Колесо Времени. Книга 13. Башни Полуночи

Мин подошла к Ранду и взяла его за руку:

– Что это было? Что ты в них увидел?

– Время пряток и ухищрений миновало, Мин. Тень сделала ставку против меня и проиграла. Теперь все решит война.

– Так, значит, эти двое – приспешники Темного? – оторопела она.

– Больше они не опасны, – улыбнулся ей Ранд. – Я…

Вдруг он осекся и повернул голову. Проследив за его взглядом, Мин обмерла.

Совсем рядом с ними, только что появившись из ближайшей двери, ведущей внутрь Твердыни, на невысоком крыльце стоял Тэм ал’Тор. Над чувствами Ранда возобладала тревога, и теперь Мин поняла, кого он высматривал во внутреннем дворе.

Тэм, не двигаясь, смотрел на сына. Его волосы были седы, а лицо покрыто морщинами, но многие позавидовали бы его физической форме.

Ранд поднял руку, и толпа расступилась. Разошлись даже Айз Седай. По образовавшемуся коридору Ранд направился к крыльцу, ведущему в Твердыню. Мин последовала за ним. Ранд поднялся на пару ступенек, но остановился. Во дворе стало тихо; даже чайки и те умолкли.

Ранд застыл в нерешительности, и Мин почувствовала его нежелание, его стыд, его ужас. Так странно… Ранд – человек, не дрогнувший перед Отрекшимися, – боялся своего отца.

Вдруг, в два прыжка преодолев последние ступени, Ранд стиснул отца в объятиях. Он стоял ступенькой ниже, и поэтому оба были примерно одного роста. Даже больше: Тэм казался почти что великаном, а Ранд – приникшим к нему ребенком.

Там, обнимая отца, и расплакался Дракон Возрожденный – на глазах у посерьезневших тайренцев, айильцев и Айз Седай. Никто не отошел в сторону и не отвернулся. Ранд крепко зажмурился и прошептал так тихо, что даже Мин едва услышала его:

– Прости, отец. Мне так жаль…

– Ладно тебе, сынок. Перестань.

– Я совершил столько ужасных поступков…

– Не бывает такого, чтоб идти по ухабистой дороге и не споткнуться раз-другой. Ты упал, но падение не сломило тебя, и это важнее всего.

Ранд кивнул. Какое-то время они стояли обнявшись. Наконец Ранд отстранился и подал знак Мин, стоявшей у подножия лестницы.

– Пойдем, отец, – сказал он. – Хочу представить тебе одного человека.

– Три дня прошло, Ранд, – усмехнулся Тэм. – Мы уже с ней знакомы.

– Понимаю, но мне нужно представить вас друг другу. – Он взмахнул рукой, подзывая Мин.

Та приподняла бровь и скрестила руки. Ранд с мольбой взглянул на девушку. Мин вздохнула и поднялась по ступеням.

– Отец, – сказал Ранд, положив руку ей на плечо, – это – Мин Фаршав. И она мне очень дорога.

Глава 14
Обет

Ступая по зеленой траве, вдыхая приятно прохладный воздух, Эгвейн поднималась по пологому склону. Бабочки лениво порхали от цветка к цветку, напоминая любопытных детей, шарящих по буфетам. Эгвейн велела туфлям исчезнуть, чтобы чувствовать босыми ногами каждую травинку.

С улыбкой сделав глубокий вдох, она подняла глаза к бурлящему черному небу – гневному, свирепому, безмолвному, несмотря на аметистовые вспышки молний. Над головой жуткая буря, а под ногами – тихая и спокойная лужайка. Такова дихотомия Мира снов.

Как ни странно, теперь Тел’аран’риод казался ей менее естественным, чем во время первых посещений, когда она пользовалась тер’ангриалом Верин и относилась к этому месту как к игровой площадке, меняла наряды по щелчку пальцев и предполагала, что ей ничего не грозит. Она тогда не понимала, что Тел’аран’риод не безопаснее выкрашенного в красивый цвет медвежьего капкана. Хорошо, что Хранительницы Мудрости вправили ей мозги. Иначе Эгвейн вряд ли дожила бы до Престола Амерлин.

