Мария

– 11 –

Только ступив вглубь леса, Генрих оказался в царстве мрака. И то ли от избытка упоминаний о темных силах в последнее время, то ли по причине своего недавнего состояние, но он не видел ничего, кроме мрака. И он даже не видел, он чувствовал его всем своим существом. Мрак и страх. Где, как ни здесь, в этом заколдованном ведьмами лесу, можно было встретить черного всадника. Генрих дрожал всем телом, но продолжал пробираться сквозь заросли можжевельника, ломая встававшие на пути ветви деревьев, утопая во мху и опавших листьях. Что его толкало?

«Что меня толкает? – думал он. – Отнюдь не любопытство или жажда разгадки. Разгадки чего? Я даже не знаю, что это, кто это? Дьявол, нечистая сила? Кто вы? Нет, мне нужен лесной воин. Почему? Зачем? Почему именно сейчас, когда я с позором для самого себя покинул собрание? Что меня толкает? Я отвечу. И пусть все знают. И если вы тут, – вы, вся ваша сатанинская армия, засели в этом лесу, – знайте, для чего я тут! Из чувства долга перед своей землей и своими предками! Война так война. Но я должен выиграть эту войну. Пусть у меня мало опыта в военном деле, и я не участвовал ни в одной стоящей битве, я должен победить…»

Генрих остановился.

– О чем я сейчас думал? – проговорил он вслух. – Откуда у меня эти мысли? Почему я? Я всего лишь сын покойного барона. Я никто в герцогстве. Как я могу спасти землю? От кого? Это же только слухи! Что со мной?

Генрих был в замешательстве, ему на мгновение показалось, что его кто-то вел, с самого собрания его кто-то выгнал, пригнал к старому дубу, а после направил в этот лес. Генрих никогда не верил ни в колдовство, ни в сказки, ни в приметы. Но он видел черного всадника и был уверен в том, что это не было видением.

– Тогда как же быть? – Он оставался стоять на одном месте. – Нет! Я не дам собой управлять. Слушайте все! – воскликнул он, обращаясь к лесу. – Я иду по собственной воле! И ведет меня чувство долга!

Ему словно стало легче от собственных слов, и он двинулся дальше.

«Почему я поверил, только сейчас поверил, в существование лесного воина? Я слышал о нем с детства, все о нем слышали, но никто не признавался в том, что когда-либо его видел. Я смогу его отыскать? Я даже не знаю, куда идти…»

В это самое мгновение Генрих обнаружил, что оказался настолько глубоко в лесу, что выбраться он уже не сможет, поскольку… он заблудился.

– Это все мрак… но, ты меня не испугаешь, я не отступлю!

И снова Генрих удивился себе. Откуда эта решительность? Для чего? Ведь это все происходит именно «вдруг». Генрих продолжал идти. Что-то подсказывало ему, что он делает все верно. Но что это? Что ему подсказывало?

Через некоторое время он наткнулся на узкую тропинку. Она начиналась прямо посреди леса, не ведя ниоткуда. Генрих был в восторге.

– Что ж, спасибо тебе, Господи. Это ты поддерживаешь меня.

Генрих пустился по тропинке. Сколько времени прошло, пока он по ней шел, неизвестно, – время, как он подумал, уже потерялось. Вскоре он оказался на развилке. Тропинка разделялась. В одну сторону, налево, она заметно расширялась, направо оставалась такой же.

– Пути господни неисповедимы! Только пробираясь сквозь тернии, можно познать бога и его благодать, и только Дьявол способен искушать. Решено.

Генрих ступил на узкую тропинку и бросил назад:

– А ты, тропа, ведешь в ад!

Вскоре Генрих выбился из сил. Он даже забыл о том, что ему нужно еще вернуться.

– Ничего, Господь поможет, – шептал он, падая на колени и снова поднимаясь, падая и поднимаясь.

В конце концов, он упал и не смог подняться. Пот лил градом, вся его одежда была изодрана в клочья и испачкана до неузнаваемости. Генрих скинул плащ, снял с пояса меч и завалился на спину. Он смотрел вверх. Сквозь кущу деревьев можно было разглядеть серое небо. Он закрыл глаза. Он провалился в пустоту.

– Когда стемнеет, я потеряю путь, – шептал он. – Нужно встать.

