Сказки после лестницы

Жанна присела за стол и стала накладывать еду в тарелку.

– Как, не умеете готовить? – спросила она. – А кто кормит нас, когда мы приезжаем?

– Ну, не каждый раз Бенедикт. Он приезжает только на Рождество. Он – знаменитый французский повар. Так, помаленьку: то еноты, то Гелоогла; я сама, вот, макароны варила на утро вам осенью, например. Потом белки пекут пироги, когда их полковник крадет у меня припасы из подвала.

– Вы знаете, мне очень давно в детстве Гелоогла рассказывала про волка в чепце, в ванной с уточкой – вдруг сказала Жанна. – А он и правда существует!

– Жанна, а почему ты сидишь на стуле? – вдруг спросил Эрди. – Приятнее сидеть прямо на столе! – и сел прямо на стол. Стол моментально удлинился.

– Ужас, ужас – сказал енот позади Жанны и тоже сел прямо на стол, откупоривая бутылку с молоком.

– Тут есть что-то настоящее? – вдруг спросила Жанна.

В комнате вдруг стало темно. Очень темно.

– А что оно такое, твое настоящее, Жанна? – очень взрослым голосом спросила Трау. – Однажды, мое настоящее состояло из войны и разрушений на каждом шагу. Небо было багровым, и повсюду гремели снаряды. В твоем возрасте, я вставала в пять утра на пробежку и тренировку, потом целый день занималась и читала, и только к вечеру находилось время для енота и Гелооглы. Но они тоже были уставшие и не хотели ничего, кроме тишины.

– И это было ужасно – сказал Эрди.

– Так можно потерять истинное настоящее, Жанна – серьезно произнесла Трау.

– Навсегда потерять – добавил Эрди.

– Мне страшно – произнесла девочка.

Она подняла голову наверх и увидела шпили старинных домов.

По небу летели самолеты. Она не могла разглядеть, что за знаки на них, но они были старые, и она видела что-то похожее на уроках истории. Повсюду валялись обломки, а вокруг бегали и кричали люди. То тут, то там взрывались снаряды.

Трау стояла рядом в черном костюме, в котором Жанна видела ее однажды на фото, у мамы в альбоме.

Она держала в руках пистолет.

Позади нее стоял енот с красными глазами, и Гелоогла в рваном сером платье со спутанными волосами.

– Verlier niemals einen Moment, Jeanne!⁴ – сказала она ей.

Жанна закрыла глаза и стала плакать. Эрди стал трясти ее за руки, она открыла глаза. Кухня, Бенедикт, все замолчали. И Дом хрустит вовсю.

– Ну, так уж слишком, Трау! – раздраженно произнес Эрди.

– Жанна склонна, как и ее мать, принимать подлинное за ложное, Фердинанд. И возможно, Жанна отправится еще не раз со мной в мои маленькие путешествия, чтобы понять, что действительно важно в жизни.

Трау посмотрела наверх, на потолок. Жанна доела свой завтрак и вышла из кухни. Она никогда не видела Трау такой раздраженной раньше. Еще неприятнее было полагать, что именно она стала причиной ее раздражения.

Наступил вечер. Весь день Жанна помогала Эрди украшать Дом и развешивать имбирные пряники, абсолютно везде. Еще, почти весь день, Жанна фотографировала и успела израсходовать все кадры в пленке.

Эрди пояснил, что оставлять имбирные пряники – это обязательное условие для празднования Рождества. В Доме живет много таких маленьких фантазий, что Жанна и не заметит их. А пряники любят все, ведь Рождество – самый добрый праздник.

Жанна, в целом, заметила, что Эрди называет обитателей Дома фантазиями. Но не уверена была, что правильно понимает слово. Оно было иностранным, и Эрди только лишь заметил ей, что оно означает, примерно, фантазию.

Наступал Сочельник.

Жанна подумала, что сегодня как-то невероятно тепло и хорошо. Почти так, как бывало в старом доме ее детства.

Перед праздничным ужином они пошли вниз под лестницу проявлять фотографии. Жанна помнила, как осенью Морис предложил посидеть тут и посочинять страшные истории. Она улыбнулась. Теперь для нее не существовало никаких страхов. В этом Доме их просто не могло быть. Она вспомнила, как Виола плакала, рассказывая, что за ней гналась страшная старуха – призрак и хотела ее не то убить, не то съесть. Жанна на секунду живо представила себе пустые глазницы и лохмотья на костях, и даже смрадный запах, но поняла, что не получается. Хотя в ту осеннюю ночь она очень испугалась.

