Мария

– 19 –

Агнесса уже была в замке, и Генрих, оказавшись в седле, взглянул на темнеющее осеннее небо. «Осень в разгаре, – подумал он, – дни коротаю, а ночь становится длиннее. Тьма наступает».

– Тьма наступает, – послышался ему шепот, который, как ему показалось, раздался со всех сторон. Его пробрала дрожь, но он тут же, встряхнувшись, взглянул на окна замка в надежде встретиться с взглядом Агнессы, отбросил страхи, и готовился было уже тронуться в путь, как услышал уже совсем рядом:

– Господин, господин!

Генрих оглянулся по сторонам и заметил не далеко, под навесом стоявшую девушку. Она призывала его подойти к ней. Генрих спустился с коня, наскоро привязал его и подошел к девушке. Та была совсем молоденькой, почти девчонкой.

– Что тебе, дитя? – спросил Генрих.

– Вы же барон Траубе, Генрих Траубе? Вы часто бываете на прогулках с нашей госпожой, я видела вас.

– Да, что ты хочешь?

– Меня Грета зовут. Я живу недалеко, в деревне, а в замке я помогаю сестре. Она болеет часто. А еще у меня матушка болеет, уж как давно с постели не встает. Вот. А батюшка мой на охоту ходит, часто в лесу бывает. Вот. – Девушка замолчала, оглядываясь по сторонам. Генрих вопросительно на нее взглянул. Она жестом попросила Генриха склониться к ней, он исполнил ее просьбу, и она продолжила уже шепотом: – Госпожу нашу Дьявол к себе сманил, ведьма она.

– Что ты такое говоришь, дитя?

– Истинно говорю вам. Давеча видела, как она в ночь выходила из замка и направлялась в сторону леса, одна пешим ходом в самую ночь. Все в замке спали уже, а она уходила.

– Откуда знаешь, что в лес?

– Еще ранее, батюшка ее заметил, было это три дня назад. Он на охоту шел, рано-рано утром, темно еще было, она из леса выходила, да не выходила, а выплывала будто. А лес, знаете, далеко как отсюда. Это от вашего замка до леса рукой подать, а у нас, вон видите, и не видать уже, за дымкой спрятался. Батюшка велит мне сторониться госпожи, как бы на меня порча не пала, говорит, не ходить больше в замок, и сестру пускать не хочет, она нынче тоже, как и матушка слегла. Хворь на все наше семейство напала. Батюшка плох стал. А сестра намного старше меня. Думается мне, каждую ночь выходит госпожа из замка.

Генриху стало не по себе.

– Уж не врешь ли?

Грета перекрестилась.

– Правду говорю. А я одна осталась на ногах стоять. Только я за хозяйством нынче следить могу, еще вчера батюшка здоров был.

– Покажи, живешь где? – спросил Генрих.

– Самый первый дом в деревне, как отсюда идти.

– Провожу тебя.

– Что вы, господин, сама я, не дай бог, увидит кто! Я, да с господином иду, не хочу я, чтоб обо мне худо думали, что и я ведьма какая. Прощайте, господин. Берегитесь госпожи нашей.

Девушка убежала. Генрих оседлал коня и тронулся в сторону дома. Проезжая мимо деревни, куда убежала девушка, он вдруг остановился, начал оглядываться по сторонам и обнаружил три дерева, растущие недалеко от деревни. Подъехав к ним, он спрыгнул с коня, привязал его к дереву, и пешком вернулся к замку.

Совсем стемнело. Генрих видел, как погасли все окна в замке. Округа погрузилась во тьму. Через какое-то время Генрих стал мерзнуть. Заморосил дождь. Закутавшись в плащ, он укрылся под тем самым навесом, где ждала его Грета. Нащупав валявшийся рядом пень, он подкатил его к краю навеса, так, чтобы был виден выход из замка, и, устроившись, принялся наблюдать.

Тишина, только еле слышно капал дождь. Прошел час, другой. У Генриха начали слипаться глаза. Он встал, походил взад-вперед, снова сел. Снова начали слипаться глаза. Ночь дошла до своей середины, начав движение к утру. Генрих сидел.