«Да. Пожалуй, это здесь». Холмы, перелески и зеленая трава. Первое место, куда явилась Эгвейн больше года тому назад. Теперь же она, зашедшая так далеко, вновь стояла на прежнем холме, и в этом было что-то многозначительное, но в то же время казалось, что, прежде чем все закончится, ей придется преодолеть такое же расстояние, но в гораздо меньшие сроки.

Пока Эгвейн была пленницей Башни, она не раз напоминала себе, что нельзя распылять внимание, пытаясь одновременно сосредоточиться на решении нескольких вопросов. Главным тогда было воссоединение Белой Башни. Теперь же проблемы и возможные пути их решения казались бессчетными, и ошеломленная Эгвейн утопала в незаконченных делах, которые требовалось завершить.

К счастью, за последние дни в городе обнаружили несколько неучтенных партий зерна – одну на всеми забытом складе, что принадлежал человеку, не пережившему зиму, а другие поменьше, то тут несколько мешков, то там. Что важнее всего, на этом зерне не было ни следа порчи.

Сегодня вечером Эгвейн предстояло провести два совещания, посвященных другим вопросам. Труднее всего будет принять то, как на нее смотрят окружающие, поскольку ни одна из двух группировок не видела в Эгвейн ту, кем она стала.

Зажмурившись, девушка силой мысли отправилась прочь, а открыв глаза, обнаружила, что стоит в просторном зале с густыми тенями по углам и лесом колонн, из-за своей толщины походивших на башни. Это было Сердце Твердыни Тира.

Среди этого леса, в центре комнаты сидели на полу две Хранительницы Мудрости в одинаковых светло-коричневых юбках и белых блузах, но с совершенно разными лицами.

Лицо пожилой Бэйр было морщинистым, словно кожа, после выделки забытая на солнце. Порой Бэйр демонстрировала непреклонность, но в уголках рта и глаз притаились складочки, характерные для улыбчивых людей.

Благодаря способности направлять Силу лицо Эмис оставалось гладким как шелк, не безвозрастным, но таким непроницаемым, что она могла бы сойти за Айз Седай.

Обе айилки уже расшнуровали блузы, и каждая подпоясалась шалью. Эгвейн села напротив них, оставшись в обычной одежде мокроземцев. Эмис изогнула бровь; может, подумала, что девушке следовало предстать перед ними в ином виде? Или оценила, что Эгвейн не прикидывается той, кем не является? Трудно сказать.

– Битва за Белую Башню окончена, – сообщила Эгвейн.

– А эта женщина, Элайда а’Ройхан? – спросила Эмис.

– Она в плену у шончан, – ответила Эгвейн. – А ее последователи признали меня Амерлин. Мое положение весьма неустойчиво – временами кажется, что я балансирую на камне, а тот удерживает равновесие на еще одном камне, – но Белая Башня вновь едина.

Эмис тихонько цокнула языком, подняла руку, и в ней появился полосатый палантин Амерлин.

– Если так, тебе следует надеть вот это.

Эгвейн выдохнула, медленно и тихо. Иной раз она сама удивлялась, что так доверяет мнению этих женщин. Она взяла палантин и накинула его на плечи.

– Сорилее такие новости не понравятся, – покачала головой Бэйр. – Она надеялась, что ты бросишь этих глупых женщин в Белой Башне и вернешься к нам.

– Прошу, полегче. – В руках у Эгвейн появилась чашка чая. – Я одна из этих глупых женщин. Более того, я их правительница. Если угодно, королева глупышек.

– Я заслужила тох, – сказала Бэйр после паузы.

– Тох не заслуживают правдивыми словами, – успокоила ее Эгвейн. – Да, многие из сестер не отличаются умом, но рано или поздно все мы проявляем глупость. Ты же не оставила меня наедине с неудачами, когда обнаружила, что я посещаю Тел’аран’риод? Вот и я не могу бросить обитательниц Белой Башни.

– С прошлой встречи ты заметно повзрослела, Эгвейн ал’Вир, – прищурилась Эмис, и Эгвейн внутренне содрогнулась от этих слов.

– Это было необходимо. В последнее время моя жизнь полна трудностей.

– Если рухнула крыша, – сказала Бэйр, – один начнет расчищать дом и станет сильнее, избавляясь от мусора, а другой отправится в холд брата своего и будет пить его воду.

– Как давно вы видели Ранда? – спросила Эгвейн.

– Кар’а’карн объял смерть, – ответила Эмис. – Отказавшись от попыток стать крепче камня, вместо этого он обрел силу ветра.

