В это же время в хижине, со вскрытой, наконец таки, дверью бегал голышом вокруг расколыхавшегося языками пламени камина Детина, пританцовывая и ударяя руками в маленький барабан перекинутый через плечо на тонком кожаном ремешку.
“Тунц-туру-тунц-тунц-тунц”
Глухие звуки ударялись о непроницаемые стены и возвращались обратно, в радостные и большие ушные раковины Детины, в которых в пору было бы поселиться маленьким морским крабикам и улиткам.
Он всё переставлял свои массивные, увитые мышцами ноги в неумолимой пляске, напрочь позабыв о том, что это чужое жилище и сюда в любой момент времени может кто-то вернуться, с минуты на минуту.
Тем более что за окном снова распалялся злокозненный дождь вперемешку с сочным градом, отражаясь и вибрируя ударами на поверхности пузатого Байкала. Ветер завывал, гуляя меж деревьев, а облака затягивались подобно густым сливкам в топлёном молоке. Но Детине всё это было плевать после стольких дней скитаний по мятым дорогам прибрежного леса, да ещё и при такой скверной погоде. Он просто жаждал уюта и хотя бы видимой безопасности, пускай и ненадолго. Его даже не пугал человеческий запах исходящий отовсюду и беспардонно забирающийся в ноздри. Уют и тепло, которое он так долго жаждал, победили, размазав по вязкому и густому воздуху его бдительность и настороженность. Забытье и улыбка растянулись на все пятьдесят два его сточенных клыка.
Буераками и обрывами, продираясь сквозь ветки лезущие в глаза пара медленно, но в верном направлении, доведённом долгими годами жизни здесь до какого-то скудоумного автоматизма пробиралась к заветному гнезду обетованному, крепко держась за руки. Царапины, как обильные мазки краски на полотне, нанесённые способным художником, покрывали всё тело мужской особи, зарывая от лезущих в глаза ветвей женщину.
Дождь лил всё сильнее. Спущенный с небес чьим-то желанием, он лупцевал по ним хлёсткими ударами града. Было неуютно и неприятно. Хотелось просто отмахнуться от этого всего, развести огонь под крышей и укутаться в прорву шкур, добытых в охоте на дикую живность.
– Давай быстрее, я замёрзну.
В недовольстве бурчала она, подталкивая его вперёд своими локотками.
– Ай, ну хватит уже! Тороплюсь, тороплюсь, как могу, как могу. Не видишь что ли, быстрей не получится.
–Ай, ай. Ууу. Я тебе сейчас как дам сдачи, получишь у меня.
– Не укай на меня, нахал. Останешься потом без ужина. Понял меня?
– Да твою стряпню только собакам на корм.
Тут они зацепились друг за друга и повалились на мокрую землю, молниеносно барахтаясь и скатившись по итогу в один из оврагов на их витиеватом пути.
Ободранные ещё больше, в болотистой грязи они стали тонуть друг в друге своими змеиными переплетающимися языками и впиваться длинными неухоженными ногтями в спины, царапая их до крови, похожие на двух загнанные в клетку хищников, решивших, что в этом поединке либо останется в живых только один, либо они сольются в этом бешенном буйстве, под брызгами капель дождя во что-то целое и единое.
Яркая вспышка Тунгусского метеорита хвостом кометы пронеслась в небесах, над их брызгающими слюной ртами. Испуганные, они стали озираться по сторонам, запрокидывая головы к густеющему небу в далёком непонимании того, что это было.
– Ты это видела?
– Кажется, нет или, кажется да. Мне страшно, а ну обними меня. Быстро-быстро.
Ещё и от холода, грязи и вымокшие насквозь они дрожали сильнее обычно, замерев в овраге, все вымазанные густой бурой грязью, налипшей на них комьями.
В окно хижина ударила яркая вспышка света, пронеслась так быстро, что Детина не успев толком ничего понять просто подпрыгнул аж до потолка и сильно ушибся головой, заверещав, как медведь и схватившись за голову.