С трудом поднявшись, Генрих пристегнул меч и, забыв о плаще, двинулся дальше. Начало темнеть… Мрак…

Вскоре Генрих очутился в кромешной тьме. Он прислонился к дереву, почти обняв его, и поднял голову вверх.

– Господи, услышь меня. Мне это необходимо. Укажи путь, прошу тебя.

Мрак…

– Господи, я не сдаюсь, но, прошу тебя…

Тишина.

Генрих двинулся наугад, но вскоре, споткнувшись обо что-то, повалился ничком. Его обуяла ярость, он вскочил, вытащил меч из ножен и принялся махать им в разные стороны, срубая вслепую ветви деревьев. Не прекращая размахивать оружием, он двинулся дальше, но через несколько шагов опять, за что-то зацепившись ногой, упал.

– Проклятье! Черт меня побери! – кричал он. – Черт меня побери!

Через минуту он притих.

– Не поминай нечистого, рыцарь, – раздался голос. Генрих замер. – Дай руку.

Генрих перевернулся на бок, но не мог ничего разглядеть.

– Дай руку, рыцарь, – раздалось прямо над его ухом.

Генрих наугад протянул руку и тут же ощутил невиданную силу, с которой схватившая его чья-то рука подняла на ноги и потянула за собой. Генрих еле успевал переставлять ноги, ему даже показалось, что он летит. Послышался скрип открывающейся двери и в глаза Генриха брызнул тусклый свет от факелов и горящего камина. Его втолкнули внутрь. Мечи, щиты, луки и стрелы, развешанные по стенам, первое, что бросилось Генриху в глаза. Посреди хижины стоял могучий дубовый стол и два стула. В углу кровать. Больше ничего не было.

– Садись, – раздалось за спиной.

Генрих, не оборачиваясь, подошел к столу и сел за него. Повернувшись, он столкнулся с суровым лицом, изрезанным шрамами и морщинами, и украшенным густой седой бородой. Длинные седые волосы опускались на могучие плечи.

– Ты лесной воин? – несмело проговорил Генрих.

Мужчина сел за стол напротив него.

– Я Готтфрид. Ты проделал столь нелегкий путь через лес лишь для того, чтобы услышать одно слово, ты знаешь об этом? – услышал Генрих.

– Я… я должен был… – промолвил Генрих.

– Да, – вкрадчиво произнес Готтфрид.

– Что? – не поняв, спросил Генрих.

– Дай мне свой меч, – попросил Готтфрид.

Генрих вынул меч из ножен и передал лесному воину. Тот взялся одной рукой за рукоять, другой за острие, бросил скользкий взгляд на Генриха и в одно мгновение переломил лезвие пополам, тут же отбросив осколки в угол хижины.

– Это… – начал было Генрих.

– Он тебе не поможет, – отрезал лесной воин.

Готтфрид поднялся, подошел к стене и снял один из мечей. Он положил его перед Генрихом и снова произнес:

– Да.

– Я не понимаю, – выдавил Генрих.

– Все ты понимаешь, или поймешь со временем, а оно, время, скоро придет. Зло подобралось слишком близко.

– Нечистая сила? – спросил Генрих.

– Все зло, – ответил Готтфрид.

– Черный всадник, – еле проговорил Генрих. – Вы видели его?

– Нет, – ответил Готтфрид, – но я знаю, что он существует.

– Я его видел. Это… Дьявол?

Готтфрид промолчал.

– Это Дьявол? – повторил Генрих.

– Не знаю, – задумчиво произнес лесной воин, – я живу вдали от ваших страстей. Среди людей мне тяжело находиться. Стало тяжело… давно уже стало тяжело.

– Но…

– Среди людей много зла, и я его вдоволь повидал. Мне достаточно. Я стар. Я могу только дать совет, или направить. Если кто придет. Но, давно никто не приходит. Людям ничего не нужно. Мне странно тебя видеть, но я знаю, для чего ты здесь, и я ответил на твой вопрос. Больше мне нечего сказать. Ты можешь идти.

Генрих опустил голову. Он путался в мыслях и не знал, что можно, или, тем более, нужно было спросить.

– Я не знаю, зачем я пришел, – признался Генрих.

Готтфрид внимательно посмотрел ему в глаза.