«Я испугалась не того, что рассказала Виола. А ее самой».

Она поспешила поделиться своими размышлениями с Эрди.

– Понимаешь Жанна, все, что реально, все, что мы видим вокруг – это продукт нашей собственной реальности. Той, которую создает наше воображение и которую подчас не видят другие. Виола очень одинока и Дом чувствует это. Но, в то же время, Виола заносчива, упряма и не всегда добра к окружающим ее людям. Дом показал ей ту ведьму Гелооглу, которую она заслуживала. Виола любит без спроса вторгаться везде, куда сможет сунуть свой маленький точеный носик. А твоя Гелоогла – добрая ведьма, которая помогала тебе взрослеть и которая творила в твоем сердце сказку. Так же бывало и у нас с Трау. Были времена, когда Гелоогла превратилась в нечто ужасное за спиной Трау, и не покидала ее даже во сне. Но это был продукт ненависти Трау к миру. Однажды мы приехали сюда и решили, что никогда не покинем этого места. Мы создадим из него ту реальность, которая подходит только нам. Потом приехала твоя мама. Мы ее не видели много лет. Она рассказала, что у нее есть маленькая дочка, и о том, как вырос Аддлер. Но твоя мама больше не видела Гелооглу, хотя, в детстве играла с нами.

– Так вы знакомы с детства? – удивленно спросила Жанна.

– Да, мы дружили примерно с шести лет.

– А теперь, время спуститься в мое подземное логово. И пусть Трау создает красивые картины при помощи пленки, проявляю их все равно я. Она проявлять не любит и не хочет учиться. Говорит, что это скучно. А ты знаешь, что половина успеха, если не большая его часть – это то, как ты проявишь пленку. Сохранишь момент, или испортишь его.

Жанне не терпелось попробовать проявлять пленку. Они дошли до угла пространства под лестницей, и Жанна увидела дверь.

– Раньше ее тут не было.

– Вот тут ты точно ошибаешься, она была всегда. Она принадлежит первому хозяину Дома.

Эрди достал большой старый ключ и открыл дверь. Вниз вели крутые ступеньки, и было очень темно. Снизу тянуло холодом, но не было ни запаха сырости, ни плесени.

Эрди щелкнул выключателем, и лестницу окутало неровное желтоватое свечение.

– Но только обещай, что не будешь спускаться сюда сама, хорошо?

– Потому что это небезопасно?

– Нет, потому что это может оказаться страшным. А страх, и правда, пожалуй, самое небезопасное нечто в голове человека.

Наконец, они дошли до конца лестницы, и Жанна увидела большое квадратное помещение. Оно было просто перегружено деталями. То тут, то там, стояли различные шкафы и шкафчики. В них Жанна заметила целую кучу книг и склянок. Под потолком сушились травы, а прямо посередине комнаты стояло два больших стола и несколько мольбертов. На одном из них было закреплено полотно, и на нем была изображена какая-то белокурая женщина в саду.

– Так красиво! – сказала Жанна.

– Я немного рисую. Нравится, правда? – спросил Эрди.

– Очень. Я всегда мечтала рисовать!

Она вспомнила открытку Мориса. И то, как он поступил в художественную школу. Бледный, тощий, темноволосый Морис. Совсем как Эрди в его возрасте, должно быть, почему-то подумалось ей.

– Итак, нам понадобится проявитель. И нам надо определиться, какие снимки ты хочешь. Если цветные – будем работать почти в полной темноте. Если черно-белые – то при красном освещении.

– Я хочу цветные! – сказала Жанна. До этого, она видела такие только в журналах и по телевизору.

– Теперь вынимаем пленку из фотокамеры, и помещаем в катушку, где между слоями пленки необходимо сделать зазор 2 мм; эта катушка опускается в бачок с проявителем и промывается там согласно инструкции, потому что они бывают разными – эти проявители. Сливаем проявитель и заливаем холодной чистой водой. Промываем. После этого используем закрепитель. И снова моем. Сушим пленку. И теперь у нас есть негатив.

– Негатив?

– Да, без него не получится карточки.