– Думаю, скоро мы уже не сможем называть его ребенком, – с улыбкой кивнула Бэйр. – Скоро, но не сейчас.

Эгвейн никак не выказала изумления, хотя ожидала, что Хранительницы Мудрости будут недовольны Рандом.

– Позвольте заверить вас в моем глубоком уважении. Вы приняли меня к себе, и это был достойнейший поступок. Да, я прозорливее других сестер, но лишь потому, что вы научили меня ходить с прямой спиной и высоко поднятой головой.

– Это было несложно. – Похоже, Эмис была рада услышать такие слова. – Такое сделала бы любая женщина.

– Мало что приятнее, чем взять клубок бечевы, спутанный кем-то другим, и расплести его, – подхватила Бэйр. – Однако если качество бечевы оставляет желать лучшего, распутывать такой клубок бессмысленно. В тебе же, Эгвейн ал’Вир, мы увидели бечеву самого лучшего качества.

– Вот бы наставить других сестер на путь Хранительниц Мудрости… – сказала Эгвейн.

– Можешь прислать их к нам, – предложила Эмис. – Особенно если они нуждаются в наказании. Здесь не Белая Башня, и мы не станем с ними нянчиться.

Нянчиться? Вспомнив о побоях, Эгвейн рассердилась, но ей не хотелось лезть в эту драку. Айильцы всегда считали мокроземцев слабаками, и нет способа их переубедить.

– Вряд ли сестры пойдут на такое, – ответила она, тщательно подбирая слова, – но я могла бы отправлять к вам молодых женщин – тех, что еще проходят подготовку. Почему мое обучение было столь эффективным? Потому, что я еще не утвердилась на пути Айз Седай.

– И эти женщины не будут против? – спросила Бэйр.

– Возможно, – ответила Эгвейн. – Если мы станем отправлять к вам принятых. Послушницам, как считается, недостает опыта, а сестры отличаются переизбытком гордости. Но принятые… Почему бы и нет? Надо только будет вразумительно объяснить, почему такое обучение полезно делу Белой Башни.

– Просто отправь их сюда, – сказала Бэйр, – и они повинуются. Разве ты не самая почитаемая из сестер? Разве они не прислушаются к твоему совету, коль скоро он будет мудр?

– Скажите, всегда ли клан поступает так, как велит его вождь? – спросила Эгвейн.

– Конечно нет, – ответила Эмис. – Но у мокроземцев принято раболепствовать перед лордами и королями. Похоже, им нравится действовать по указке. Так для них спокойнее.

– Айз Седай отличаются от остальных, – возразила Эгвейн.

– Айз Седай не устают намекать, что всем нам следует пройти обучение в Белой Башне, – произнесла Эмис таким тоном, что сразу стало ясно, как она относится к подобным намекам. – Бубнят одно и то же, издавая при этом не меньше шума, чем слепая овсянка-тараторка, но той не дано отличить день от ночи. Им надо понять, что мы на такое не согласимся. Скажи своим Айз Седай, что отправляешь женщин к нам на обучение, чтобы мы могли понимать друг друга. Это действительно так, но им необязательно знать, что после обучения принятые станут сильнее.

– Неплохая мысль, – удовлетворенно кивнула Эгвейн. В целом такой вариант вполне укладывался в ее планы.

– Но оставим эту тему до лучших времен, – предложила Бэйр. – Чувствую, Эгвейн ал’Вир, что у тебя есть дело посерьезнее.

– Да, есть, – согласилась Эгвейн, – и это Ранд ал’Тор. Говорил ли он вам о своих заявлениях, что прозвучали в Белой Башне?

– Он сказал, что прогневил тебя, – ответила Эмис. – Но отправиться к тебе после всех разговоров о том, как Айз Седай заперли его в сундуке? По-моему, это был странный поступок.

– Когда Ранд пришел сюда, он был… другим, – сказала Эгвейн.

– Он объял смерть, – повторила Бэйр, кивая. – И теперь он становится истинным Кар’а’карном.

– Его речь была исполнена силы, – продолжила Эгвейн, – но он говорил словами безумца. Ранд заявил, что собирается сломать печати на узилище Темного.

Обе Хранительницы Мудрости застыли.

– Ты уверена? – спросила Бэйр.

– Да.

