15.
Воздух, такой прозрачный и легкий, дышать было свободно и приятно. Крутой подъем по усаженному вековыми соснами склону давался Евгению нелегко, приходилось часто останавливаться и подолгу ждать, когда сердце успокоится. Альбина вела его под руку, ненавязчиво поддерживая, когда он оступался на небольших кочках, ее лицо было безмятежным, с него сошла усталость и нервное напряжение, черные глаза щурились на яркое солнце, в уголках рта играла легкая улыбка.
– Мы сильно отстали, – заметил Евгений, следя за маленькими фигурками впереди, по
очереди скрывающимися за перевалом.
– Ну и что, – пожала плечами Альбина. – Мы никуда не торопимся.
– Это да, – согласился он. Вот уже который день его терзали сомнения, уж больно все было хорошо, ему хотелось в это верить, но он не мог.
– О чем ты думаешь? – она посмотрела ему в глаза хитрым прищуренным взглядом.
– Не хочу сейчас это обсуждать, – он попытался уйти от ответа, но ее взгляд требовательно настаивал на ответе. – Я думаю, точнее я не хочу. Не знаю. Как и сказать. Хм, я не хочу, чтобы они ее использовали.
– А чего хочет она? Ты говорил об этом с Ритой?
– Да, мы говорим об этом каждый день. Она просит дать ей совет, а я не знаю, что говорить.
– Я не уверена, что у нас есть другие варианты. Я еще не видела, чтобы дети были так счастливы, да я и сама никогда не была такой, – она закусила губу и слегка улыбнулась.
– Разве когда-то был иной выбор?
– Мне хочется верить, что когда-то был. Мне жаловаться не на что, но все это похоже на затянувшийся отпуск, скоро должно все закончится.
– Посмотрим, –Альбина сжала его локоть. – Знаешь, мне нашли тут работу.
–Это здорово.
– Да, мне тоже понравилось. Даша такая милая, жаль, что у них с Робертом нет детей, очень красивые детки получились бы.
– Рита сказала, что Роберт тоже из Комбината.
– Да, я помню. Ну, так вот. Мы решили с ней открыть на базе центра маленькую кондитерскую, тем более что две помощницы у меня уже есть.
– Ты особо на них не рассчитывай, – усмехнулся он, – им бы все побыстрее сделать.
– Ничего, научатся. Ты заметил, – она сверкнула глазами. – Девчонки то растут.
– В смысле? Конечно, растут.
– Да я о другом. Как Каролина Оскаром крутит, а?
– Да, заметил. А он вроде и не против.
– Конечно, такая красотка. Ну, а Рита на Димку засматривается.
– На Диму? Он же старше ее на четыре года. Не говори ерунды.
– Ну и что, тоже мне, четыре года.
– Это много.
– Что-то тебя это не остановило, а? Нашелся, тоже мне, –Альбина фыркнула и ущипнула его.
– Ну, ты другое дело, – начал было он оправдываться, но скоро сам рассмеялся от глупости своих слов, – я никогда и не задумывался.
– Это я по-твоему так плохо выгляжу? Вот гад!
– Да я не об этом, – поспешил он ретироваться, но уже получил два заслуженных тычка в бок. К ним подбежала раскрасневшаяся Рита.
– Ну что вы тут застряли? Идемте, там такая красота!
Она потащила их вперед и уже скоро они поднялись на вершину склона. Перед ними открылась усыпанная искрящимся на солнце снегом широкая равнина, поблескивающая нитками незамерзающих быстрых горных речушек, вдалеке добрыми исполинами высились горы, покрытые розовыми и сиреневыми склонами с ярко белыми проплешинами снежных завалов, вершины были укрыты серебристым платком тучных облаков, медленно плывущих в глубь горной гряды.
–Я утром разговаривала с Робертом, – начала Рита, смущенно взглянув на запыхавшихся родителей.
– О чем говорили? – спросила Альбина.
– Мне кажется, я нашла то, что было бы мне интересно, – быстро ответила она, глубоко вздохнула и решила не тараторить. – Скоро готовится проект межгалактической колонизации.
– А, это ты про «Надежду»? – спросил Евгений.
– Ага.
– Что еще за «Надежда»? – удивилась Альбина.
