В погоне за черепахой. Путешествие длиной в 200 миллионов лет

Вся тяжесть мира

Колыбель цивилизации построена на могилах черепах. Люди почитали и уничтожали черепах, начиная с первобытных времен и заканчивая сегодняшним днем. На то у них были совершенно разные причины: от полностью утилитарных (съесть черепаху, использовать ее панцирь) до глубоко мистических^{17}. Около шестидесяти тысяч лет назад люди, живущие в Южной Африке, выбрасывали кости черепах в мусор. Кости находят в мусорных кучах племен, которые семь тысяч лет назад обитали на берегах Персидского залива, а также многих других^{18}. Существуют документальные свидетельства, ясно указывающие на то, что древние обитатели Аравийского полуострова, а также Ближнего Востока и Китая торговали черепашьими панцирями и мясом. В захоронениях Омана панцири черепах встречаются чаще, чем останки других животных. Захоронения с черепашьими останками были обнаружены и в Таиланде. Кости в таких захоронениях говорят о высоком социальном статусе покойного. Позднее изображениями черепах украшали стены месопотамских дворцов и цилиндрические печати. В VIII веке до нашей эры в городе Эгина были отчеканены первые греческие монеты в честь богини плотской любви и красоты – Афродиты. (Нам в США достаются только мертвые политики.) На одной стороне греческих монет было изображено священное животное богини – морская черепаха. Две тысячи лет назад самым распространенным товаром в регионе Индийского океана был панцирь биссы – возможно, древнейший предмет роскоши на планете и главный двигатель международной торговли тех времен. Две тысячи лет назад панцирь биссы продавали даже в самой глубине американских материков – там, где сегодня расположены штаты Огайо и Индиана.

Изображения черепах, а также сказания и мифы о черепахах встречаются по всему миру^{19}. Иногда это поучительные истории – например, вот эта басня с островов Палау^{20}. Однажды рыбак заметил большую черепаху, это была бисса – настоящая находка! Он в спешке нырнул и не поставил на якорь свое каноэ. После ожесточенной борьбы он наконец вытащил черепаху на поверхность, но каноэ унесло течением далеко в сторону. Тогда он отпустил черепаху и отправился в погоню за каноэ, однако не смог его догнать. Пристыженный и обессиленный, он вернулся в деревню вплавь – без черепахи и без каноэ. Мораль такова: тот, кто берется сразу за несколько дел, не справится ни с одним.

Изображения черепах встречаются в изделиях, вырезанных из камня, петроглифах, керамике и рисунках на пергаменте. Больше всего их в Центральной Америке. Среди всех изображений черепах и отсылок в мифах и искусстве особенно выделяется образ бога гор, грома и подземного мира, в которого верило племя майя. Этого бога изображали одетым в черепаший панцирь, точно так же, как бога Йауи, в которого верили миштеки и сапотеки – индейские племена, жившие на территории современной Мексики. Похоже, древние майя представляли Землю в виде круглой черепахи, которая плавает на поверхности моря.

Люди многих культур верили, что наш мир покоится на спине черепахи – животного, которое будто создано самой природой для несения тяжестей. Мир держится на спине гигантской черепахи – в это верят многие народы Индии, Китая, Японии и Северной Америки. В некоторых культурах считается, что черепаха и сама участвовала в сотворении мира. В индуизме огромная черепаха тащит на себе всю нашу вселенную, и каждые 4,23 миллиарда лет, когда Вишну превращается в черепаху, мир создается заново. Прочно закрепленный в пространстве силой своей всемогущей воли, черепаха Вишну несет на своей спине космическую гору, с помощью которой боги и демоны перемешивают мир, чтобы заново его сотворить. Черепаха как аватара Вишну – краеугольный камень всего творения. На спине у нее стоит слон, на котором, в свою очередь, покоится наш мир.