– Это тревожные новости, – сказала Эмис. – Спасибо, что поделилась. Мы поговорим с ним об этом.

– Соберу тех, кто не поддерживает его решение. – Эгвейн расслабилась. До сего момента она не знала, чью сторону выберут Хранительницы Мудрости. – Быть может, Ранд прислушается к разумному мнению, если его озвучит множество голосов.

– Как известно, он не склонен с готовностью внимать голосу рассудка, – заметила со вздохом Эмис и встала.

Эгвейн и Бэйр последовали ее примеру, и мгновением позже блузы Хранительниц Мудрости уже оказались зашнурованы.

– Давно ушло то время, когда Белая Башня могла игнорировать Хранительниц Мудрости, – сказала Эгвейн, – или Хранительницы Мудрости могли избегать Айз Седай. Теперь мы должны действовать вместе, рука об руку, как положено сестрам.

– Пока речь не зайдет о родившемся в головах ослепленных солнцем нелепом предположении, будто Хранительницам Мудрости нужно обучаться в Белой Башне. – Чтобы обернуть эти слова в шутку, Бэйр хотела улыбнуться, но сумела лишь показать зубы.

Эгвейн, однако, улыбнулась по-настоящему. Да, ей тоже хотелось, чтобы Хранительницы Мудрости проходили обучение в Башне. Существовало множество способов направлять Силу, в которых Айз Седай преуспели больше Хранительниц. С другой стороны, Хранительницы Мудрости лучше умеют работать сообща и – как с неохотой признала Эгвейн – под руководством кого-то другого.

И Айз Седай, и Хранительницам Мудрости есть чему поучиться друг у друга, и Эгвейн непременно отыщет способ объединить их. Так или иначе.

Она тепло распрощалась с Хранительницами, и те исчезли из Тел’аран’риода. Хотелось бы, чтобы Ранд, прислушавшись к их совету, отказался от своего безумного плана. Но это вряд ли.

Эгвейн глубоко вздохнула. Мгновением позже она оказалась в зале Совета Башни, в самом центре изображенного на полу Пламени Тар Валона. Семь спиралей разных цветов, исходивших из ее тела, устремились к стенам сводчатого помещения.

Найнив здесь не было, и Эгвейн поджала губы. «Ох уж эта женщина!» Сумев поставить на колени Белую Башню, переманить на свою сторону ключевую фигуру Красной Айя, заслужить уважение суровых Хранительниц Мудрости, Эгвейн, да поможет ей Свет, по-прежнему нуждалась в верности друзей! И у каждого из них – Ранда, Гавина, Найнив – имелся свой способ довести ее до белого каления.

Скрестив руки на груди, она стала ждать. Быть может, Найнив еще объявится. А если нет, то она не впервые разочарует Эгвейн. Тон дальней стене позади Престола Амерлин задавало огромное Розовое окно, и Пламя в его центре искрилось так, будто снаружи сияло солнце, хотя Эгвейн знала, что в Мире снов все небо затянуто бурлящими черными тучами.

Она отвернулась было от окна, но вдруг окаменела.

В стекле, чуть ниже Пламени Тар Валона, темнел крупный сегмент, имеющий вид Клыка Дракона. В реальном мире ничего подобного не существовало. Подступив ближе, Эгвейн обследовала стекло.

«Помимо Создателя и Темного есть и третья неизменная вещь, – произнес голос Верин – воспоминание, оставшееся от других времен. – Существует особый мир, он лежит внутри каждого из имеющихся миров – одновременно внутри их всех. Или, быть может, окружает все миры разом. Сочинители в Эпоху легенд называли его Тел’аран’риод».

Быть может, это окно символизирует один из тех, других миров, где Дракон и Амерлин правят Тар Валоном рука об руку?

– Какое интересное окно, – донеслось из-за спины.

Эгвейн вздрогнула и резко развернулась. В зале стояла Найнив – в ярко-желтом платье с зеленой оторочкой по подолу и высокому лифу; в центре лба красная точка, волосы заплетены в привычную косу.

Эгвейн захлестнуло волной облегчения. «Ну наконец-то!» Она не видела Найнив уже несколько месяцев. Проклиная себя за это изумление, Эгвейн сделала невозмутимое лицо, коснулась Источника и сплела тесьму Духа. Несколько инвертированных малых стражей уберегут ее от нового испуга – чуть позже, когда прибудет Илэйн.