– Пару лет назад, а может и сильно раньше, что-то я забыл, короче, открыли точную копию нашей планеты, но я сомневаюсь, что человек сможет до туда долететь, – пояснил Евгений, – слишком далекое расстояние, а живой организм не выдержит таких перегрузок.
– Живой нет, – хитро улыбнулась Рита. – А наш выдержит.
– Это какой это ваш? – напряглась Альбина.
– Роберт предложил мне разработать математическую модель искусственного интеллекта. Правда она уже существует, ее еще лет сто назад разработали, но она не совершенна, – немного заносчиво сказала Рита. – Я тут посчитала.
–Подожди, то есть колонизация будет через информацию, я правильно понял? Или как? – уточнил Евгений.
– Ну не совсем, но главной будет безусловно передача информации. Мы построим новое общество, лучше нашего! – восторженно воскликнула она.
– Что-то знакомое. Я, кажется, когда-то читал об этом. Помню, что этот Эксперимент закрыли, почему же решили вновь вернуться к этой идее? Да и был он не так давно, пару десятков лет назад, – сказал Евгений.
– Ой, ну это очень давно – в прошлом веке! – рассмеялась Рита. – Кстати, Каролину тоже включили в проект.
– Да, это здорово, вы вместе хорошо работаете, – он посмотрел на горы, облака немного рассеялись, и стали видны снежные шапки.
– Да, она у нас настоящий хакер, да и вдвоем всегда веселее.
– Но сначала вам нужно будет закончить школу, – назидательно сказала Альбина.
– Да, – вздохнула Рита. – Роберт тоже так сказал. Да, пап, он просил тебя вечером зайти к нему, чуть не забыла!
– Зайду, я и сам хотел поговорить.
– Ну ладно, я побежала. Вы спуститесь? – Рита сбежала вниз по склону и поманила их рукой.
– Нет, мы отсюда понаблюдаем, – ответила Альбина.
Внизу разгоралась настоящая баталия, Каролина с Оскаром напористо пытались взять снежную крепость, которую оборонял Дима. Алиса, скрываясь за его спиной и снежным настилом от белых снарядов, свистевших рядом, со знанием дела готовила боезаряд для главного орудия, которое уже получило несколько смачных снежков в лицо.
Когда Евгений вошел в кабинет, Роберт сидел за столом, окруженный калейдоскопом разноцветных графиков и бесконечных таблиц. Делая известные только ему выводы из этой мешанины, висящей над столом, Роберт вносил короткие записи на писчей бумаге, слегка пожелтевшей от времени. Евгений внимательно следил за его работой, находя общие черты поведения с дочерью.
–А, Евгений! Приветствую! – воскликнул Роберт. – Еще пару минут и я закончу.
– Я не тороплюсь, Вы же знаете, Евгений присел в кресло возле журнального столика, краем глаза продолжая наблюдать за тем, как Роберт вращает графики, отмечая отдельные точки на них.
Роберт отложил свои бумаги и хлопнул в ладоши, интерактивный стол погас, скрывая за собой буйство цифровых данных.
– Я очень рад, что Вы зашли ко мне, – он присел напротив Евгения. – Надеюсь, Рита Вам все рассказала.
– В общих чертах. Гм, с одной стороны понятно, с другой, пожалуй, нет. Главное, что ей это понравилось.
Роберт слегка улыбнулся, в глазах его вспыхнул огонек, характер которого Евгений не смог разгадать. Ему нравился Роберт, нравилось, что он не говорит с ним с наигранной любезностью или дешевой приветливостью, как было принято. Вся его фигура, быстрые движения тела и рук, за которыми угадывалась сила и воля свободного человека, это странно, но Евгений чувствовал в нем внутреннюю свободу, настоящую, испытанную им когда-то очень давно, в детстве, и оставшуюся искоркой мечты. Роберт поймал его изучающий взгляд и не отвел глаз, выдерживая его.
–Знаю, Вы мне не доверяете, – спокойно сказал Роберт, жестом останавливая первичные возражения. – Я не говорю, что это плохо. Евгений кивнул, решив играть начистоту.
– Я не хочу Вас хвалить, но для меня Вы удивительный человек.
– Отчего же, более чем заурядная личность.