Существо, похожее на кожистую черепаху, около 200 года н. э. впервые описал римский историк Клавдий Элиан, и по его путаному рассказу можно судить о том, каким волшебным и полным чудес казался мир путешественникам того времени, а также всем, кто слушал все эти рассказы о далеких странствиях.

«А еще в Красном море водится обезьяна – точно не рыба, а хрящеватый зверь без чешуи… Все остальное его тело покрыто оболочкой, такой же, как у черепахи… Тело у него такое же широкое, как у ската, и подобно оно птице, раскрывшей свои крылья. Плавает он – будто летает… и весь покрыт пятнышками».

Плиний Старший, что для него характерно, вносит еще больше путаницы в легенды о черепахах^{21}. Этот историк, пожалуй, заслуживает забвения: чуть ли не в каждом его утверждении есть ошибки. Впрочем, это весьма забавное и занимательное чтение, к тому же всегда полезно вспомнить, с какой уверенностью можно порой утверждать откровенную чушь (утверждаю это с полной уверенностью). Плиний пишет, что в Индийском океане водятся черепахи такой величины, что из их панцирей можно строить жилища, и что люди в Красном море плавают на лодках из панцирей черепах^{22}. Из его трудов мы узнаём, как используют мясо черепах местные жители: оказывается, будучи смешанным с мясом лягушек, оно отлично помогает от укусов саламандр. Кровью черепах можно лечить плешивость и всякого рода язвы на голове. Болят уши? Тогда смешайте черепашью кровь с женским молоком. Добавьте в нее муку и уксус – и полýчите средство от эпилепсии. Если полоскать рот кровью черепах в течение года, то избавитесь от зубной боли. Одышка? Снова поможет черепашья кровь. Рези в животе? Этого вам лучше не знать. Соберите кровь черепахи в глиняный горшок, который ранее не использовался: ею вы можете лечить опоясывающий лишай, бородавки и рожистые воспаления (сильную сыпь бактериального характера с лихорадкой и рвотой, ту самую, которую назвали антоновым огнем). Теперь давайте перейдем к черепашьей желчи: она поможет улучшить зрение, избавиться от шрамов, смягчить боль в миндалинах, справиться с любыми болячками во рту (особенно с болезненными нарывами) и в мужской половой системе, а также вылечить ангину. Нагноение в ушах? Если вы были внимательны, то, вероятно, уже сообразили, что нужно просто смешать желчь черепахи с уксусом и добавить змеиный выползок. Или же, если хотите, можно для начала долго варить черепаху в вине, а затем вместо желчи использовать готовый бульон. Если у вас проблемы с глазами, смешайте желчь черепахи с медом и намажьте этим глаза. Если нужно покрасить волосы, используйте желчь черепахи, смешанную с женским молоком. Я уже писал, что желчь отлично помогает от досаждающих саламандр? Что-то не так с ногами? Возьмите порошок из панциря черепахи, смешайте с жиром, вином и растительным маслом – отличное средство от нарывов и мозолей! Чрезмерный пыл римских ухажеров усмиряется очень просто: поскребите панцирь черепахи и подсыпьте порошок им в напиток^{23}. (Упс! А что, если черепаха на самом деле – афродизиак?)

Черепахи-спасительницы, черепахи, которые волшебным образом превращаются в людей, и люди, которые превращаются в черепах, – эти мифологические мотивы весьма распространены в Тихоокеанском регионе. Японские рыбаки, которые работали на Гавайских островах в конце XIX века, выцарапывали на панцирях черепах иероглифы в надежде, что животное однажды поможет им добраться до суши, если они потеряются в открытом море^{24}.

