Император, который знал свою судьбу

ТРЕТЬЯ СЕРИЯ. (В ПОИСКАХ НЕБЕСНОГО ПОКРОВИТЕЛЯ)

СЦЕНА 1\3. 16-20 июля 1903 года. Саровские торжества.

Действующие лица:

– НИКОЛАЙ и АЛЕКСАНДРА, их дети (Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия)

– ПЛЕВЕ – Вячеслав Константинович Плеве, министр внутренних дел, 57 лет;

а также свита, министры, священники, монахини (сестры), народ (до 150-200 тысяч паломников)

Место и время действия:

16 июля 1903 года. Арзамас.

НАТ. АРЗАМАС, ВОКЗАЛ. 16 ИЮЛЯ 1903 ГОДА.

На экране –Арзамаский вокзал; императорский поезд подходит к вокзалу. На украшенном флагами перроне – полиция, министр внутренних дел Плеве, городское начальство, свита, священники. Торжественная встреча. Чуть позже Плеве подходит к Николаю.

ПЛЕВЕ:

Ваше Величество, разрешите доложить Вам об исполнении поручения найти письмо святого старца Серафима, которое было вручено им самим императору Александру Первому, и которое еще Ваш батюшка, благословенный Александр Третий, желал разыскать. Письмо хранилось в особом отделе Вашего Департамента полиции. Этому письму – 80 лет, Ваше Величество!

Вручает Николаю конверт. В этот момент адъютант Плеве (стоящий позади него) перекладывает с руки на руку накидку Плеве – из кармана накидки выпадает револьвер, ударяется о платформу; раздается звук выстрела, хлопок (см. Э. Радзинский «Николай Второй», стр.83). Николай вздрагивает. Стоящие немного поодаль Александра с детьми и свита удивленно и встревожено оглядываются. Небольшой переполох.

НИКОЛАЙ:

Вячеслав Константинович! Я вижу, что меры безопасности приняты самые серьезные – спасибо за службу, но револьвер-то самому надо носить! Ваш предшественник на этом посту, Дмитрий Сергеевич, убит социалистом-бомбистом год назад – не носил оружие, и вот… Спасибо за письмо.

НАТ. ДОРОГА В САРОВ, ЗАТЕМ ДИВЕЕВСКИЙ МОНАСТЫРЬ. ТОТ ЖЕ ДЕНЬ (16 ИЮЛЯ 1903 ГОДА)

Царская семья и свита направляются к каретам. Толпы народа восторженно приветствуют Царскую семью. Дорога в Саров, в Дивеевский монастырь. На всем протяжении восторженные толпы по краям дороги приветствуют царский кортеж. Камера показывает сверху общую панораму, спускается к царскому экипажу. Николай и Александра приветствуют людей. Дочери тоже, несколько смущенные и удивленные. Малышка Анастасия, открыв рот, удивленно вертит головой по сторонам, потом прячет голову на груди мамы, обнимает ее… Торжественная встреча в Дивеевском монастыре, торжественная общая литургия. Затем Царская семья идет в Игуменский корпус, в отведенные для них покои. Все время этой сцены идет рассказ о Серафиме Саровском.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ:

Святой преподобный Серафим, Саровский чудотворец – Прохор Мошнин, сын купца, родился с 19 на 20 июля (на 31 июля по григорианскому календарю) 1759 года (по другим сведениям в 1754 году) – умер 1 января 1833 года – он снискал широкую славу благочестивого православного чудотворца, целителя и провидца еще при жизни. Чудесные спасения и исцеления произошли с ним самим еще в детстве. На 19-м году жизни он пришел в Саровский монастырь, сначала послушником, и остался там на всю жизнь. Там на 28-м году он стал иноком и наречен был Серафимом. Через год (в 1787-м) был посвящен в иеродьякона, в 1793 году был рукоположен в иеромонаха. Он был кроток и светел душою и обликом. Он совершил сотни исцелений и провидел сотни судеб, помог при жизни сотням и сотням людей – и малым и великим – обрести истинный путь в жизни.

