Потомки Солнца. Том I. Мать и Колыбель

Потомки Солнца. Том I. Мать и Колыбель

Catherine Alexandra

Пролог

– Моё имя Акме Рианор…

Серое полотно тумана разгонял беззвучно зарождающийся рассвет. Мрачной зубчатой стеной клубилась горная гряда Кунабулы. Колыбель Преисподней. Из ночной мглы медленно вышла ещё совсем молодая женщина в длинном чёрном платье, словно саване. С прямой спиной, высоко поднятой головой, слегка разведёнными руками, словно готовилась объять весь мир.

– Я пришла сюда с востока, с юга и с севера… – цепенеющий шёпот разгонял молочно-белый туман пустоши. И земля под ногами задрожала сильнее. Гул нарастал. —На этой земле бился мой великий предок, чтобы подарить Архею мир.

Далеко впереди показалась быстро растущая чёрная стена. Демоны Иркаллы. Несметным полчищем и смертью неслись они в сторону Акме, обгоняя розовощёкий рассвет.

В последние мгновения своей жизни она прогоняла в памяти отрывки из детства и недавнего прошлого.

Мать и дочь глядели в зеркало, отмечая похожие черты.

«Чёрные волосы… карие глаза, совсем как у меня… красивые губы, – с удовольствием отмечала матушка, дотрагиваясь тонким пальцем до лица Акме, – отцовское упрямство…»

Отец катал её на лошади и придерживал за ногу. Он пророчил дочери славу прекрасной наездницы, а лицо девочки покрывалось радостным и горделивым румянцем.

Брат отнял куклу, довёл до слёз и получил от неё несколько синяков за нанесённую обиду. А потом тащил на спине до дома несколько часов, когда младшая сестра поранила ногу и не могла больше идти. Таким был брат. Сварливым, но любящим.

Возлюбленный медленно подходил к ней во мгле королевского парка, обездвиживал пронзительным взглядом, скользил пальцем по её губам, накрывал их поцелуем, то нежным, то жадным и таким горячим, что кружилась голова.

– Я здесь, чтобы остановить вас и уничтожить. Как ваших собратьев уничтожил мой предок.

Кунабульский ветер донёс до неё отзыв протяжного воя. Сигнальные трубы из лагеря союзников. Недосягаемо далеко, из другой жизни, покинутой, брошенной.

Акме остановилась, нагнулась, прижала ладонь к камню и разлила по нему свою Силу, вместе с ветром посылая Преисподней зловещий шёпот:

– Присягните жизни по ту сторону тьмы! Или возвращайтесь к своему господину и сообщите, что ему бросило вызов само Солнце!

Демоны услышали её. И разодрали холодный воздух воплем ненависти. Загудела земля, затрещала, наполнилась визгом, рыком, воплем тысяч оголтелых демонов.

Акме была открыта всем ветрам и уже не успевала спастись, даже если бы захотела. Она разливала по жилам огонь, ставший спасением для родных и близких. Но проклятием для неё.

Глубоко вздохнув, она подняла голову и раскрыла объятия, распустившись навстречу несметному полчищу врагов и благословенному рассвету, словно цветок.

Вокруг закипал ветер.

«За тех, кого люблю. И за тех, кто любит кого-то ещё…»

Воздух зазвенел. На том месте, где стояла Акме, ослепительно голубыми всполохами взорвался ветер и устремился ввысь столбом, рассеяв предрассветные тучи на небосводе. Взрыв и дрожащий свет полностью скрыли девушку от глаз тысяч воинов, несущихся ей на помощь с востока. Огонь прочертил небеса и, разветвляясь, накрыл демонов несокрушимой волной.

А через несколько минут оглушительный гул, грохот и демонический визг смолкли, словно и не было. И над кунабульской пустошью вновь мягко зазвенела тишина…

Женская фигура в чёрном платье со всего роста рухнула на камни. И больше не пошевелилась.

