Моя собеседница встала, забирая с собой свой костяной гребень.
– Не вам диктовать условия… Правильно я поняла, что вы сейчас окончательно отрекаетесь от православной веры? – спросила она.
– Нет, – ответил я, принуждая себя говорить как можно тише и медленнее. – Я просто не ставлю знака равенства между православием in toto15 и епархиальным советом – хоть не сомневаюсь, что его составляют вполне достойные люди. Но даже и достойные люди способны заблуждаться. Что там, даже святые порой заблуждаются! – мне самому показался удивительным приток моего неожиданного красноречия. – Наш последний русский царь наделал множество политических, даже юридических ошибок, но между тем прославлен в чине страстотерпца. А ведь епархиальный совет нашей епархии составлен всё-таки не из одних страстотерпцев, правда?
Поджав губы и не тратя на меня больше слов, Ольга Николаевна вышла в коридор, где мы сказали друг другу до свиданья.
10
Поздним вечером субботы, когда я уже считал дневные злоключения оконченными, на мою почту «упала» копия письма от Бердичева.
Уважаемый Савелий Иванович, уважаемый Олег Валерьевич!
Направляю вам обоим отзыв на присланный Савелием Ивановичем «священный текст» одной из новейших сект. Настоящий отзыв не является попыткой религиоведческой экспертизы, считайте его просто моими досужими размышлениями.
Начну, пожалуй, с того, что так называемое «Евангелие Маленького принца» действительно обнаруживает знакомство его автора с мировой философией. В частности, в прочтении «Христа как пространства» можно увидеть следы учения Гегеля о пространстве и времени; недалеко такое понимание Бога и от теологической концепции Спинозы. В предложении «не бояться бурь жизни» усматривается эстетика Шопенгауэра. «И пусть оружие не дремлет в твоей руке» является почти дословной цитатой из «Иерусалима» английского поэта-визионера Уильяма Блейка. Полемика с идеей Сверхчеловека очевидным образом отсылает к Ницше, к которому имеются и иные, неявные отсылки. «Глава о путешествии к другим планетам» на уровне тематики перекликается с мыслями русских космистов. «Послушные жабер-овцы» заставляют вспомнить «Легенду о Великом инквизиторе». И так далее: при желании список можно было бы продолжить.
При этом текст сложно атрибутировать: он синкретичен и не относится ни к одной из известных мне философских школ. Возникает неизбежный вопрос о том, насколько синтез разноуровневых, разновременных и потенциально противоречащих друг другу идей способствует логической безупречности самого текста. Но оставлю этот вопрос за рамками настоящего отзыва.
Гораздо более существенный недостаток «Евангелия» – то, что оно не создаёт целостной онтологической системы, не отвечает на ряд фундаментальных вопросов, стоящих перед философией. В конце концов, для ответа на них текст слишком короток. Разумеется, очевидной данностью является то, что центр тяжести почти любого религиозного сочинения с онтологии смещён на сотериологию. Но имеются ли здесь сугубо сотериологические ответы? Описывает ли «Евангелие» связный и понятный «путь ко спасению»? Как будто попытки таких ответов и сделаны, но каждая из попыток оказывается изолированной от последующих или предыдущих. В частности, четвёртая глава в качестве «метода духовного делания» предлагает молитву Ангелу Смерти, а пятая – битву с Жаберволком. Каким образом Ангел Смерти соотносится с Жаберволком? Являются ли эти персонажи частью одной мифологии или произвольно взяты из разных мифологических систем и употреблены автором ради сиюминутной цели, чтобы потом быть отброшенными? Каков их онтологический статус? Обнаруживаемы ли и Ангел Смерти, и Жаберволк в «мире вещей», или место их обитания – умопостигаемый мир, или они населяют некие «небеса», о которых «Евангелие Маленького принца», в отличие от настоящих Евангелий, не говорит, или, наконец, их следует искать только в пространстве собственной фантазии?
Текст не даёт нам ответов, да и вообще предпочитает общаться со своим читателем не философски-рациональным языком, а языком мистического откровения – что ставит перед нами проблему верификации этого самого откровения, которая в мировых религиях частично снимается традицией и значительным количеством верующих, готовых признавать авторитет того или иного писания. Смею предположить, что в настоящем случае и то, и другое отсутствует.
