.

– Вот это да, ребята, что за шикарные девушки! Как по деревьям лазают! А как бегают! И ничего не боятся! Эта страна мне положительно нравится. Пошли дальше.

– Не рискуя – не добудешь, – пошутил я, но Терри предпочел: «Без труда не вынешь и рыбку из пруда».

Мы вышли на открытое место и взяли широкий шаг.

– Если там есть мужчины, нам лучше внимательнее смотреть по сторонам, – предложил я, но Джефф, похоже, погрузился в романтические мечтания, а Терри строил вполне конкретные планы.

– Какая прекрасная дорога! Какая дивная страна! Вы на цветы посмотрите!

Так говорил Джефф, всегда отличавшийся восторженностью, и мы не могли с ним не согласиться.

Дорога была покрыта твердым рукотворным материалом и к обочинам чуть выгибалась для стока дождевой воды, все повороты, скаты и канавы не уступали лучшим европейским магистралям.

– Нет мужчин, да? – фыркнул Терри.

По обе стороны за двойными рядами деревьев виднелись пешеходные дорожки, между деревьями росли кусты и вились лианы, все плодоносные, то и дело попадались скамейки и фонтанчики, повсюду росли цветы.

– Нам бы вывезти несколько здешних дам и поручить им обустроить Соединенные Штаты, – предложил я. – Красивые у них тут места.

Мы немного передохнули у фонтанчика, попробовали зрелые на вид плоды и зашагали дальше, обуреваемые впечатлениями, поскольку вся веселая бравада улетучилась под влиянием окружающей нас негромкой скрытой мощи.

Здесь явно жили люди умелые и деятельные, ухаживающие за своей страной, как флорист за дорогими орхидеями. Под нежно-голубыми сверкающими небесами, в ласковой тени бесконечных рядов деревьев мы шагали вне всякой опасности, и безмятежную тишину нарушало лишь пение птиц.

Вскоре перед нами показался лежащий у подножия пологого холма городок или деревня, к которому мы и шли. Мы остановились и внимательно его рассмотрели.

Джефф глубоко вздохнул.

– Никогда бы не подумал, что собранные вместе дома могут так красиво выглядеть.

– У них множество архитекторов и ландшафтных садовников, это точно, – согласился Терри.

Я и сам поражался. Дело в том, что я родом из Калифорнии, и нет земли прекраснее, но, если речь заходит о городах… Дома я частенько не мог без стона смотреть на омерзительные громады, вздыбленные на теле матери-природы, хотя я далеко не такая артистическая натура, как Джефф. Но тут!.. Город по большей части был построен из однотонного розового камня, тут и там выделялись белые дома, а за ними простирались зеленые рощицы и сады, похожие на осколки розового коралла.

– Эти большие белые дома – явно общественные здания, – заявил Терри. – Никакая это не туземная страна, друг мой. Но без мужчин? Ребята, нам следует двигаться вперед с величайшей осторожностью.

Город выглядел странно и по мере приближения восхищал нас все сильнее.

– Больше похоже на выставку…

– Слишком красиво, чтобы сказать наверняка…

– Много дворцов, но где же дома?

– А, вон там чуть поменьше, но…

Городок и вправду разительно отличался от всего, что нам доводилось видеть раньше.

– Никакой грязи, – неожиданно произнес Джефф. – Никакого дыма, – чуть позже добавил он.

– Никакого шума, – продолжил я, но Терри меня осадил: – Это потому, что они поджидают нас. Надо быть еще осторожнее.

Однако ничто не смогло бы заставить его остановиться, так что мы зашагали дальше.

Всюду царили красота, порядок, идеальная чистота и приятное ощущение домашнего уюта. По мере приближения к центру города дома стояли плотнее, почти переходя друг в друга, затем сменялись просторными дворцами, окруженными парками или широкими площадями, иногда напоминая утопающий в зелени университетский городок.

И тут, завернув за угол, мы оказались на большой мощеной площади и увидели перед собой группу женщин, стоящих почти плечом к плечу в строгом порядке и явно нас поджидающих.

Мы на мгновение остановились и оглянулись. Позади улицу перекрывала другая группа, сомкнув ряды и приближаясь к нам мерным шагом. Мы двинулись вперед – похоже, больше было некуда, – и вскоре нас окружила плотная толпа женщин, только вот…

Они были не молодые. Но и не старые. Они не были красивы в смысле «по-женски», они ни в коей мере не были ужасны. Однако, когда я вглядывался в их лица – спокойные, серьезные, умные, совершенно бесстрашные, уверенные в себе и решительные, – то испытывал забавнейшее ощущение, что-то из детства, которое я отыскивал в глубинах памяти, пока, наконец, не нашел. Это было чувство безнадежной вины, которое часто охватывало меня на пороге отрочества, когда никакие усилия слабых ног не могли исправить того факта, что я опоздал в школу.

