Механический принц

Магнус зевнул.

– На этих выходных, – ответил он, поразмыслив. – Я пришлю тебе весточку к субботе, если в деле наметится хоть какое-то продвижение.

Продвижение. Проклятие. Правда. Джем. Смерть. Тесс. Тесс, Тесс, Тесс. Ее имя звенело в голове Уилла, подобно колоколу; вряд ли какое-либо другое могло вызвать в его душе такой же отклик. Что было бы, назови ее родители иначе? Уилл не мог представить, как лежит без сна и таращится в потолок, а невидимые голоса нашептывают ему прямо в уши что-то мерзкое, вроде «Милдред». Но Тесс…

– Спасибо, – опомнившись, произнес Уилл. Его снова бросило в жар, и он почувствовал, что в комнате удушающе пахнет свечным воском. – Значит, буду ждать от тебя новостей.

– Договорились, – кивнул Магнус и закрыл глаза. Уилл не понимал, заснул ли чародей на самом деле или он просто намекает, что гостю пора откланяться. Впрочем, он сам с радостью устремился к выходу.

Софи направлялась в комнату мисс Джессамины, чтобы вытереть пыль и почистить камин, когда в коридоре раздались голоса. На прежнем месте работы девушку научили «уступать дорогу», то есть таращиться в стену, прикидываясь мебелью, пока хозяева проходят мимо. Оказавшись в Институте, она поначалу никак не могла привыкнуть к здешнему порядку вещей. Сперва Софи удивило, что в таком большом доме так мало слуг. Потом она узнала, что, в отличие от большинства представителей высокородных семейств, Сумеречные охотники не боятся запачкать руки: они сами разводят огонь, ходят за покупками и наводят порядок в оружейной и в зале для тренировок. Фамильярность, с которой Агата и Томас обращались со своими господами, тоже поначалу изумляла девушку – пока ей не объяснили, что они происходят из особых семей, поколениями служивших Сумеречным охотникам или сами обладавших необычными способностями.

Софи появилась на свет в бедном семействе, и когда начала работать служанкой, ей часто перепадали тумаки и оплеухи – за то, что не умела обращаться с дорогой мебелью, настоящим серебром и фарфором настолько тонким, что сквозь него просвечивал чай. Впрочем, девушка быстро училась; вскоре стало понятно, что она вырастет настоящей красавицей, и ее произвели в горничные. Софи не подозревала, какие опасности таит в себе новая работа. Помимо прочего, считалось, что горничная должна быть молодой, – и как только Софи исполнилось восемнадцать, с каждым годом ей платили все меньше и меньше.

Работа в Институте, где никому не было дела до ее возраста, где никто не требовал, чтобы она отворачивалась и пялилась в стену или молчала, пока к ней не обратятся, стала для Софи настоящим подарком судьбы. Порой она даже ловила себя на мысли, что изуродованное лицо – не такая уж большая плата за новую жизнь. Она все еще избегала зеркал, но уже не испытывала прежнего ужаса перед собственным отражением. Джессамина, бывало, высказывалась по поводу безобразного шрама на щеке Софи, но остальные его словно не замечали. Кроме Уилла, хотя и тот говорил гадости редко и будто бы через силу.

Но все это было до того, как она влюбилась в Джема…

Софи сразу узнала его голос и смех. А также голос его спутницы. Девушка почувствовала, как сдавило грудь. Ревность. Софи презирала себя за нее, но ничего не могла поделать. Мисс Тесс всегда хорошо с ней обращалась и нуждалась в хорошем друге; невозможно было ее ненавидеть, но то, как смотрел на нее мистер Джем… И то, что Тесс этого не замечала…

Нет, Софи никак не могла столкнуться с ними в коридоре. Прижав к груди щетку и ведерко для золы, она нырнула в ближайшую комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь, и прижалась глазом к замочной скважине. Как и большинство комнат в Институте, эта почти все время пустовала: она предназначалась для Сумеречных охотников, которые приезжали в Лондон по долгу службы. В свободных комнатах Софи наводила порядок раз в две недели, и в эту не заглядывала уже давно: потревоженные нежданной гостьей пылинки танцевали в падавшем из окна свете, и девушка почувствовала непреодолимое желание чихнуть.