В самом начале своего служения в Саровской пустыне он перенес тяжелую болезнь (водянка), был при смерти. Уже был отслужен молебен, и он причастился – и тут, как он сам потом рассказывал, пред ним предстала Богородица и со словами «Этот нашего рода» прикоснулась к нему, и исцелила. Затем вся его жизнь проходила под водительством Богородицы – и еще много раз после этого она являлась ему. Он вел очень суровый, аскетический образ жизни. Многие монахи хотели и многие пытались подражать его образу жизни рядом с ним, но ни один не выдержал сколь ни будь долгое время. Он жил в келии в лесу один и молился коленопреклоненно на камне в мороз и в зной, каждый день, много раз, по много часов. Однажды его избили до полусмерти разбойники, и искалечили его. Он с трудом добрался до Дивеевской обители. Врачи нашли, что его раны смертельны, но он снова выжил. Ему снова явилась Богородица и он снова услышал: «Сей от нашего рода». Он остался жив, но долго болел, превратился в согбенного старца и на 10 лет ушел в полный затвор, не общаясь ни с кем. Затем Богородица вновь призвала его помогать людям.

Сотни людей приходили к нему за советом, исцелением, или духовной поддержкой. За свою долгую жизнь он не только исцелил сотни людей и сотням помог советом, но и совершил множество чудес: спасал своими предупреждениями от гибели или пожара, предостерегал от других опасностей. Бывали дни, когда к нему приезжали до пяти тысяч человек. В продолжение 55 лет он нес подвиг благочестия. К нему шли сотни писем со всей России. Известно со слов свидетелей, что многие из них Серафим узнавал их содержание, не распечатывая – и отвечал на них. После смерти старца в его келии нашли много не распечатанных писем, по которым однако же были даны в свое время ответы.

«Царь-мистик» Александр Первый побывал у него незадолго до своей странной смерти, осенью 1825 года. Однако, при жизни, после обретения старцем широкой известности, официальная Церковь стала относиться к старцу с некоторым недоверием (если не подозрением), из-за оригинального и не всегда понятного людям образа жизни. Так, он любил окружать в своей обители себя молодыми девственницами (называя их «Христовыми невестами»), и часто появлялся в их окружении на людях, – церковные и светские власти даже допрашивали его на этот счет незадолго до его кончины в 1833 году. Мы еще вернемся к этому факту, когда будем рассказывать о Григории Распутине.

После 1990 года, когда на чердаке Казанского собора в Санкт-Петербурге вновь были чудесным образом обретены мощи святого старца, утерянные после конфискации большевиками в 1920 году (и утеря и обретение мощей были предсказаны самим старцем!), – после этого за прошедшие с 1991 года четырнадцать лет Серафиму Саровскому посвящено множество книг и фильмов, сотни статей – поэтому мы не будем здесь подробно рассказывать о нем.

На протяжении всех 70 лет после кончины великого старца Серафима верующие во множестве приходили к его могиле у Саровской церкви, к источнику его имени близ Сарова. Сотни из них по молитве получили чудесные исцеления от разных болезней, как телесных, так и душевных. После общения с Иоанном Кронштадтским императрица Александра приняла горячее участие в деле канонизации великого старца Серафима Саровского. Именно она настояла на создании специальной комиссии Священного Синода. В 1902 году синодальная комиссия исследовала более 100 случаев чудесных исцелений по смерти старца, и 26 января 1903 года Священный Синод прославил его как Святого преподобного молитвенника земли Русской. Началась подготовка к торжествам по случаю канонизации. Торжества были приурочены ко дню его рождения и 70-летию кончины – к 19 (31) июля 1903 года.

Решено было ехать всей семьей. Как верила Аликс в эту поездку! Они ехали поклониться мощам Святого и молить его о сыне, о продолжении рода. На этих торжествах Святой Серафим был объявлен Церковью покровителем Царской семьи. Но кроме этого, главного, они узнали еще, что, согласно династическому преданию, Святой Серафим около 1825. года написал книгу предсказаний роду Романовых, и передал ее Александру I, во время их встречи осенью 1825 года. Известно, что Александр III искал эту рукопись и оказалось, что она хранилась в специальном полицейском архиве, в Департаменте полиции… Однако, как выяснилось вскоре, их ожидало в Сарове еще и личное письмо Николаю Второму от старца…

ИНТ. ГОСТЕВАЯ КОМНАТА В ИГУМЕНСКОМ КОРПУСЕ. 17 ИЮЛЯ 1903 ГОДА, ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР.

На экране –гостевая комната в Игуменском корпусе (детская), Николай и Александра укладывают детей спать (те засыпают мгновенно, только коснувшись головой подушки). Улыбаются, счастливо смотрят друг на друга. Идут в отведенные им покои. Настоятель монастыря и одна из игумений что-то говорят им в коридоре; они кивают. Камера следует за ними. Александра бросается в одежде на кровать. Николай садится в простое кресло.