– Это дурной знак, – вздохнул он. – Я знал твоего отца, и твоего дядю. Ты другой. Но ты видел черного всадника и… не знаешь, зачем пришел ко мне. Это нехорошо. Я не знаю, почему.

– Но вы же…

– Да, – перебил Готтфрид. – Это все, что я могу тебе сказать. Повторяю, придет время, ты все поймешь. Ступай.

– Я не смогу найти дорогу, – рассеяно проговорил Генрих.

– Сможешь! Ты рыцарь, барон Траубе. Ступай. Ты должен уйти сейчас же.

– Но почему?

– Тебе не понять. Пока не понять. Дорога в ад открыта для всех, но я не хочу там оказаться. У тебя мой меч, он тебе поможет.

– Я ничего не понимаю…

– Иди же! – строго произнес Готтфрид.

Генрих поднялся и медленно направился к двери.

– Генрих! – окликнул его лесной воин.

Генрих обернулся.

– Да, – повторил Готтфрид.

Генрих развернулся обратно, открыл дверь и ступил во тьму. Захлопнув ее, он в одно мгновение очутился возле старого дуба. У него перехватило дыхание, ноги подкосились и он рухнул на землю.

Было светло. Девочка убегала домой. Генрих осмотрел свою одежду и не заметил на ней ни малейшего изъяна.

– Господи, да что со мной происходит? – пролепетал он.

– 12 –

Генрих медленно поднялся на колени и принялся читать молитву. Закончив, он поднялся и направился в сторону дома. Вдруг он остановился, перевел взгляд на висевший на поясе меч. Медленно, с опаской он вынул его из ножен. Это был меч Готтфрида, лесного воина.

Нет, домой идти не хотелось. Мысли копошились в его голове так, что в глазах начало рябить от беспрерывного напряжения. Только сейчас он вспомнил, что его лошадь осталась в замке герцога. «Как же я смог так быстро сюда добраться? И сейчас точно заметят, что меня не было. А как объяснить, что я исчез, оставив лошадь. Боже! Как я могу попасть в замок сейчас? Это же так далеко! Господи, что это все?»

Проходя через одну из деревень, он оказался на ярмарке. Народу было много, и все простолюдины. Из-за ярмарочной суеты, на него не обращали внимания. «Какой же нынче час, – подумал Генрих, – раз ярмарка в самом разгаре?» Он медленно проходил между рядов, как вдруг его что-то толкнуло в грудь. Генрих остановился и перевел дыхание. Толчок был изнутри него самого. Он неожиданно ощутил страх, мгновенно сменившийся легкостью и теплотой. У него помутилось в глазах. Он начал оглядываться по сторонам – не заметил ли кто-нибудь что-то необычное в нем. Вокруг все было по-прежнему, и на него по-прежнему не обращали внимания. Генрих продолжал оглядываться, как вдруг его взгляд остановился на прекрасных черных глазах девушки, проходившей мимо. Генрих замер. Девушка заметила его взгляд и едва улыбнулась. Генриха пробрала дрожь. Какой взгляд! Какая… фигура! Плащ, опущенный до пят, не мог скрыть ее прелести. Какое лицо! «Боже, как она прекрасна! – подумал Генрих, – неужели это крестьянка?» Девушка удалялась, скрываясь в толпе, он видел уже только копну волнистых русых волос, спускавшихся на ее хрупкие плечи. Она пропала. Генрих тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от видения, и тут же ринулся на ее поиски. Ярмарка была не настолько велика, чтобы он мог ее потерять.

Его блуждание среди толпы, в конце концов, привлекло к нему внимание, и некоторые люди стали перешептываться на предмет того, что здесь делает барон Траубе. И вдруг он столкнулся с незнакомкой лицом к лицу. Он чуть не сбил ее с ног.

– Простите, я не хотел, – поспешил извиниться Генрих.

– Чего вы не хотели? – милым голоском отозвалась девушка.

– Напугать вас, – ответил Генрих.

– Вы меня не напугали, – сказала девушка. – Или барон Генрих Траубе так страшен, что при столкновении с ним все должны разбегаться в ужасе?

– Вы меня знаете? – удивился Генрих.

– Вас тут все знают. Узнали уже. Я подслушала.

– Но вы… – начал Генрих.

– Я не местная, – опередила его незнакомка.

– И вы не из крестьян, – продолжал Генрих. – Что вы тут делаете?