Она не ошиблась: по коридору действительно шли Джем и Тесс. Они были чрезвычайно увлечены разговором. Джем нес в руках какой-то сверток – кажется, сложенную форму для тренировок, – а Тесс смеялась над тем, что он сказал. Она смотрела чуть в сторону, и Джем наблюдал за ней, не опасаясь, что Тесс перехватит его взгляд. Выражение его лица было знакомо Софи: таким зачарованным Джем выглядел, только когда играл на скрипке.

Сердце болезненно кольнуло. Софи всегда находила Джема невероятно привлекательным. Большинство обращали внимание на Уилла, но для горничной Джем был в тысячу раз милее. При взгляде на него она вспоминала ангелов с полотен прославленных живописцев, и хотя Софи понимала, что серебристый цвет волос и кожи – это лишь побочное действие лекарства, которое он принимает, но не любоваться им было невозможно. Добрый, надежный, спокойный Джем… Когда Софи представляла, как он отводит волосы, упавшие ей на лицо, девушку не пробирала дрожь отвращения, а ведь обычно ее ужасала сама мысль о том, чтобы к ней прикоснулся мужчина или даже мальчик. Руки Джема были удивительно нежными и изящными.

– Не могу поверить, что уже завтра они будут здесь, – сказала Тесс, снова поворачиваясь к Джему. – Меня не покидает ощущение, будто нас с Софи отдают в лапы Бенедикту Лайтвуду, чтобы задобрить его, как собаку – косточкой. Ведь в действительности ему нет никакого дела до того, умеем мы сражаться или нет. Он просто хочет, чтобы его сыновья торчали здесь и раздражали Шарлотту.

– Ты права, – признал Джем. – Но почему бы не извлечь выгоду из ситуации? Тренировки никому не помешают. Шарлотта изо всех сил пытается убедить Джессамину не отлынивать. А что до тебя… Учитывая твои способности, умение обороняться точно будет нелишним. Ведь даже если – точнее, когда – Мортмейн выйдет из игры, найдутся те, кто захочет ими воспользоваться против твоей воли.

Рука Тесс привычно потянулась к подвеске-ангелу; Софи много раз замечала за ней этот жест, но сама Тесс, кажется, не подозревала, как часто обращается к кулону за успокоением.

– Представляю, что ответит Джесси, – хмыкнула она. – Скажет, что ей нужно обороняться только от привлекательных ухажеров.

– Может, скорее от непривлекательных? – удивленно посмотрел на нее Джем.

– Ну, если речь идет о простецах, разницы никакой, – ухмыльнулась Тесс. – Боюсь, Джессамина предпочтет красавцу-охотнику самого страшного простеца.

– Значит, у меня нет ни единого шанса, – с притворной грустью произнес Джем, и Тесс снова рассмеялась.

– Да уж. – Она покачала головой. – У такой красавицы, как Джесси, должен быть богатый выбор кавалеров, но она решительно настроена не связываться с Сумеречными охотниками…

– Ты гораздо красивее, – вдруг сказал Джем.

Щеки Тесс порозовели. Софи почувствовала, как ее вновь обуревает ревность, хотя в глубине души она была согласна с Джемом. Джессамина была красавицей в классическом понимании, этакой Венерой в миниатюре, но кислое выражение лица портило всю картину. А Тесс с ее густыми волнистыми волосами и серыми глазами подкупала в первую очередь обаянием и теплой улыбкой. Людей притягивали ее ум и чувство юмора, которыми Джессамина если и обладала, то предпочитала тщательно это скрывать.

Перед дверью мисс Джессамины Джем остановился и постучал. Не дождавшись ответа, он пожал плечами и положил сверток с одеждой прямо на пол.

– Она ни за что это не наденет. – Тесс улыбнулась так, что на щеках у нее появились ямочки.

– Ну, я согласился только отнести Джессамине форму, а не переодевать ее.

Они пошли дальше по коридору, продолжая разговор.

– Не понимаю, как Шарлотта может общаться с Братом Енохом. У меня от него мурашки по коже, – призналась Тесс.