– Дальше заправляем пленку в специальный проектор, включаем свет на проекторе и настраиваем его таким образом, чтобы увиденная картинка соответствовала тому, что ты мечтаешь увидеть на карточке. И все время фотобумага и пленка ни в коем случае не должны увидеть сильный свет. Выключаем свет вообще. Ставим на стол проектора фотобумагу. Включаем на короткое время свет на проекторе, и именно это самый волшебный момент – изображение с негатива перейдет на бумагу. И ты получишь карточку. Теперь фотобумагу заправим снова в катушку, опускаем в проявитель, и промываем в нем. Сливаем проявитель и заливаем снова водой. И снова промываем. После этого снова закрепитель, и снова промываем. Вуаля! Они почти готовы – твои снимки. Держи прищепки, и развешивай под потолком – будем сушить.

Жанна восторженно наблюдала за точными движениями Эрди. Правда, почти ничего не запомнила. Он внимательно посмотрел на нее.

– Ничего, ты научишься. Я извел много бумаги, пока смог проявлять.

Жанна смотрела на листки фотобумаги. Она даже боялась дышать на них, и аккуратно развешивала их на тонком тросе один за другим. Получилось двенадцать карточек.

– Ночью посмотрим, что получилось – сказал Эрди.

Они поднялись по лестнице наверх. Жанна заметила, что он не закрыл дверь на ключ.

– Пора ужинать, все уже собрались – сказала прямо над ухом у нее Трау.

Жанна так задумалась, поднимаясь по лестнице, что не сразу заметила ее высокую худую фигуру.

– Жанна, поднимись к себе и переоденься – строго сказала Трау.

Пока Жанна поднималась по лестнице, то услышала, как Трау спросила у Эрди:

– Она не видела?

– Нет, я следил за ней.

Жанна поняла, что рискует после подслушанного стать на полчасика Виолой, чтобы найти то, о чем беспокоилась Трау в комнате под лестницей.

Уже поднявшись по огромной, украшенной омелой и пряниками, лестнице, она заметила, что почти в каждой комнате на этаже горел свет и по полу сновали чьи-то ноги.

«Гости? – подумала девочка. – Так много гостей!»

Она быстро дошла до входа в голубую спальню, рядом с которой висела лестница, ведущая в ее комнату. Лестница тут же надежно закрепилась в стенке и в полу. Жанна пробежала шесть ступенек и снова ахнула. Теперь все в комнате было из камня. По правую руку пылал большой камин. Он был выше Жанны! И давал столько света и тепла.

Огромная деревянная кровать, на ней куча одеял, балдахин, рядом огромный платяной шкаф. Стены были каменные, и Жанне нравилось, как гармонично все смотрелось тут.

«Как в замке средневековом» – подумала она. И пожалела, что вместо книги о рыцарских турнирах, купила книгу об одиноком волшебнике.

На стуле висело бархатное синее платье, рядом висели красивые гольфы с вышивкой по краям, и красивый синий шарф. Здесь же лежала красивая витая брошка. Она была в форме какого-то дивного цветка, и венчал ее маленький синий камень.

Жанна огляделась в поисках обуви. Рядом стояли коричневые башмачки с пряжками.

Жанне нравился такой гардероб. Все всегда было идеально подобрано, и постоянно разных цветов.

Жанна снова подумала, какой чудесный получается у нее праздник!

Она быстро оделась и побежала вниз.

Пробегая по коридору второго этажа, она вспомнила, как они с ребятами называли его коридором 1000 окон, она вспомнила осень и подумала, что та осень была много лет назад. И вообще, с другой Жанной, не с ней. А с той, что осталась там, в маленьком городке.

Неожиданно Жанна подумала, что было бы неплохо позвонить маме, ведь она должна уехать именно в Рождество, то есть, только завтра. Возможно, ей одиноко одной в пустом темном доме, если только не провели свет.

Жанна пошла на кухню вниз, но там никого не было. Только тлели еще угольки в открытых печах мэтра Бенедикта. И на столе стояло пару зажженных свечей.

– Жанна! Пора ужинать! Уже совсем пора! – воскликнула за спиной у Жанны Трау. Девочка обернулась. На Трау было длинное синее бархатное платье с открытыми плечами и красивый витой кулон. Именно витой. Он был довольно большим и продолговатым, но производил впечатление хрупкой вещицы, потому что был свит из множества частей, как лоза.

– Я могу позвонить маме, тетя Трау?

– Жанна, честно говоря, когда надо позвонить, Эрди ездит на телеграф в город. Но телефон, конечно, есть, можно попробовать.

– Спасибо!

– И, Жанна!

– Да?

– Просто Трау.