У жителей из таких далеких друг от друга мест, как Мексика, острова Фиджи и Новая Гвинея, существуют обряды призывания черепах – для охоты и для поклонения. Туземцы Тихоокеанских островов полагали, что черепахи священны, даже божественны, что они обладают магической силой и необыкновенным умом. Забой черепах, раздачу мяса и саму трапезу сопровождали многочисленные церемонии и табу. Часто это было прерогативой высокопоставленных членов общины. Человека, который не поделился мясом черепахи, могли приговорить к изгнанию или смерти. Не далее как в 1974 году на островах Палау существовал закон: если убитую черепаху не приносили вождям, чтобы те честно разделили ее мясо, это влекло за собой полный запрет на употребление морской пищи и других даров океана^{25}. Это наказание распространялось даже на государственных служащих США, сотрудников «Корпуса мира», а также иезуитских миссионеров. А прочих представителей власти просили на время не вмешиваться.

Через две недели после китайского Нового года деревенские жители островов Пэнху (Пескадорских островов) приносят своим храмовым божествам священные образы черепахи, чтобы те даровали им мир, удачу и процветание^{26}. В течение трех дней в храмах круглосуточно толпятся прихожане с подношениями: молят о благосклонности богов, просят у них совета или благодарят за оказанные милости. Самые распространенные подношения – рисовые лепешки в виде черепах. Некоторые оставляют золото или груды монеток, сложенных в виде черепашки. Также популярен обряд сжигания денег. Многие жители побережья Тайваня до сих поклоняются богине Мацзу – покровительнице рыбаков, мореплавателей и всех, кто живет возле моря. 13 августа 1999 года в гонконгском издании газеты Associated Press была опубликована такая заметка:

Уполномоченными органами была освобождена черепаха, представительница вымирающего вида, из-за которой тысячи паломников стекались к плавучему храму Тин Хау. На прошлой неделе власти конфисковали из храма, расположенного на рыбацкой лодке, зеленую черепаху. Ей поклонялись, приписывая ей магические и защитные свойства. Прихожане Тин Хау, которые поклоняются богине моря Мацзу, обвинили правительство в бесчувственности. «Они оскорбили мою веру», – говорит Яу Люн, хозяин плавучего храма на специально оборудованной лодке в зоне защиты от тайфунов. Четыре года назад рыбаки поймали маленькую черепаху и решили ее вырастить. Вскоре они заметили, что черепаха обладает волшебной силой, и принесли ее в храм. «Перед тайфуном или непогодой, – говорит Яу Люн, – черепаха начинает яростно бить ластами по воде, окатывая водой всех вокруг. Она как будто предупреждает, что не следует выходить в море. Черепаха принадлежит храму Тин Хау, она была дана нам для защиты»^{27}.

Но, несмотря на тысячелетия торговли и поклонения, мы по-прежнему удивительно мало знаем о морских черепахах. Даже базовые факты об этих животных, их поведении и местах гнездования до недавнего времени были предметом споров, а некоторые детали не выяснены до сих пор. Еще в 1959 году кожистую черепаху, замеченную на острове Соэй, возле острова Скай в Шотландии, называли морским чудовищем не только в газетах, но и в научной литературе^{28}. Вот что записано со слов одного из потрясенных свидетелей: «Мы остолбенели и наблюдали, как оно подплывало все ближе и ближе… словно ужасное чудовище из доисторических времен». Воображение художника, автора иллюстрации в газете, представило «чудовище» в виде морской змеи (кого же еще?), хотя оба свидетеля довольно точно описывают вынырнувшую из воды кожистую черепаху. В более трезвом описании второго свидетеля есть одно тонкое наблюдение: «Когда открылся рот… я увидел, что с нёба свисают наросты наподобие усиков». Теперь мы знаем, что эти наросты нужны черепахе, чтобы удерживать медуз. Никто в тот момент не сказал: «О, это большая черепаха – должно быть, кожистая!» Потому что за пределами тропического пояса люди все еще удивительно мало знают о морских черепахах. До 1960–1970-х годов ученым не было известно ни одного крупного региона гнездования кожистых черепах. До 1960-х годов никто не имел представления, что от температуры во время инкубации зависит пол их детенышей. Только в 1970-х годах ученые обнаружили, что черепахи мигрируют^{29}. И еще в 1988 году не было доказано, что кожистые черепахи, гнездящиеся в Карибском бассейне, заплывают в умеренные широты. В середине 1990-х годов никто не понимал, откуда маленькие логгерхеды взялись возле Мексики, ведь их ближайшим местом гнездования считалась Япония, которая находится на расстоянии десяти тысяч километров^{30}. Многие ученые не верили, что черепахи способны на такие далекие путешествия, и продолжали искать места гнездования в Америке. «Пересечение Тихого океана значительно превосходит известные географические масштабы миграции морских черепах», – писал один исследователь. (Всего через несколько лет специальные бирки и спутниковые передатчики окончательно развеяли этот миф и показали, что японские и австралийские логгерхеды действительно пересекают Тихий океан. Оказалось, что почти все морские черепахи – превосходные мореплаватели.) В начале 1990-х годов никто не имел представления, где обитают детеныши черепах, которые уже покинули места гнездования, но еще не выросли до размеров тарелки; о детенышах некоторых видов этих рептилий по-прежнему практически ничего не известно. А то, что самки возвращаются для кладки на тот же берег, где они сами вылупились из яиц, в 1990-е годы было всего лишь гипотезой (позже анализ ДНК подтвердил эту догадку)^{31}.