«А с чего я вдруг решил поверить этой девчонке? Что я делаю? Как я мог усомниться в моей Агнессе? Прости меня господи».

Генрих выбрался из убежища и пошел искать своего коня. С трудом в темноте найдя его, он вскочил в седло и тронулся в путь, надеясь на инстинкт своего благородного животного. К утру он был уже дома. О происшествии он решил ничего Агнессе не рассказывать, а девушку ту как-нибудь найти, да пожурить.

– Витя, что ты какой день, как не в своей тарелке? – спрашивала мать.

– Мама, все хорошо, к отпуску готовлюсь, – отвечал Виктор.

– А ну, посмотри на меня?

– Что, мама?

– У тебя синяки под глазами. Ты опять не спал.

– Спал.

– Но, что-то тебя тревожит. Опять сны. И ты так и не сказал, что с тобой произошло на днях, пришел, как побитый. Витя, что происходит?

– Мама! Мне двадцать пять лет. Я взрослый мужчина, и со своими проблемами разберусь сам. Спасибо за участие, но сейчас не тот случай.

– То есть, проблемы все же есть?

– Я бы не стал назвать это проблемами. Это, скорее невыясненные обстоятельства, но это мои дела.

– Ты к врачу собираешься?

– Со мной все в порядке.

– Что тебя так беспокоит?

– Мама!

– Ты влюбился?

– Ну, мама, что ты такое… – Виктор запнулся.

– Влюбился, – улыбаясь, произнесла мать. – Так бы сразу и сказал, а то, я сам разберусь. Когда познакомишь?

– Мама!

– Все, все, я больше тебе не беспокою. Удачи, сынок, если что, я всегда готова тебя выслушать. Но, лучше бы ты нас познакомил. Всё, всё…

После случая с нападением американцев, а также после встречи с Лораном Дюбуа, Виктор решил выяснить все сам, не прибегая к помощи сотрудника «Интерпола». Он хотел задать прямой вопрос самой Марии, как только она вернется. Пока же он изучал ту страны, куда отправилась Мария, ту, что на карте показал ему Дюбуа. Он перечитал все статьи и новости, что нашел о ней в «Интернете».

«Что ей там может быть интересно? Страна, как страна, ничем не отличающаяся от стран соседних. Поддерживает дружеские отношения с нами, стремится и к дальнейшему сотрудничеству. Именно с нами! И только с нами. В этом загвоздка? Американцы были чем-то недовольны. Значит она не их лагеря. Боже! Лагерей всего два, ну, по большому счету. Мы и Запад. Боже, она из третьего лагеря? Но тогда страна не подходит. На кого она может работать? Стоп, если она плотно общается с нашими силовыми структурами, значит она за нас? Тогда, причем тут французский «Интерпол» с обвинениями в махинациях по всему миру. Это она… для нас. Нет, что-то тут не так. В опасности я, как сказал Дюбуа. Только по той причине, что я рядом и могу быть задет огнем. Это единственное, чего мне стоит опасаться. Как в случае с американцами. Что мне делать? Ведь, черт возьми, я влюблен в нее, все остальное не имеет значения. И зачем я копаю? Дождусь ее».

В Воскресение Артур Карлович вез Марию из аэропорта в отель. Мария молчала.

– Что там было? – спросил Артур Карлович.

– Ничего интересного, все, как всегда, – нехотя отвечала Мария. – Через два-три дня, страну будет не узнать, а через пару недель там вполне вероятно установится другой режим.

– Вы просто волшебница! Фея!

– Даже не знаю, что вам ответить. С одной стороны, вы мне льстите, с другой, звучит, как оскорбление, хоть и в чем-то… да ладно…

– Что вы, Машенька. Думаю, в наше время, любая ведьма стоит сотни фей, как, возможно и наоборот. Сознание человека стремительно расшатывается. Белое совсем не белое, а даже черное, и наоборот. Крупномасштабный дальтонизм.