Обязан обозначить и другие недостатки «Евангелия», которые бросаются в глаза образованному читателю: его антисемитизм, его намеренный и преувеличенный обскурантизм, его общий антиинтеллектуальный тон, его воинствующий милитаризм, наконец, его маскулиноцентричность, граничащую с отрицанием значения женщины в современном мире. Женщине отводится всего лишь роль «цветка», о котором следует заботиться, «не уподобляясь ей». Подобное упрощённо-патриархальное понимание женщины осталось за рамками общественной мысли ещё в XIX веке.
Подводя итоги, замечу, что перед нами – интереснейший образчик псевдорелигиозного текста, который демонстрирует, что создатели теперешних культов активно обслуживаются всем арсеналом доступных их пониманию философем, стремясь уловить в свои «сети» как можно большее количество последователей. Увы – или к счастью, – «Евангелие» не имеет сколь-нибудь значимого интеллектуального потенциала для того, чтобы привлечь к новому культу, доктринальнообразующим писанием которого является, по-настоящему искушённого читателя.
Ещё раз просил бы не рассматривать моё письмо в качестве полноценной религиоведческой экспертизы: оно заслуживает всего лишь скромного названия философского эссе. Благодарю вас за интереснейший повод к его созданию!
С уважением,
Д. филос. н., профессор,
заведующий кафедрой философии
***ского государственного университета
А. И. Бердичев
Бердичева я помнил со времени учёбы в вузе. Именно он, симпатичный аспирант с хорошо подвешенным языком, руководил нашим дискуссионным клубом, в котором Назаров подвизался политическим оратором. За прошедшие без малого двадцать лет молоденький аспирант успел защитить докторскую и сесть в кресло заведующего кафедрой. И Бог бы с ним… но мне никак не удавалось избавиться от чувства, что отзыв, при всей улыбчивости и обходительности ещё молодого профессора, является плевком в душу «Оазису». Бердичев подошёл к «Евангелию» со своей портняжно-академической меркой, замерил его, обнаружил несоответствие предписанным или просто модным стандартам мысли – и заклеймил, навесив на книгу все возможные пошлые ярлыки, которые оказался способен навесить. Мог бы и больше фантазии проявить: даже неловко от доктора наук читать такие банальности. «Антисемитизм»… Как насчёт Нового Завета: не находит ли и в нём Алексей Ильич агрессивной юдофобии? «Воинствующий милитаризм…» Да неужели? «Женщине отводится всего лишь роль цветка…» Но между мужчиной и Принцем не стоит знака равенства: Принц, выражаясь высокоумным языком Бердичева, – духовная категория, а не биологическая! Неужели доктор философских наук этого не понял? А как бы, с другой стороны, он мог это понять? Он ведь не стоял на коленях у той лиственницы…
И что за самомнение! «Считайте мой текст философским эссе»! О, безусловно, и в посмертном собрании сочинений тоже опубликуем, не сомневайтесь…
И ведь этот человек был наставником молодёжи! Уж сколько лет подряд…
А не странно ли, что матушка Ольга и Бердичев винят учителя Дарьи в прямо противоположном: первая – в пропаганде гей-браков, второй – в «патриархальной маскулиноцентричности»? Впрочем, религия и наука очень часто не ладят. Кое в чём, однако, они проявили единодушие: не наш! – и не наш! – ату его, ату!
Некоторое время я соображал, чтó мне написать в качестве ответа, и боролся с минутным желанием переслать бердичевский отзыв Каролине. Но Каролина не справилась бы с этим «гигантом мысли», не нашла бы в свои шестнадцать лет остроты и отточенности ума, нужной, чтобы спорить с многоголовым академизмом. Какое там «в шестнадцать лет» – я в свои тридцать девять не мог ничего придумать! Да и стоило ли придумывать? Алексей Ильич, направляя мне свой отзыв, наверняка был полон самого искреннего дружелюбия и, конечно, считал, что делает доброе дело. Читая его письмо, я почти физически ощутил упругость стенок переливающегося всеми цветами философских концепций пузыря, в котором пребывал его по-своему счастливый и доброжелательный ум. Куда мне было пробивать этот пузырь? Каким оружием? Ради чего?