До второй половины XX века ученые спорили о том, действительно ли три вида морских черепах являются разными видами (не забывайте, что всего в мире существует семь видов морских черепах). Дискуссия о том, можно ли считать атлантическую ридлею отдельным видом, продолжалась вплоть до 1960-х годов. Никто не видел, чтобы она откладывала яйца, поэтому у многих возникла мысль, не разновидность ли это какой-то другой черепахи. Массовые гнездовья обоих видов ридлеи, когда десятки тысяч особей выходят на берег среди бела дня, по-видимому, не были известны ученым, пока в 1960-х годах в их руки не попала любительская пленка, отснятая в 1947 году и запечатлевшая крупное гнездовье атлантической ридлеи. До 1880-х годов науке была абсолютно неизвестна австралийская зеленая черепаха, а затем еще целых сто лет ученые спорили о том, является ли она отдельным видом. А не так давно – в 1996 году – вспыхнул яростный спор по поводу так называемой «черной черепахи» (изучите вопрос, и вы поймете, почему «яростный»). Является ли она отдельным видом, или это порода зеленой черепахи? (Генетический анализ показал, что это просто вариант окраса зеленой черепахи.) До 2005 года не было никаких подтверждений, что по крайней мере некоторые кожистые черепахи путешествуют от мест кормежки в одни и те же места гнездования и обратно. Примечательно, что в том же 2005 году в одной научной статье можно было прочитать следующее: «До конца пока не ясно, дрейфуют ли маленькие черепахи по течению, или же они способны самостоятельно плыть против него». Сегодня благодаря спутниковым передатчикам у нас есть ответ: маленькие черепахи плывут и по течению, и, если им нужно, против него. Наука не стоит на месте. Но правда в том, что черепахи раскрывают свои секреты медленно и неохотно. Многое еще до сих пор сокрыто «меж двумя пластинами панциря»^[19].