– Вы тут в философию решили поиграть?

– Это лишь наблюдения. Вы устали?

– Что вы.

– Хотите сказать, что у вас и сегодня будет свидание? – недовольно произнес Артур Карлович.

– После того случая было бы неплохо объясниться.

– Вы хотите раскрыться?

– Отчасти.

– Я вас не понимаю, Машенька. Ну, на что вам…

– Артур Карлович, есть вещи, которых я сама порой не понимаю. И именно в таких случаях мне и необходимо расставить все по своим местам.

Мария набрала номер на телефоне.

– Алло, Витя, как ты? Слава богу. Я вернулась. Конечно. Я опережу тебя. Как ты смотришь на свидание в Александровском саду? Да, у стен Кремля.

– Я успел соскучиться, – уже через полчаса держа и прижимая руку Марии, говорил Виктор.

– Я все думала о том, как ты после того случая, – ласково говорила Мария.

Мария с первого же мгновения встречи отметила напряжение во всем облике Виктора. Напряжение и тревогу.

– Тот случай, Маша… – начал Виктор.

– Витя, я понимаю, что у тебя ко мне масса вопросов. Я также понимаю, что вопросы возникли и бередили твою душу с нашей первой встречи. И если ты помнишь, я сразу же опустила занавес. Тем не менее, тебя это не остановило, и ты продолжал их копить и копить, пока не столкнулся, в прямом смысле этого слова, с реалиями моего существования. Виктор, ты далеко не глупый человек, и сформировал некое мнение. Но, из чего бы это мнение, ни состояло, ты уверил меня в том, что это ни в коей мере не коснется упомянутых мной наших с тобой отношений, что бы они собой не представляли. Вот такое у меня вступление. – Мария улыбнулась.

– Мария, понимаешь… – в сердцах начал Виктор.

– Стой, – неожиданно остановила его Мария. – Мы с тобой договорились, что только тогда, когда ты будешь полностью и безоговорочно, невзирая на мимолетные порывы и эмоциональные потрясения, готов к тому, что ты намереваешься сейчас мне сказать, только тогда я готова буду это принять.

Виктор опустил голову.

– Да, я это помню. Маша, я должен тебя защитить, – твердо произнес Виктор.

Мария серьезно посмотрела на Виктора.

– Виктор, сама защита меня, как ты успел заметить, сопряжена с опасностью в первую очередь… прости, я не то хотела сказать. Просто…

– Я понимаю, Маша, и я догадываюсь, кто ты, – хотя эти догадки настолько сумбурны, что я сам отказываюсь в них верить. Я даже не знаю, как правильно задать тебе вопрос. Мне нужно что-то, дай мне это что-то, или возьми это что-то у меня…

– Мне нужна твоя рука, – неожиданно произнесла Мария.

– Маша? – Виктор не на шутку сконфузился.

– Кто-то, близкий к вашему правительству, имеющий нужные связи в верхах, в высоких сферах бизнеса, кроме связей в силовых структурах, также, на высшем уровне, в своих интересах хочет столкнуть лбами две соседние страны, с целью дальнейшего установления контроля как над этими стран, так и над регионом, в частности. Схема элементарная…– выпалила Мария. – И я бы выпила.

– А ты?..

– Я им мешаю, – Мария улыбнулась.

– Ты представляешь интересы…

– Ничьи интересы я не представляю. То, как ко мне относится ваш основной конкурент, ты успел заметить. И, кстати, я не удивлюсь, что и они в этом замешаны каким-то образом. Мне пока неизвестном.

– Не понимаю, ты на чьей стороне?

Мария улыбнулась.

– Витя, настанет время, я тебе обязательно все расскажу. Так будет лучше для тебя.

– Я не понимаю.

– Виктор, я не враг твоей стране, как и не враг какой-либо стране на этой планете. Есть лишь люди, сообщества, кланы, использующие остальных людей в своих целях, для достижения которых они не щадят этих самых людей.