Так я и лёг спать несолоно хлебавши, оставив рецензию доктора наук без ответа и в качестве утешения прочитав перед сном шестую главку «Евангелия».
11
Глава о хищниках пустыни
1. Где лучше жить: на кладбище или в пустыне? Пусть каждый решает сам.
2. Кладбище увлекательно пестротой могил, яркостью кладбищенских цветов, разнообразием форм надгробий, лживым глубокомыслием памятных надписей. Но не осудим Принца, который часто выбирает пустыню.
3. В пустыне один день похож на другой, всё то же солнце днём и те же звёзды ночью. Эта повторяемость шлифует ум, делая его гибким и чутким.
4. Полюби пустыню, если можешь жить в ней! Нигде не найдёшь так много пищи для сердца, нигде не испытаешь такой же тихой радости. Недаром Автор Сказки назвал пустыню прекраснейшим местом на земле.
5. Сам Царь Царей удалялся в пустыню, предаваясь возвышенным мыслям, и имел там дивные и страшные встречи.
6. Между тем и в пустыне заводятся хищники.
7. Как муравьиный лев создаёт воронку в песке, так и лжепророк образует вокруг себя воронку, в которую скатываются несчастные.
8. Иные устилают склоны своей воронки черепами мёртвых мыслителей и громогласно взывают: придите к нам! Какое у нас богатство мысли и какой пир знания! Как весело эти черепа сверкают на солнце!
9. Другие кричат: лишь у меня, на дне моей воронки, источник воды жизни! Но найдёшь там один сухой песок да челюсти хищного насекомого.
10. Ещё одни, словно гиены, растаскивают трупы Больших Зверей, тщательно обгладывают кости и ревниво следят за тем, чтобы всякому, вставшему в очередь за ними, не досталось недолжной части.
11. Но Принц – не гиена и не станет обгладывать кости, пусть даже и Больших Зверей. Он, когда придёт ему время, отправится искать ныне живущих Гигантов, а не тех, что оставили после себя один скелет.
12. Есть и иные разбойники: они соблазняют путника глядеть на миражи.
13. Миражи выглядят ещё обольстительней, чем пёстрые цветы кладбища. Но они – всего лишь миражи. Желающему глядеть на миражи не стоило бы и покидать кладбища: венки на могилах недолговечны, но их хотя бы можно взять в руки.
14. Тяжела жизнь в пустыне! Так мало странствующих, и так много за ними охотников!
15. Но пусть Принц облачится в свою повседневную галабею, наденет куфию от палящего солнца, возьмёт в руки посох терпения и идёт через пустыню, никуда не сворачивая! Ни муравьиные львы, ни гиены, ни созерцатели миражей не имеют никакой власти над тем, у кого есть достоинство Принца.
16. Встретив хищника пустыни, не вступай с ним в спор. Пройди мимо. Не оборачивайся, услышав за спиной рычание, визг и тявканье.
17. Лишь ради охраны своих Барашков Принцу можно вступить в борьбу с хищником. Много ли проку в такой борьбе, пусть покажет время.
18. Но и редко бывает так, чтобы Барашки шли за Принцем в глухую пустыню. Барашки любят сочную кладбищенскую траву.
19. Только Лис верно следует за Принцем в любое место и терпеливо переносит все невзгоды.
20. У лис пустыни большие уши. Пусть тот, кто идёт вслед за Принцем, обзаведётся большими ушами! Пусть слушает он Принца, пока ещё есть время!
Да, восьмой стих этой главы был бы удачным ответом Бердичеву! Впрочем, Алексей Ильич, прочитав его в качестве лаконичного возражения на свой блестящий, остроумный и словоохотливый отзыв, только улыбнулся бы, заметив что-то вроде: «Когда у сектантов заканчиваются логические аргументы, они начинают ссылаться на свои священные тексты, не понимая, что их писания не имеют авторитета ни в чьих глазах, кроме их собственных». Оттого лучше примем к исполнению шестнадцатый…
12
Воскресенье, как и суббота, оказалось насыщенным днём, который с самого утра принёс новые хлопоты.
Утром мне позвонила Кристина и объявила, что в полдень собирается быть у меня дома.
– Последний шанс наставить заблудшую овцу на путь истинный? – с иронией уточнил я.