Выпустите в океан черепаху размером с печеньице, и через несколько лет она вернется вас поприветствовать. Длина тела черепахи за время взросления увеличивается в тридцать раз. Когда взрослая черепаха впервые выходит на берег и касается брюхом песка, она чувствует на себе крепкую хватку гравитации и весь груз своего возраста, ведь масса кожистой черепахи увеличивается за время взросления в шесть тысяч раз. Не совсем понятно, в каком возрасте черепахи становятся взрослыми. Вероятнее всего, для кожистой черепахи этот возраст составляет двенадцать лет, а для атлантической ридлеи – всего семь. Зеленые черепахи и логгерхеды не откладывают яйца, пока не перейдут порог тридцатипятилетия. Вопрос о продолжительности жизни черепах пока остается без ответа; наука еще не настолько долго за ними наблюдает, чтобы проследить их полный жизненный цикл. Сколько раз самки отправляются откладывать яйца – тоже до сих пор неизвестно. Мы знаем об одной самке кожистой черепахи из Южной Африки, которая откладывала яйца на протяжении восемнадцати лет; на сегодняшний день это рекорд. Большинство исследователей сходятся на том, что по достижении половой зрелости черепахи живут еще по меньшей мере два десятилетия. Так что в среднем продолжительность жизни у черепахи должна составлять от сорока до шестидесяти лет. Несомненно, некоторые из них жили намного дольше, особенно в прежние времена, когда мир для них был более безопасным. Как и мигрирующие лососи, черепахи, как правило, оставляют потомство в тех же местах, где когда-то родились. Существо, которое после тридцати лет возвращается в исходную точку, – одно из самых потрясающих навигационных достижений природы^{32}. Каким-то образом они понимают, куда им надо попасть. Но то, что они найдут на берегу, порой может очень их удивить. Сегодня береговая линия за десять лет из джунглей может превратиться в джакузи.

Лунный свет в солнечном штате

Флорида

Муниципалитет Джуно-Бич, штат Флорида, с его многоэтажками и отелями, совсем не похож на заросшие джунглями морские пейзажи Тринидада. Зато изображения черепах здесь присутствуют на дорожных знаках, в честь морских черепах названы торговые центры и парки. Логгерхеды, зеленые и кожистые черепахи по-прежнему выходят на берег Джуно-Бич. Для кожистых черепах этот пляж – главный регион гнездования во Флориде.

Но в этот раз они не торопятся.

– У нас еще не чувствуется лета, – говорит Келли Стюарт, – за ночь на берег в среднем выходит по одной кожистой черепахе.

Келли, энергичная темноволосая девушка, ищет кожистых черепах бессонными ночами не просто так: она пишет о них диссертацию в Дьюкском университете.

– Во Флориде появляется все больше черепах, – продолжает она. – Мы хотим понять, сколько особей выходит на берег, сколько кладок делает каждая из них, сколько вылупляется детенышей. Надо проследить миграционные маршруты кожистых черепах, выяснить, где они плавают в промежутках между периодами гнездования, в какой среде обитают. А также исследовать их генетическую связь с другими черепахами в Карибском бассейне. Звучит амбициозно, – добавляет она со смущенной улыбкой, – но да, примерно таковы цели исследования. В 1990-х годах во всем штате насчитывалось не более двухсот гнезд. Затем эта цифра внезапно выросла до четырехсот, потом – до пятисот, дальше – до тысячи. Сейчас количество гнезд колеблется в диапазоне от пятисот до восьмисот. Похоже, во всем Карибском бассейне становится больше гнезд.

На закате мы заправляем наш внедорожник, и Келли вешает на шею маленький красный фонарик. Ведь ей и ее коллеге Крису Джонсону предстоит объехать весь пляж, от пролива Юпитер до пролива Лейк-Уорт, что рядом с портом Палм-Бич. Это около двадцати четырех километров.

Прежде всего мы делаем ставки. Где сегодня появится первая кожистая черепаха? Моя версия – в два часа ночи у северной окраины пляжа.

Крис отправляется на север. А мы с Келли едем патрулировать южную половину берега. С собой у нас бирки, кусачки для навешивания бирок, рулетка, антисептик, контейнеры для забора крови, сухой лед для ее транспортировки, устройство GPS, телефон в водонепроницаемом чехле, камера и запас бензина.

Я сажусь сзади на багажник, и наш внедорожник отправляется в путь. Келли гасит фары, ведь черепахи обожают темноту. Теплый бриз разогнал насекомых. Во тьме мы сворачиваем на юг и катимся на умеренной скорости по темному песку. Иногда Келли вскакивает на ноги и несколько километров проезжает стоя, пристально глядя на дорогу. Благодаря такой постоянной бдительности она еще ни разу не наехала на черепаху.