– Не я выбирала этот рисунок, – оглянулась Эгвейн на Розовое окно. – Такова интерпретация Тел’аран’риода.

– Но само окно реально? – спросила Найнив.

– К несчастью, – ответила Эгвейн. – После атаки шончан в стене осталась дыра.

– Они что, напали на вас? – изумилась Найнив.

– Да, – подтвердила Эгвейн. «Стоило хоть раз откликнуться на мой призыв, и ты знала бы об этом!»

Найнив сложила руки на груди. Две женщины, стоя у противоположных стен зала, рассматривали друг друга поверх изображения Пламени Тар Валона на полу. Теперь надо действовать крайне осмотрительно: Найнив бывает колючей. Похлеще любого шиповника.

– Что ж, – Найнив, судя по голосу, чувствовала себя весьма неуютно, – знаю, что ты занята, да и у меня, Свет свидетель, предостаточно дел. Расскажи все, что мне, по-твоему, надо знать, да я пойду.

– Найнив, – сказала Эгвейн, – я призвала тебя не только ради новостей.

Решив, что сейчас ее будут укорять за нежелание общаться с Эгвейн, Найнив схватилась за косу.

– Вообще-то, – продолжила Эгвейн, – мне нужен совет.

– Совет? – оторопело заморгала Найнив. – Что за совет?

– Видишь ли, – Эгвейн шагнула через Пламя, – среди тех, кого я знаю, ты одна из немногих, бывавших на моем месте.

– На месте Амерлин? – осведомилась Найнив.

– Нет. На месте лидера. – Проходя мимо Найнив, Эгвейн кивком пригласила ее пройтись по залу. – Лидера, которого все считают слишком юным. Человека, который стремительно возвысился до своего положения. Женщины, знающей, что она годится на эту роль, но весьма неохотно принятой большинством окружающих.

– Да. – Шагая рядом, Найнив смотрела куда-то вдаль. – Скажем так: я не понаслышке знакома с подобной ситуацией.

– И как ты справилась со всем этим? – спросила Эгвейн. – Такое чувство, что все приходится делать самой. Стоит скрыться из вида, и обо мне тут же забывают. Многим кажется, что я отдаю распоряжения просто так, для вида. Другие же негодуют, что я смею им приказывать.

– Как справилась? В смысле, когда была Мудрой? Эгвейн, я не уверена, что справилась, – ответила Найнив. – Чуть не целый день еле сдерживалась, чтоб не надавать Джону Тэйну по ушам, а про Кенна так и вовсе вспоминать не хочется!

– Но в итоге ты добилась всеобщего уважения…

– Потому что не давала забыть о своем положении. Нельзя было позволить, чтобы обо мне продолжали думать как о юной девушке. Упрочь свой авторитет – чем быстрее, тем лучше. Будь тверда с женщинами в Башне, Эгвейн, иначе они начнут проверять, насколько далеко могут зайти. Если же позволишь сдвинуть границы дозволенного хотя бы на пядь, вернуть утраченное будет труднее, чем разгрызть замерзшую зимой патоку.

– Понятно, – сказала Эгвейн.

– Главное, не выдумывай бесполезных занятий, – продолжила Найнив, когда они вышли из зала Совета Башни в коридор. – Пусть привыкнут, что ты отдаешь приказы, но эти приказы не должны быть сумасбродными. Ничто не должно происходить без твоего ведома. Предположу, что легко может случиться, что они станут обращаться не к тебе, а к восседающим или главам Айя: женщины в Эмондовом Лугу поначалу ходили не ко мне, а в Круг женщин. Если обнаружишь, что восседающие принимают решения, которые следовало выносить на Совет, непременно подними страшный шум. Поверь, это необходимо. Да, все будут ворчать, что ты устраиваешь скандал на ровном месте, но дважды подумают, прежде чем сделать что-то важное без твоего ведома.

Эгвейн кивнула. Хороший совет, хотя – разумеется – окрашенный взглядом Найнив на окружающую действительность.

– Думаю, – сказала она, – корень затруднений в том, что истинных сторонников у меня раз-два и обчелся.

– У тебя есть я. И Илэйн.

– Да? – Остановившись, Эгвейн взглянула на нее. – Найнив, я действительно могу рассчитывать на тебя?

Бывшая Мудрая остановилась рядом с ней:

– Ну конечно. Что за глупости?