АЛЕКСАНДРА:

Ники, Ники – я счастлива! Боже! Какие дни! Только здесь я по-настоящему поняла, что такое небесный заступник, кто такой этот старец Серафим. Старец – твой заступник перед Богом. Ты вручаешь ему свою волю, лукавый свой разум, и он, с Богом, направляет тебя. Старец – твой путеводитель, тот, кто несет ангельский хлеб душе твоей. … Я как будто слышу иногда его тихий голос. Но не разберу слов, пока не разберу. Но я понимаю, что он благословляет нас, нашу семью.

НИКОЛАЙ:

Да, какие дни! Отдохни немного; через пару часов мы пойдем к святому источнику, к святому пруду – как вчера ночью.

АЛЕКСАНДРА:

Это чудо, этот серебристый пруд. Я чувствую, что исцеляюсь от всех бед и от всех недугов. Но я не хочу спать сейчас. Я хорошо отдохнула вчера, после купания. У меня много сил… Что за листы у тебя в руках?

НИКОЛАЙ:

Это то самое письмо святого старца, которое передал мне Плеве. Помнишь, я рассказывал тебе раньше, что его ищут в полицейском Департаменте? Вчера я начал читать его, и вот, сегодня заканчиваю.

АЛЕКСАНДРА:

Когда ты успел прочесть его? Мы ведь почти все время вместе… Ну, да, иногда я с детьми, а ты и тут тратишь какие-то часы на работу. Что в этом письме? Впрочем, если там что-то плохое – лучше не говори сейчас. О! – я вспоминаю этих предсказателей… японец Теракуто, ирландец Кайро, монах Авель… Это было ужасно – читать их предсказания! Все они – Кайро и Авель – после этого года предсказывали плохое…

НИКОЛАЙ:

Не волнуйся, как раз наоборот (читает): «В начале царствования сего монарха будут беды народные, будет война неудачная, настанет смута великая внутри государства. Отец поднимется на сына и брат на брата. Но вторая половина царствования будет светлая, а жизнь его долговременная».

АЛЕКСАНДРА:

Слава Богу! И это все?

НИКОЛАЙ:

Нет, конечно. Здесь многое верно написано про прошлые годы, и про радости, и про беды – довольно подробно. И про нашу семью тоже. И про дочерей, и что пятые роды дадут нам сына. Но вот дальше… Что-то очень кратко, хотя и хорошо.

АЛЕКСАНДРА:

О! Святой Серафим, утешитель! Однако, дайка мне это письмо. (Николай передает ей письмо; она внимательно смотрит последние листы). Ники, посмотри-ка внимательно! Бумага последних страниц вроде та же, старая, пожелтевшая, но чуть не такая. И почерк чуть-чуть другой, мне кажется… Плеве… Я не доверяю ему. Сергей Юльевич назвал его «бессовестным полицейским». Сипягин был умница, а этот… Хитрый, но не умный. После Сипягина полиция запутывается в политических интригах и начинает работать сама на себя. Ники, они еще не заговорщики против тебя, – надеюсь, что нет, – но они идут к этому!

НИКОЛАЙ:

Витте его и «подлецом» как-то раз назвал. Конечно, он не «комильфо», но в эти годы, когда революционеры развернули едва ли не охоту на власть, работать в полиции очень непросто. Нужен жесткий человек. Плеве – такой. Однако, если в Департаменте подменили листы… Не может быть! (смотрит письмо) Не знаю, Аликс. Я не могу утверждать это. К тому же графологическая экспертиза у нас есть только в том же Департаменте полиции. Бессмысленно отдавать письмо туда, если они это сделали.

АЛЕКСАНДРА:

Ники, оставим это сейчас. Я не хочу портить настроение. Идем к источнику, к пруду.

НАТ. ТРОПИНКА В ЛЕСУ, ПРУД. ТОТ ЖЕ ВЕЧЕР.

НИКОЛАЙ и АЛЕКСАНДРА собираются, выходят из гостевой, из монастыря, идут по лесной тропинке. Начало последней четверти луны, – но она светит ярко, освещая лесную тропу. Небо в звездах, как в алмазах. Камера следует за Царской четой. Виден серебристый под лунным светом пруд. Они садятся на берегу, о чем-то шепчутся. Раздеваются, идут купаться. Николай вскоре выходит на берег, Александра продолжает купаться. Долго и бесшумно плавает. Выходит на берег, Николай любуется ей. Она смотрит в звездное ночное небо. (Музыкальное сопровождение – что-то элегическое, почти безмятежное, надежное, но волнующее).