«Не знаю насчёт овцы – но да, это последняя попытка, Олег! – подтвердила бывшая жена по телефону. – Если ты меня и теперь не выслушаешь, то…»
– …То ты со спокойной душой умоешь руки, – закончил я за неё. – Приезжай!
Читатель, пожалуй, подумает, что автор записок слишком покорно сносил все женские прихоти и даже дурные поступки своей бывшей, но истинная причина заключалась в том, что я, подобно Кристине, решил сделать всё для очистки своей совести. Как знать, вдруг она ехала ко мне для того, чтобы извиниться? Вот забавно: Кристина давала шанс мне, а я – ей. В конце концов, мы прожили восемь лет бок о бок, у нас родился ребёнок, и этот ребёнок тоже сколько-то жил на белом свете…
Надо же было такому случиться, что, едва я повесил трубку, мне поступил звонок от Каролины.
«Дядя Олег, здравствуйте, как дела? Нет новых поручений? У вас всё хорошо?»
– У меня всё… сложно! – признался я – и немедленно рассказал о предстоящем визите бывшей супруги.
«Я правильно помню, что именно Кристина заставила вашу… наставницу убежать, сплетничая про неё? – спросила девушка тихим голосом (накануне мне пришлось рассказать и это тоже). – Так… Вам… нужна помощь?»
– Ума не приложу, чем ты мне здесь можешь помочь! – честно ответил я.
«А вы не спешите… обесценивать мои усилия! – обиделась Кэри. – Они хоть и детские, и смешные… Знаете, я ведь всё равно хотела поговорить с вашей Кристиной!»
– Ты? – поразился я. – С Кристиной?! В страшном сне не мог бы себе представить, чтобы ты стала с ней говорить… Скорей всего, ничем этот разговор не кончится: она тебя проглотит и ещё облизнётся.
«Значит, будет мне наука! – не сдавались на другом конце провода. – „Пусть не боится он бурь жизни!“ Так вы мне разрешаете приехать и поговорить с ней?»
– Как я могу тебе запретить? – резонно заметил я. – Кристина – свободный человек, за которого я никакой ответственности не несу. Что ж, приезжай и ты, kleine Hexe Annabel, и устрой здесь тарарам! По крайней мере, будет не скучно…
«Кто такая кляйне хэксэ Аннабэль?» – с подозрением уточнила Кэри.
– Ведьмочка Аннабель, – пояснил я. – В детстве у меня была книжка про неё для внеклассного чтения на немецком языке. С картинками!
«Да уж, разные книги мы с вами читали в детстве, дядя Олег… Собираюсь и еду! Пришлите адрес!»
13
Кристина позвонила в дверь минут через сорок после нашего с ней разговора по телефону. Прошла, гордо неся голову, в комнату; уселась на диване, закинув ногу на ногу. «Эта тёмно-красная блузка ей явно идёт! – отметил я про себя. – Словно пасхальное яичко. Правда, самую малость не по возрасту…»
– Ты, мой милый, совсем разума лишился, – начала она без всяких предисловий. – Поссорился со всеми, с кем мог поссориться, причём на ровном месте. Это ведь даже твоей карьере может в будущем повредить, понимаешь? Кто захочет держать в фирме такого скандалиста, который не умеет разговаривать с людьми? Олежек, ты сошёл с ума! Когда уходила в четверг, видела тебя под этой ёлкой: душераздирающее зрелище… Я рада была узнать, от Савелия Ивановича, что твоя Дарья тебе всё же не любовница; с другой стороны, ты обращаешься со своей гуру словно с любовницей, даже хуже: словно влюблённый мальчик – с предметом своей любви. Просто неприлично… Как ты дошёл до такой жизни?
«А она ведь уверена, что её тёмно-красная блузка даёт ей на меня дополнительные права, – подумалось мне. – Почти любая женщина живёт, убеждённая в том, что у неё есть её „командная высота“: преимущества красоты, молодости, здоровья. Верно, но преимущества изнашиваются, она же, не замечая или предпочитая этого не замечать, продолжает себя вести словно капризная девочка. Какая обыденная история, и какая грустная! Кстати, что за слово такое – „любовница“? Разве им обозначают подругу неженатого мужчины?»