Древняя угроза

По ту сторону света, за бесконечными океанами и горными цепями медленно и заиндевело поднималось февральское солнце. Его ленивые блики тускло золотили крыши домов и верхушки деревьев, почерневших от оттепели. Жители города Кѐос просыпались и бодро наполняли улицы волнами приглушённого гула.

Государь Карнеола̀са быстро шёл по тёмной тропе, углубляясь в унылые зимние дебри. Он не любил этот огромный старый парк. Слишком густые тени окутывали его даже в самые светлые летние дни.

Тридцатипятилетний государь Трен, темноволосый, широкоплечий, сутулился от груза забот и проблем, перешедших к нему по наследству от отца-безумца. Марк В̀альдеборг I, прозванный в народе Бешеным, отошёл в мир иной шесть лет назад, а ослабленное государство осталось.

Порой, ненадолго забываясь тревожной дрёмой, Трен видел чёрные горы Куна̀булы – мертвой западной земли, битву и внушительную фигуру всадника. Белый плащ перепачкан кровью и грязью, изорван, но всадник неутомимо рвался в бой, опередив своё смертоносное войско. Государь был уверен: ему снился последний царь Риано̀рской династии, убитый три сотни лет назад, – Атариа̀тис Рианор.

Трен шёл к Провидице. За триста лет своего существования она стала тенью и мало кому ведомым воспоминанием героических времён, о которых ныне слагались легенды.

Государь вышел к причудливо сросшейся группе деревьев. Их цепкие кроны переплетались друг с другом, в безмолвии своём будто устремляя мольбы в небеса. Он подошёл к небольшому мутному озеру в центре. Мягко мерцающему, густо переливающемуся, словно масло.

– Приветствую тебя, Ва̀льдеборг.

– Ты подняла меня с постели в четыре утра. Что тебе нужно?

Перед ним стояла высокая женщина. Вернее, её тень. Призрак столетий, облачённый в длинные серебристые одежды из тончайшего шёлка. На голове красовалась могучая корона из густых тёмных волос, а на груди маленькой жемчужиной поблёскивал полумесяц – символ северной земли Авала̀р, опустевшей и проклятой столетия назад. Длинные тёмные рога возвышались над короной.

– Живее, у меня мало времени, – поторопил Трен.

– Ты уделишь мне столько времени, сколько я скажу тебе уделить. – Её голос был холоден и насмешлив.

– Если ты снова будешь говорить мне, что у меня нет никаких прав на карнеоласский престол, ты зря потеряешь моё время…

– Закрой рот, Трен, и выслушай меня.

Государь прищурился: древний призрак царицы Авалара был встревожен и мрачен.

– Вчера состоялась свадьба ювелира из Нодрѝма[1], Ѝллеана Рина, и дочери известного целителя из Сильва̀на[2], Равѐны Фронкс,– изрекла Провидица.

– С чем я искренне их и поздравляю, – протянул Трен. – Мне-то что от этого?

– Ты помнишь о беде, постигшей наши земли три сотни лет назад?

– Это одна из моих главных обязанностей: помнить о той войне. И главная обязанность Белло̀нского Союза – не допускать повторения.

– Пора вооружать королевство.

Трен приглушённо рыкнул:

– Что ты несёшь?! Побойся!

– Я родилась с даром предвидения. Как и всякий авала̀рец, слышу, как шепчет об этом земля, как волки трубят тревогу, как деревья поют мне об этом.

– Сейчас во всём Архее Силой владеешь только ты.

– Ты прав, Трен, но моей Силы недостаточно…

Провидица помолчала, задумчиво наблюдая за тем, как его лицо накрывают тени тревог, а в глазах его отражаются страшные мысли. Он хаотично оценивал силу своей армии.

– У нас есть выход.

Трен поднял к ней сверкающие тревогой глаза и заявил:

– Говори!

– Ребёнок, – Провидица присела рядом с ним на берег озера и заглянула в его душу светлыми глазами. – Он родится от союза упомянутых ювелира и дочери целителя.