– Давайте я объясню. Думаю, что Рита рассказала Вам и Вашей жене, ведь это вопрос времени. Да, так вот, мы с Ритой из одного учреждения, будем называть его так. Моя жена, в свое время, помогла мне сбежать. Это, конечно, ложный термин, но тогда я думал именно так.
– Зачем Вы мне все это рассказываете? Разве я должен это знать? – перебил его Евгений, напряженно сощурив глаза.
– Да, должны. Иначе Вам трудно будет понять моё отношение к Вам и Вашей дочери, – он помолчал. – Став человеком с точки зрения Системы, я думал, что смог выйти из нее, но на самом деле оказался в самом центре. Я не могу знать, что сподвигло Вас на совершенное Вами преступление, давайте отбросим этические нормы, тем более что, современная мораль Ваш поступок считает более чем преступным. Ваше преступление, побег Риты из Комбината – все это не может быть простой случайностью. По своей специальности, или правильней спецификации, я так и остался рабочей станцией. Хм, так вот, я аналитик, в моем мозгу огромный объем данных.
– Уж не хотите ли Вы подвести меня к понятию религиозного чуда или подобного атавизма?
– В старых книгах говорилось, что звезды сошлись на небосклоне. Но есть и более научное объяснение. Вы же знаете, что все мы, все человечество создаем собой один огромный массив вероятностей и событий, образуя единое с природой управляемое поле.
– Да, мы проходили это в школе. Но я не придавал этому значения, что может один человек?
– Люди, в большинстве своем, всего лишь данные, входящие в массив одной или нескольких функций. Вы абсолютно правы. Но, как и в любой закономерности или процессе, можете подобрать аналогию сами, существуют данные, выходящие за рамки прогнозирования и расчета. По сути они создают новую переменную, являясь уникальной переменной. В этом и есть основная задача нашего центра.
– Хм, не уверен, что понял Вашу мысль. Вы отлавливаете переменные и исключаете из Системы?
– Почти так. Надо понимать одно – Система везде, уже много десятков лет отсутствуют границы между государствами, само понятие суверенитета устарело и ценно только с исторической точки зрения. Никто не может что-либо исключить из Системы, так как сам является Системой, – Роберт встал из-за стола и достал из шкафа темную бутылку и два низких стакана. – Я думаю, что пришло время для допинга.
Он разлил красно-коричневую жидкость по стаканам, напиток отливал медовым янтарем от косых лучей желтой настольной лампы. Они сделали по небольшому глотку, в глазах Роберта вспыхнул озорной огонек.
– Система сама находит такие переменные, – продолжил он. – Так было и со мной, и с другими. Многих утилизировали, но это также неизбежно. Понятие гуманности или человеколюбия уже давно стерты из информационного поля в своем истинном значении, какое в них вкладывали философы прошлых веков. Но это отдельная дискуссия.
–Согласен, – Евгений смаковал послевкусие от напитка, разогревшего его и, будто бросившего охапку сухих дров в печку его мозга, множество мыслей уже не умещалось в его голове, – получается, что Вы собираете переменные.
Роберт утвердительно кивнул, улыбаясь тому, что его понимают.
– А что же дальше? Вы пытаетесь описать их функцию или, гм, возможно я скажу глупость. Вы превращаете переменные в функции?
– Именно! – воскликнул Роберт. – И Вы одна из них.
Они выпили еще по глотку, Евгений быстро посмотрел на Роберта, не решаясь задать вопрос.
– Вы хотите знать про Комбинат? Верно?
– Да! – воскликнул Евгений. – Почему же не закроют этот ад? Разве не все люди равны при рождении?
– Люди не равны при рождении. И никогда не были равными, и не будут. Это незыблемая структура, базис любого общества, и человеческого и животного мира, с которым у нас много общего, как бы многим до сих пор в это не хотелось верить, – Роберт ухмыльнулся. – Я задавался этим вопросом многие годы, и был в итоге подавлен Системой. Человек устроен так, что он должен кого-то ненавидеть, должен быть враг, должен быть кто-то хуже него, иначе человек начинает пожирать ближнего, а потом и себя. Вы же помните историю, разве она хоть чему-то научила людей? Отнюдь, уроки истории всего лишь пустые слова.