– Конечно, простите, я забыла. Просто думала о маме и нашем доме.

Они снова поднялись наверх, прошли в восточное крыло и остановились напротив двери. Трау постучала. Из-за двери послышался голос Эрди.

– Кто там? Это ты, Жанна?

Жанна тихонько сказала, что хочет позвонить маме. И обернулась, чтобы сказать Трау, как все-таки благодарна им за такое Рождество, но увидела, что большой желтый холл абсолютно пуст.

Она пожала плечами и дождалась, пока Эрди разрешит ей войти. Она вошла в комнату и остановилась. Жанна никогда особо не исследовала восточное крыло замка, а теперь остановилась, завороженная. На противоположной стене пылал огромный камин, вдвое больше, чем тот, который Жанна сегодня вечером нашла у себя в спальне. Комната производила впечатление, как будто бы двухъярусной, а на деле, это было не так. Просто, такое впечатление создавалось от восьмиугольной выпуклой деревянной крыши и от светильников, размещенных по кругу этого восьмиугольника. Складывалось впечатление, будто бы там маленькие деревянные балкончики для каких-нибудь волшебных фей со свирелями. По правде говоря, все в этой комнате было обшито деревом, либо выполнено из дерева; и факт того, что огромные деревянные шкафы, от пола до потолка забиты рядами книг, сразу привлек внимание Жанны. Она обрадовалась тому, что это – библиотека.

– Это раньше был бильярдный зал – сказал кто-то, сидевший в кресле у камина, и спинкой этого самого кресла полностью закрытый.

«Эрди, это его голос».

Зазвонил телефон. Звук доносился с маленького круглого столика, ножки которого представляли собой мохнатых псов, тоже вырезанных из дерева. Из кресла напротив камина встал, все-таки, Эрди. Он тоже был одет в синий бархатный костюм.

– У нас что, сегодня синий вечер? – спросила Жанна.

– Нет, сегодня морозный вечер, – произнес Эрди. – Скорее же возьми телефон!

И Жанна опомнилась, что телефон так и звонит. Она мигом схватила трубку, только потом осознав, что хозяин Дома разрешил ей самой поднять трубку. Она даже понятия не имеет, кто это звонит, и что она будет говорить в ответ. Поэтому, она прокашлялась и тихо произнесла:

– Здравствуйте, – а потом исправилась и мигом добавила. – Добрый вечер!

Из трубки послышался хохот.

– Жанна, это ты? Как забавно ты говоришь! – воскликнул Морис.

Жанна поняла, что это самый лучший из самых лучших Сочельников! Ведь ей позвонил Морис!

– Ой, ну я же не знала, что это ты звонишь, и постеснялась.

– Вежливость еще никому не вредила, – ответил ей Морис каким-то странным голосом. – С наступающим Рождеством!

– И тебя с наступающим Рождеством, Морис! А тебя не удивляет, что на этом конце провода тебе ответила я?

– Я думаю, что это уже никого не удивит. Твоя мама позвонила вчера Эббе и сказала, что тетя Трау забрала тебя к себе в поместье.

Жанна подумала, что Морис всегда называет свою маму Эбба, а не мама. И это странно.

– … вот так! – продолжал Морис.

Жанна нахмурилась, ведь половины она не услышала.

– А Эбба хмыкнула и сказала, что ей, тете Трау, скучно.

Жанна подумала, что вот уже сутки всем знакомым кажется, что ей скучно.

– Ну, тете Трау и, правда, одиноко, наверное, одной в Рождество, в поместье. Ты правильно сделала, что поехала с ней. Это хороший, добрый поступок – тем более, у тебя все равно нет в городе друзей…

Жанна внезапно испытала прилив злости:

– Во-первых, нам всем тут не скучно, Морис! А, во-вторых, у меня есть друзья, и ехала я с радостью, с большей радостью, чем поехала бы к вам!

– Ладно, Жанна мне пора. Меня ждет Виолетта. Мы идем в кино.

Жанне показалось, что она потеряла дар речи.

– Виола…?!

– Ой, Жанночка, дорогая! С наступающим Рождеством! Здоровья тебе и маме! Вальдэ рядом? – тут же накинулся на Жанну голос тети Эббы.

«Вальдэ…?!»

Жанна почувствовала, как теплые руки взяли у нее из рук трубку, и поняла, что плачет.

– Не стоит Жанна, – тепло улыбнулся ей Эрди. – Право, совсем не стоит!