– Ну… – задумался Джем. – Лично я предпочитаю думать, что в домашней обстановке Безмолвные Братья куда больше похожи на нас. Что у себя в Городе Молчания они делают тосты с сыром, пьют чай…

– …и играют в шарады, – подхватила Тесс. – С их-то способностями!

Джем прыснул со смеху, и они скрылись за углом. Софи привалилась спиной к двери и медленно осела на пол. У нее никогда не получалось рассмешить Джема. Да и ни у кого не получалось, кроме Уилла. Чтобы развеселить человека, нужно хорошо его знать. Она уже столько времени в него влюблена… Как вышло, что она совсем его не знает?

Тяжело вздохнув, Софи поднялась и собралась было покинуть свое убежище, но тут дверь в комнату мисс Джессамины отворилась и ее обитательница выглянула в коридор. Софи снова затаилась. Длинный бархатный плащ для прогулок укрывал мисс Джессамину с головы до пят. Ее волосы были тщательно убраны, а в руке она держала мужскую шляпу. Скорчив гримаску, Джессамина пнула лежащую на полу форму (Софи с удивлением заметила, что на ногах у охотницы – мужские ботинки) и тихо закрыла за собой дверь. Убедившись, что в коридоре никого нет, Джессамина водрузила шляпу на голову, прикрыла лицо воротником плаща и скрылась в полумраке Института, оставив Софи недоумевать.

3. Неоправданная смерть

 
Увы! Они в юности были друзья,
Но людской язык ядовит, как змея;
Лишь в небе верность суждена;
И юность напрасна, и жизнь мрачна;
И нами любимый бывает презрен;
И много на свете темных тайн.
 

Сэмюэл Тейлор Кольридж, «Кристабель»^[7]

На следующее утро после завтрака Шарлотта велела Тесс и Софи переодеться в форму и идти в зал для тренировок, где они вместе с Джемом должны были встретить братьев Лайтвудов. Джессамина, сославшись на головную боль, к завтраку не явилась, как и Уилл. Тесс подозревала, что он где-нибудь прятался, не желая расшаркиваться с незваными гостями. И, откровенно говоря, не могла его за это винить.

Вернувшись в комнату, она достала из шкафа форму для тренировок и внезапно занервничала. Прежде ей не доводилось надевать ничего подобного, и Софи не было рядом, чтобы помочь. Но, в конце концов, искусство самостоятельно облачиться в форму – тоже часть тренировок. Одевшись, Тесс окинула себя придирчивым взглядом: ботинки без каблуков, свободные штаны из плотного черного материала и длинная туника с поясом, доходившая почти до коленей. Тесс вспомнила, что в точно такой же форме сражалась с вампирами Шарлотта, и в таких же одеждах изображались Сумеречные охотники на иллюстрациях к Кодексу. Тогда туника и штаны показались ей странными, но вот теперь она сама расхаживает в них по комнате. Если бы тетушка Гарриет увидела сейчас свою племянницу, ее хватил бы удар.

Тесс встретилась с Софи у подножия лестницы, которая вела в тренировочный зал Института. Вместо приветствий девушки молча обменялись ободряющими улыбками и двинулись вверх по ступенькам. Стараясь не прикасаться к перилам – таким старым, что запросто можно было всадить в палец занозу, – Тесс думала о том, как непривычно не поддерживать юбки и не бояться наступить на подол. В тренировочной форме она чувствовала себя практически голой, хотя та закрывала все тело.

Горничной, судя по всему, тоже было крайне неуютно. Когда они добрались до верха, Софи распахнула дверь, и они молча вошли в зал.

Комната для тренировок располагалась под самой крышей и примыкала к чердаку, превосходя его площадью раза в два. На отполированном деревянном полу там и сям виднелись черные круги и квадраты. Некоторые были пронумерованы. С потолочных балок свисали крепкие канаты, наполовину скрытые в темноте. На стенах мерцали колдовские огни; между подставками для них были развешаны булавы, топоры и прочие орудия убийства.

– Выглядят жутковато, – нервно повела плечами Софи, окинув взглядом настенные украшения.

– Я уже встречала кое-что в Кодексе, – поделилась Тесс. – Это – боевой меч, это – рапира, а вон там вроде бы клеймора… ее нужно держать двумя руками.