– Ты…

– Я гражданин мира, и не только мира… верь мне, Виктор. Если ты хочешь последовать за мной, ты должен мне верить. Но ты также должен знать, что мне было бы спокойней, если бы ты этого не делал. Запомни это.

– Ты сказала, не только мира… – Виктор начал путаться.

– Все приходит само, поверь, – успокоила его Мария.

– Но как я могу? – воскликнул Виктор.

– Довольно часто за этими стенами слышалось подобное восклицание. – Мария улыбнулась, напомнив, что они в Александровском саду. – Поверь, Виктор, если бы ты не уронил на меня свое, непостижимое для меня…непостижимую… Незнакомое, давным-давно канувшее в лету… прости… пока мне больше нечего тебе сказать…

– Я хочу с тобой съездить в Питер! – вдруг твердо произнес Виктор.

– И утопить меня в Блоке? – улыбаясь, спросила Мария.

– И защитить тебя! В сердцах всех миров! – воскликнул он.

Мария ласково взглянула на Виктора.

– Мальчик мой. – Она крепко сжала его руку.

– Я хочу принять участие во всех твоих, в твоем…

– Это опасно.

– Я знаю, меня предупреждали. «Интерпол».

– Они ничего не знают.

– Но, они хотят знать.

– У них другие цели. Это еще ничего, что на тебя вышли они, за ними может образоваться хвост, от которого будет сложно оторваться.

– Но и они могут помочь, если что.

– Почему ты так думаешь?

– Показалось, – улыбнувшись, сказал Виктор.

– Не стоит возлагать надежды на кого либо, кроме себя.

– Едем в Питер, – не успокаивался Виктор.

– Скоро, думаю, скоро. Подожди немного, хорошо? Проводи меня до отеля.

Вечером Марии позвонил Алексей Грибов и уведомил ее о планируемой операции по передаче в ближайший вторник. Сообщил, что все инструкции от ФСБ он получил.

– Я перезвоню, – сказала Мария и тут же набрала Артура Карловича.

– Все идет по плану. Я так взбесила полковника Железнова, что он не поставил меня в известность о готовящейся операции, не смотря на указание свыше. Отлично, ко мне у него не будет вопросов, во всяком случае, в первое время. Завтра я проконсультирую обоих, Антона и Алексея, и будем ждать вторника.

– А может, все же стоит сосредоточиться на делах в далеких странах?

– Там у меня, да и у вас, все под контролем. А тут мы повеселимся, да и временно отвлечем их от тех самых дальних стран. Плюс у меня еще две карты не задействованы. Нас ждет спектакль. Плотно я займусь питерским банком. За ночь будет готов предварительный сценарий. Спокойной ночи, Артур Карлович.

Лоран Дебуа, наблюдавший, как Мария с Виктором входили в отель, и лица их светились счастьем, прикурив, и разговаривая сам с собой, спросил:

– Любопытно знать, этично ли в такой ситуации спросить молодого человека, больше напоминающего новобрачного: «Вы какой гроб предпочитаете?»

– 20 –

Обклеенный всевозможными проводами и подслушивающими приспособления, Алексей Грибов, испытывая далеко не легкий мандраж, вышел из здания своего управления и направился к метро. Встреча должна была состояться на площади Маяковского. Добираться до нее было не более сорока минут. Встреча была назначена на два часа дня. Грибова вели, сменяя друг друга, несколько оперативников ФСБ. Особенно пристальное внимание за ним было установлено в самом метро. Грибов не решался почесать нос, боясь, что это могут счесть условным сигналом и его пристрелят, как собаку. Так его напугал Железнов.

– Все настроено, как надо? – в двадцатый раз спрашивал Железнов.

– Все под контролем, – отвечали ему.

– Внимательно смотрите, чтоб эта ведьма случайно откуда-нибудь не появилась.

– Все под контролем. Вся площадь вдоль и поперек сканируется. Картинку с любым увеличением можем устроить.

– Отлично. Как только ее заметите, фото есть у всех, тут же мне. Если что, тихо накроем и выведем из игры.