Первые несколько километров мы проезжаем в темноте, потому что едем мимо государственного парка Макартура. А с южной стороны темные силуэты многоэтажек возвышаются в небе, подсвеченном человеческой активностью. Келли говорит, что дома выглядят темными по двум причинам: во-первых, половина жителей, как перелетные птицы, уезжают на все лето в менее жаркие края, а во-вторых, специально для черепах в городе действуют световые ограничения.

Весь пляж изрезан ступенчатыми песчаными уступами вышиной в метр-полтора: вода вымыла целые полосы песка. Это может быть довольно-таки опасно для водителя, когда в предрассветный час падает концентрация внимания. Келли говорит, что обычно пляж в это время года гораздо ровнее, а волны тише. Но в этом году под конец лета сильные ветра привели к эрозии берега. Три года назад инженеры засы́пали пятикилометровый участок пляжа новым песком; возможно, уступы образовались как раз в тех местах, где его вымыл океан.

В десять часов вечера мы почти проносимся мимо совершенно незаметного среди вынесенных на берег водорослей логгерхеда, который и сам ими покрыт, будто камуфляжем. Келли останавливает машину возле черепахи и проверяет:

– Да, она делает кладку.

Но поскольку Келли исследует только кожистых черепах, мы отправляемся дальше.

Кажется, что пляж совершенно безлюден. Однако на песке можно различить следы дневной суеты: будто толпа людей совсем недавно пронеслась по нему, как татаро-монгольская орда, волоча за собой надувные мячи, матрасы и доски для сёрфинга. Теперь поверхность пляжа усеяна множеством лунок.

Парк Макартура заканчивается тремя семнадцатиэтажками, а за ними расположился коттеджный поселок с несколькими сотнями домов. Поскольку все окна занавешены и фонари не горят, то кажется, что во всех этих зданиях никого нет. Это действуют световые ограничения для черепах^{33}.

Я спрашиваю Келли, так ли темно на пляже в другое время года.

– Что вы! Светло настолько, что можно всю ночь играть в волейбол! Возле многоэтажек по всему пляжу всю ночь горит такое количество уличных фонарей, что можно подумать, будто люди боятся нашествия с моря. Видели бы вы этот пляж в ноябре: море огней! Но когда нашествие черепах действительно происходит – свет погашен.

Огни отпугивают от берега мамаш-черепах^{34} и сбивают с толку детенышей. Когда в 1980-х годах расплодившиеся многоэтажки осветили прожекторами пляж, жильцы, въехавшие в новые квартиры, стали находить детенышей в кустах у подъездов и в прочих местах, где им быть не положено. Сотни черепашек погибли под колесами автомобилей на освещенных парковках. Обеспокоенные жители обратились к властям. Сегодня обитатели побережья должны гасить свет по ночам с июня до конца октября. Это не закон штата, а указ, который действует на территории двадцати округов и сорока шести муниципалитетов и, таким образом, охватывает 95 % территории гнездования логгерхедов и зеленых черепах во Флориде. В указе в общих словах говорится, что искусственный свет вредит морским черепахам, поэтому жители должны приглушать, выключать, экранировать или направлять его так, чтобы его не было видно с берега во время сезона гнездования. Все довольно просто.

Через какое-то время мы замечаем самку логгерхеда, закапывающую гнездо. По ее следу мы понимаем, что черепаха забралась на рассыпчатый песчаный утес высотой в полтора метра. Некоторое время мы наблюдаем, как она не то катится, не то скользит обратно по рыхлому откосу к пенистой кромке океана.

В полночь я пересекаю отметку еще одного года своей жизни, и Келли трогательно, хотя и несколько машинально поет мне «С днем рождения тебя». Я желаю себе набор кожистых черепах, можно без подарочной упаковки. А Келли на это отвечает:

– Две черепахи – это уже будет хороший подарок! Если учесть, что в среднем мы встречаем одну кожистую черепаху за ночь.