Жанна присела на краешек диванчика рядом со столиком. Заметила сквозь слезы, что его ножки тоже как мохнатые собачки, только поменьше.

– Ой, Эбба! Привет! Как дела? С Рождеством! С наступающим Рождеством! Ты уже открыла имбирный пирог, который я тебе прислала?

Жанна немного вытерла слезы и, с интересом и удивлением, посмотрела на Эрид. Такой звонкий, высокий голос, почти как у Трау, когда она смеется или шутит.

Жанна вдруг стала улыбаться, вспомнив, что он ее провел с мамой точно так же.

«Еще одно его умение», – вспомнила она слова Трау, утром.

В это время, Эрди засмеялся совсем как Трау. На самом деле, это было так забавно, видеть серьезного Эрди со смехом Трау, что Жанна сама начала хихикать.

– Так! Все, Эбба! А то подгорит моя индейка! Девочка вовсе не несчастная, она – счастливый, радостный ребенок, которого ты, впрочем, лишила первоначального плана Рождества. Ну ладно, нам пора! Пока-пока, целую! Всем счастливого Рождества! Если не заметет, завтра еще позвоним, и будь аккуратна с Виолой, она такая неряха. Все вещи по комнате раскидывает. Зачем тебе такая невестка? – и снова смех. Эрди кинул трубку и начал хохотать.

– Маленькая, глупая Эбба! – воскликнул он. А потом оглянулся на Жанну. Жанна уже тоже смеялась, причем искренне.

– Ой, как здорово вы ее провели! – воскликнула она.

Эрди вдруг перестал смеяться и сделался очень серьезным.

– Не пристало, Жанна, такой девушке как ты, лить слезы из-за мальчиков.

– Тем более, когда они, едва ли обращают на тебя внимание и пытаются казаться лучше и выше, чем они на самом деле есть, – добавила Трау.

Жанна обернулась и увидела в дверном проеме Трау.

– А у вас, наверное, много было мальчиков? Вы такая красивая! – прошептала Жанна. – Вот и не лили слезы…

Трау странно посмотрела на Эрди и улыбнулась.

– Количество мальчиков, которым ты бы могла понравиться, совсем не означает счастье в жизни, Жанна. Главное, чтобы рядом был тот, кто нравится, по-настоящему и навсегда.

– Навсегда? – спросила Жанна. – Это очень долго!

– Вовсе нет. Время в «навсегда» летит быстрее, чем кажется, когда впервые о «навсегда» услышишь – засмеялась Трау.

– Я ей не посылала имбирный пирог – добавила она.

– Ой, да какая разница – снова засмеялся Эрди. – Эбба верит всему, что говорят ей другие, и будет искать имбирный пирог везде: в почтовом ящике, на почтовом отделении, будет ловить почтальона после Рождества. И, таким образом, даже сможет сделать свой праздник немного веселее, чем обычно.

– У меня есть друзья – вдруг сказала Жанна.

– Мы знаем, Жанна, конечно же – сказала Трау.

– Конечно, знаем! – сказал Эрди. – Тем не менее, мы надеемся, что друзей среди юных жителей твоего нового городка у тебя нет.

– Нет, среди них никого нет – произнесла Жанна. «Почему они задали такой вопрос?» подумала она.

– Да и вообще, нет – добавила Жанна и снова загрустила.

– Как же нет?

– Какая наглость! – произнес енот за спиной Жанны. – Еще и на ужин опаздывают!

– Извините, нас, пожалуйста! Мы исправимся через пару минут – сказала Трау.

– Ну что, за стол? Сегодня ужинаем в большой столовой!

Все направились к выходу, как вдруг, Жанна вспомнила, что хотела позвонить маме.

– Ой, а маме позвонить! – спохватилась она. – Я ведь за этим сюда пришла!

– Жанна, уже довольно поздно, да и все остывает.

Часы на каминной полке пробили ровно восемь.

– О, месье Бенедикт будет в бешенстве! Мы опоздали на восемь с половиной минут – сказала Трау.

– Я хочу позвонить ей, только скажите междугородний код – спокойно произнесла Жанна.

– Ну, хорошо – так же спокойно произнес Эрди. – Листок с необходимыми кодами лежит на моем письменном столе под лампой, там ты найдешь и ваш номер, и код вашего города с пометкой «Ридель».

– Спасибо – тихо сказала Жанна.