– Самоуверенность порой граничит с глупостью. – Сидя в наушниках пред экраном монитора, в своем номере, Мария видела и слышала все, что происходило во время операции. Климов установил свою аппаратуру сразу же, как специалисты ФСБ закончили свою работу. Установил он ее так, что мог манипулировать, как видеоизображением, так и звуком. – Что там, Антон?

– Все чисто. Пока они в метро. Вижу нескольких на хвосте.

– Тебя точно не рассекретят. Извини, что так часто спрашиваю.

– Не должны.

В данные момент Алексей Грибов был единственным, кроме самого банка «Исток», разумеется, обладателем волшебной программы.

– Вот он! – воскликнул Климов. – Показать?

– Не стоит. Сосредоточьтесь на том, чтобы он успел считать устройство.

– Сначала нужно принудительно включить устройство у Грибова.

– Простите, не мешаю.

Мария наблюдала страшную толчею в вагоне метро. Грибову нужно было проехать три остановки. Он ничего не знал о дополнительных манипуляциях. В его задачу входило только добраться до площади, встретится с представителем «Аркады», а дальше уже… тут Мария мельком увидела Виктора, протискивающегося к выходу, и вставшего в упор к Грибову.

– Что там, Антон?

– Ловлю! Все, заработал! Обнаружить со стороны не возможно, я предусмотрел. За две остановки скачает.

Да, Виктор так настойчиво требовал от Марии своего участия, что она согласилась, тем не менее, не рассматривая его, как участника своего эксперимента. Это был просто ее Виктор.

– Ему на хвост никто не садится, вы отсекаете? – прикуривая сигарету, спрашивал Железнов.

– Мы смотрим.

Вот и площадь Маяковского. Мария уселась удобнее. Рядом подсел Артур Карлович.

«Всем все видно и слышно?»

– Слышно и видно, господин полковник, – ухмыляясь, отвечала Мария, будто полковник ее слышал.

Грибов стоял возле выхода из метро, у Тверской улицы.

Через пять минут к нему сзади подошел молодей человек.

– Роман? – спросил он

– Геннадий? – в свою очередь поинтересовался Грибов.

– Неплохо держится, – заметила Мария.

– Вы принесли? – спросил Геннадий

– Принес, – ответил Грибов

– Двести пятьдесят тысяч вам перечислят, как только подтвердится подлинность документации.

– А вот теперь вспоминай, о чем мы болтали, и сколько это может стоить на самом деле, – проговорила Мария, слушая разговор.

– Двести пятьдесят, – повторил Грибов и задумался. – Конечный получатель? – вдруг спросил он.

«Что он творит?» – воскликнул Железнов

– Красавец, – оценила Мария.

– Я готов снизить цену, если узнаю конечного получателя, – повторил Грибов.

«Это че такое? Это что происходит? Мать вашу! Вы его чем-то накачали? Да он с ума сошел, придурок чертов! Хрен в капитанских пагонах! Я же с тебя с живого твою паскудную шкуру снимать буду!.. ть… ть…» – орал Железнов.

– Конторские бесятся. Обожаю такие моменты, – не могла сдержаться Мария, закидывая ногу на ногу.

– Мне нужно подумать, – быстро оглянувшись, и впитывая теплоту площади Маяковского, сказал Роман, и тут же покинул место встречи.

– Антон, глуши всех! – приказала Мария Климову. – Вместе с картинками. Наш Супершпион у них не должен оказаться.

«Что это было?» – кричали на том конце.

– Инициатива, – проговорила Мария в никуда. – А вы, Артур Карлович, думали, будет не интересно.

– Эти ваши игрушки… Что дальше?

– Персонаж, что надо. Гнилой, так что, скоро сольется, но мы постараемся его поддержать. Ресурсы в бой!

– Это понял. Что дальше-то?

– Выпейте пока. Позже, Артур Карлович. Готовьтесь к экскурсии в Питер. Скоро.

Грибов исчез. Исчез с радаров ФСБ и всех, кого они подключили.

Раздался звонок. Мария его ожидала

– Алло, это Мария? – послышался в трубке злобный голос.