– Почти все верно. – Голос донесся откуда-то сверху, и девушки вздрогнули от неожиданности. – Только это не клеймора, а меч палача, предназначенный для отрубания голов. Поэтому конец у него тупой.

Софи вскрикнула от удивления и отступила назад, когда один из канатов закачался и под потолком показался Джем. Спустившись по веревке с истинно кошачьим проворством, он легко спрыгнул на пол и улыбнулся.

– Прошу прощения, я не хотел вас напугать.

Сумеречный охотник тоже был одет в форму, хотя вместо туники на нем была рубашка с кожаной перевязью. За плечом Джема Тесс заметила рукоять меча. На фоне темной одежды его кожа казалась еще более бледной, а волосы – еще более серебристыми.

– И все же напугал, – с улыбкой сказала Тесс. – Но ничего страшного. Я уже боялась, что нам с Софи придется тренировать друг друга.

– Не волнуйтесь, Лайтвуды обязательно придут. Они хотят продемонстрировать, что никто им не указ, потому и опаздывают. Но они придут.

– Я бы хотела, чтобы ты нас тренировал, – вырвалось у Тесс.

Джем выглядел удивленным.

– Я не могу, я сам еще не закончил обучение, – сказал он, но в глазах его Тесс прочитала совсем другой ответ: «Боюсь, мое здоровье не позволит мне нормально вас тренировать». У девушки вдруг перехватило горло, и она не стала отводить взгляд в надежде, что Джем ощутит ее молчаливое сочувствие. А потом она поймала себя на том, что вдруг беспокоит скучный узел на затылке, в который она утром стянула волосы. Такая прическа ее совсем не красила. Но какая разница? Ведь это, в конце концов, всего лишь Джем.

– Нам ведь не нужно будет проходить весь курс обучения? – встревоженно спросила Софи, отвлекая Тесс от мыслей о прическе. – Консул сказал, что мы должны уметь защититься – и все…

Джем повернулся к горничной, резко оборвав связавшую его с Тесс невидимую нить.

– И это хорошо, что у тебя появилась возможность учиться, Софи, – мягко сказал он. – Такой красивой девушке стоит научиться отбиваться от непрошеного внимания.

Лицо Софи окаменело; шрам на щеке багровел, как грубый мазок кисти.

– Нехорошо так шутить, – тихо проговорила она.

– Софи, я не… – попытался извиниться Джем, но не успел: дверь тренировочного зала вновь распахнулась.

Габриэль Лайтвуд вошел первым, следом за ним – незнакомый Тесс молодой человек. Мускулистый и светловолосый, он разительно отличался от стройного, темноволосого Габриэля. Оба они были в тренировочной одежде; на дорогих перчатках поблескивали металлические заклепки, а на запястьях Тесс заметила серебряные ремни наручных ножен. На рукавах новоприбывших были вышиты одинаковые белые руны. И все же сходство их не исчерпывалось одеждой. Форма лица и бледная зелень глаз недвусмысленно намекали на то, что эти двое – близкие родственники. Тесс ничуть не удивилась, когда Габриэль представил спутника в своей обычной грубой манере:

– Вот, мы пришли, как и обещали. Джеймс, думаю, ты помнишь моего брата Гидеона. Мисс Грей, мисс Коллинз…

– Приятно познакомиться, – буркнул Гидеон, избегая смотреть им в глаза. Вспоминая слова Уилла о том, что по сравнению с братом Габриэль – просто душка, Тесс подумала, что хмурый нрав, похоже, у Лайтвудов в крови.

– Не волнуйся, Уилла здесь нет, – сказал Джем Габриэлю, заметив, что тот старательно оглядывает тренировочный зал. Габриэль нахмурился, но Джем уже повернулся к Гидеону. – Когда ты вернулся из Мадрида? – вежливо поинтересовался он.

– Отец вызвал меня недавно, – ровным голосом ответил Гидеон. – По семейным делам.

– Надеюсь, все в порядке…

– Все прекрасно, спасибо, Джеймс, – оборвал обмен любезностями Габриэль. – Прежде чем мы приступим к тренировкам, я хотел вас еще кое с кем познакомить. – Он повернулся к двери и крикнул: – Мистер Таннер, мисс Дэйли!