– Вы задаете так много вопросов, а мы даже не знакомы, – заметила девушка.

– Для меня было бы честью…

– Мы привлекаем внимание. Вы куда-то направлялись?

– Да, в город. Мне нужно ко двору герцога. – Генрих ощутил неловкость. – Я оставил там свою лошадь.

– Как такое могло произойти? – искренно удивилась девушка.

– Лучше не спрашивайте, – отмахнулся Генрих.

– Могу вас подвести, – предложила незнакомка. – У меня карета?

– У вас…

– Идемте.

Кучер причмокнул, и кони потащили небольшую старенькую карету, которую Генрих точно уже видел ни раз, в сторону города.

– Вы так и не назвали себя, – заметил Генрих.

– Агнесса, – ответила девушка, сверкнув своими прекрасными угольными глазами, от блеска которых Генриха без конца пробирала упоительная дрожь. – Графиня Зальм, я племянница графа Штольберга.

– Вы та самая дочь графа Зальм, добравшаяся в одиночку через полземли до нашего графа? – Генрих не смог скрыть удивления.

– Вы чем-то напуганы? – изумилась девушка.

– Я восхищен, графиня!

– Прошу вас, зовите меня Агнесса.

– Вы вызвали восхищение у всех, я полагаю! – Генрих испытывал восторг. – Расскажите, как вам удалось добраться до нас в полном одиночестве?

– В одиночестве я оказалась ни так далеко от вас, – сказала Агнесса, – мой кучер сгинул, когда мы заночевали на постоялом дворе. Я прождала его до вечера, расспрашивая всех в округе, но так ничего и не выяснила. Мне ничего не оставалось, как самой взяться за вожжи. А прислуга разбежалась еще… честно говоря, не хочется мне вспоминать весь этот ужас.

– Вы очень смелы.

– Спасибо, барон. – Агнесса склонила головку. – Расскажите лучше, как вы могли оставить лошадь в городе и очутиться так далеко? Вы же должны были быть на собрании, а оно, насколько я могу предположить, еще продолжается.

– Как продолжается? – удивился Генрих.

– Сейчас еще нет и полудня, взгляните на солнце. Думаю, мы прибудем к его завершению, если ничего не случиться. Так как вы тут очутились?

Генрих был в недоумении. Он взглянул на небо и увидел сквозь облака солнце, которому еще нужно было время, чтобы приблизить день к полудню. Получается, что сейчас он еще на собрании. Он тряхнул головой.

– Простите, гра… Агнесса, но, честно говоря, не хочется мне вспоминать весь этот ужас.

Агнесса рассмеялась.

– Что на собрании? – нисколько не удивившись ответу Генриха, спросила она.

– Вас интересуют такие вещи?

– Отец приучил меня не отставать от происходящих событий, чтобы порой не выглядеть глупо, хоть я и девушка.

– Вы не знаете, что с вашим отцом?

– Он мертв, – вздохнув, твердо сказала Агнесса.

– А когда вы уезжали…

– Он мне тогда и сказал, что не успею я добраться до вашей земли, как его уже приберет Господь. Мой отец никогда не лгал. Я каждую ночь молюсь о его душе.

– Простите, Агнесса.

– Так богу угодно. – Агнесса перекрестилась. – Так что на собрании?

– Обсуждали угрозу войны, нападение соседей.

– С востока?

– Да, граф Гумбольдт. Вы же все знаете?

– Я слышала.

– Вам не страшно? Это же… это ужасно.

– Вы так думаете? – с какой-то насмешливой, как показалось Генриху, интонацией, произнесла Агнесса. – Скажите, барон, а как ваша земля оказалась в Герцогстве, или, скажем, земля моего дяди, графа Штольберга? Войны не было, но вы оказались в подчинении у герцога… да, в подчинении, я называю это так. Ваш замок, между прочим, находится на востоке герцогства, – мы оставили его за спиной, – и если герцог не захочет войны, а граф Гумбольдт удовлетвориться частью земли, то вполне может быть, что ваша земля окажется под его властью. Вы об этом не думали, барон Траубе?

Генрих был не на шутку ошеломлен таким высказыванием, и даже напуган.

– Агнесса, вы рассуждаете, как император.

– Отец меня многому научил, – сказала Агнесса. – Я была его единственным ребенком. Мать умерла рано, вскоре после моего рождения… Вы скучаете по отцу? – вдруг спросила она. – Я слышала, до того, как преставиться, он долгое время был не в себе.