– Я вас слушаю, полковник.

– Что происходит?

– Вы о чем полковник?

– Это ваш человек!

– Вы о ком? – Тон Марии был невозмутим.

– Я о капитане Грибове.

– Он отказывается участвовать в операции?

– Нет, черт возьми, он ее провалил!

– То есть, я полагаю, вы провели операцию без моего участия. – Она ехидно усмехнулась. – Мы так не договаривались.

– Мы с вами, вообще, никак и не о чем не договаривались, – рычал Железнов.

– Что вы сейчас от меня хотите? Я намеревалась вам помочь. Вы мою помощь проигнорировали. Вы придумали, что писать в рапорте?

– Слушайте вы?..

– В чем произошла заминка? – как ни в чем не бывало, спрашивала Мария.

– Ваш Грибов…

– Он стал вашим, после того, как вы его у меня отняли.

– Он потребовал конечного покупателя! Я не понимаю, зачем.

– Возможно, его не устроила сумма, – мягко говорила Мария.

– При чем здесь сумма?

– Ну, я же не знаю, что вы ему там наобещали. Меня-то вы в курс дела не ввели.

– Я думаю, он отказался… – Железнов замялся.

– Я слушаю.

– Это сговор!

– Смелое заявление. Причем в данном случае это походит на сговор Грибова с вами. Вас это не тревожит?

– Что вы такое несете? Ответьте…

– Ответьте мне вы, – твердо произнесла Мария.

– Я не обязан вас посвящать в наши внутренние дела, – также твердо ответил полковник.

– Что ж. Отсутствия одного звена может поменять всю конструкцию.

– Что вы говорите? Я же могу вас…

– Что вы можете?

– Я могу сделать с вами, все, что захочу.

– А вы попробуйте, товарищ полковник. Вы же еще полковник. А на кону гораздо более серьезные вопросы.

– Я вас сожру! – продолжал рычать Железнов

– Не стоит переоценивать свои возможности. У вас все?

– Я найду вас!

– Найдите лучше упущенную информацию. Удачи.

И этот лес, сомкнутый тесно,

И эти горные пути

Мешали слиться с неизвестным,

Твоей лазурью процвести…

– Что?

– Стихи. Я же хочу выяснить, как действовать, но уже без вас. Мы с вами не сработались. Никакого доверия.

– Доверия? – Железнов чувствовал, что его сейчас разорвет.

– Не все так гладко.

– Я вам не позволяю!

– Вы? Мне? Да вы смельчак. Вы даже не знаете, кто я.

– Вы… вы стерва! – проорал Железнов и бросил трубку.

– О боже, как вы любите врагов, – заметил Артур Карлович.

– Вы не из них. Успокойтесь.

– Да уж, спасибо, Машенька.

Мария задумалась на минуту.

– Мой отпуск скоро заканчивается, давайте форсировать. Прямо сегодня. Набирайте Климова.

– Тебе эта железка была нужна? Вернее, то, что на ней оказалось? – спрашивал Виктор Марию, когда они встретились вечером в парке «Эрмитаж».

– Ты безупречный шпион, – сказала Мария. – Не было страшно? – Мария убрала накопитель в карман.

– Я действовал для тебя, а ты никогда ничего не делаешь просто так.

– Это твое убеждение?

– Это моя вера в тебя, Мария.

– Это опасно.

– Вера в тебя?

– Вера, в принципе.

– Нас связывают теперь фактически профессиональные узы. Надеюсь, я не стал предателем родины?

– В это время предательство перед человечеством гораздо страшнее. Люди никак не смиряться с тем, что их дом земля, а не ограниченная пунктирной линией пространство на этой земле. И, боюсь, поймут это не скоро. Вернее, было бы сказать, осознают. Понять-то это понимают многие, только это не в их интересах.

– Думаю, я понимаю тебя, – сказал Виктор и сжал руку Марии. – Ты сегодня одета как-то необычно. По-спортивному. – Виктор рассмеялся.