На лестнице послышались шаги, и в зал вошли двое в одежде слуг. Невероятно костлявой, нескладной девушке на вид было лет двадцать. Ярко-рыжие волосы она стянула в тугой узел и спрятала под скромную шляпку; руки ее были красными и огрубевшими от работы. Рядом с ней стоял молодой человек с темными вьющимися волосами, высокий и мускулистый. Едва он вошел, Софи судорожно вздохнула и побледнела.

– Томас… – вырвалось у нее.

– Я брат Томаса, мисс. Сирил. Сирил Таннер, – тихо произнес молодой человек. Видно было, что ему слегка не по себе.

– Это обещанная Консулом замена, – объявил Габриэль. – Сирил Таннер и Бриджет Дейли. Консул попросил нас встретить их на вокзале Кингз-Кросс, и нам пришлось подчиниться. Сирил заменит Томаса, а Бриджет будет работать на кухне вместо Агаты. Оба они прошли обучение в достойных семьях Сумеречных охотников и имеют при себе отличные рекомендации.

На щеках Софи проступили красные пятна, но прежде чем она успела что-либо сказать, слово взял Джем.

– Никто не заменит нам Томаса и Агату. Они были не просто слугами, они были нашими друзьями. Без обид. – Он сдержанно кивнул Сирилу и Бриджет.

Девушка в ответ только моргнула, а Сирил сказал:

– Какие могут быть обиды? – Даже голос его был до странности похож на голос Томаса. – Брата мне тоже никто не заменит.

В комнате воцарилось неловкое молчание. Гидеон стоял, привалившись к стене и скрестив руки на груди. Его можно было бы счесть привлекательным, подумала Тесс, но угрюмое выражение лица все портило.

– Ну что ж, – наконец нарушил молчание Габриэль. – Шарлотта просила привести слуг сюда, чтобы вы могли с ними познакомиться. Джем, пожалуйста, проводи их обратно в гостиную, Шарлотта ждет.

– То есть никто из них не нуждается в дополнительных тренировках? – спросил Джем. – Раз уж вы будете заниматься с Тесс и Софи, Сирил и Бриджет могли бы…

– Как сказал Консул, они прошли обучение на прошлых местах работы, – возразил Гидеон. – Хочешь лично в этом убедиться?

– Не думаю, что есть такая необходимость, – ответил Джем.

– Да ладно тебе, Карстерс, – ухмыльнулся Габриэль. – Пусть девочки посмотрят, что при должном обучении простецы сражаются ничуть не хуже Сумеречных охотников. Сирил?

Лайтвуд подошел к стене и снял два боевых меча. Один он бросил Таннеру; тот поймал меч за рукоять и направился к кругу, очерченному в центре комнаты.

– Мы и так знаем, – едва слышно проговорила Софи. – Томас и Агата были отличными бойцами.

– Габриэль просто пытается тебя задеть. Не обращай внимания, – прошептала Тесс.

Стиснув зубы, Софи следила за тем, как Габриэль и Сирил сходятся посреди тренировочного зала. А Тесс невольно залюбовалась причудливым танцем клинков, которые со свистом рассекали воздух и наполняли комнату металлическим звоном. Стремительные движения бойцов слились в серебристо-черный вихрь. Габриэль далеко превосходил своего противника, это было видно невооруженным глазом. Он двигался быстрее и изящнее; Сирил выкладывался в полную силу, и ко лбу его уже прилипли промокшие от пота пряди волос, а Лайтвуд выглядел так, будто вышел на прогулку. Когда он в конце концов играючи обезоружил противника и отбросил его меч далеко в сторону, Тесс почувствовала неподдельную обиду за Сирила. Ни один человек не может превзойти Сумеречного охотника. Так какой же смысл был в этой схватке?

Меч Габриэля замер в паре сантиметров от горла Сирила. Таннер поднял руки, и на лице его заиграла улыбка, так похожа на добродушную ухмылку Томаса: «Сдаюсь…»

В следующую секунду Габриэль вскрикнул и рухнул на пол, а меч его с лязгом покатился по деревянным доскам. Бриджет склонилась над упавшим Лайтвудом, прижав его коленом к полу; губы девушки были растянуты в хищном оскале. Пока все увлеченно наблюдали за схваткой, она подкралась к нему, никем не замеченная, и застигла врасплох. Бриджет извлекла из корсажа узкий кинжал и прижала его к горлу Габриэля. Лайтвуд какое-то время смотрел на нее, ошарашено моргая светло-зелеными глазами, а потом рассмеялся.