– Да, умер он задолго до своей настоящей смерти. Я не знаю, как это сказать. И я… я его очень плохо знал. Он всю жизнь провел на войне.

– Я вам сочувствую, – грустно произнесла Агнесса.

– Не будем об этом. Скажите, как вам живется у графа?

– Дядюшка очень плох. Я стараюсь заботиться о нем. Замок его… не назвала бы я его замком. У моего отца было совсем по-другому. А знаете, барон, на что я обратила внимание. На ваш замок. Он, конечно, не сравниться с замком герцога, но он один из лучших здесь. При том, что многим вашим рыцарям приходится туго, и они вынуждены вести жизнь простых крестьян, вам очень повезло с батюшкой, что бы о нем не говорили. Думаю, он был достойным защитником Христа.

Генрих заворожено слушал Агнессу. Ему на миг показалось, что она читает его мысли. Как, находясь здесь не более недели, она могла все обо всем узнать, да еще сделать такие меткие выводы? Она настолько умна и проницательна?

– Вы меня поражаете, Агнесса! – Генрих не смог сдержаться, не смотря на то, что многое из сказанного Агнессой его откровенно коробило. Более того, если бы он услышал нечто подобное от мужчины, то счел бы это оскорблением. Но он об этом старался не думать, а глядя на прекрасное лицо попутчицы, и будучи плененным ее взглядом, и вовсе принимал ее слова с восхищением. Он был околдован.

– Простите меня, борон, если я вас чем-то обидела, – нежно произнесла она, словно прочитав мысли Генриха, – порой я настолько откровенна, что мне самой становится после неудобно от того, что я говорила. Это все мой батюшка со своей прямотой. Вы не обиделись?

– Что вы, Агнесса, как вы можете меня обидеть? – воскликнул Генрих. – Одно ваше присутствие окрыляет меня. Вы просто ангел! Признаюсь, такой красоты я не видывал никогда. Вы чудо. Где вы были раньше? – Генрих не мог остановиться. «Боже, что на меня нашло?»

– Смотрите не утопите меня в похвалах! – смеясь, заметила Агнесса. – Я могу привыкнуть.

– Боюсь, я не могу вам этого обещать, – заявил Генрих.

Прибыли они в город как раз к окончанию собрания. Как не странно, исчезновение Генриха никто не заметил. Самого же Генриха сразу по прибытию в город стала преследовать мысль о колдовстве.

«Почему только сейчас? – думал он. – Я был слишком сражен встречей с лесным воином, а после убит наповал очарованием Агнессы? Или же это не колдовство, а божья милость? Как мне быть? Я схожу с ума, как мой отец?»

Но все подобные мысли, блуждавшие в голове Генриха, пока он бродил по замку герцога среди других рыцарей и знати, были отметены в сторону сразу же, как он снова встретил Агнессу, ведущую под руку своего дядю.

– Слышал, вы познакомились с моей племянницей, барон? – тут же спросил граф. – Она чудесна. Думаю, вы это успели заметить.

– Да, – признался Генрих, – у нас было время…

– Какое-то мгновение, дядюшка, – перебила его Агнесса, – я только оказалось здесь, и сразу же столкнулась с бароном. Я прочла в его глазах истинное благородство. Я хотела бы предложить ему проводить нас. Вы не против, барон?

– Я? Конечно… – Генрих был крайне удивлен тому, как легко Агнесса встала на его защиту, даже не выпытывая у него, как и что с ним произошло.

– Вы не возражаете, дядюшка? – обратилась Агнесса к графу.

– Ни в коем случае. Все, что пожелаешь, девочка моя.

– Барон, вы нашли вашу лошадь? – спросила Агнесса.

– Я мигом! – воскликнул Генрих.

Он был действительно окрылен. Этот взгляд! Эти черные глаза! Кровь стучала в его висках, заглушая стук сердца, его била сладкая дрожь. Прошло каких-то полдня!

Генрих был влюблен. Он был впервые влюблен по-настоящему!