– Но при чем тут дети?
– А тут Вы забываете, что большинство детей, попадающих в Комбинат, иначе бы не выжило. Вы думаете, что многие из них задумываются о своей жизни, может они несчастны? Это звучит цинично и грубо, но комбинат дал им жизнь, а большинству и счастье и, как бы это не звучало в данном контексте, свободу. Ведь свобода определяется сознанием, а сознание формируется. Редкие люди имеют свое внутреннее ощущение свободы, и они способны оставаться свободными в любой ситуации. Ну а само понятие счастья воспитывается в человеке. Вы же видели Алису, да? Хорошая девочка, смышленая, немного чудна.
– Да, конечно. Я считаю, что Дима совершил геройский поступок.
– Согласен, в этом действительно есть героическое. Но в одном он не прав, а именно в своей ненависти к родителям. Да, эти люди имеют совершенно стандартные жизненные принципы, но в итоге они спасли своей дочери жизнь. Я уверен, что они ее любили, ведь они же не сразу после рождения отдали ее в Комбинат, что следовало из диагноза. Собственно они и отправили своего сына учиться далеко от дома, понимая, что он этого не примет.
– Я не знал об этом.
– Система знает все, почти все. Не делайте поспешных выводов, даже если Вам удастся открыть личное дело, то там не будет того диагноза, который бы оправдал нахождение ребенка в Комбинате. Надо понимать и знать, что случайных там не бывает.
– И Рита тоже?
– Да, и она. Я, наверно, раню Ваши чувства, но без Комбината она не прожила бы до сегодня, более того я бы не называл это жизнью.
– Понятно. Но я не могу, не могу оправдать то, что они делают с детьми, не могу. Может было бы лучше, чтобы все шло своим чередом, естественным путем?
– Человечество уже давно перешло на ту ступень развития, когда все его деяния и есть само естество.
– Тогда мы сможем поменять это, не так ли? Пускай на это уйдут годы, десятилетия, пускай даже века! – алкоголь раздул в Евгении пламя, открывая новую для него сторону характера, глубоко скрытую рамками довлеющих норм.
Роберт смотрел на него и улыбался, но в его улыбке не было ни насмешки, ни снисходительности. Он узнавал себя в бесконечных метаниях, в попытках самому себе ответить на этот же вопрос.
– Именно поэтому мы открываем проект нового мира, мира людей на планете «Надежды», как окрестили ее наши романтики-ученые.
– Это конечно все хорошо, но люди туда точно не долетят, слишком большое расстояние. Почему же не начать «Новый мир» здесь, на родной планете?
– Это невозможно. Я не верю в человечество, оно не способно к перерождению, – Роберт приподнял стакан и они молча выпили.
Евгений долго держал стакан в руках, рассматривая игру света в благородном напитке, тень задумчивого унынии легла на его лицо. Роберт по-дружески похлопал его по плечу.
– Будем надеяться, что я не прав. В Ваших силах, Евгений, воспитать новых людей, которые смогут изменить Мир.
– Не думаю, что на это способен один человек. Тут очень много детей, я так понимаю целый корпус.
– Да, при центре работает школа и несколько ВУЗов. Наши выпускники глубоко интегрируются в Систему.
– Но какая их задача? Или вы просто готовите специалистов?
– Мы пытаемся менять Систему. Это сложно, в чем-то удается продвинуться. К сожалению, успехи пока малозначительные, но нас становится все больше.
– Кого нас?
– Новых людей. Большинство наших выпускников когда-то сбежали из Комбината. Но не думайте, мы не пытаемся вбить в них новую идеологию, мы делаем из них функцию, а как она в итоге сработает, посмотрим.
– Получается у вас везде свои люди?
– Можно и так сказать. Вы, кстати, с ними общались, когда авторизовывали Риту.
– Эти пособники педофилов? – вскипел Евгений.
– Вы не правы, Вам же они помогли.
– Да, но я заплатил за это.
– Все платят. У нас несколько таких групп по разным городам. Поначалу не успевали, но сейчас ребенка изымают раньше, чем дойдет до насилия, а потом его переправляют к нам.
– И что, гвардейцы ничего не знают об этом?