– Долго рассказывать, – произнёс я вслух. – И едва ли будет понятно.
– Так попробуй, найди время! – предложила она. – Я никуда не тороплюсь. Я хоть не Эйнштейн, но не совсем же тупенькая.
– Ты-то не торопишься, а я…
– Неужели ожидаешь юную любовницу? – улыбнулась Кристина, снова используя это раздражающее меня слово. – Не беда, подождёт твоя любовница! У вас весь день впереди.
– Ответь мне лучше сама: у тебя в прошлый раз не возникло… ну, хоть чувства неловкости?
– За тебя неловкости? Конечно, возникло! Потому и приехала.
– За себя, – терпеливо пояснил я. – За свой поступок.
Кристина вздёрнула брови вверх:
– Какой ещё поступок? Я, что ли, соблазнила и бросила мальчишку? Умеете вы, господа сектанты, перекладывать с больной головы на здоровую!
Что ж, на этом стоило бы и закончить… Я собирался перейти к главному вопросу, который уже, правда, озвучил в конце нашего неудавшегося свидания. На что я ей был нужен? Любила ли она меня ещё? Если любила, то где два года пропадала её любовь?
Я не успел: топот юных ног послышался в прихожей.
14
– Простите, добрые люди, у вас не заперто! – Кэри ворвалась в комнату, юная, свежая, в приталенном и расширяющемся книзу летнем платье цвета, среднего между светло-зелёным и бежевым (кажется, его теперь прозвали фисташковым?). Я так и рот раскрыл: первый раз за всё время нашего знакомства я видел её в платье. – Разрешите представиться: Каролина! Помощница Олега, прибыла на утренний инструктаж. А вы, скорей всего, его бывшая жена – ага! – Кэри не таясь, со всей бесцеремонностью молодости оглядела Кристину с головы до пят. – Извините, я всё время забываю, к какому часу назначено… Но ведь вы не выставите меня за дверь?
– Не знала, что у юристов в «Восходе» есть помощники, – наконец нашлась Кристина Викторовна.
– Да, их выписывают на «Госуслугах», – подтвердила Кэри с невозмутимым видом: только нарочитая серьёзность её лица и выдавала иронию. – Захóдите в личный кабинет, выбираете помощницу и заполняете заявку. На блондинок повышенный спрос, поэтому Олег рискнул и взял чёрненькую. Кажется, он доволен! – Кэри шумно плюхнулась на диван, заставив Кристину подвинуться на край, именно в тот угол, где три дня назад сидела Дарья Аркадьевна.
– Я поражена, Олег, что она тебя зовёт просто по имени… Вы, деточка, ещё в школе учитесь? – обратилась Кристина к новой гостье с благосклонной снисходительностью.
– Женщины, – сентенциозно изрекла Кэри, игнорируя вопрос о том, учится ли она в школе, – должны поддерживать друг друга перед лицом патриархального угнетения, а не использовать эйджизм как оружие в борьбе с соперницами, реальными или воображаемыми. Потому что это оружие легко обращается против них самих. Про вас, Кристина, никто не подумает, что вы учитесь в школе, не волнуйтесь за себя…
– Кэри, это некрасиво, – пробормотал я, смущённый её поведением.
– Может быть! – согласилась девушка. – Как и намекать на то, что я совсем юная, и, значит, совсем дурочка. Я, возможно, и дурочка, но не полная, и сейчас это докажу. Немного поспрашиваю вас, Кристина: вы не против?
– Для вас, – с достоинством отозвалась моя бывшая жена, – я Кристина Викторовна.
Кэри коротко хмыкнула:
– Хорошо, тогда для вас я Каролина Михайловна… Скажите, пожалуйста: вы ведь с Олегом в разводе? И что же, он вам изменил с какой-нибудь длинноногой цыпой, или вы развелись «просто так», без всякой его вины? Кажется, даже первая этого захотели?
– Вы сами знаете ответы, хотя я не ожидала… – растерялась Кристина. – Позвольте, какое это имеет к вам отношение?