– Не понял…

– Герой войны трёхсотлетней давности, тогдашний царь Карнеоласа, Атариа̀тис Риано̀р, был предательски убит своим ближайшим другом и соратником. Твоим предком. Ранѐем. Супруга Атариатиса, царица Лѝгия, скрылась вместе с детьми в лесах на морском побережье и сменила имя. Ранѐй, одержимый ненавистью к роду своего предшественника, отправил людей во все концы Архея, дабы они нашли царицу и её детей, убили их, а головы всех троих привезли в столицу. Но через десять лет царица, – так и не найденная, – и её дети были забыты.

– Нет доказательств, – усмехнулся Трен. – За триста лет никто из её потомков так и не дал о себе знать.

– Пока ты ждёшь доказательств, земли Архея захлебнутся в войне,– зловеще прошептала Провидица.

– Чего ты хочешь от меня? – гаркнул король.

– Чтобы ты послушал меня. Тебе нужен ребёнок, который родится от союза нодримского ювелира и дочери сильванского целителя.

Трен не мог вымолвить ни слова, не понимая, лжёт она ему или подшучивает. Издевается, что ли?.. Впился в Провидицу недоверчивым и прищуренным взглядом.

– Мне было видение…– прошептала Провидица. – Я узрела тебя во время войны. Твоё лицо прокроют морщины, волосы осеребрятся нитями седины. Отправь на юг своих шпионов. Пусть они позаботятся о ребёнке. Тайно ото всех, даже от его родителей. Собери Совет, самых верных тебе и проверенных людей. И помни, Трен,– ядовито прошелестела Провидица.– Если ты попытаешься уклониться от долга своего, причинишь ребёнку вред, Архей падёт под гнётом Зла и станет Преисподней. Ибо дети эти – потомки самого Атариатиса Рианора, истинного царя Карнеоласа. Они потомки Солнца.

– Ты бредишь, ведьма! – воскликнул Трен.

– Будь осторожней, Вальдеборг,– холодно произнесла она.– За всё надо платить. Твой предок Ранѐй поплатился тем, что ненавистная ему династия ускользнула от него. Я же наградила его безумием. У каждого из Вальдеборгов за триста лет я что-то да отняла. Пришёл твой черёд. Теперь оставь меня, король из династии самозванцев, я желаю послушать, что скажет мне лес и земля. Я позову тебя позже.

И она растворилась в серебристом сиянии своего озера, а Трен, яростно отплёвываясь, бегом устремился к своему дворцу.

Ворвавшись в кабинет, король с силой захлопнул дверь, плеснул в лицо ледяной водой из кувшина, подошёл к большому окну и приник лбом к стеклу. Тусклый свет утра слабо озарял огромный дубовый стол, заваленный бумагами, старое и удобное кожаное кресло и два громоздких шкафа с книгами. Дворец наполнялся шорохом просыпающихся слуг, опасающихся нарушить покой своего государя, который отныне его не найдёт.

«Что ещё за ювелиры да целители? – вновь и вновь мысленно рычал Трен, прижимая кулак к губам и невидящим взором устремляясь в светлеющий горизонт.– Их ребёнок не может быть потомком Атариатиса Рианора. Рианорская Сила ушла навсегда, когда Атариатис погиб, а трусливые фавны покинули эти земли. Аберфо̀йл… срочно ко мне герцога…».

Тонкие руки обвили его со спины, сиплый после сна женский голос тихо прошелестел:

– Ваше Величество, вы так рано проснулись!..

Эра̀то. Невысокая, изящная, с ярко-голубыми глазами и светлыми вьющимися волосами, растрёпанными после сна. Трен молча и без улыбки обнял свою королеву и прижался к её тёплым губам поцелуем.

– Ты дрожишь,– прошептала Эрато.– Что случилось?

– Я говорил с Провидицей,– последовал напряжённый ответ.

– Ты снова ругался с ней?

Трен доверял своей королеве больше, чем себе. Он знал всю силу её преданности, поэтому сразу же поведал супруге обо всём, что рассказала ему царица Авалара.

– Сколько крови и сколько вдов!..– выдохнула королева, прижимая к побледневшим щекам ладошки.– Сегодня ночью во сне я слышала их плач, шум сражений, видела брызги крови на каменных стенах.