И Тесс впервые поймала себя на том, что чувствует к нему нечто отличное от неприязни и настороженности.

– Впечатляет, – по залу прокатился знакомый голос. Тесс резко обернулась. Уилл Эрондейл стоял в дверях и выглядел так, будто – выражаясь словами тети Гарриет – пролез через изгородь задом наперед. Его рубашка была порвана, волосы всклокочены, а круги под глазами намекали на то, что он опять не спал. Уилл наклонился, поднял упавший меч Габриэля и смерил Бриджет удивленным взглядом. – Надеюсь, готовит она не хуже.

Девушка неловко встала на ноги; ее щеки заливала краска. Она смотрела на Уилла так же, как смотрели при первой встрече все девушки – открыв рот и не веря своим глазам. Тесс хотела сказать, что в менее потрепанным состоянии Уилл и вовсе поражает воображение, но его красота – красота холодной стали, и увлекаться им крайне неразумно. Впрочем, был ли смысл в подобном предупреждении? Скоро Бриджет сама все узнает.

– Я хорошая кухарка, – сказала она с упругим ирландским акцентом. – Мои прошлые наниматели не жаловались.

– Господи, да ты ирландка! – в притворном ужасе воскликнул Уилл. – А ты умеешь готовить что-нибудь, кроме картошки? В детстве у меня была кухарка из Ирландии. Мы ели картофельный пирог с картофельным кремом и картошку с соусом из картошки…

Бриджет окончательно растерялась, а Джем пересек комнату и взял Уилла за локоть.

– Шарлотта ждет Бриджет и Сирила в гостиной. Давай их проводим, – с легким нажимом сказал он.

Уилл заколебался. Он нашел глазами Тесс, и та с трудом сглотнула. У нее было такое чувство, будто он хочет что-то ей сказать. Габриэль, от которого не укрылся их обмен взглядами, презрительно фыркнул. Глаза Уилла потемнели, и он направился к выходу. Джем все еще держал его за локоть, когда они спускались по ступенькам. Бриджет и Сирил поспешили за ними.

Когда Тесс повернулась к центру зала, Габриэль как раз передавал один из мечей своему брату.

– Ну что, леди, приступим к тренировке? – спросил он.

Гидеон взялся за рукоять меча.

– Esta es la idea más estúpida que nuestro padre ha tenido. Nunca^[8].

Софи и Тесс переглянулись. Тесс не говорила по-испански, но о значении слова «estüpida» могла догадаться. День обещал быть долгим.

Следующие несколько часов они учились держать равновесие и блокировать удары. Габриэль занимался с Тесс, Гидеон взялся за Софи. Тесс не могла избавиться от ощущения, что Габриэль поступил так назло Уиллу, хотя как учителя ей было не в чем его упрекнуть. Он оказался в меру терпеливым и раз за разом поднимал упавший клинок, пока Тесс не научилась его правильно держать. Он даже хвалил девушку, когда у нее что-то получалось. Целиком сосредоточившись на упражнениях, педагогические таланты Гидеона она оценить не могла и только слышала, как он время от времени бормочет что-то на испанском.

После тренировки Тесс отправилась в свою комнату, чтобы умыться и переодеться, а потом поспешила в столовую, подгоняемая неподобающим леди волчьим аппетитом. Вопреки опасениям Уилла, готовила Бриджет отменно: к ужину подали ростбиф с овощами и пирог с вареньем и заварным кремом. Джессамина по-прежнему отсиживалась в комнате с головной болью, а Шарлотта отправилась в Город Костей, чтобы лично покопаться в архивах Отдела Возмещений.