– Как же это будет выглядеть, – спросила Эгвейн, – если те, кто знает меня лучше других, откажутся признавать мою власть? Не решат ли остальные, что я скрываю какую-то слабость, о которой известно лишь моим друзьям?

Найнив окаменела. Ее искренность растаяла, уступив место недоверию. Она прищурилась:

– Выходит, ты завела этот разговор вовсе не ради моих советов?

– Отнюдь, – возразила Эгвейн. – Лишь глупец откажется от совета тех, кто на его стороне. Но речь сейчас не обо мне, а о тебе. Какими они были, первые недели в положении Мудрой? Когда женщины, которых ты вроде как должна была возглавить, видели в тебе прежнюю девчонку?

– Первые недели были ужасными, – тихо ответила Найнив.

– А эти женщины, они заблуждались?

– Да. Ведь я уже не была прежней девчонкой. На первый план вышел мой статус.

Эгвейн долго смотрела ей в глаза. Наконец Найнив все поняла.

– О Свет! Ловко же ты меня подловила…

– Ты нужна мне, Найнив, – сказала Эгвейн. – Не только потому, что отменно владеешь Силой, не из-за твоего ума и целеустремленности. Не потому, что ты не испорчена политическими играми Башни, и не потому, что ты одна из немногих, кто знал Ранда прежде, чем все началось. Но потому, что мне нужны люди, которым я могу всецело доверять. Если ты входишь в их число.

– Такое чувство, что меня поставили на колени, – заметила Найнив, – и заставляют целовать кольцо.

– И? Ты сделала бы это для другой Амерлин?

– Без особой радости.

– Но сделала бы?

– Да.

– Думаешь, с моими задачами успешнее справился бы кто-то другой? Только честно.

Помедлив, Найнив покачала головой.

– В таком случае почему тебе претит мысль о служении Амерлин – и речь не обо мне, Найнив, а об этом звании?

– Для меня это… непросто. – У Найнив сделался такой вид, будто она выпила что-то невероятно горькое.

– Насколько помню, Найнив, ты никогда не сторонилась непростых дел.

– Положение… Звание… Ладно. Попробую.

– Для начала называй меня матерью. – Чтобы пресечь возражения, Эгвейн подняла палец. – В качестве напоминания. Совсем необязательно делать это всегда – по крайней мере, когда мы наедине. Но начни думать обо мне как об Амерлин.

– Ладно, ладно. Ты уже всадила в меня немало шипов. И без того кажется, будто я весь день пила зелье из ветрошника… мать, – добавила она после паузы, едва не подавившись этим словом.

Эгвейн с одобрением улыбнулась ей.

– Я не стану относиться к тебе так, как относились ко мне женщины, когда я только получила звание Мудрой, – заявила Найнив. – О Свет! Как же странно чувствовать то же, что они. Ну да ладно. Они были дуры, а у меня все получится. Вот увидишь… мать.

Во второй раз это слово прозвучало чуть менее вымученно, и Эгвейн улыбнулась шире прежнего. Оказалось, мотивировать бывшую Мудрую можно и не вступая с ней в состязание: есть способы и получше.

Вдруг в голове у Эгвейн звякнул звоночек. Она совсем забыла о выставленных малых стражах.

– Похоже, к нам присоединилась Илэйн.

– Это хорошо, – с облегчением промолвила Найнив. – В таком случае пойдем к ней. – Она направилась было к залу, но остановилась и бросила взгляд за спину. – Если тебе так угодно, мать.

«Интересно, сумеет ли она когда-нибудь произнести слово “мать” не так неуклюже? – подумала Эгвейн. – Что ж, хотя бы старается».

– Отличное предложение. – Она подошла к Найнив, и обе отправились в Зал Совета.

Тот, однако, оказался пустым. Скрестив руки на груди, Эгвейн осмотрелась.

– Может, ушла искать нас? – предположила Найнив.

– Мы бы ее в коридоре увидели, – сказала Найнив. – И к тому же…

В этот миг в зале объявилась Илэйн – в королевском белом платье, искрившемся бриллиантами. Увидев Эгвейн, она широко улыбнулась, подбежала и взяла ее за руки:

– У тебя получилось, Эгвейн! Теперь мы снова единое целое!

– Да, – улыбнулась в ответ Эгвейн, – хотя Башня еще не оправилась от ран и работы непочатый край.