– Ты же знаешь, она любит посылать сны. Эта шарлатанка ошибается или желает спихнуть меня с трона.

– Нет, Трен. Она не желает зла ни тебе, ни нашим сыновьям, что бы она ни говорила и как бы сильно не желала видеть Рианоров на троне Карнеоласа. Прежде всего она обязана защищать интересы государства. Так ей было завещано.

– Почему ты доверяешь этой ведьме?

– Она сильна, одинока и безмерно верна Карнеоласу. Как была верна Атариатису Рианору когда-то.

– Она убивала жён и детей королей из рода Вальдеборгов в отместку за убийство Рианора, насылала на страну бесконечные беды и упивалась страданием народа. Это ли называется преданностью?

– Она ничего не делала твоему деду. Уважала его. И уважает тебя, несмотря на её слова. И прекрасно знает, что ты любишь Карнеолас больше, чем кто-либо когда-либо.

– Она лучше сожжёт это государство, чем начнёт уважать меня.

– Хотя бы сейчас, в это страшное время я прошу тебя с ней объединиться. Она никогда не пойдет против тебя, пока ты делаешь всё для спасения королевства.

– Она ненавидит мой род и уже несколько веков мечтает о возвращении Рианоров,– с вздохом прошептал Трен.– Это предательство и измена. Я не допущу их возвращения!

– Никто этого не допустит. Я, как и ты, желаю видеть нашего сына Да̀рона королем Карнеоласа. Провидица предсказывает будущее, но она мало может на него повлиять. Однако я заклинаю тебя всеми Силами Небесными: будь с ней един! Она чувствует, как Сила её уходит. Быть может, она видит в этом еще не родившемся ребенке своего преемника.

– В Архее больше нет никаких Рианоров! – громогласно заявил Трен.– Они погибли три сотни лет назад. Все до единого!

– Быть может, ты прав, но сделай так, как она просит,– посоветовала королева,– отправь на юг людей. Если она права, и Рианоры живы, зачем жертвовать армиями, когда можно отправить на битву с Кунабулой одного человека?..

Трен внимательно поглядел супруге в глаза.

– Сейчас проснутся мальчики,– Эрато обняла мужа.– Вечером созови Совет. До того поговори с Аберфо̀йлом. Отправь его к этому ювелиру. Пусть Аберфойл и его люди охраняют этого ребёнка. Лучше него никто не сможет справиться с этой задачей.

– Аберфойл нужен мне здесь. Только тебе и ему я могу доверять. К тому же у него недавно умерла жена. Ему будет тяжело расстаться с сыном.

– Если мальчик будет воспитываться вместе с нашим маленьким сыном, полагаю, Аберфойл сочтёт это за величайшую честь. Пойдём к детям.

– Я приду немного позже.– Он поцеловал жену в губы и вышел из кабинета на поиски своего самого верного советника – Аберфо̀йла А̀листера, герцога Атѝйского.

Этим утром он услышал отдалённый грохот своего разрушающегося мира.

[1] Государство на северо-востоке Архея

[2] Государство на юге Архея

Глава 1. Двадцать три года спустя

К Кибельмѝде тихо подбирался тёплый майский вечер. В палатах городской больницы зажглись светильники. Целители заканчивали вечерний обход, больные отходили ко сну, санитарки мыли полы и тихо напевали. Только детское отделение переливалось смехом. Голоса журчали весенними ручейками, но сиделки потихоньку утихомиривали их и строго шикали, требуя тишины.