– 13 –

Выйдя из метро, Виктор не пошел домой, а принялся бродить по городу, непроизвольно прокручивая в голове встречу с Марией. Он воспроизводил в голове весь свой разговор с ней, все ее слова, ее движения, взгляды, то, как она встала и направилась в сторону шоссе, ее походку, ее исчезновение из поля зрения. Ее глаза! Эти прекрасные черные глаза! Постепенно Виктор начал тонуть в каком-то неведомом ранее для него чувстве. Что-то волшебное, восхитительное, загадочное и… опасное. Виктор бродил до тех пор, пока не стемнело. Лишь тогда он вспомнил о существовании времени.

Перед сном, он положил зажигалку, оставленную Марией, на тумбочку возле кровати и, опустив голову на подушку, провалился в бездну очарования его случайной знакомой. Всю ночь ему снились черные глаза Марии, ее чарующая улыбка, ее аромат, ее голос…

Он чуть не вскрикнул от отчаяния, что проснулся, вырвавшись из столь прекрасного плена сновидений. Он сел на кровать и ясно осознал, что ему просто необходимо снова увидеть Марию.

Виктор был влюблен. Он был впервые влюблен по-настоящему!

Легкий порыв майского ветерка коснулся открытого окна, принеся с собой аромат тюльпанов, посаженных у главного входа могущественного ведомства, заставив выглянуть наружу. Дела неумолимо перевели взгляд обратно, вглубь кабинета.

Время в пути от Вашингтона до Лэнгли заняло не более получаса. Генерал Майкл Чейз осторожно вошел в кабинет директора ЦРУ.

– Проходи, генерал! Что ты там топчешься, как какой-то кадетешка?

Генерал сел за стол перед директором.

– Что у нас?

– Есть все основания полагать, что русские готовят провокацию в вверенном мне регионе.

– Конкретнее? Основания или предположение?

– Прошу прощение, пока только предположения. Информация подтверждается.

– Какая именно?

– Замечена активность оппозиции в стране, ее явное усиление и увеличение численности ее сторонников. Прошу обратить внимание на тесный контакт лидеров оппозиции с террористическими организациями, ранее противостоящими Российским спецслужбам и, по моему мнению, взятые последними под контроль.

– Угроза?

– Приход оппозиции к власти путем переворота гарантировано приведет к вооруженному конфликту в регионе.

– И это все же предположение?

– Я опасаюсь, что можно не успеть.

– Вы же понимаете, что без вразумительных аргументов конгресс не одобрит какие-либо действия в отношении вашей проблемы, если таковая, вообще, существует. Вы меня понимаете.

– Конечно. Но, зачем конгрессу…

– Вы меня понимаете?

– Простите, сэр, сразу не уловил.

– Что Москва?

– Тут сложнее. Никакой информации.

– Вот же, о чем я и говорю.

– Есть одно любопытное обстоятельство, господин директор.

– Слушаю.

– Та самая женщина была замечена в кругах соответствующих органов в Москве.

Директор изменился в лице.

– Меня уверяли в ее ликвидации.

– Я знаю, господин директор. К сожалению, подробности той операции мне не известны. Тем не менее, можно с уверенностью утверждать, что это она.

– Проклятье!

– И это еще не все. Похоже ей на хвост уже кто-то сел.

– Удалось выяснить, кто?

– Выясняем. В этой связи я прошу…

– Я понял тебя генерал! А ты хитрый черт! Мог бы сразу с нее начать.

– Прошу прощения, господин директор.

– Вы получили согласие от вашего крота в «Истоке» на договоренность с той стороной о передаче? – спрашивала Мария полковника Железнова по телефону.

– Банк ничего не говорит, ничего конкретного. Только обещает. Видимо, они не сказали ему о нашем участии.

– Вы теряете время, полковник. Вы же не будете отрицать тот факт, что я сделала все для того, чтобы вы получили требуемое.

– Да, не отрицаю, но мы ждем.

– Ждите, полковник, ждите.

– Что с двойником?

– К среде, думаю, я его подготовлю. У вас все равно еще ничего нет.

– Счастливо оставаться. Будьте на связи.

Мария отложила телефон.

– Взял и отвлек меня, – проговорила Мария и вернулась к изучению информации по банкам, полученной от Артура Карловича. – Нет, стоп. Раз отвлек.

Мария встала и вышла на балкон.

– ФСБ, ЦРУ, ЦРУ, ФСБ, – прошептала она. – Как вы мне надоели. – Мария набрала на телефоне номер Артура Карловича. – Алло, многоуважаемый, вы не хотите отобедать в обществе прекрасной дамы?