Когда близнецы вышли из комнаты, ей показалось, что оба не очень хотели, чтобы она звонила маме, и даже старались всячески ее отвлечь. Впрочем, не слишком.

Жанна быстро набрала необходимый номер. Услышала примерно шесть коротких гудков и положила трубку. Вздохнула и набрала номер снова. На этот раз трубку уже подняли на третий гудок.

– Алло – произнес чужой женский голос.

– Это Жанна.

– Кто это, Жанна?

– Хелле, тебе звонит какая-то Жанна. Подойди.

Сквозь треск на линии, завывания начинающейся метели за окном, и оглушительный грохот музыки в трубке, Жанна задумалась, стоило ли все-таки звонить. Через секунду она услышала голос мамы.

– Жанна, дорогая, все хорошо?

– Мама, что это там у тебя, и кто эта женщина?

– Ой, Жанна, это моя подруга. Не все мои подруги знают твой голос, да и незачем им его узнавать. Вообще-то, сегодня Сочельник, поэтому, мы решили немного повеселиться перед отлетом.

– Мама, так ты куда-то летишь? Ты же говорила, что вы поедете на машине с новым дядей куда-то не очень далеко.

– Жанна, ты как всегда, что-то придумываешь. Я тебе точно говорила, что у меня завтра утренний рейс.

Жанна вздохнула. Хелле тоже вздохнула на том конце провода.

– Жанна, так у тебя все хорошо? Как там… Трау?

– Да, мама, у них очень хорошо. Сегодня мы с Эрди украшали весь дом, а Трау почти постоянно смеется, хотя раньше она была всегда очень серьезной.

– Эрди… вот как? Ну, вот и чудно. Значит, тебе там совсем не скучно. Он уже показывал свою мерзкую лабораторию?

И хоть Жанна не знала, о чем говорила ее мать, она сначала утвердительно кивнула в трубку, а потом спохватилась и произнесла:

«Да».

Ей хотелось, чтобы мама поняла, что тут весело, что от Жанны нет никаких секретов, и ей полностью доверяют.

– Ты поаккуратнее там – сказала мама, и Жанна тут же услышала короткие гудки.

– И тебе счастливого Рождества – тихо произнесла Жанна, положив трубку.

Она подошла к большому узорчатому окну и выглянула на улицу. За окном мела настоящая метель; фонарики на деревьях вокруг дома и на беседке в саду раскачивал сильный ветер. Восторг от настоящей праздничной погоды смешивался у Жанны с грустью. На самом деле, осенью Жанна не относилась к маме столь же сентиментально. Она очень редко видела маму и, как правило, находилась у тети Эббы или у маминой троюродной сестры. Но после того как они пожили с мамой несколько месяцев, хоть это и не было в полном смысле этого слова – «вместе», Жанна привыкла к Хелле. Ее посетила идея о том, что весь этот праздник закончится максимум через неделю, а она, снова, будет вынуждена уехать в новый старый дом с покосившейся крышей, в котором нет света, но работает телефон. Жанне перехотелось ужинать. Она сделала три круга по библиотеке и подошла к одному из стеллажей. Посмотрела на корешки книг и ей ничего не приглянулось, да и читать не особо хотелось. Она пошла и села за письменный стол Эрди. Посмотрела на причудливую ножку лампы на этом столе. Она тоже была в виде небольшой собачки. Пепельница тоже в виде собачки. Даже перьевая ручка, лежавшая на этом столе, была вырезана на конце из дерева и представляла собой собачью голову.

«Все здесь в виде собак, – подумала Жанна. – Все ножки, все деревянное. От этого, конечно, тепло, и даже камин обшит деревом. И панели на стенах тоже деревянные и пол и потолок… сидишь точно в коробке»

Она вдруг решила незаметно уйти в свою комнату и просто лечь спать, как заметила на столе явно очень старую тетрадь. Точнее, это были сшитые вместе листы бумаги: где-то белые, где-то серые, бежевые, желтые и даже почти коричневые. Эти листы были склеены с черной обложкой, на которой было нарисовано пару знаков.

«Ну точно, очень старых» – подумалось Жанне.

– Какие-то пергаментные развалины, а я приняла их за тетрадь – сказала вслух Жанна.