– Говоришь прямо как Найнив. – Илэйн, не переставая улыбаться, бросила взгляд на бывшую Мудрую.

– Ну спасибо, – холодно отозвалась та.

– Ой, да ладно тебе! – Илэйн подошла к ней и по-дружески обняла. – Рада тебя видеть. Боялась, ты не придешь, а Эгвейн придется выслеживать тебя, а потом отрезать палец за пальцем.

– У Амерлин, – сказала Найнив, – хватает более приятных дел. Не так ли, мать?

Илэйн вздрогнула, заметно изумленная, потом, сверкнув глазами, стерла улыбку с лица, предполагая, что не так давно бывшей Мудрой устроили головомойку. Но Эгвейн не могла не знать, что выговаривать Найнив – пустой труд. Все равно что вынимать засевшую под кожей колючку, чьи шипы растопырились во все стороны.

– Илэйн, – сказала Эгвейн, – где ты была, пока мы не вернулись?

– О чем ты?

– Когда ты пришла в зал, нас тут не было. Ты отправилась нас искать?

Казалось, Илэйн была сбита с толку.

– Я направила Силу в свой тер’ангриал, – ответила она, – и легла спать, а когда появилась в зале, вы уже были здесь.

– Тогда из-за кого сработали стражи? – спросила Найнив.

Встревоженная, Эгвейн вновь выставила малых стражей и, хорошенько подумав, добавила еще одного – против подслушивания, – но инвертировала и изменила его так, чтобы тот пропускал отголоски звука. Новым плетением она окружила этими отголосками защитный купол малого стража, причем на значительном расстоянии.

Оказавшийся поблизости услышит невнятный шепот. Приблизится, но шепот не станет громче. Быть может, любопытный станет подходить ближе, дюйм за дюймом, пытаясь разобрать, о чем говорят в зале.

Подруги смотрели, как она творит плетение: Илэйн – с благоговейным трепетом, а Найнив – задумчиво кивая.

– Прошу садиться. – Эгвейн опустилась на только что созданное ею кресло. – Нам надо многое обсудить.

Илэйн – по всей видимости, подсознательно – сотворила для себя трон, а Найнив скопировала один из стульев, предназначавшихся для восседающих. Что касается кресла Эгвейн, оно выглядело точь-в-точь как Престол Амерлин.

Найнив с заметным недовольством посматривала то на один трон, то на другой. Должно быть, поэтому она так долго избегала этих встреч: слишком уж высоко поднялись ее подруги.

Пришло время подсластить горечь толикой меда.

– Найнив, – начала Эгвейн, – мне бы очень хотелось, чтобы ты вернулась в Башню и обучила других сестер твоим новым способам Исцеления. Многие постигают этот навык, но им не помешает наставница, а другие предпочитают действовать по старинке.

– Козы упрямые, – сказала Найнив. – Покажи им вишни, но они и дальше будут есть гнилые яблоки, потому что так привыкли. Но отправиться в Белую Башню? Думаю, это неразумно… гм… мать.

– Почему?

– Из-за Ранда, – ответила Найнив. – Кому-то же надо присматривать за ним? Кому-то, кроме Кадсуане, – добавила она, скривив губы. – В последнее время он изменился.

– Изменился? – озабоченно переспросила Илэйн. – Как это, изменился?

– Давно ты его видела? – осведомилась Эгвейн.

– Давно, – тут же ответила Илэйн. Слишком быстро.

Вне всяких сомнений, это была правда – Илэйн не стала бы ей лгать, – но уже некоторое время Эгвейн подозревала, что Илэйн что-то недоговаривает. Что-то насчет Ранда. Не могла ли она связать его узами?

– Да, он изменился, – повторила Найнив. – И это прекрасно. Ты не представляешь… мать, насколько он стал страшен. Временами он приводил меня в ужас. Но не теперь. Он все тот же человек. Даже говорит так же, как раньше, спокойно и беззлобно. Но раньше его голос напоминал шелест, с которым обнажают клинок, а теперь похож на дуновение ветра.

– Он пробудился, – сказала вдруг Илэйн. – И потеплел.

– То есть? – нахмурилась Эгвейн.

– Я… Вообще-то, сама не знаю, – покраснела Илэйн. – Вырвалось. Прошу прощения.