СЦЕНА 2\3. 20 июля 1903 года. Саровские торжества. Елена Мотовилова и Паша Саровская.

Действующие лица:

НИКОЛАЙ, АЛЕКСАНДРА, их дети (Ольга\8 лет, Татьяна\6 лет, Мария\4 года, Анастасия\3 года), а также:

– ЕЛЕНА ИНВАНОВНА – Елена Ивановна Мотовилова, вдова секретаря («служки») преподобного Серафима Н. Мотовилова, 80 лет, милая и обаятельная старушка;

– ПАША САРОВСКАЯ – Христа ради юродивая блаженная Паша (Параскева Ивановна) Саровская, также преклонных лет, суровая на вид очень пожилая женщина;

– Священники, игуменьи, настоятели монастыря (игумен Серафим, игуменья Мария);

– Охрана – офицеры и солдаты Фанагорийского гренадерского генералиссимуса Суворова полка.

– Боткин – Боткин Евгений Сергеевич, лейб-медик, 38 лет;

– СЕРАФИМ и МАРИЯ – игумен и игуменья;

Место и время действия:

20 июля 1903 года. Дивеевский монастырь.

ЭПИЗОД 1.

НАТ. ДИВЕЕВСКИЙ МОНАСТЫРЬ, ЗАТЕМ ДОМИК ЕЛЕНЫ МОТОВИЛОВОЙ. 20 ИЮЛЯ 1903 ГОДА.

На экране – документальные кадры Саровских торжеств.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ:

Торжества по случаю канонизации святого преподобного Серафима Саровского проходили в Сарове 17-19 июля 1903 года. К 20 июля в Сарове находились до 200 000 паломников со всей России; все 850 сестер монастыря выстроились по обеим сторонам дороги в Дивеево, встречая Царскую семью. В эти дни Николаю сообщили, что с ним хочет встретиться вдова служки преподобного (Николая Мотовилова), Елена Ивановна, 80-ти лет – что у нее находится личное послание святого Серафима Николаю Второму, которое тот передал Николаю Мотовилову в 1831 году, незадолго до своей кончины. Кроме того, в Дивееве в те годы жила знаменитая в те годы на всю Россию Христа ради юродивая блаженная Паша Саровская. 20 июля Царская семья в полном составе поехали сначала к Елене Ивановне и затем в келью блаженной Паши Саровской.

На экране – экипаж Царской семьи, он подъезжает к домику Елены Ивановны. Николай и Александра выходят из экипажа, Николай принимает дочек, одну за другой. Елена Ивановна встречает их на пороге. У дороги видны офицеры охраны, за ними – толпы людей. Елена Ивановна приглашает гостей в свой дом. Камера следует за ними.

ЕЛЕНА ИВАНОВНА:

Милые мои, дорогие (целует деток) … Дождалась я Вас, батюшка Царь, матушка Царица, Александра Федоровна!

АЛЕКСАНДРА:

Сколько ж лет вы нас ждали, милая моя Елена Ивановна?

ЕЛЕНА ИВАНОВНА

(улыбаясь):

Ой, милые мои, и не спрашивайте… Ведь батюшка Серафим моему Николаю-то еще и тогда сказал, когда пакет ему передал – тому уж боле семидесяти лет – сказал: «Ты не доживешь, а жена твоя доживет, когда в Дивеево приедет вся Царская Фамилия обо мне молиться, и Царь придет к ней. Пусть она Ему передаст». А ведь Николай еще и не женат был, двадцати трех годков был. А мне-то восемь годков тогда было. Как вашей Олюшке сейчас. Да, милая?

АЛЕКСАНДРА:

Да, Олюшке нашей осенью 8 лет будет. Но как же вы поженились с Николаем вашим, когда?

ЕЛЕНА ИВАНОВНА:

Матушка, это все по провидению старца Серафима сбылось. Он ведь Николаю тогда же на меня, девчонку, указал, и подарил мне шесть азбучек…

АЛЕКСАНДРА:

Азбучек – это что?

НИКОЛАЙ:

Букварей…

ЕЛЕНА ИВАНОВНА:

Букварей, букварей, батюшка Царь. Сказал: «По времени они тебе пригодятся». И через восемь годков обвенчались мы с Николаем, по любви обвенчались – провидел преподобный нашу будущую любовь. И почти сорок годков прожила я с Николаем, до самой его смерти. И родилось у нас шесть детишек – каждому по азбучке! Вот и считайте, родимые, сколько же я вас ждала. Чай, по смерти Николая, так годков тридцать.