Странно было наблюдать за Сирилом и Софи, которые сновали с тарелками из кухни в столовую и обратно. Сирил носил тяжелые блюда, совсем как прежде Томас, а Софи молча ему помогала. Тесс даже представить не могла, что сейчас чувствует Софи: ведь Томас и Агата были ее самыми близкими друзьями в Институте. Но всякий раз, когда она пыталась встретиться с девушкой глазами, та упорно отводила взгляд.

Тесс помнила, как Софи судорожно мяла чепец в руках, спрашивая ее о состоянии Джема, когда тот заболел. После она не раз пыталась заговорить об этом с горничной, но так и не смогла. Любовь между простецами и Сумеречными охотниками была строго запрещена. Мать Уилла была из простецов, и его отца заставили покинуть Конклав. Должно быть, он очень сильно любил ее, раз отважился на такой шаг. Но Тесс видела, что по отношению к Софи Джем подобных чувств не испытывает. К тому же не стоило забывать о его болезни…

– Тесс, все в порядке? – тихо спросил Джем. – Ты словно не с нами.

– Просто устала, – улыбнулась Тесс. – Я не привыкла к тренировкам.

Это была чистая правда: руки ныли от тренировочного меча, и хотя они с Софи всего лишь учились держать равновесие и блокировать удары, ноги болели тоже.

– Безмолвные Братья делают мазь от мышечной боли. Зайди ко мне перед сном, я с тобой поделюсь.

Тесс чуть покраснела, а потом удивилась собственному смущению. Сумеречные охотники не утруждали себя условностями; она уже бывала в комнате Джема, они не раз оставались наедине, и к ней в спальню он тоже заходил. Сейчас он лишь предложил ей лекарство, и все же она почувствовала, как на щеках вспыхнул румянец. Впрочем, Джем тоже почему-то смутился. На его бледной коже краска проступила еще отчетливее. Тесс быстро отвернулась и заметила, что Уилл пристально за ними наблюдает. Глаза его были темными и непроницаемыми. И только Генри задумчиво гонял по тарелке горошины, не замечая, что творится вокруг.

– Спасибо, я… – начала было Тесс, но договорить не успела – в столовую ворвалась Шарлотта.

Выбившиеся из-под шпилек пряди темных волос реяли над ее головой боевыми знаменами; в руке Шарлотта сжимала длинный свиток.

– Нашла! – победно воскликнула она, без сил падая на стул рядом с Генри. Обычно бледное лицо маленькой женщины раскраснелось от быстрой ходьбы, а на лице играла торжествующая улыбка. Шарлотта повернулась к Джему: – Ты был прав насчет архива Возмещений. Я откопала это за пару часов.

– Дайте посмотреть, – сказал Уилл, откладывая вилку. Тесс не могла не заметить, что он едва притронулся к своей порции. Птица на его кольце блеснула в колдовском свете, когда он потянулся к свитку.

Шарлотта добродушно отпихнула его руку.

– Ну уж нет, посмотрим все вместе. В конце концов, это была идея Джема.

Уилл нахмурился, но ничего не сказал. Шарлотта развернула свиток на столе, сдвинув в сторону чашки и тарелки; остальные сгрудились вокруг главы Института и принялись изучать добытый в архивах документ. Бумага напоминала плотный пергамент, а темно-красные чернила совпадали по цвету с рунами на хламидах Безмолвных Братьев. Глядя на убористый почерк и многочисленные сокращения, Тесс быстро поняла, что расшифровать документ ей не под силу.

Джем заглянул в свиток через ее плечо. На лице его появилось задумчивое выражение. Тесс повернулась к Сумеречному охотнику; они стояли так близко, что серебристые волосы касались ее щеки.

– Что там написано? – шепотом спросила она.

– Это прошение о возмещении, – ответил Уилл, хотя спрашивали не его. – Подано в Институт Йорка в 1825 году от имени Акселя Холлингуорта Мортмейна с требованием возмещения за неоправданную смерть его родителей, Джона Тадеуша и Анны Эвелин Сейд.

– Джон Тадеуш Сейд, – медленно повторила Тесс. – Дж. Т.С., инициалы на часах Мортмейна! Но если он был их сыном, то почему у него другая фамилия?

– Сейды были чародеями, – сказал Джем, продолжая вчитываться в текст. – Оба. Так что их родным ребенком он быть не мог. Скорее всего, они его усыновили и позволили сохранить фамилию простецов. Такое время от времени случается.