– Знаете, Артур Карлович, – говорила Мария, когда они расположились в ресторане, недалеко от «Метрополя», – давайте, форсируем события. Скажем так, зарядим все параллельно. У вас же хватит ресурсов?

– Машенька вы меня только вчера в общих чертах ввели в курс дела, и только ночью я получил от вас подробные инструкции. Вы меня в гроб вгоните.

– Ну что ж вы все ворчите? Я всего лишь задала вопрос. Не можете сейчас ответить, хорошо. Сколько вам нужно времени?

– На изучение день, на подготовку – не знаю. Все зависит от того, что вы там придумали, фантазерка вы моя.

– То есть, завтра с утра вы мне что-то скажете?

– Ориентировочно.

– Хорошо. На финансовую часть я намерена потратить не более месяца, недели три, как пойдет. Что-то контора не торопится… Я о местных вопросах? Остальное у меня уже работает.

– Что именно?

– Ознакомитесь с инструкциями – поймете.

– А что это вы так неожиданно?

– Повторяю: ознакомитесь с инструкциями, поймете. Да и не хочу я оказаться здесь в черном списке раньше времени. Вернее, я там вообще не хочу оказаться, но если дело придется агрессивно проталкивать, может получиться, как с американцами в последний раз. Мне паузу придется выдержать до следующего отпуска. Пока они помнят мою последнюю услугу, все под контролем, а если у них возникнут подозрения какого бы то ни было рода – я могу лишиться нужного мне доступа.

– Машенька, с вашими-то способностями?

– Артур Карлович, мои способности предназначены для другого.

– Не спорю.

– А любые побочные ресурсы имеют свое срок годности.

– Я вас понял. Но, это ведь еще не все?

– Вы угадали. Я достаточно много мелькаю в обществе силовиков. Боюсь, меня вычислят, или уже вычислили их коллеги.

– ЦРУ? Ми-6? Моссад? Я теряюсь в догадках.

– Да кто угодно. И, кстати, простите, дополнительная просьба. Выясните, пожалуйста, что это за серая «Audi»?

– За вами уже наблюдают?

– Да, но слишком тихо, хотя и пристально. Поверьте, мне это только из любопытства. Договорились? Кстати, они стоят у ресторана. Скучно им с такой работой. Или они не знают, что делать.

– Понял вас. И все же не дает мне покоя вопрос о ваших ресурсах. Для чего вам такие сложности? Вы так все и всех запутываете, что концов не найдешь. Я о побочных проектах, как с этими банками.

Мария улыбнулась.

– В воспитательных целях, – сказала она и подозвала официанта.

После обеда Мария попросила отвести ее в какой-нибудь парк и забрать вечером.

Весь день Виктор не находил себе место. С самого своего пробуждения у него перед глазами стояло лицо Марии. Он не замечал ничего и никого вокруг себя. Ни в общественном транспорте, ни на улице, ни в офисе! Он словно взлетел и повис над землей, прижимая к себе воспоминания о вчерашнем дне.

– Виктор, вы здоровы?

– Виктор, у вас все в порядке?

– Виктор, вы меня слышите?

– Виктор, вы здесь?

– Виктор, вы уже в отпуске?

– Виктор, Виктор, Виктор…

– Простите, что вы говорите? – И только черные глаза бередили его душу.

Он то и дело доставал из кармана зажигалку, забытую Марией. «Метрополь»! Боже мой, на что я попался? Это же не мой мир! А какое это имеет значение? И, может, это только совпадение. А если это совпадение, и она не живет там, то, как я ее найду? Даже, если она там живет, что мне делать? А если она уже уехала? Когда же шесть часов? Я буду, я… пока я ее снова не увижу, я не смогу… я жить не смогу. Господи, что со мной произошло? Какая женщина!..»

В половине седьмого вечера Виктор вышел из метро «Театральная» и направился к отелю «Метрополь». У него подкашивались колени. Подходя, он неожиданно свернул в сквер с памятником Карлу Марксу, обошел фонтан Витали, присел на лавку, тут же поднялся, выдохнул и пошел бродить вокруг здания отеля. Несколько раз подходя к входу, он пожалел, что у него нет автомобиля, из которого бы он, встав на парковку, мог бы наблюдать. «Встать напротив входа и стоять до тех пор, пока швейцар не вызовет полицию или не спровадит?» И все же он встал на углу возле пешеходного перехода и начал прогуливаться в радиусе пяти метров, благо проходящего народа тут было достаточно, и на него вряд ли кто-то обратил бы внимание.