Джефф переживал нечто подобное – это читалось у него на лице. Мы чувствовали себя мальчишками, пойманными за шалостями в доме богатой дамы. Но Терри занимали совсем другие мысли. Я заметил, как его глаза шныряют из стороны в сторону, оценивая количество, расстояния и прикидывая шансы на побег. Он внимательно осмотрел сомкнутые вокруг нас ряды, далеко тянувшиеся во все стороны, и тихонько пробормотал мне на ухо:

– Им всем за сорок, чтоб мне провалиться.

И все же перед нами были нестарые женщины. Каждая из них могла похвастаться отменным здоровьем, они стояли прямо, спокойно и уверенно, чуть расставив ноги, как боксеры. Оружия у них не было, а вот у нас было, но стрелять совсем не хотелось.

– Это как по теткам моим палить, – снова пробормотал Терри. – А что же им все-таки от нас нужно? Похоже, настроены они серьезно.

Однако несмотря на всю серьезность ситуации, он решил прибегнуть к своей любимой тактике. Терри был теоретически подкован.

Он шагнул вперед, улыбнулся широкой обворожительной улыбкой и отвесил низкий поклон стоящим перед нами женщинам. Затем он вытащил очередное подношение, широкий мягкий шарф-паутинку, богато раскрашенный и с узором, прелестную вещицу даже на мой вкус, и с глубоким поклоном протянул ее высокой неулыбчивой женщине, которая, похоже, была там главной. Она приняла подарок с изящным благодарным поклоном и передала его стоящим позади нее. Терри повторил попытку, на этот раз преподнеся браслет с камнями горного хрусталя, сверкающее украшение, которое понравилось бы любой женщине на земле.

Он произнес короткую речь, в которой представил нас с Джеффом как партнеров в своем предприятии, и с глубоким поклоном протянул подарок.

Его подношение снова приняли и, как и раньше, убрали с глаз долой.

– Были бы они чуть помоложе, – пробормотал сквозь зубы Терри. – Что, черт возьми, нужно говорить сборищу старых вояк вроде этого?

Во всех наших спорах и размышлениях мы всегда подсознательно полагали, что женщины при всех прочих условиях должны быть молодыми. Большинство мужчин, как мне кажется, так и думают.

Теоретически «женщина» молода и, как мы уверены, красива. С возрастом они сходят со сцены и в большинстве случаев переходят в «частное пользование» или же вовсе «исчезают из оборота». Но эти достопочтенные дамы еще очень даже держали сцену, хотя любая из них вполне могла быть бабушкой.

Мы выискивали в их глазах нервозность – ее не было.

Мы выискивали там что-то вроде страха – и не находили.

Выискивали тревогу, любопытство, взволнованность – а видели лишь то, что могло представлять собой надзорный комитет из женщин-врачей, обладающих ледяным спокойствием и явно намеревающихся устроить нам нагоняй за то, что мы туда явились.

И вот шестеро из них шагнули вперед, обступив каждого из нас с двух сторон, и знаками велели следовать за ними. Мы сочли за лучшее подчиниться, по крайней мере поначалу, и зашагали вперед, едва не стиснутые между ними, а остальные плотными рядами обступили нас спереди, сзади и по бокам.

Перед нами предстало большое здание, тяжеловесное, с толстыми стенами, серого камня, не такое, как остальные, и по виду старое.

– Так не пойдет! – быстро бросил нам Терри. – Ребята, нам нельзя позволить им затащить нас внутрь. А ну-ка, вместе…

Мы резко остановились. Начали объяснять им, показывая руками на лес, что мы туда вернемся, и сейчас же.

Теперь, зная все, я со смехом думаю о нас, трех мальчишках, дерзких и отважных, без какой-либо охраны или защиты сунувшихся в неизвестную страну. Похоже, мы считали, что если там окажутся мужчины, то мы сможем с ними сразиться, а если только женщины – то вообще никаких препятствий не возникнет.

Джефф с его старомодными романтическими представлениями о женщинах как о слабых существах, требующих внимания и покровительства. Терри с его ясно подтвержденными практикой теориями, что женщины делятся на два типа: которых он желал и которых не желал; в его представлении «желанных» и «нежеланных». Последних можно было не принимать в расчет – о них он никогда и не думал.