– Знают, но не все, или не хотят знать, пока не хотят. Должен сказать, что существует целый рынок торговли детьми из комбината, мы не имеем к этому отношения, более того, наши люди решают вопрос на месте, не прибегая к помощи Системы. И нам помогают в этом агенты, Вы же имели удовольствие общаться с инспекторами безопасности? Система борется против себя же, и в этом ее сила.
– Не понимаю, она тогда погубит сама себя. Оскар мне сказал, что всех арестовали.
– Да, но они скоро выдут, у нас очень хорошие адвокаты, – Роберт подмигнул. – А насчет Системы не беспокойтесь, в гибкости ее сила. Если Система замкнется сама на себя, то она начнет пожирать сама себя, потому что Система и есть люди, плоть от плоти, она ими создана, она ими же и управляется.
– Мне надо это обдумать. Давайте вернемся к проекту.
– Хорошо, у Вас в голове много вопросов, которые лучше обдумать самостоятельно. Что же касается проекта, то я бы хотел предложить Вам участвовать в нем.
–Но я не математик, не ученый, не программист, в конце концов. Я простой клерк и все.
– Именно. Вы же не хотели бы остаться без работы, человек без работы подобен обезумевшей машине, не знающей куда деть свою энергию.
– Ну почему же, многим это очень даже нравится.
– Но не Вам. Что для Вас деньги?
– Деньги? Да то же, что и для всех.
–Подумайте, ведь Вам удалось сломать вскормленную с молоком матери социальную парадигму накопления, разве не так.
– Хм, пожалуй, да. Я их более не воспринимаю, как раньше. Деньги, что есть деньги. Я думаю, что это инструмент, инструмент производства или достижения цели.
– Так я дам Вам инструмент, а цель Вы знаете.
– Но откуда у Центра столько денег? Космический проект требует космических же инвестиций? И почему же Вы думаете, что я справлюсь?
– Справитесь, это не сложнее Вашей предыдущей работы. Если воспринимать деньги, как инструмент, то их всегда можно создать – это не проблема!
Они чокнулись и опустошили стаканы.
– Но все же, – Евгений замялся, – меня не отпускает мысль о… не знаю, как вернее выразиться.
–Подлость, Вы это слово подбираете? – Роберт перестал улыбаться, внимательно смотря ему прямо в глаза. – Да, это подло, но отчасти. Вы никогда не задумывались о других людях. Как им живется, какие они испытывают трудности?
– Честно говоря нет, мне это не было интересно.
– А сейчас?
– И сейчас тоже не сильно волнует.
– Это все потому, что нельзя объять весь мир. Вы столкнулись с болевой точкой, Ваш гнев оправдан, но, скажите честно, что Вас больше волнует? Волнует ли именно торговля детьми или само существование Комбината?
–Все!
– Но согласитесь, Комбинат дает шанс на жизнь, свободную и счастливую. Не стоит мерить все своим пониманием жизни – это была ошибка человечества.
– А разве не этим и занимается Система? Разве можно оправдать торговлю детьми?
– Нет, оправдать нельзя. Но и победить нельзя. Это заложено в людях, глубоко. Комбинат необходим, иначе некому будет работать. Подумайте, чем занимается большинство людей? Ведь это искусственные профессии, по сути дублирующие то, что уже есть. Те, кто разрабатывал Систему, учли ошибки прошлого, и дали людям то, чего они хотят взамен свободы выбора.
Евгений играл стаканом в руке, напряженно обдумывая сказанное Робертом. Внутри себя он чувствовал и правоту и, в то же время, невозможность доводов Роберта.
– Получается, что в итоге все довольны? Вам не кажется, что так не бывает? – усмехнулся Евгений.
– В математическом смысле все довольны, та часть, например мы с Вами, которая остро чувствует реальность, ничтожна мала. И главное, а имеете ли Вы право решать за других их судьбу? Лишая людей выбора, Система освобождает их. Вспомните, встречали ли Вы действительно несчастных людей в своей жизни?
– Пожалуй, нет, – пожал плечами Евгений. – Но это не значит, что я должен ее полюбить.
– Система и не желает Вашей любви, бросьте эти идеи антиутопий, они сильно устарели. Мы даем Вам в руки инструмент, Вы можете менять Систему, но, не забывайте, что Ваше решение, Ваше действие – это и Ваша ответственность. Готовы ли Вы к ответственности?