– И вышла Праматерь Рештаретѐте из вечной тьмы, из звёздной пыли и густого газа, и ступила в тёмный новорождённый мир, содрогаемый землетрясениями, покрытый исполинскими горами, выплевывающими к небу огонь. Долго жила в своём одиноком мире Праматерь Рештаретéте, пока не решилась всё изменить, – мягкий голос читательницы затих, лёгкое беззвучие прервало шмыгание нескольких простуженных детских носов и короткий сухой кашель. – Дунула на одну плюющуюся огнем гору, дунула на другую, и вулканы начали остывать. Из застывающей лавы и горных пород Рештаретѐте создала своего первого сына, Нерга̀ла. И стал он Землёю. Из того же куска лавы и звёздной пыли Рештаретете создала своего второго сына, Шама̀ша, и поднялся он Солнцем на чёрный небосвод, и развеял он тьму, и небо стало лазурным, а мир позолотил солнечный свет…

У А̀кме отчаянно слипались глаза. Девушка дежурила в больнице с семи утра, а сейчас пробило уже десять вечера. Смена заканчивалась, а брат и дядя всё никак не приходили, чтобы забрать её домой.

А̀кме подняла глаза и с облегчением вздохнула: дети спали. Бодрствовал только любопытный О̀рэн.

– Что было дальше?

– Если хочешь знать продолжение, завтра прочитай его сам. А сейчас закрывай глаза.

Акме устало поднялась, накрыла мальчика одеялом и вышла в темный коридор. Поднялась на второй этаж, постучала в дверь и вошла в большой кабинет Бейна̀рдия Фро̀нкса, самого известного целителя в Эрса̀вии [1].

Он выглядел гораздо старше своих лет. Густые чёрные волосы обильно осеребрились сединой, чёрные миндалевидные глаза были закрыты.

Его огромный дубовый стол был завален письмами, книгами, рецептами. И он тонул во всём этом бардаке,– тонул в своей усталости и полумраке кабинета. Наконец, взглянул на вошедшую племянницу.

– Ты уже собралась? – спросил Бейн Фронкс.

– Да, дядя. Пора домой.

– Зови брата. И пойдём.

Акме вышла в коридор и устало спустилась по лестнице, на ходу развязывая передник и снимая белую косынку, без которой нельзя было входить в палату. Акме вытащила из густых волос шпильки, и тяжёлая чёрная коса толстым кнутом хлестнула по стройной спине. Проходя мимо зеркала, висевшего в коридоре, девушка взглянула на себя и тяжко вздохнула.

– Вот это страшилище…– прошептала она.

Под миндалевидными глазами, огромными и чёрными, обрамлёнными густыми тёмными ресницами, залегли тени и синяки. Недовольно и хмуро изогнулись красивые чёрные брови. Сейчас она казалась себе бледной и помятой.

– Мне всего восемнадцать… а мешки под глазами, как у сорокалетней матроны. Ладно, чёрт с ним!..

Подходя к запасному входу, она услышала напряжённые голоса – мужской и женский. Собеседники приглушенно и нервно спорили.

– Не приходи сюда больше! – Акме узнала голос брата, и голос этот был страшен колючим холодом.– Я работаю здесь и во время своей службы обязан общаться только с больными и другими служащими. Я не могу отвлекаться на тебя!

– Ты вернулся три дня назад, а я узнаю̀ о твоём возвращении только сейчас! – гремел женский голос.

– Я не обязан отчитываться перед тобой, Ила̀на! – зарычал Ло̀рен.

– Я всё расскажу твоему дяде и всем в Кибельмѝде! – ядовито процедила та.– Поведаю, как ты поступил со мной два месяца назад. Дойду до градоначальника, поставлю под угрозу твою карьеру!..

– …и ничего никому не сможешь доказать,– спокойно ответил Лорен, и в голосе его послышался насмешливый яд.

Акме вышла из-за угла: подслушивать неприлично, и она должна была раскрыть своё присутствие. Светловолосая девушка, которую Лорен назвал Ила̀ной, зло посмотрела на Акме, не поздоровалась, перевела на молодого мужчину горящий прищуренный взгляд, накрыла голову капюшоном голубой хлопковой накидки и удалилась.

– Это та девушка, которую ты недавно вытащил с того света? Я помню, она едва не умерла от лихорадки.

– Просто знакомая,– отрезал тот, грубо взял младшую сестру за локоть и повел прочь от чёрного входа.– Давай вытащим дядю из этого чертового кабинета. Я очень устал, завтра рано вставать.