И вот они оказались рядом в большом количестве, явно равнодушные ко всем его мыслям, явно преследующие в отношении него определенную цель и явно способные силой ее добиться.

Тут все мы крепко задумались. Казалось неразумным отказываться идти с ними, даже если бы мы и могли так поступить. Наш единственный шанс был в дружелюбии и цивилизованном подходе с обеих сторон.

Но как только мы попадем в здание, неизвестно, что с нами сделают эти решительные дамы. Мы никак не могли представить себе даже мирное удержание, а если назвать это заточением, то картина складывалась еще более безрадостная.

Так что мы упрямо продолжали стоять, пытаясь ясно дать им понять, что предпочитаем открытое место. Одна женщина подошла к нам с рисунком нашего аэроплана и с помощью знаков спросила, не мы ли те гости с неба, которых они видели.

В этом мы признались.

Потом она снова указала на рисунок, а затем стала поводить рукой в разных направлениях. Но мы сделали вид, что не знаем, где биплан. По правде сказать, мы действительно не очень себе это представляли и весьма невнятно указывали его местоположение.

Нам снова велели двигаться вперед, проложив к двери плотный «живой коридор», так что перед нами лежал лишь один путь. Вокруг и сзади стояла толпа, ничего не оставалось делать, кроме как идти – или пробиваться силой.

Мы посовещались.

– В жизни никогда не дрался с женщинами, – сказал совсем сбитый с толку Терри, – но внутрь я не пойду. Не позволю, чтобы меня завели, как скота, в загон.

– Конечно, драться нельзя, – поддержал его Джефф. – Они же женщины, несмотря на невзрачную одежду. И даже симпатичные. Добрые, милые лица. Думаю, придется войти внутрь.

– Если войдем, то можем и не выйти, – возразил я им. – Милые лица, да. Но вот насчет доброты я не уверен. Сами поглядите!

Женщины стояли непринужденно и ждали, пока мы поговорим, но не спускали с нас бдительных взглядов.

Их поведение не напоминало строгую солдатскую дисциплину, в нем не ощущалось ни тени принуждения. Предложенный Терри термин «надзорный комитет» был очень описательным. Выглядели они как солидные бюргеры, торопливо собравшиеся по общей необходимости или ввиду опасности, всеми двигало одно и то же чувство и одна и та же цель.

Никогда и нигде раньше я не видел женщин с таким поведением. Торговки рыбой и им подобные могли выглядеть такими же сильными, но грубыми и нахрапистыми. Эти дамы были спортивными, подтянутыми и уверенными в своей силе. Университетские преподавательницы, учительницы, писательницы – многие выказывали похожий интеллект, но вкупе с напряженным и нервным взглядом, а эти были очень спокойны, несмотря на высокое умственное развитие.

Мы внимательно в них вгляделись и поняли, что настал критический момент.

Их предводительница произнесла какую-то команду и жестом велела идти, толпа обступила нас еще плотнее.

– Надо быстро что-то решать, – сказал Терри.

– Я за то, чтобы войти, – заявил Джефф. Но нас было двое против одного, и он охотно подчинился. Мы сделали еще одну попытку освободиться, упорную, но не настойчивую. Тщетно.

– А теперь бегом, ребята! – вскричал Терри. – Если не прорвемся, буду стрелять в воздух.

И тут мы оказались в положении суфражистки, пытающейся проникнуть к Парламенту сквозь тройной кордон лондонской полиции.

Крепость и массивность этих женщин просто поражала. Терри сразу понял, что рваться бесполезно, на мгновение высвободился, выхватил револьвер и выстрелил вверх. Когда ему вцепились в руку, он выстрелил еще… Раздался крик…

Нас тотчас схватили каждого пять женщин: за руки, за ноги и за голову. Потом подняли, как детей, скрученных по рукам и ногам, и потащили вперед. Мы изо всех сил боролись, но безрезультатно.

Нас втащили внутрь с мужским упорством и с женской лаской, несмотря на все сопротивление.

Вот так мы оказались в большом высоком зале, сером и пустом, нас поставили перед величественной седовласой женщиной, которая, похоже, была здесь правительницей.

Потом женщины коротко переговорили между собой, и внезапно лицо каждого из нас накрыла сильная рука, прижимающая к носу и рту влажную ткань. Затем резкий запах и одуряющая слабость. Наркоз.