Мы проезжаем хорошо затененные десяти- или двенадцатиэтажные здания, которые тянутся вдоль пляжа почти на два километра. Они стоят прямо на берегу, и бетонный фундамент порой находится метрах в восемнадцати от линии прилива.

«Во все это вложены такие большие деньги! Можно не сомневаться, что они захватят берег раньше, чем он их», – думаю я.

И в самом деле, перед некоторыми домами стоят массивные заграждения – по сути, целый бетонный пляж, неприступный для человеческих ног и черепашьих ласт.

А вот самка логгерхеда решила повернуть назад, не справившись с другим неожиданным препятствием – шезлонгами. Лучшее место для гнезда – одновременно и лучшее место для принятия солнечных ванн. И хотя действуют световые ограничения, для шезлонгов никаких ограничений нет – они здесь перегораживают примерно 20 % пляжа. Келли говорит, что владельцы отелей и апартаментов не хотят сдвигать шезлонги даже на пять-шесть метров назад. На греческом острове Закинф, где сотни тысяч туристов ежегодно устраивают ночные вечеринки, владельцы курорта категорически отказываются уступать рептилиям – настолько, что даже Европейский суд объявил Грецию страной, безответственно относящейся к гнездовьям морских черепах. У одних существ нет выбора и голоса, другие же предпочитают притворяться глухими.

В два часа ночи мы проезжаем мимо двух девушек, которые в чем мать родила смотрят в сторону моря, овеваемые морским бризом.

– С ума сошли! Лично я мерзну, – кричит Келли, оборачиваясь ко мне.

На южной оконечности пляжа, возле пролива, крупная отельная корпорация возводит пятиэтажный комплекс апартаментов. О чем они думали? Ведь фундамент зданий будет все время затапливать. А если начнется тайфун?

В половине третьего у Келли звонит телефон. Крис нашел кожистую черепаху. Довольно далеко, с северного края пляжа, в двадцати километрах от нас.

– Ну что, помчали? – спрашивает Келли.

И мы мчимся, притормозив лишь раз, чтобы не задеть броненосца.

Подъехав, мы видим, что темная черепаха все еще роет гнездо.

– Это Беатрис, – бросает Крис вместо приветствия.

У всех черепах есть номера, но Крис и Келли дают каждой черепахе имя.

– Последний раз мы видели Беатрис, – вспоминает Келли, – двадцать девятого апреля. Тогда мы и поставили ей бирку на ласт. Скорее всего, с тех пор она уже дважды где-то откладывала яйца.

Сегодня Беатрис получит пожизненный «паспорт» в виде малюсенькой вживленной бирки, а также спутниковый передатчик. Вживленная бирка – это стеклянный микрочип размером с рисовое зернышко; при воздействии электромагнитного импульса он выдает индивидуальный серийный номер. Такая бирка называется «пассивный интегрированный ретранслятор» (Passive Integrated Transponder, PIT); она остается с животным на всю жизнь.

Келли и Крис уже отслеживали кожистых черепах с помощью спутникового передатчика.

– Эрес поплыла к мысу Канаверал, а дальше мимо Чарлстона к острову Хаттерас. Затем, в сентябре, она отправилась на восток. Зиму и весь следующий год она провела в северной части Североатлантического круговорота. В январе-феврале снова сделала круг и приплыла обратно, – говорит Келли.

Последняя спутниковая информация об Эрес: она покинула Чарлстон.

– Мы надеемся, что она вернется сюда, чтобы откладывать яйца. Пока что все черепахи, которых мы отслеживаем, плывут на север и дальше вдоль побережья до острова Хаттерас. Там они пару месяцев тусуются, питаясь в основном медузами-корнеротами. Пара черепах отправилась в центральную Атлантику. Одну мы нашли в итоге у западного побережья Африки, а другие поплыли к Большой Ньюфаундлендской банке.

* * *

Дальше я еду с Крисом. Дорога здесь пролегает совсем близко от моря, и вдоль нее тянется городская парковка.