А̀кме и Ло̀рен Рин зашли за дядей Бѐйном, все вместе вышли на сладко благоухающий воздух и направились домой. Тьма и непроницаемое безмолвие окутали Кибельмиду несокрушимой силой и красотой поздней весны. Тишина сидела у её колыбели, прижимая длинный палец к бледным губам. Ночь накрывала городок бархатным одеялом мрака, гладя его рукой и напевая успокаивающие молитвы.

Во многих домах ещё горел свет. Одноэтажные или двухэтажные, деревянные или каменные, окружённые сладко благоухающими кустами вишни и сирени, все они выстроились по обе стороны от Главной улицы.

Лорен был молчалив и хмур сегодня. «Сколько проблем у него из-за этих девушек!» – думала Акме.

Брат был высок, немного худощав, но крепок, с широкой спиной, чёрными волосами и миндалевидными глазами. Он мог привлечь внимание любой девушки. А когда надевал белую больничную рубаху, стянутую на поясе чёрным ремнём, его провожали восхищенные взгляды даже взрослых замужних дам.

Когда Лорену исполнилось двенадцать лет, Бейнардий Фронкс отправил его в Орн – небольшое поселение, сокрытое высоко в горах на северо-востоке, где лучшие целители всего Архея ставили на ноги тяжелобольных и передавали знания молодым студентам.

Через два года после отъезда Лорена в Орн за братом последовала и одиннадцатилетняя Акме. Причиной этому послужили страшные приступы меланхолии и нервические припадки, что сотрясали девочку несколько раз в месяц и расшатывали её здоровье. В Орне приступы постепенно прошли. Она тоже блестяще закончила обучение и вернулась домой.

Семья остановилась у ворот большого двухэтажного дома, окруженного новой высокой оградой, на красоту и помпезность которой состоятельный Бейнардий Фронкс не пожалел средств. Он сколотил и собственное состояние помимо наследства, доставшегося ему от родителей.

– Как же приятно снова оказаться дома! – с облегчением вздохнула Акме, устало потянулась и поднялась по ступеням широкого крыльца.

Она вошла внутрь, миновала красивую парадную лестницу, поднимавшуюся на второй этаж, и ворвалась в просторную гостиную с ярко пылающим камином. Посреди комнаты стоял огромный дубовый стол, несколько диванчиков и любимое дядюшкино кресло-качалка.

На шум из кухни вышла экономика Дорин.

– Дорин! – весело воскликнула Акме.– Мы пришли.

– Негоже девице зарабатываться до темноты! – проворчала экономка так тихо, чтобы барон не слышал.– Все девицы как девицы, только для шитья и танцев годятся, а ты до ночи торчишь в больнице. Не бережёт дядя ни твою молодость, ни красоту.

– Да по̀лно! – с улыбкой фыркнула девушка.

– Ужин давно готов.

Переодевшись, всё трое устало собрались у стола. Бейнардий Фронкс вновь начал обсуждать недавнюю поездку своих племянников. Они ездили в нодрѝмский Брок на похороны родственника.

– Я так и не понял, что же три недели назад произошло с троюродным братом вашего отца.

– Уже говорил: нам не показывали тела,– деловито сообщил Лорен, укладывая салфетку на колени.– Его загрызла не то бешеная собака, не то волк.

– Волки в Броке? Такого не было никогда.

– В ту ночь несколько человек видели очень большую собаку,– сказала Акме.– Но кто-то утверждает, что это волк. Или медведь.

– Очень странно…– протянул Бейн.– Ведь ещё одна родственница вашего отца была убита два месяца назад недалеко от Селена̀ра на охоте.

– Но это уже точно были дикие звери,– ответил Лорен.– Лес там дикий и густой. Она обожала охоту и бешеные скачки. На охоте оторвалась от всех и заблудилась.

– Пропала так же, как ваша тётка, сестра отца. Анѝра.

– Но она пропала очень давно,– сказала Акме.– Её убили зараколахонские разбойники, когда мне было года два. Из Саа̀рды или Шамшѝра. Тела так и не нашли.