Прошел час, потом еще час. Солнце приготовилось покинуть небесный свод.

– Вы ее так и не обнаружили? – спросила Мария Артура Карловича, когда его лимузин подъезжал к Театральной площади.

– Нет, Машенька, видимо они устали, или ждут Вас у отеля.

– Возможно. Ладно, просто дайте мне знать, как только выясните, кто это.

– Договорились.

– Остановите где-нибудь здесь, я прогуляюсь.

– Не боитесь? – спросил Артур Карлович и тут же рассмеялся.

– Я бы на вашем месте подкорректировала юмористический стиль, – улыбаясь, заметила Мария.

– Просто я от вас такое редко слышу. То вам в парк захотелось, то прогуляться. Что с вами, Машенька?

– Все в порядке, я пойду.

– Спокойной ночи, красавица.

Мария прогулялась по Театральной площади, разглядывая Большой театр. Немного задержавшись у фонтана, она развернулась и устремилась к отелю. Перейдя на другую сторону проезда, она медленно прошла вдоль здания отеля, завернула за угол, и только направилась к входу, как услышала за спиной:

– Мария!

Голос показался ей знакомым. Она медленно развернулась и увидела Виктора.

– Что вы здесь делаете? – строго спросила она.

– Я… Вы оставили зажигалку… Я… – Виктор растерялся до такой степени, что не мог выговорить не слова.

Мария была в недоумении. Виктор это заметил.

«А почему я решила сегодня погулять? – неожиданно для себя подумала Мария. – Что-то не так».

– Давайте отойдем отсюда, присядем вон там, – предложила Мария, и не глядя на Виктора, направилась по пешеходному переходу в сквер.

Мария опустилась на лавку. Виктор покорно присел рядом. Он так и не обрел дар речи. Его колотило изнутри.

– Итак, зачем вы здесь? – так же строго спросила Мария.

– Я, я принес вам вашу зажигалку, – заикаясь, ответил Виктор.

– Я, конечно, благодарна вам, но не стоило так беспокоиться.

– Я хотел вас увидеть, я вас искал.

Мария также недоуменно смотрела на Виктора, пытаясь пробраться в его мысли.

– Я надеялся вас увидеть, я искал, ждал вас, – повторил Виктор.

Мария не могла ничего разобрать. Лишь какой-то огонь. Мысли не пробивались. Она потерялась, даже разозлилась, то ли на себя, то ли на Виктора.

– Поверьте мне, Виктор, не стоит ни пытаться увидеть, ни ждать, ни, тем более, искать меня. Никогда. Меня ищут только в состоянии полнейшего отчаяния… – Мария осеклась.

– Я не понимаю вас, – признался Виктор.

– Забудьте. Просто, примите мой совет. Не нужно меня искать. И…

Мария снова попыталась пробраться в мысли Виктора, и снова наткнулась на огонь. Она все больше злилась.

– Кто вы? – вдруг спросила она.

Виктор удивился.

– Простите, мы же с вами вчера…

– Я не об этом. Зачем я вам?

– Вы мне? – Виктор не знал, как ответить на столь, казалось бы, простой вопрос.

– Да, Виктор, я не понимаю, зачем вы здесь. Мы с вами вчера поболтали, распрощались. Зачем я вам?

– Вы…

– Вы, и я вам это говорила, если не ошибаюсь, не тот человек…

– Не тот, это какой не тот? – вдруг перебил ее Виктор.

– Вы не из тех людей, с которыми я привыкла иметь дело, – сказала Мария. «Что я такое говорю? Зачем? – подумала она. – Что на меня нашло?»

– Я догадывался, – пробормотал Виктор, косясь на здание «Метрополя». – Я просто, понимаете…

– Нет, я не понимаю вас! – жестко произнесла Мария.

– Мне необходимо было вас увидеть, – начал Виктор. – По счастливой случайности вы забыли зажигалку, с помощью которой, если так можно сказать, мне удалось вас снова встретить…

– Вы считаете встречу со мной счастливой случайностью?