Не проехав и пары километров, мы встречаем двух логгерхедов. Поскольку Крис следит за состоянием этой популяции, он переписывает их номера, а затем спрашивает меня, трогал ли я когда-нибудь нос логгерхеда.

– Он у них мягкий и податливый, – говорит Крис.

Оказывается, он прав! В эту ночь Крис надеется встретить не менее пятидесяти логгерхедов. К концу сезона на этом девятикилометровом пляже будет не менее тысячи гнезд зеленой черепахи, пять тысяч гнезд логгерхеда и, наверное, около семидесяти гнезд кожистой черепахи.

– На одну милю пляжа по тысяче гнезд – очень круто! – говорит он с восторгом.

Внезапно дорогу нам преграждает волнорез метров сто в ширину. Сейчас прилив: Атлантический океан наталкивается на трехметровую стену, волны бьются о бетон. И никакого пляжа. Приходится выехать на дорогу и объезжать дома. Черепахи так сделать не могут. Когда прилив не слишком сильный, у этой стены Крис часто находит черепах. Такую отмостку делают там, где зданиям уже явно угрожает эрозия. Вот так черепах – и даже людей – могут раздавить между недвижимостью и морем.

Крис рассматривает берег в прибор ночного видения. Он надеется, что этой ночью поймает браконьера, который недавно раскопал три кладки.

– Тут происходят удивительные вещи, – говорит Крис.

Могу себе представить.

На мутно-зеленом экране прибора ночного видения мы замечаем только одного гуляку и двух рыбаков, а затем наблюдаем, как на берег выходит самка логгерхеда. Прибор привносит в происходящее дух какой-то особой секретности. Мы не просто наблюдаем за черепахой: мы шпионим за ней.

Крис замечает, что для него все зеленые и кожистые черепахи выглядят одинаково, а вот каждый логгерхед, по его мнению, неповторим.

– У них разная растительность на спине, разный узор из прилипших морских желудей. У некоторых очень широкая голова – просто гигантская.

Внезапно из рации раздается потрескивание: Келли сообщает, что на южном конце пляжа на берег вылезает кожистая черепаха.

– С днем рождения! – говорит Келли. – Вот и ваш подарок.

От воды на берег тянется большой свежий след. Мы следуем за темной глыбой, которая устраивается на песке и начинает копать.

– Карл, познакомьтесь с Джорджией, – говорит Келли, – Джорджия – большая девочка.

Более того, Джорджия – самая большая черепаха, которую видели на этом пляже. Средняя длина панциря у черепах, которых измеряла Келли, составляет 151 сантиметр. А панцирь Джорджии достигает целых 168 сантиметров (и это если не считать головы, шеи и хвоста).

Единственная короткая часть Джорджии – это ее передний ласт, от которого осталась только треть его изначальной длины. Сначала я думаю, что это укус акулы, но потом замечаю два розовых шрама на другом ее запястье: черепаха запуталась в леске.

Второй, невредимый ласт – 125 сантиметров в длину. Окончив откладывать яйца, Джорджия медленно покидает гнездо. И хотя с правой стороны ей не хватает ласта, она умудряется ползти, наклонившись влево, словно привыкла компенсировать своим телом эту нехватку.

Келли так хорошо знает своих черепах, что каждой ночью может угадать, кто вернется для очередной кладки. Сегодня она ждала Джорджию, а еще надеется увидеть Гидру, которая должна была явиться еще позавчера.

– Гидру мы впервые встретили пару лет назад. Но когда я недавно снова ее увидела, у нее были свежие кровоточащие раны с плотными белесыми краями. Голова была сильно поцарапана, верхушка панциря стесана. В плече рана с кровянистыми выделениями и таким количеством мертвой ткани, что она просто смердела.

Я слушаю Келли, глядя, как Джорджия маневрирует на своем изуродованном ласте, и мне в мой день рождения становится грустно, хотя и день-то еще не начался.