Сумеречный охотник бросил быстрый взгляд на Тесс и тут же вернулся к документу. Девушка подумала, что он, наверное, тоже вспомнил недавний разговор в музыкальной комнате о том, что чародеи не могут иметь детей.

– Мортмейн утверждал, что начал заниматься темными искусствами в каком-то из своих путешествий, – сказала Шарлотта. – Но если его родители были чародеями…

– Приемные родители, – счел нужным поправить Уилл. – В таком случае он, без сомнения, знал к кому в Нижнем мире обратиться, чтобы узнать о черной магии.

– Неоправданная смерть, – тихо произнесла Тесс. – Что это значит?

– Это значит, что, по мнению Мортмейна, Сумеречные охотники убили его родителей, хотя те и не нарушали Закон, – объяснила Шарлотта.

– А какой именно закон они могли нарушить?

Женщина нахмурилась и обратилась к свитку.

– Тут говорится о противоестественных и незаконных сделках с демонами – а под этим может подразумеваться все, что угодно. Кроме того, их обвиняли в создании оружия, способного уничтожить Сумеречных охотников. Приговор за такое преступление – смерть. Это случилось до того, как было подписано Соглашение, а тогда Сумеречные охотники могли убивать жителей Нижнего мира просто по подозрению в чем-то подобном. Возможно, поэтому здесь ничего толком не объясняется. Мортмейн подал прошение в Институт Йорка, которым руководил Алоизий Старквезер. Деньги ему были не нужны: он хотел, чтобы виновных – то есть Сумеречных охотников – судили и наказали. Но в Лондоне его прошение отклонили на том основании, что вина Сейдов «не вызывала сомнений». В этом документе больше ничего нет. По сути, это краткая запись о событиях, а остальные бумаги, должно быть, хранятся в Йоркском Институте. – Шарлотта откинула со лба мокрые от пота волосы. – И все же теперь мы хотя бы знаем, почему Мортмейн ненавидит Сумеречных охотников. Ты была права, Тесс, это действительно личное.

– И теперь мы знаем, откуда начать, – добавил Генри, отрываясь от тарелки. – С Йоркского Института. Там ведь до сих пор всем заправляют Старквезеры? Тогда у них должны были остаться все документы…

– Алоизию Старквезеру сейчас восемьдесят девять, – сказала Шарлотта. – Он был еще молодым, когда убили Сейдов. И может помнить, как все произошло. Надо будет написать ему. Думаю, он очень удивится, – вздохнула она.

– Но почему? – рассеянно спросил Генри.

– Они с моим отцом когда-то были друзьями, но много лет назад рассорились и с тех пор не разговаривали. Причину размолвки отец обсуждать отказывался.

– Как там было?.. – Уилл встал и принялся декламировать, помогая себе пустой чашкой из-под чая:

 
И оскорбленья выжгли в их душах любовь,
И они разошлись, чтобы не встретиться вновь…^[9]
 

– Уилл, во имя Ангела, умолкни! – отмахнулась от него Шарлотта. – Сейчас не до тебя: мне нужно написать Алоизию Старквезеру письмо, полное раскаяния и униженных просьб!

Подобрав юбки, глава Института устремилась прочь из столовой.

– Никто не ценит хорошие стихи! – пробурчал Уилл, оставляя чашку в покое. Когда он поднял голову, Тесс поняла, что все еще смотрит на него. Она, конечно, узнала, откуда эти строки. Уилл процитировал поэму Кольриджа, ее любимую «Кристабель». В ней было еще немало чудесных строк: о любви, о смерти и безумии, но Тесс не могла припомнить ни одной – сейчас, когда на нее смотрели синие глаза Уилла, это было невозможно.

– Ох, Шарлотта же ничего не съела! – всполошился Генри, поднимаясь с места. – Пойду, попрошу Бриджет приготовить для нее цыпленка. А вы… – Он обвел взглядом сидевших за столом, словно собирался отправить их обратно в библиотеку – или по комнатам, спать. Но секунду спустя решимость на его лице сменилась растерянностью.

– Черт возьми, я забыл, что хотел сказать! – объявил он и скрылся на кухне.