– Я съехала из отеля. Теперь ни ФСБ, ни «Интерпол» не знают, где я.

Виктор был обескуражен.

– А где ты?

– Ты же звал меня в Питер?

– Звал. – Виктор мгновенно повеселил.

– Я отъезжаю буквально через час. Ты же с сегодняшнего дня в отпуске? Догоняй. Там созвонимся. Я буду ждать Блока. Мне пора. До встречи, Виктор.

– До встречи, Мария.

Виктор ринулся было поцеловать Марию, но та снова его остановила.

– Маша, я не понимаю…

– После, Витя…

На следующий день, после ночного происшествия, когда Генрих провел под окнами замка графа Штольберга полночи, он прибыл в замок уже далеко заполдень и обнаружил переполох, царящий повсюду. Слуги бегали по залам и причитали. Агнессу он нашел, сидящей в углу главного зала. Она плакала.

Граф Штольберг скончался этой ночью.

Похороны состоялись через два дня. Все знатные люди герцогства спешили выразить свое сочувствие племяннице, оставшейся совсем одной. Несколько дней не прекращалось паломничество. Генрих старался по возможности быть рядом. В первую ночь после смерти графа, он даже остался на ночь в замке.

Вскоре Агнесса, как единственная родственница графа Штольберга, вступила в наследство и стала полноправной хозяйкой его земли, оставаясь графиней Зальм.

– Мама, папа, я еду в Питер!

– Вот те на! Когда? – воскликнула мама.

– Завтра же, – как ни в чем не бывало, ответил Виктор.

– И билеты уже приобрел?

– Сейчас через интернет закажу.

– И где жить будешь, уже знаешь?

– Тоже самое, сейчас выберу.

– Питер недешевый город, – заметил отец.

– Да я не был нигде уже сколько!.. Шикану раз в три года.

– Что ж белых ночей не дождался? – спросила мать.

– Сами настаивали, чтобы я отпуск тут же взял, а тут вам еще и белые ночи, – смеялся Виктор.

– А к врачу когда? – не успокаивалась мать.

– Сразу, как вернусь, обещаю. И, меня сейчас совсем ничего не беспокоит, если не считать волшебные сны.

– Как хоть ее зовут? – не выдержала мать.

– Маша, – автоматически ответил Виктор, чем моментально себя выдал.

– Вот, наконец-то! – воскликнула мать, принимаясь обнимать сына.

– Когда покажешь? – поинтересовался отец.

– Вы хотите смотрины организовать?

– А как же?

– Могу фото на телефоне показать, – сказал Виктор, и достал телефон. – Я пару раз ее фотографировал, может больше. Вот она.

Отец с матерью потеряли дар речи.

– Джек пот! – воскликнул отец.

– Как из какого кино, – пробормотала мать. – Только…

– Что, ма?

– Дай-ка еще взглянуть?

– Пожалуйста, мама.

Мать тяжело вздохнула и опустилась на стул.

– Что с тобой? – спросил отец.

– Ох, не знаю, не знаю, как-то не по себе стало, как в глаза ее заглянула. Маша, говоришь. Какие глубокие глаза, даже с этого маленького экранчика смотрят так, будто сверлят тебя, да хотят насквозь высверлить…

– Что ты такое говоришь, мам, что они там хотят высверлить?

– Душу.

Отец с сыном переглянулись.

– Мама, – настороженно проговорил Виктор, – ты это так шутишь?

Виктор недоуменно смотрел на побледневшее лицо матери.

– Мама? – повторил он.

Отец коснулся ее плеча.

– Эти глаза способны на все, они могут отобрать тебя у нас.

– Как правило, так и происходит, особенно после свадьбы, – весело заявил Виктор. – Ну, о свадьбе это я так… – Он рассмеялся.

– Она может отобрать тебя у нас и не вернуть. Мы тебе больше никогда не увидим. Сынок, мне страшно почему-то стало…

– Мать, ну что ты в самом деле? – вступился отец. – Ладно, Вить, иди к себе, все хорошо будет, не знаю, что это на нее нашло.