– Ты же знаешь, что зараколахонцы делают с пленными, особенно шамширцы,– безразлично повел черной бровью Лорен.– Искали всем Броком, даже из столицы прислали помощь. Ни следа не осталось.

– А какая красавица была…– Бейн задумчиво улыбнулся.– Длинные светлые волосы, голубые глаза… Я увидел её, когда приезжал на помолвку ваших отца и матери. Да я тогда чуть не женился на ней!

– Ты добивался её руки? – удивилась Акме, не знавшая таких подробностей из жизни дяди.

– Нет, я был молод и горд. Да и изрядно глуп, честно говоря. Мне было невдомёк, что за сердце красотки нужно бороться. Анира не обратила на меня внимание. А вскоре к ней посватался какой-то приезжий полудикарь. Темноволосый такой, богатый, вооружённый до зубов. Поговаривали, что из Шамшира. Она и его отвергла, а вскоре пропала… И как поживают ваши нодримские родственнички? – сменил тему целитель, когда подали легкий ужин.

Лорен усмехнулся:

– Похороны не выбили их из привычной колеи. Они всё не могли наглядеться на Акме, пытались устроить её помолвку то с одним родственником, то с другим. Даже хотели увезти нас в столицу, погостить.

– Лорен,– с раздражением буркнула Акме,– в следующий раз я последую велению души, а не разума, и отрежу твой длинный язык! Ты самый трепливый малый, которого я когда-либо встречала!

– Теперь я ещё и трепливый…– снисходительно улыбнулся ей брат.

– Акме! – резко воскликнул Бейн.– Что за недостойные слова я слышу из твоих уст?!

– Прости, дядя, не сдержалась,– смиренно, в притворном раскаянии пробормотала та, бросив на брата уничтожающий взгляд.

– Подобное поведение недостойно,– спокойнее произнёс Бейн Фронкс.– Как я смогу представить тебя жениху, если ты столь вспыльчива, а язык твой острее ножа?

– Какому ещё жениху? – оторопела Акме.

– Сестрице нашли жениха? – удивился Лорен.

– Никого я ещё не нашёл. Но когда-то это должно произойти. Тебе восемнадцать, а ты ещё не замужем.

– Я сама найду себе мужа. Даже если мне перевалит за тридцать.

– Сама или нет, но только с моего согласия,– ответил барон.

После ужина Бейн спросил Акме:

– Родственники из Брока просили тебя показать им искусство танцев Орна, которым ты научилась вопреки моей воле?

– Просили,– холодно произнесла девушка.– Но я не смела нарушить своё обещание, данное тебе. Ты не любишь этого, хотя это очень красивый танец, и я не понимаю, чем он так плох в твоих глазах…

Бейн Фронкс перебил её и сдержанно произнёс:

– Ты должна быть такой же скромной и чинной, как твоя матушка. А в тебе всё больше проявляются замашки беспокойного… даже, я бы сказал, буйного отца. Нрав у Иллеана был действительно буйный. Как у безумца.

«Такой же скромной и чинной…– подумала Акме, и сердце её сжалось в тиски.– И терпеть побои мужа…».

– Завтра вечером мы устроим праздничный ужин,– сказал Бейн.– Придут мои ближайшие друзья. С утра мы с Лореном в больнице, а ты побудь дома.

– Ты ведь редко пускаешь меня в больницу,– без улыбки произнесла девушка.– Даже простой сиделкой.

– Тебе нечего делать среди всех этих больных и умирающих.

– Если я не наберусь опыта, я никогда не получу Лицензию целителя. Зачем тогда я провела столько лет в Орне?

– Я отправил тебя в Орн, Акме, чтобы ты поправила здоровье, вылечилась, а не училась целительству. Но я пошёл у тебя на поводу. Женщина твоего положения не может иметь профессию. Что скажет твой будущий супруг, если у тебя будут иные дела, кроме семейного очага?! И, не дай Небо, работа!

– В таком случае я вовсе не выйду замуж,– коротко ответила девушка, поцеловала дядю в щёку и, с трудом сдерживая негодование, унеслась наверх.

[1] Государство на юго-востоке Архея