–Это очень сложный вопрос, – Евгений со звоном поставил стакан на стол. – Да, готов.
– Это и будет Ваша плата, как и моя. Поверьте, она не столь уж мала. Каждый платит за свою жизнь – всю жизнь.
– Как дела? Поговорил? – Альбина села рядом с Евгением на диван, стоящий в небольшом холле, соединяющим три коридора, уходящих лучами звезды под равными углами друг к другу.
Евгений только кивнул головой, она прижалась к нему и поцеловала в щеку.
– Ты что? – смутился он.
–А что? Я разве похабщиной занимаюсь?
– Дети увидят, – буркнул он.
– А что дети, во-первых они все в спортивном зале, а во-вторых, насмешил, чего они не видели? – рассмеялась она и стала его толкать. – Давай, рассказывай.
– Ох, не могу мысли в кучу собрать, не знаю за какую первой хвататься.
– Да ладно, сообразишь. Что с Ритой? Обсудил ее проект?
– Да, если все как задумано, то это действительно здорово.
– Ну вот, а ты боялся. А что с тобой, чем будешь заниматься? Ну не сейчас, тебе еще три недели терапию проходить, после твоей дурацкой голодовки! – Альбина больно ущипнула его за локоть, – чтобы больше не смел заниматься такой ерундой.
– Надеюсь, больше не понадобится.
– Я сказала – даже не думай об этом, тоже мне герой одиночка. Так что с работой?
– Меня тоже пригласили в проект.
– Ух ты! Поздравляю, но что ты там будешь делать?
– Что и всегда, считать чужие деньги.
– Ну и нормально, ты не рад?
– Рад.
– Что-то лицо у тебя больно грустное.
– А ты никогда не задумывалась, что такое свобода?
– Свобода? А что? Не понимаю.
–Что для тебя свобода?
– Я смотрю, в камере у тебя было много времени подумать.
– И все же. Ты же тоже думала об этом, не ври.
– А что толку думать! – воскликнула Альбина. – Нет ее и не было никогда. Вот и все, что я думаю. Что ты дома, что на улице, да в той же камере, хотя нет, там совсем плохо. Но в принципе разница не велика, разве мы с тобой свободны?
– А может свобода в другом? Если человек может делать свободный выбор, разве он не свободен?
–Пф, какой еще выбор, не смеши меня. Когда это простому человеку давали возможность свободного выбора? Да и не зачем это, представляешь, какой ужас начался бы? Нет, свобода – это что-то космическое, неземное.
А разве ты можешь знать, что будет, если дать человеку свободный выбор?
– Я знаю людей, и поэтому не жду ничего хорошего. А что ты затеял на ночь глядя?
А ведь Даша меня предупреждала, что с Робертом надо быть осторожными.
– Я смотрю, вы подружились, – улыбнулся Евгений.
– Да, конечно, – довольно улыбнулась Альбина. – Очень хорошая и умная, не в пример многим, женщина.
– А ты оказывается сексистка.
–Еще какая, – она игриво укусила его за ухо.
– Мне кажется, что нас мало.
– Как это мало? Нас двое, да еще пятеро детей в придачу, достаточно!
Он долго смотрел ей в глаза, а потом нежно поцеловал.
– Ты действительно этого хочешь? – спросила она, прижавшись лицом к его груди.
– Да, а ты?
– Но мы с тобой даже не женаты, – с нажимом сказала она.
– Это не проблема, зарегистрируют завтра, в любое время.
– Но должно пройти не менее трех месяцев.
– Я уже давно подал заявку.
Она по привычке возмущенно посмотрела на него, но, увидев его невозмутимое лицо, готовое уже к потоку незлобной брани в свой адрес, рассмеялась.
– За это ругать не буду! Но, я хочу сама, никаких автоматов! – улыбаясь, сказала Альбина. В ее глазах ярко светились огоньки счастья, свободного счастья.
– Партия! – Дима торжествующе поднял ракетку над головой.
– Блин! – Оскар раздосадовано бросил ракетку на теннисный стол.
– А ведь не устала еще, – покачал головой Дима.