– Сейчас станет ясно, – невозмутимо откликнулась моя «помощница». – Потерпите самую малость. Мне рассказали, что вы завели духовника. И у Олега, представьте себе, тоже появился духовник – духовница! Какой глупый феминитив… В общем, spiritual director – надеюсь, всем понятно, о чём я. А вы, вот неприятность, пару дней назад выгнали её отсюда, рассказав сплетню о том, что она полезла в штаны к какому-то колдуну, – это ведь тоже правда?
– Послушайте, кто вы вообще такая?! – воскликнула Кристина энергичнее, чем позволяли нормы хорошего тона. – Кто вам дал право вмешиваться?!
– Вмешиваться во что? – насмешливо уточнила Кэри, наблюдая её через полуопущенные ресницы. – В ваши отношения? Только ведь вы разведены, вот беда… Но я не буду «пакостить по-мелкому», как выражается мой дедушка: разведённые люди тоже иногда сходятся заново. И вот об этом я как раз и хотела с вами поговорить – вы позволите? Я, конечно, для вас никто, но даже и кошке разрешают смотреть на короля – а в России королей после семнадцатого года и вообще отменили!
Итак, вы с Олегом развелись добровольно, – продолжала шестнадцатилетняя девушка, а я всё не мог прийти в себя от изумления перед её бойкостью, её смелостью, связностью её речи. – «Расторгли договорные отношения по взаимному согласию», выражаясь юридическим языком. Сейчас же вы хотите возобновить эти отношения на прежних условиях. Но – простите меня, пожалуйста, за циничные термины, которые я собираюсь использовать! – «рынок» за эти два года поменялся. Изменилось предложение, изменился спрос, что-то упало в цене, что-то, напротив, выросло. Спрос на Олега, к примеру, немного вырос: он одинокий интересный мужчина со своим жильём, неплохой работой, не алкоголик, не бабник; он преодолел затяжную депрессию; он к сорока не успел умереть от инфаркта – да таких в его возрасте ещё и поискать! Спрос на красоту женщины с каждым её годом, напротив, падает… Поверьте, я не торжествую, когда это говорю: я в одной с вами лодке, и мне вас искренне, искренне жаль. Едва мы взрослеем окончательно, как начинаем притворяться, что нам меньше лет, чем на самом деле – обидно, несправедливо, но, увы, природа так устроила! И вот, вы думаете, что можете вернуться на рынок и заключить старую сделку на прежних условиях. Увы, нет! Вам нужно начать всё сначала, договариваться с продавцом заново. Но что же вы делаете? Выгоняете важного контрагента! Это значительно ухудшает ваши шансы: вы рискуете тем, что вашего продавца перехватит другой покупатель!
Кристина сидела, совершенно, как и я, ошарашенная красноречием этой «крошки» и тем, как по-взрослому звучат её слова.
– Кристина Викторовна, я вам не враг, – добавила Кэри иным тоном, сострадательно глядя на мою бывшую жену – и едва не положила руку поверх её руки, но в последний миг остереглась. – Я совсем не против побыть медиатором в ваших «переговорах», хоть меня никто и не приглашал на эту роль. Если вы снова сойдётесь, я буду только рада! Наверное… Но сойдитесь заново с учётом взаимных интересов, хорошо?
Насмешку ещё можно было вытерпеть, но вот сострадания от «школьницы» Кристина Викторовна уже не вынесла: её лицо, почти всегда спокойной и уравновешенной, пошло от гнева красными пятнами.
– Что эта пигалица себе позволяет?! – взорвалась она. – Кто её уполномочил? «Медиатор», надо же… Или меня здесь не будет, или её! Олег! Прими решение, наконец!
– Каролина никуда не торопится, – отозвался я, глядя в одну точку на полу. – У нас с ней ещё есть дела.
Кристина встала с дивана.
– Вас проводить? – спросила Кэри участливым тоном как ни в чём не бывало.
– Нет уж, милочка! Меня проводит бывший муж.
Мне пришлось вслед за ней выйти в прихожую, где Кристина, надев уличные туфли, долго, долго смотрела на меня. Я наконец поднял на неё взгляд. Произнёс:
– Пожалуйста, прости её за все грубости, которые она наговорила. Но знаешь, Кристин, я ещё никогда не видел такой убедительной и быстрой демонстрации восточной доктрины о карме. Ведь три дня всего прошло…
Развернувшись и не прощаясь, моя бывшая жена вышла из квартиры.