СПРАВКА:

По свидетельству церковного писателя Сергея Нилуса, который имел несколько бесед с Еленой Ивановной (еще до Саровских торжеств 1903 года), старец Серафим в октябре 1831 года, за год с небольшим до своей кончины, предсказал Мотовилову его будущую невесту, которой было в то время 8 лет, а ей, простой крестьянской девчонке, подарил шесть букварей («азбучек») со словами «по времени они тебе пригодятся» … И родилось в семье Мотовиловых со временем ровно шесть детей… ([17] – С. Нилус. Великое в малом. – 1е издание СПб, 1905г, переиздано в 1996г, стр. 159-160]

НИКОЛАЙ:

Где же дети ваши, Елена Ивановна?

ЕЛЕНА ИВАНОВНА:

А все на государевой службе, кто где. Здесь-то, в Сарове, никто из моих не служит, не живет. Вот уж приедут ко мне в гости, расскажу им, какое счастье мне на старости лет привелось. Николай-то мой Александрович – тезка ваш, батюшка Царь – мне все слова старче нашего рассказал. Знала я, верила, что прославите вы Серафима, и что приедете к нам в Дивеево. Но долгонько пришлось ждать!

АЛЕКСАНДРА:

А что же письмо преподобного? Оно у вас?

ЕЛЕНА ИВАНОВНА:

У меня, милая, у меня. Только не письмо это, а пакет – с целую книгу будет. Да вот он. Как запечатал его преподобный хлебным мякишем – так и опечатан – крепче печати сургучной его хлебный мякиш оказался! Читай, батюшка Царь!

Елена Ивановна берет со стола довольно толстый пакет, с поклоном передает его Николаю. Тот прячет пакет за пазуху.

НИКОЛАЙ:

Милая Елена Ивановна, я потом это почитаю. Спасибо вам, что сохранили послание. Вы теперь расскажите нам о святом старце что помните, подробнее. А это я потом читать буду.

ЕЛЕНА ИВАНОВНА:

Ну, слушайте… Пока детки ваши не устанут старуху слушать (улыбается).

Камера показывает дочек. Они сидят на скромном диванчике, слушают. Мария и Анастасия (младшие) таращат глаза. Ольга слушает внимательно. Камера выезжает из дома Мотовиловой, показывает панораму Дивеева, места святого Серафима.

ЭПИЗОД 2.

НАТ. ДИВЕЕВО, ДОРОГА К КЕЛЬЕ ПАШИ САРОВСКОЙ. ИНТ. КЕЛЬЯ БЛАЖЕННОЙ, ТОТ ЖЕ ДЕНЬ.

На экране – дорога к келье блаженной Паши Саровской. По краям дороги – 850 сестер (монахини Дивеевского монастыря), ожидают проезда Царской семьи. Камера въезжает в келью. В ней – Паша Саровская, игуменья и послушница – готовит в чугунке картошку в мундире. На простом деревянном столе стоят 9 глиняных солдатиков. Игуменья распоряжается вынести все стулья. На полу расстилают большой ковер. Начинает звучать тревожная музыкальная тема, то затихая, то усиливаясь. Камера выезжает, показывает вновь дорогу: по ней приближается царский кортеж (впереди царский экипаж, за ним экипажи великих князей, митрополитов, охрана). Кортеж подъезжает к келье. Царская семья выходит из экипажа (без детей – они отправлены домой с прислугой); великие князья, митрополиты (трое) также выходят из своих экипажей. Игуменья (Мария)приглашает всех в келью. Гости входят, с трудом помещаются там. Паша предлагает всем картошку в мундире, хлеб. Все принимают угощение, несколько удивленные и смущенные – стульев нет, все едят стоя.

ПАША САРОВСКАЯ:

Поели? И будя с вас, теперь только Царь с Царицей останутся.

НИКОЛАЙ

(с извинительным жестом):

Господа, я прошу вас выйти.

Все выходят, в том числе игуменья. Вышедшие рассаживаются по экипажам, ожидая окончания этой странной встречи.

ПАША САРОВСКАЯ

(обращаясь к Николаю и Александре):

Садитесь!

Николай и Александра удивленно оглядываются, не видя стульев. Садятся на пол (на ковер).