Она перевернула один лист, затем другой…. Практически на всех листах, исписанных сверху донизу, сами письмена представляли собой какой-то набор точек и странных знаков. Несмотря на плохое настроение, в Жанне не угас дух авантюризма, и ей тут же вспомнились фильмы про шпионов. Жанна пролистала всю рукопись и не нашла никакого ключа к разгадке странных символов. По правде говоря, она вообще никогда таких не видела, но отчего-то, вдруг, ей вспомнился кулон Трау. Чем-то некоторые из знаков его напоминали. Жанна и сама удивилась странному сравнению, и решила спросить об этих листах Эрди или Трау, попозже. Но тут же вспомнила, что она просто сидит за чужим письменным столом и рассматривает чужие вещи, что свидетельствует, скорее всего, о невоспитанности, чем о духе авантюризма. Жанна пошарила взглядом по столу и увидела красивый флакончик. Он был очень маленький, наверное, всего лишь пару миллилитров, с красивой золотой крышечкой в виде розы. Жанна взяла в руки флакончик и открутила крышку, и тут же ощутила чудесный розовый аромат. Ей сразу вспомнилась осень, ее самое любимое место в поместье – беседка и сад. Даже в октябре, там все еще цвели красивые розы и источали дивный аромат. Жанна зажмурилась, приятные воспоминания немного подняли ей настроение. Рядом с флаконом лежало несколько исписанных листов. Жанна внимательно присмотрелась к ним. Такой почерк можно было назвать резким. Это было самое лучшее определение для длинных, угловатых букв, которые складывались в узкие слова. Жанна посмотрела, что написано на первом листе:

Часть 1. Дневники

Дневник Дантарьен Вердем

Дневник Сетанеля Ларентоль

Дневник Маркунта Вердем

Часть 2. Воспоминания

Воспоминания Эллиота Ларентоль

Воспоминания Изабель Лескосс

Воспоминания из деревни Миканон: Аэлтан и Коринна

Часть 3. Вальдэрьян и Олван

Жанну чрезвычайно заинтересовало прочитанное. Она никогда не встречала таких странных имен и подумала, что, наверное, это какая-то интересная книга. Наверное, даже, это какая-то фантастическая книга, где все герои живут в дивном саду, где круглый год цветут розы, и нет метели.

«Нет, скорее это роман» – подумала Жанна и обрадовалась.

Потому что, никто до сих пор не разрешал ей читать романы.

«Нет, – подумала Жанна – пусть это будут приключения».

Она перевернула страницу. Вспомнила, что уже где-то читала такое имя Вальдэ-рьян.

«Или слышала? Точно! Его произнесла сегодня тетя Эбба. Нет, она такого имени точно не произносила. Она сказала. Она сказала Вальдэ. Часть имени. Она произнесла часть имени».

Жанна почувствовала себя знаменитым сыщиком.

«Скорее всего, это какие-то унылые исторические сведения, ведь тетя Эбба работала в библиотеке. Наверное, кто-то из близнецов переводит рукописи для нее. Странно, правда» – подумала Жанна.

И еще, произнесла те же слова, но уже собачке на ножке диванчика. Странно, мама раньше была стюардессой, но Жанна не застала это время. Зато видела много фотографий, где мама в форме стоит рядом с самолетами. Раньше самолеты были маленькие, и, наверное, в них помещалось совсем мало людей. Зачем маме было становиться стюардессой для такого самолетика? Гораздо лучше было стать ею сейчас. Тетя Эбба говорила, что работала в историческом музее, а потом секретарем. Говорила однажды, что они познакомились с Трау на работе. Тетя Мария была швеей, а потом работала в театре. И тоже, где-то на работе познакомилась с Трау. Видно, Трау пришла к ней на выступление. Но чем занимались близнецы, или хотя бы даже Трау, ведь про Эрди никто ничего никогда не говорил, Жанна не помнила.

«Упоминали ли когда-то об этом? Наверное, нет. Но в итоге, выходит, кто-то из них, наверное, тоже историк».

Жанна начала читать.

Каждая осень начинается одинаково. Сначала, она обманывает тебя все еще теплыми, насыщенными солнцем и светом, деньками, а потом, дает подножку первым сильным дождем. Этот дождь очень холодный, практически, ледяной. А еще, она отнимает лето. Кажется, что летом и мысли приходят как-то ровнее и красивее. Ведь они наполнены ароматом цветов и зеленого леса, а облака дарят им красивую воздушную упаковку из сахарной ваты. Вообще-то, я не люблю лето. Это я так. Начинаю читать письмо одной своей незадачливой знакомой. Летом мои мысли плавятся под бесцветным палящим солнцем, в окружении обрывков жалких облачков, на небосводе моего грязного и пыльного города.