Да, она и впрямь связала Ранда. Что ж, эти узы могут принести пользу. Но почему Илэйн держит это в секрете? «Как-нибудь поговорю с ней наедине», – решила Эгвейн.

Найнив, прищурив глаза, внимательно рассматривала Илэйн – ее лицо, грудь, живот. Неужто заметила?

– Ты беременна! – сказала вдруг она обвиняющим тоном, указывая на Илэйн.

Королева Андора покраснела пуще прежнего. Да, все верно. До сей минуты Найнив не могла знать о беременности Илэйн, хотя Эгвейн слышала о ней от Авиенды.

– О Свет! – воскликнула Найнив. – Да, я упускала Ранда из вида, но не настолько же! Когда это случилось?

– Разве кто-то сказал, что дети от него? – вспыхнула Илэйн, но Найнив смерила ее таким пресным взглядом, что королева зарделась как маков цвет. Все они знали, как Найнив относится к вопросам приличия и морали. По правде говоря, Эгвейн была согласна в этом с Найнив, но решила оставить личную жизнь Илэйн в покое.

– Очень рада за тебя, – сказала она. – И за Ранда. Хотя не уверена, что сейчас подходящее время для беременности. Тебе следует знать, что Ранд намерен сломать последние печати на узилище Темного, тем самым рискуя выпустить его в мир.

– Печатей-то осталось всего три, – поджала губы Илэйн, – и они уже растрескались.

– Да, он рискует, – сказала Найнив. – И что с того? Когда разрушится последняя печать, Темный освободится. И всем будет лучше, если в этот момент Ранд окажется рядом и даст ему бой.

– Да, но ломать печати? Это же безрассудство! Уверена, что Ранд способен встретиться с Темным, одолеть его и вновь заключить в узилище, не подвергая всех чудовищной опасности.

– Может, ты и права, – сказала Найнив под встревоженным взглядом Илэйн.

Эгвейн не ожидала такого равнодушия. Она думала, что Хранительницы Мудрости воспротивятся ей, а Илэйн и Найнив сразу поймут, чем чревата затея Ранда.

«Слишком долго Найнив пробыла рядом с ним», – подумала Эгвейн. И как видно, попала под влияние сущности та’верена. Сам Узор обвивается вокруг него. Те, кто находится рядом с та’вереном, начинают смотреть на мир его глазами и подсознательно стремиться к исполнению его желаний.

Иного объяснения нет. В прошлом, когда речь заходила о подобных вопросах, Найнив вела себя крайне рассудительно. Хотя… ну да, рассудительной ее не назовешь, но она всегда умела найти правильный способ решения проблемы – если только этот способ не вынуждал ее совершать неправильные поступки.

– Мне нужно, чтобы вы обе вернулись в Башню, – сказала Эгвейн. – Илэйн, я знаю, что ты сейчас скажешь. Да, понимаю, что ты королева и Андор нуждается в тебе, но, пока вы не принесете клятвы, другие Айз Седай будут смотреть на вас сверху вниз.

– Она права, Илэйн, – подтвердила Найнив. – Тебе не обязательно задерживаться в Башне. Просто будешь официально возведена в звание Айз Седай и принята в Зеленую Айя. Андорская знать не увидит разницы – в отличие от других Айз Седай.

– Верно, – согласилась Илэйн, – но сейчас… не самое удобное время. Не знаю, стоит ли приносить клятвы в моем положении. Как бы не навредить детям.

Найнив не нашлась, что ответить.

– Не исключено, что ты права, – сказала Эгвейн. – Опасны ли клятвы во время беременности? Поручу кому-нибудь прояснить этот вопрос. Что до тебя, Найнив, непременно явись в Башню.

– Но тогда Ранд окончательно останется без присмотра, мать.

– Боюсь, этого не избежать, – посмотрела ей в глаза Эгвейн. – Я не допущу, чтобы ты была Айз Седай, свободной от обетов. Нет, молчи – я прекрасно знаю, что ты стараешься соблюдать клятвы. Но пока ты не держала в руках Клятвенного жезла, другие будут задаваться вопросом, нельзя ли им последовать твоему примеру.

– Да, – сказала Найнив. – Пожалуй, ты права.

– Итак, ты вернешься?

Найнив стиснула челюсти. Казалось, она борется с собой.

– Да, мать, – ответила она.

Илэйн, потрясенная, смотрела на Найнив широко открытыми глазами.