ПАША САРОВСКАЯ:

Чтоб не упали вы, пока я рассказывать буду, что ждет Россию-матушку и вас, сердечных!

Александра хочет что-то сказать, но Николай прикрывает ей рот рукой.

ПАША САРОВСКАЯ:

В погибель пойдет Россия. Через полтора года трясти начнет. Еще ранее, через полгода – война начнется на Востоке. Проиграешь ты ее, Царь, хотя договор мирный и подпишешь потом. Потом власть свою поделишь с болтунами, на западный манер. Только не поможет это ни России, ни тебе. Новая война, на Западе, страшнее первой во сто крат, через десять лет после восточной начнется. Через три года после этого все в России рухнет, и Россия развалится. Реки крови потекут. Брат на брата подымится, сын на отца, отец на сына. Ты, Государь, в марте 17-го сам уйдешь. Предательство кругом тебя будет. Ты сам уйдешь, но и это не поможет. Ждет вас крестный путь и лютая смерть. И Церковь рухнет, а священников убивать будут, топить в реках как котят, церкви жечь и разрушать будут. Весь век будет черен для России… Почто явреив в Кишиневе не защитил в эту Пасху? Вот они за Русь теперь возьмутся – всего мира явреи на тебя ополчатся!

НИКОЛАЙ:

Окстись, Параскева Ивановна! Говоришь невесть что! Все зачинщики арестованы. Суд зачинщиков Кишиневского погрома судит. Ты читала ль обращение батюшки Иоанна Кронштадтского к русским людям о зачинщиках погрома: «Вместо праздника христианского они устроили праздник сатане»? Ты читала ль обращение митрополита Антония: «Страшная казнь Божия постигнет тех злодеев, которые проливают кровь, родственную Богочеловеку, Его Пречистой Матери, апостолам и пророкам… чтобы вы знали, как и поныне отвергнутое племя еврейское дорого Духу Божию» … Ты слышала ль об этом?

СПРАВКА: см. А.И. Солженицын Двести лет вместе (том 1, стр. 329)

ПАША САРОВСКАЯ:

Читать не читала, слышать – слышала. Читали батюшки эти листы во всех церквах. Явреив Бог судить будет. Но Богу – Богово, а царю – царево. Ничего уже не поправишь. Вот увидишь – явреи деньги дадут против тебя всем супостатам. Изнутри жалить и кусать будут, и две войны будут. Обрушат они матушку Русь, погубят. В грязь бросят и растопчут. Мужик озвереет.

НИКОЛАЙ:

Параскева Ивановна, страшное ты говоришь! Чтобы поверили мы вам, скажите сначала подробнее, с чего все начнется – ведь ничего этого нет сейчас. Скажите сначала, с кем и почему на Востоке война начнется?

ПАША САРОВСКАЯ:

А то ты, Государь, сам не чуешь? Где тебе голову рассекли 12 лет тому? Кого ты потом в горы высокие восточные, да в Китай посылал, и почто посылал? Азию делить-воевать? Ладно, скажу подробнее.

Камера наезжает на лежащих на столе обезглавленных глиняных солдатиков; начинается видеоряд документальных кадров истории России 1904-1918 годов, вплоть до подвала дома Ипатьева в Екатеринбурге (4-5 минут). После этого камера вновь показывает стол, глиняных солдатиков, Николая и Александру.

НИКОЛАЙ

(с заметно осунувшимся лицом):

Прости, Параскева Ивановна, уже мочи нет тебя слушать. Скажи лучше, родится ли у нас сын, наследник, и когда?

ПАША САРОВСКАЯ:

Сын-то родится, да в наследники-цари не сгодится! Болезнью крови страдать будет.

АЛЕКСАНДРА

(с бледным лицом, вскакивает с пола, говорит возмущенно и громко, с сильным английским акцентом, почти в истерике):

Я вам не верю, этого не может быть! И сын родится, и будет царствовать. Я ничему не верю, что вы сказали! Зачем? Зачем все так страшно?!

ПАША САРОВСКАЯ

(берет с кровати кусочек красной материи, протягивает ее Александре):

Это твоему сынишке на штанишки. И когда он родится – через год – поверишь, матушка-страдалица, поверишь тому, о чем я говорила вам.

Александра падает в обморок. Николай подхватывает ее, обнимает. Она с трудом приходит в себя, молчит, закрывает лицо руками.