Вертдем – это лишь нечто, отдаленно напоминающее город на самом деле. Он возник, приблизительно, 80 лет назад на месте моего предыдущего города. Точнее того, что от него осталось. Хотя, я все еще нахожу остатки прошлых времен в развалинах зданий. Вчера, например, я нашла маленькую монетку с изображением Эллиота и красивую голубую брошку. Несмотря на голодную неделю, ну, почти голодную, я решила находки оставить при себе. Хуже всего было то, что города, которые я называла своими, что новый Вертдем, что эти старые развалины, были моими лишь в моем воображении. Я нигде не была своей. Я совсем не относилась ни к прошлой эпохе, с Эллиотом во главе, ни к голодному мраку «Нового Времени», во главе со странным правителем. Через месяц я хотела присоединиться к кочевому переезду через горы и несколько старых городов, чтобы понять, сколько еще разрушений принесла последняя война, и где еще остались живые жители…

…сегодняшний день я запомню надолго. После длительного кочевого перехода по выжженной земле, это, конечно, оказалось глотком свежего воздуха, но и уничтожило остатки моего разума.

ОН стоял рядом с табуном. Какие-то создания, отдаленно похожие не то на лошадей, не то на верблюдов. Рядом сновали люди в странной черной одежде. Но все это стало неважно, когда я увидела ЕГО. Хотя, теперь я понимаю, что было нечто неуловимо похожее в нем с Эллиотом, может даже, совсем иное. Нечто тяжелое, массивное и жесткое.

Дальше рукопись обрывалась. Жанне стало невероятно интересно, какие еще приключения ожидают главную героиню, и что это за мужчина, которого она узнала и не узнала одновременно. Следом Жанна услышала, как за дверью что-то упало. Она быстро подошла к двери, перепуганная больше тем, что все-таки кто-то мог застать ее за таким неблаговидным занятием, как чтение чужих дневников. Жанна добавила прочитанное к списку «больших секретов» и выглянула за дверь. На полу, обмазанный сажей, сидел Цулифер. Он грозно посмотрел на Жанну. Она вдруг засмеялась.

– Боже, ты как Санта Клаус выпал из камина, должно быть. Где ты так испачкался?

Жанна увидела, как напротив библиотеки тихонько скрипнула и немного приоткрылась дверь. Цулифер издал неопределенный звук, похожий, одновременно, на рычание и мяуканье, и Жанна немножко испугалась. Узнавать, что там за дверью она не захотела, и побежала с котенком на руках в сторону большой столовой. Мысли немного перемешались, настроение немного улучшилось, и Жанна даже проголодалась. Кроме того, было очень невежливо с ее стороны не прийти на праздничный ужин, особенно, в Сочельник. Она вошла в столовую. Сегодня в столовой стоял огромный, дубовый, очень длинный стол. Он был заставлен таким количеством еды, что у Жанны в животе заурчало. За столом сидело не менее двадцати персон, а может быть, даже и больше. Не будет же она тыкать пальцем. Кого там только не было. Честно говоря, действительно, это были персоны. Тут были красиво одетые мужчины в костюмах-тройках и с огромными кошачьими головами; две львицы в красивых изумрудных платьях; один крокодил; а далее, пару людей и все в цветных очках; пустые стулья, а напротив тарелок, относящихся к этим стульям, прямо на столе на разноцветных бархатных подушках, сидели еноты; она увидела среди них знакомых ей енотов и помахала им рукой; один помахал ей в ответ, и Жанна улыбнулась. Тут же сидело четверо больших лис, и пятым – маленький лисенок. Все в причудливых костюмах – с жабо и с рюшечками на рукавах. Далее сидели еще какие-то женщины и мужчины, но Жанна никого из них не знала. Во главе стола сидела Трау. Жанне показалось, что она восседает, как королева, среди своей свиты. Она, по сути, никогда не видела Трау такой красивой. Короткие волосы превратились в длинные темные локоны. Она была в том же платье и с тем же кулоном, а на голове у нее была корона с какими-то черными камнями. Жанна пригляделась и увидела, что корона все-таки, скорее, изумрудная. Еще через секунду она стала синей, а потом ярко-красной. Кто-то подергал Жанну за подол платья. Она опустила глаза, увидела маленького человечка и радостно осознала, что они уже встречались осенью в лесу. Человечек был празднично одет и с цилиндром на голове. Из цилиндра торчало красное перо.