– Кто? – Оскар недоуменно повертел головой, – ты про Риту?
– Ага, ее бы на Орбиту запустить.
– Смотри, как бы тебя не запустили, – Оскар ехидно улыбнулся.
Рита была полностью поглощена любимым развлечением, устремляясь ввысь на магнитном батуте, стараясь преодолеть защиту и все-таки достать до потолка. Она уже научилась делать в воздухе сложные фигуры, многочисленные сальто и вращения, но все же главной целью был потолок.
– Ты в бассейн пойдешь? – крикнула ей Каролина, закончив упражняться на гимнастическом бревне.
– Не-е-ет! – донеслось сверху.
– Давай, только не долго! – крикнула Каролина.
– Хорошо! – прилетело сверху.
Каролина надела поверх гимнастического трико легкий спортивный костюм и направилась к ребятам.
– Ну, кто идет в бассейн? – строго спросила она.
Оскар бросил взгляд на свою ракетку.
– Завтра сыграем матч реванш, – улыбнулся Дима.
– До десяти партий! – вспыхнул Оскар.
– Иди уже, – потащила его за руку Каролина, оглянувшись, она спросила Диму. – Ты не пойдешь?
– Нет, заберете Алису, она в лягушатнике, занятия скоро закончатся.
– Ладно. Давай, – Каролина махнула ему рукой и потащила не сильно упиравшегося Оскара, что-то выговаривая ему по ходу, но он ее не слушал, жестами показывая Диме знаки пальцами.
Дима убрал ракетки и выключил свет над столом. Рита боковым зрением заметила, что спортзал почти опустел, пора было заканчивать, к тому же все тело начинало деревенеть от забитых мышц.
– Ну что, напрыгалась? – спросил он запыхавшуюся Риту, с трудом передвигающую ноги.
– О, да! По-моему перепрыгала, завтра все болеть будет.
– Ничего страшного, пройдет.
– Пойдем, погуляем? – спросила она, испытующе глядя ему в глаза.
– А не поздно?
– Мы недолго, пойдем, а?
– Ну, пойдем, – смутился Дима.
– Через десять минут, хорошо?
– Давай.
Рита побежала в раздевалку, а Дима некоторое время стоял в задумчивости, затем быстрым шагом пошел в душевую.
Они молча вышли из спорткомплекса и направились к невысокой смотровой площадке, с которой открывался вид на долину с извилистой горной речкой. Вдали темнели горы, на вершины которых крупные звезды норовили сесть, не доходя самую малость. Русло реки блестело серебряной нитью в свете ярких звезд и молодой луны.
Рита, высоко задрав голову, смотрела на звезды, показывая Диме понравившиеся вытянутой рукой.
– А как думаешь, можно отсюда увидеть нашу планету?
– Нет, она очень-очень далеко, – ответил Дима, но по ее улыбке, понял, что это не был вопрос.
– А ты бы хотел туда полететь?
– В космос? Наверное, да.
– А я бы очень хотела! И полечу, – она восторженно посмотрела ему прямо в глаза и рассмеялась, заметив его смущение.
– Пошли домой? Поздно уже, – предложил он.
–А я тебе нравлюсь? – неожиданно спросила она.
– В смысле? – опешил он.
– В прямом смысле. Не прикидывайся дурачком!
Он долго смотрел на нее, задерживаясь в ее больших, совсем темных в ночи глазах, но потом отвернулся и сказал в сторону.
– Ты еще маленькая, я гораздо старше.
– Ну так я вырасту. Ты не ответил на вопрос!
– Как вырастешь, тогда и поговорим, – Дима нашел выход из неудобного вопроса.
– А вырасти до куда, до сюда? – Рита показала рукой, – или выше?
– Так, я все сказал. Все, пошли домой.
– Или может, когда у меня отрастут волосы? – она сняла шапку, волосы уже покрывали уши и ее голова напоминала пушистый шар.
– Да, когда отрастут до сюда, – он показал на поясницу.
– Договорились! – Рита, довольная результатом быстро поцеловала его в губы и побежала к жилому корпусу. Дима остался стоять, разбираясь в себе, но скоро получил снежком в голову.
– Не спи, замерзнешь! – крикнула ему довольная своей меткостью Рита.
30.01.2017г.