НИКОЛАЙ:

Параскева Ивановна, уж лучше бы вы ничего нам не говорили… просто картошкой угостили бы…

ПАША САРОВСКАЯ:

Ииии, батюшка-государь мой! Вот почитаешь книгу, что у тебя за пазухой – опосля и мне поверишь. И еще не раз ко мне придешь потом, пока я жива буду. Недолго уж мне жить осталось. А тебе все же впрок слова мои пойдут. Будешь спокоен в самые страшные времена. На Бога уповай, Богу молись. Крепок ты и Александра твоя крепка в вере. Этим и держитесь. По смерти возвеличен будешь. Не скоро, но прославлен будешь потомками, всем народом на Руси. А за сынишку не бойся – найдется целитель и заступник. Авось со временем и выйдет он из болезни. Прощай, Государь. Прощай, матушка-Государыня!

ЭПИЗОД 3

НАТ. ДИВЕЕВО, ТОТ ЖЕ ДЕНЬ.

Николай и Александра выходят из кельи. Николай пытается держать себя в руках, кусает губы. Видны слезы на глазах. Александра с трудом идет к экипажу – ей очень плохо. Николай поддерживает ее. Делает отстраняющий жест навстречу вышедшим из экипажа великим князьям. Садятся в экипаж, отъезжают. Над Дивеевом радостно и резко звучат колокола. Солнце садится за горизонтом. Откуда-то взлетает, каркая на спор с колоколами, стая ворон. Они черны на фоне закатного солнца.

ИНТ. ГОСТЕВАЯ КОМНАТА В ИГУМЕНСКОМ КОРПУСЕ. ТОТ ЖЕ ДЕНЬ (ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР 20 ИЮЛЯ 1903 ГОДА)

На экране –гостевая комната в Игуменском корпусе. Александра в постели. Боткин хлопочет рядом с ней, прикладывает компресс к голове. Николай идет из детской (укладывал спать детей). Он спокоен, но бледен. В коридоре его встречают игумен Серафим и игуменья Мария.

МАРИЯ:

Ваше Величество, батюшка, не убивайтесь вы так! Блаженная Паша резка бывает не по уму… Наговорила Вам, небось, невесть что. Христа ради юродивые-то наши испокон веку на Руси резки да дерзки. Привидится им то да се, а они и рады дерзить! Вы все слова ее просейте через крупное ситечко – чтоб только съедобное осталось…

СЕРАФИМ:

Николай Александрович, Ваше Величество, Александра-то Федоровна никого к себе не пускает – вы ей сами объясните про юродивых, Христа ради объясните. На ней, сердешной, лица нет.

НИКОЛАЙ:

Спасибо Вам за заботу. Ей уже лучше. Действительно, Параскева Ивановна много чего наговорила… Через крупное ситечко – это вы хорошо сказали…

Николай идет в свои покои. Камера следует за ними. Александра в постели. Николай садится в простое кресло.

БОТКИН:

Нам уже лучше. Сильный организм. Ничего страшного… Николай Александрович, да что ж такое эта Паша учудила? Я первый раз такой нервный шок у Александры Федоровны наблюдаю.

НИКОЛАЙ:

Да уж, учудила. Это точно. За «явреив» кишиневских так отчитала, что до сих пор испарина. О прочем лучше и не спрашивайте, а то и вам компресс понадобится, Евгений Сергеевич.

БОТКИН:

Бред какой-то. За «явреив» отчитала? Ей-то какое дело до «явреив»? Вот уж одно слово – юродство! Может на Святой Руси они и к месту были, но нынче-то уже двадцатый век на дворе! Впрочем, молчу, молчу.

АЛЕКАНДРА:

Евгений Сергеевич, дорогой вы наш, спасибо. Мне уже гораздо лучше.

БОТКИН:

Да, дорогие мои. Молчу, молчу, удаляюсь (уходит с поклоном).

АЛЕКСАНДРА:

Она безумна, эта Паша! Прочь, прочь из головы, ведьма! Ники, милый, я посплю два часа, а затем вновь пойдем к источнику, на серебряный пруд.

НИКОЛАЙ:

Пойдем, если ты в силах. Спи, Аликс. Как проснешься, пойдем.

Александра быстро засыпает. Николай зажигает свечу в другом конце комнаты, достает из-за пазухи послание Серафима Саровского, смотрит на хлебный мякиш, бережно вскрывает пакет; погружается в чтение.

ИНТ. КЕЛЬЯ СВЯТОГО СЕРАФИМА САРОВСКОГО.

Камера наезжает на пламя свечи: возникает в черно-белых тонах келья святого Серафима и сам старец, пишущий это послание. Он на мгновение перестает писать и как бы смотрит на Николая из глубины времени.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ:

Осталось много свидетельств очевидцев этих июльских событий в Сарове и в Дивееве. Само послание Серафима Саровского затерялось в тонущей российской «Атлантиде» в годы революции, как и письмо Авеля. Журнал Валаамского общества Америки “Русский паломник” сообщал в 1990 году: “Княгиня Наталья Владимировна Урусова была в переписке с Еленой Юрьевной Концевич, которая нам оставила письма, равно как и Воспоминания покойной княгини. Вот что сообщается ею:

“Я знаю о пророчестве преподобного Серафима о падении и восстановлении России; я лично это знаю. Когда в начале 1918 года горел Ярославль, и я бежала с детьми в Сергиев Посад, то там познакомилась с графом Олсуфьевым, еще сравнительно молодым. Он для спасения каких-то документов, должных быть уничтоженными дьявольской силой большевизма, сумел устроиться при библиотеке Троице-Сергиевой Академии. Вскоре был расстрелян. Он принес мне однажды для прочтения письмо, со словами: “Это я храню, как зеницу ока”. Письмо, пожелтелое от времени, с сильно полинявшим чернилами, было написано собственноручно святым преподобным Серафимом Саровским – Мотовилову. В письме было предсказание о тех ужасах и бедствиях, которые постигнут Россию, и помню только, что было в нем сказано и о помиловании и спасении России. Года я не могу вспомнить, т. к. прошло 28 лет, и память мне может изменить, да и каюсь, что не прочла с должным вниманием, т. к. год указывался отдаленно, а спасения хотелось и избавления немедленно еще с самого начала революции: и думается, что это был 1997 г.: во всяком случае, в последних годах 20-го столетия. Простить себе не могу, что не списала копию с письма, но голова была так занята, и мозги так уставали в поисках насущных потребностей для детей, что этим только успокаиваю и оправдываю свою недальновидность… Письмо помню хорошо”.

Граф Дмитрий Олсуфьев (1862-1937) был близок к Царской семье…

Блаженная Прасковья Ивановна Саровская умерла в 1915 году… Есть воспоминания о том, что и в дальнейшем, после 1903 года, Государь неоднократно обращался к Прасковье Ивановне, посылал к ней Великих Князей. Евдокия Ивановна (келейница блаженной) говорила, что не успевал один уехать, другой приезжал. После смерти келейницы Прасковьи Ивановны, матушки Серафимы, спрашивали все через Евдокию Ивановну. Она передавала, что Прасковья Ивановна сказала:

– Государь, сойди с престола Сам!”

ЭПИЗОД 4

ИНТ. ВНОВЬ ГОСТЕВАЯ КОМНАТА ИГУМЕНСКОГО МОНАСТЫРЯ.

На экране – вновь пламя свечи и гостевые покои Царской семьи. Камера показывает комнату. Николай откладывает послание преподобного Серафима. На глаз у него слезы. Александра открывает глаза.

АЛЕКСАНДРА:

Ты плачешь? Ники, милый Ники, забудем этот день, как страшный сон. Это был всего лишь страшный сон.

НИКОЛАЙ:

Да.

АЛЕКСАНДРА:

Мы идем купаться в святом озере, мы идем исцеляться от злых чар.

НИКОЛАЙ:

Идем.

АЛЕКСАНДРА:

Идем.

НАТ. ТРОПИНКА В ЛЕСУ, ПРУД. ТОТ ЖЕ ВЕЧЕР И НОЧЬ (20\21 ИЮЛЯ 1903 ГОДА).

Собираются и идут к святому источнику, к пруду. Вновь на экране – серебристый под лунным светом пруд (убывающая Луна светит узким серпом). Они садятся на берегу, о чем-то шепчутся. На этот раз Николай остается на берегу. Александра раздевается, идет купаться. Долго и бесшумно плавает. Выходит на берег, Николай любуется ей. Она смотрит в звездное ночное небо. На этот раз камера показывает, как звезды отражаются в ее глазах. (Музыкальное сопровождение – тихое, но волнующее и тревожное, или тишина).

ГОЛОС ЗА КАДРОМ:

Через 100 дней после обретения небесного покровителя, преподобного Серафима Саровского, Александра Федоровна зачала наследника. Мальчик родился 30 июля следующего 1904 года в маленьком летнем дворце «Александрия» в Петергофе. Николай Второй записал в своем дневнике: