Судьба человека. С любовью к жизни

Геннадий Хазанов
Я от себя не в восторге

«Трагическая ошибка лишать человечество такого уникального таланта», – заявил юный Геннадий Хазанов преподавателям театрального вуза, которые его не приняли. Его вообще никуда не взяли, он подавал документы во все театральные заведения столицы и везде провалился. Однако это его не остановило, если ставил цель, то всегда ее добивался. Когда он решил, что обязательно познакомится с Аркадием Райкиным, он познакомился, а потом даже пародировал его и получил одобрение мастера. Когда ему понравилась девушка с редким именем Злата – завоевал ее любовь, и вместе они уже почти полвека. И только одной поставленной цели он так и не добился – не стал общаться с отцом, которого искал долгие годы. Так и не успел сказать папе, что у него есть внучка Алиса. Она тоже стала талантливой и востребованной актрисой. Карьера самого Хазанова оказалась более чем успешной, любой бы мог гордиться такими достижениями. Но доволен ли он сейчас тем, как сложилась его судьба, судьба Геннадия Хазанова.

Борис Корчевников, телеведущий

– Актерская профессия чрезвычайно несвободная, она очень зависима не только от литературного материала, режиссера, от стечения обстоятельств, но и, прежде всего, от абсолютно безжалостного компонента, коим является зритель. Он отбирает у тебя право на поиск. Я пробовал в ранние годы сделать шаг влево, шаг вправо, которые, вполне возможно, были неубедительными, и в этом случае у меня нет претензий к зрителям, но они не обязаны и никогда не будут вместе с тобой в процессе поиска, потому что всего лишь потребители. Их роль – сидеть в зале и видеть тебя в таком виде, в котором привыкли. В этом феноменальная несвобода артиста.

Я хотел танцевать на сцене Большого театра, на меньшее я был не согласен, и подумал, что отучусь и после седьмого класса пойду в школу ансамбля народного танца Игоря Александровича Моисеева. Но после шестого класса увидел по телевизору спектакль Ленинградского театра эстрады и миниатюр, в котором играл Аркадий Райкин. Не могу объяснить – увидел артиста и про все забыл, закончилась, к счастью, вся история с танцами и балетом.

1 декабря 1960 года мне исполнилось 15 лет, по этому случаю я сбежал с занятий и поехал на Большую Бронную, где находился Московский дом художественной самодеятельности. Я узнал, что в этот день будет встреча с Райкиным. Приехал туда, а народу битком, пришлось стоять! Я слушал рассказ Райкина о его жизни и подумал: «Как же обратить на себя внимание? Беседа идет, на меня никто не смотрит, надо что-то придумать». Я написал записку, чтобы ведущая передала ему на сцену: «Недавно в журнале «Театральная Москва» прочитал эпиграмму на Ваш спектакль «Любовь и три апельсина». Память у меня была хорошая, и дальше я написал текст той эпиграммы: «Воскликнул зритель: “Смех и грех! Зело забавная картина – тут Райкину два апельсина, а труппе лишь один на всех», – такой подлый чеховский мальчик. Отправил эту записку и думал, как он будет сейчас выкручиваться? А эта тетка, модераторша, как сейчас говорят, прочла записочку и подумала: «Не буду я ее Райкину давать, зачем человеку настроение портить». Опять человечество обо мне ничего не узнало! Терпение мое закончилось. Я отправился на улицу ждать артиста около машины. Был снежный день, он вышел и стал очищать от снега лобовое стекло своей машины. Сказал ему, что я московский школьник, хотел бы попасть к нему на спектакль. Что-то ему стало жалко промерзшего ребенка, и он дал телефон своего номера 1211 в гостинице «Москва» – запомнил на всю жизнь. На следующий день я пришел в школу и во время большой перемены, малая меня не устраивала, зашел в учительскую. Туда вообще школьнику нельзя было зайти! И просто сказал: «Я могу позвонить?» Снимаю трубку, одним глазом смотрю на диск телефона, набираю номер, а вторым на учителей и произношу: «Это номер народного артиста РСФСР Аркадия Райкина?», – и мой первый глаз увидел вокруг немую сцена из «Ревизора». Учителя глядели друг на друга и думали, что у мальчика что-то произошло с психикой. «Меня пригласили на спектакль, я хотел бы узнать, когда я могу это сделать?» Когда учителя стали свидетелем моего разговора, я гордо покинул учительскую, мне стало уже все равно, будут ли меня спрашивать про законы Ньютона или не будут – это их проблемы, меня это мало волновало.

После девятого класса в 1961 году, когда мне исполнилось 16 лет, я получил паспорт, ушел на завод работать слесарем и в вечернюю школу рабочей молодежи. Обычные школы в то время переводили на одиннадцатилетку, я подумал: «Это что, человечество будет ждать год нашей встречи? Я не могу так подвести планету!» Думал, что отмотаю срок на заводе, получу аттестат зрелости и все – за цветами, славой, аплодисментами. Когда я поступал, меня послали везде: «Ты чего, малый? Серьезно, что ли? А с чего ты взял-то?» Но в одном месте послали особенно! В вахтанговском училище. Это был 1963 год, я окончил школу и скорее побежал на консультацию. Пришел, там сидел дядечка, он меня послушал. У меня претензий к нему никаких нет, я был чудовищен. Он написал на бумажке, которую должен был заполнить: «Нет юмора и темперамента. Все».

Я был человек упрямый, после отказа пришел на следующий год. Александр Ширвиндт тогда проводил консультацию со своими студентами и после моего представления подозвал к себе: «Я могу тебя пустить сразу на третий тур, все равно не примут». – «Почему?» – «Ты знаешь, в советском театральном репертуаре для тебя нет ролей. Есть в Москве училище театрального и циркового искусства, сходи туда. Они берут всех, кого никуда не приняли». Я сходил, меня и туда сначала не взяли. А потом через несколько лет Ширвиндт пришел в это училище педагогом и поставил выпускной номер с Ильей Олейниковым, моим самым близким другом на курсе.

В 1969 году было открытие сезона в помещении, где сейчас опять находится храм великомученицы Татьяны, а тогда это был Дом культуры гуманитарных факультетов МГУ, там располагалась эстрадная студия университета под названием «Наш дом», ею руководил Марк Розовский. Я увидел там девушку, ей был 21 год, и спросил: «Кто она?», – мне сказали, что это Злата, помощница режиссера Розовского. А я уже работал в оркестре Утесова, ел красную икру в любых количествах на Дальнем Востоке, у меня было не так много времени на встречи. Но наши отношения потом затянулись на полвека. Кстати, Леонид Осипович Утесов был свидетелем на нашей свадьбе. Он пришел на регистрацию брака, а тетка, сотрудница загса, увидела его и произнесла: «Дорогие молодожены», – в его сторону, и все сказала ему, как будто нас вообще не было. Закончила говорить, побежала к Утесову со словами: «Как вы давно у нас не были!» Обалдевший Леонид Осипович ответил: «Я у вас никогда не был!»

Однажды, в 1970 году, я не мог вылететь из Ташкента в Москву, была нелетная погода, двое суток мы провели в аэропорту. Прошло почти полвека, но я запомнил, как один человек провел со мной и еще несколькими людьми тест. Вопрос был такой: вы оказываетесь около стены, которую нельзя ни обойти, ни перелезть, – что вы будете делать? Я ответил, что вернусь туда, откуда пришел к этой стенке. Потом приехал домой и рассказал этот тест Злате, она сказала: «А я бы стала у этой стены строить дом». Мне объяснили значение наших ответов: «Вы всю жизнь будете возвращаться в свое детство, а она будет всегда искать выходы из положения в конкретной ситуации». Моя жена видит мир так, что у непроходимой стены надо воздвигать удобное жилье. Это гораздо более важный тест, чем способность что-то приготовить, хотя и это замечательное умение у нее есть.

Я никогда не видел своего отца, а может быть, и видел, но не знал об этом. В 80-м году в театре Эстрады мне принесли конверт, в котором лежала фотография. На ней был человек в военной форме, а на обратной стороне надпись: «На этой фотографии вашему отцу столько лет, сколько вам сейчас». Я потом вычислил, что фото сделано было в 1945 году, в конце войны. А конверт прислала жена этого человека. В возрасте 36 лет я получил квартиру в 14-этажной башне на нынешней Якиманке и не знал, что в этом же доме, на шестом этаже, жил мой отец. Это вышло случайно. Узнал в начале 2000-х годов, когда позвонила одна женщина и сказала: «Мне уже много лет, видимо, скоро покину эту бренную землю. Хочу вам сказать, ваш отец страдал всю жизнь. Он не подошел к вам, для него это было очень сложно, потому что жил с вами в одном доме». Я просто ахнул: «Как? В каком доме?» Она рассказала, где и на каком этаже. Я получил данные из Горсправки о том, куда он переехал потом, но не съездил к нему. Отец абсолютно точно знал, что я его сын, он видел свою внучку, Алису, и никогда не подошел к ней. Но я его не осуждаю, не хочу. У каждого в жизни есть своя мотивация, люди не совершают беспричинные поступки. Неважно, что он проявил малодушие или ему что-то помешало, я его не осуждаю. Моя мама не часто приходила меня навещать в этот дом, видимо, они не пересекались, а если и виделись, вполне возможно, он мог не узнать ее. С матерью мы ни разу не обсуждали отца, это было не принято. Я не могу сказать, что у нас с ней были безоблачные отношения. Часто задавал себе вопрос: «Она любит меня или себя во мне?» В разные минуты мне казалось по-всякому. Как могла, она вкладывала в меня жизнь и душу. Еврейская мама – это особое существо. Была даже шутка, что выпущена еврейская Камасутра, на каждой картинке изображена мама, которая дает советы.

В 2010 году один из сводных братьев по отцу мне позвонил, мы договорились, что встретимся. В этот момент мне принесли его интервью, где он описал, каким образом его отец стал моим. Статья была настолько неуважительной по отношению к моей матери, и я решил, что мне с ним нечего, собственно говоря, выяснять. Вопросы, которые я хотел ему задать, уже задали журналисты. Но решил спустить эту ситуацию на тормозах и пригласил его на спектакль. Он сидел в первом ряду и источал какое-то недоброе начало, я видел его реакции. После выступления понял, что встречаться мне с ним незачем.

Театр Эстрады я помню с детства. Моим самым любимым занятием было пробраться в костюмерную. Я ползала по полу и собирала камушки, блесточки и всякие разные сокровища.

Из фрагмента программы «Большая семья» телеканала «Культура», Алиса Хазанова, дочь Геннадия Хазанова

– Я считаю, что надо очень деликатно общаться и с детьми, и с внуками, не стоит ничего навязывать. Так будет легче и тебе, когда эта связь обязательно будет ослабевать, когда у детей появится своя семья, я знаю это по своей дочери. Наша дочь Алиса выбирала сама все, что хотела делать, начиная с хореографического училища. Я был в ужасе от того, куда она идет! На эту Голгофу через мучение и слезы. Но вдруг, расставшись с этой профессией, к моей радости, она сказала: «Хочу попробовать драматическую дорогу». Я обалдел, она нигде этим не занималась, но ответила, что училась всю жизнь у меня. Алиса очень хорошо самообразовывается, и теперь, когда она сама сняла фильм, как автор сценария и режиссер, я стал более толерантным к тому, чем она занимается. Когда вижу ее работы, у меня не срабатывают отцовские рефлексы, я смотрю на то, что человек делает. Дочь вызывает у меня глубочайшее профессиональное уважение.

Я всегда иронично относился к фразе «жизнь прожить – не поле перейти». А ведь это действительно так. Трудно прожить без проявления жалости к себе, надо стараться минимизировать это, будет легче. Мне кажется, что к старости я стал лучше. Наверное, я был совсем невыносимым, очень хотел успеха, славы, считал, что без этого нельзя прожить. Это чушь. Чем больше, как сейчас говорят, человек себя пиарит, тем больше ведет себя будто самовлюбленный павлин. Как говорил Толстой: «Тяжело стало писать, закончилась энергия заблуждения». У таких людей мощнейшая энергия заблуждения. Я не хочу их называть по фамилиям, включите телевизор – они на любом канале проходят чередой, а в праздничных программах скачут с одной на другую, кайфующие от себя, но, по-моему, несчастные.

Я от себя не в восторге, но у меня нет ощущения, что я про… свою профессиональную жизнь. Если бы можно было обратиться к себе юному, я бы нынешний сказал ему: «Что ты лыбишься? Ты знаешь, что будет впереди?»

Сергей Астахов
Злой рок

Знаменитый актер Сергей Астахов. Его знают по ролям в сериалах: «Ледниковый период», «Бедная Настя», «Хиромант», «Гаишники». Называют роковым мужчиной, но, кажется, в его жизни господствует какой-то злой рок. Два неудачных брака, попытка построить семью с актрисой Еленой Кориковой. После расставания с ней Астахова поймали за рулем в нетрезвом состоянии, лишили водительских прав. Потом говорили о романе с Анастасией Волочковой, но сам Астахов недавно признался, что его жена – это учительница начальных классов. Как именно эта скромная женщина стала его судьбой, судьбой Сергея Астахова?

Борис Корчевников, телеведущий

– Я жил в очень маленьком поселке, где из развлечений имелась только рыбалка. В армии служил в комендантской роте, мы ночами ставили палатки, делали какие-то рвы. Это было совсем не то, поэтому после возвращения в дивизию я спросил: «А есть еще какие-то специальности для молодого солдата?» Сказали, что можно чистить трубы в оркестре. Подумал, что это все равно лучше, чем ночью ковырять землю. Оказалось, трубы оркестровые и чистить их нужно не чем-нибудь, а спиртом. Я немного завелся и подумал: «Это мое». Пришел и сказал, что хочу быть в оркестре. «Нотная грамота есть?» – «Нет». – «Что умеете делать? Играть на чем?» – отвечаю: «На гитаре». Спел что-то, сыграл на гитаре, меня взяли. И пошло-поехало. После двух лет службы я действительно полюбил музыку, потому что люди были все с высшим консерваторским образованием, из Москвы, а я такой деревенский.

Вернулся из армии в двадцать лет и не знал, какие экзамены нужно сдавать. Сначала меня потянуло в авиацию, я отправился в радиошколу, откуда выгнали. Затем в политехнический институт на авиационный факультет. После первого семестра меня и оттуда попросили. А потом кто-то подсказал: «Вот, в этом институте нужно спеть, сплясать и улыбнуться». Это был Воронежский институт искусств. Я спел, сплясал, улыбнулся, и меня взяли. Никогда не думал, что буду артистом, не стремился и не мечтал им быть, даже не видел актеров, кроме как по телевизору в 70-е годы.

Когда первый раз увидел большой город, столько людей, я был достаточно диким человеком, в хорошем смысле, потому что был очень зажат и пытался это компенсировать. К тому же у меня была большая проблема, я не знал тех, чьи портреты висели на стенах – Чехов, Немирович-Данченко. Мой театральный педагог сказал: «Ну что это за невежество поступает к нам, позорит институт!» Меня это по-хорошему задело и дало сильный стимул к развитию, приходилось наверстывать, я тратил всю стипендию на книги, которые действительно читал. Хотелось изменить себя и всех, включая в тот момент мою первую жену Наталью. Мы были женаты год, она тогда училась уже на четвертом курсе Воронежского института искусств, а я только поступил. Наверное, как мужчине мне внутренне льстило, что я могу не просто произвести впечатление на старшекурсницу, но и чему-то ее научить. Потом мы разошлись, но жили в одном общежитии. Я был увлечен новой жизнью, институтом.

После развода мы не виделись 20 лет. В 2017-м или 2018 году я приехал на гастроли в Курск, откуда родом Наталья. Я был уставший после перелетов. За 10 минут до начала спектакля я подошел к служебному входу театра, рядом проходила какая-то женщина с ребенком, я решил ее пропустить. И вдруг ее голос окликнул: «Сережа!» – я понял, что это была Наташа. Мы сели в гримерке, поговорили. Жизнь людей не меняет, может, только наши повадки, привычки немного видоизменяются. Я видел, что это она, хотя прошли годы.

С Викой Адельфиной, второй супругой, мы познакомились на вступительных экзаменах в театральный и учились на одном курсе. Она тогда с кем-то встречалась. Потом на третьем курсе мы вместе делали отрывки, репетировали, у нас все было ближе, ближе, ближе. Я не строил никаких планов в отношении Вики. Это произошло как-то странно – театральные репетиции, выпускные экзамены, когда все было занято, мы встречались уже после занятий. В десять часов я ходил на стройку пилить какие-то решетки, чтобы сделать декорацию, Вика помогала. Потом мы сделали отрывок, затем маленький спектакль. И вот этот спектакль затянулся на пятнадцать лет.

Наверное, мне всегда было тесно, потому что я любил учиться. До тридцати лет я жил в маленьком городе, не видел ничего. К тому возрасту, когда другие актеры уже сыграли главные роли, я только приехал в Москву. У нас с Викой уже была дочь Маша. Я тогда думал только об одном, что не хочу возвращаться в Воронеж, ведь если не получится, то на второй заход топлива уже не хватит. Да условия были, мягко говоря, не очень комфортные, дефолт 1998 года, у меня в кармане всего тысяча рублей, думал, что месяц как-то протяну. Но на машине сломались колодки, а новые, чтобы поехать обратно в Воронеж, стоили 980 рублей. Я купил их и подумал: «Такая удивительная жизнь, здесь так много соблазнов».

Спал в машине, в Серебряном Бору, где находилось общежитие актеров театра Маяковского, там был мой друг, однокурсник Слава Титов. Он меня и приютил, поселил в комнатке на чердаке, где сушили одежду. Я спал на матрасе, ел гречку, иногда ночью подходил к холодильнику и отрезал чуть-чуть от чужой колбасы – до сих пор не верю, что это со мной было. А потом меня нашел комендант общежития, выгнал, и я снова спал в машине. Каждое утро отряд милиции будил меня проверкой документов. И когда через месяц стало понятно, что нужно уезжать, Славка предложил мне халтуру. Он играл в спектакле вместе с тремя актерами и гастролировал по Московской области. Нужно было их отвозить на спектакль и обратно за тысячу рублей в день, а у меня бюджет тогда был тысяча в месяц. «Сколько? Сажаю всех!» Я согласился, возил их полгода, а параллельно ходил по театрам и смотрел, смотрел, смотрел.

Все, что в жизни происходит, делает нас сильнее, умнее либо лучше. Это все мне пригодилось, я знаю, как театр устроен с нуля. Так продолжалось четыре года. Помню из того периода, как я возвращался в Воронеж каждые выходные, дорогу до сих пор знаю наизусть. Иногда приезжал надолго, потому что в Москве не было работы. Я получал тысячу рублей, сметал все игрушки с трассы и привозил дочке, с каждым месяцем и годом квартира была уже ими забита, а ребенок рос, рос и рос. Мы не расставались с Викой, никто никого не бросал. Но покорение Москвы у нас было не вместе. Я благодарен Виктории, ведь не каждая женщина отпустит мужа в поход на пять лет. Когда надо было, Вика могла отдать и сделать все.

Я пробовал поступить в театр к Александру Александровичу Калягину, он тогда сказал, что у меня очень сильный говор: «Откуда вы, мальчик? Пусть это останется захадкой». Не верил, что останусь здесь, потому что не планировал этого. Я приехал в Москву не устраиваться в театры или быть актером, а хотел посмотреть спектакли с артистами, которых любил. Ходил во МХАТ, сидел на люстре на шестьдесят шестом ряду, и когда открывался занавес, я ощущал магию и величие настоящего хорошего театра. Играли Юрский, Калягин, Хазанов и другие. Конечно же, нельзя было представить, что когда-то я буду очень много работать, мне посчастливится быть с тем же Юрским на одной сцене.

Как-то зимой я все-таки устроился в театр к Калягину, который ко мне очень хорошо относился. Мне было негде жить, и Александр Александрович разрешил перекантоваться неделю в театре. Я уставал, потому что мне приходилось ждать, когда спектакль закончится, актеры придут в гримерку, сделают все свои дела, иногда это было очень долго, ведь московской богеме надо было обсудить свои творческие успехи. Они расходились, после этого я брал матрас, стелил прямо в гримерке и спал.

Потом мы решили перебраться с Викой и Машей в Москву. Сложили все вещи в машину, сели, поехали, и у нас лопнуло колесо за сто километров от города. В машине все наши вещи, маленький телевизор и что-то еще. Все это мы оставили на дороге и очень медленно поехали в Москву. Теперь в гримерке спали и Вика, и Маша.

Надо отдать должное Вике, она разрешила мне уехать и какое-то время воспитывала дочку одна. Мы так договорились, она поверила и сказала: «Давай, пробуй, если получится – заберешь нас, если нет – вернешься обратно». Попробовал, у меня получилось, все хорошо, и я их забрал в Москву, Маше было уже, наверное, лет шесть-семь. В первый класс она пошла здесь.

Вика надеялась, что я помогу ей тоже как-то устроиться в профессии. И тут у нас не получилось контакта, я не смог объяснить, что я обычный артист, который тогда ничего не решал. Не мог прийти к режиссеру и сказать «возьмите мою жену», не мог выдавить это из себя. Может быть, он пошел бы навстречу и взял ее, но мне было стыдно. Я не смог этого сделать.

У меня уже появилось все, мы поменяли квартиру, машину, ездили за границу, меня снимали, узнавали. Потом мы с Викой стали меньше бывать вместе. Я устал от этого покорения Москвы, не было физических и, что еще страшнее, эмоциональных сил на семью, на супругу. К сожалению, это жизнь, ничего не поделаешь. Я ушел, снимал квартиру, и мы расстались. Наверное, в этом больше виноват я, при определенных условиях мог бы сохранить брак.

Никогда не переживала по поводу расставания родителей, я не эгоистка. Тогда интересовали какие-то совсем другие вещи. Мне было лет двенадцать, я ходила в школу. Это их жизнь, да, я ее часть, но это их дела, пусть разбираются сами. У меня есть папа и мама. Да, наверное, хорошо, если бы все жили вместе, но мне и так было нормально. Самое главное, что они есть, а что между ними творится, если честно, все равно.

Мария Астахова, дочь Сергея Астахова

– Всегда буду жалеть о том, что у меня уже не получится прожить с одной супругой со школы и до конца, как у моих родителей. Я всегда этому завидовал, восхищался, удивлялся. Но мы другие. Вика сейчас замужем, родила еще одного ребенка, я ее поздравил, у нее все хорошо, она это заслужила. А Маша уже взрослая.

Потом я год встречался с Леной Кориковой. Она с достоинством прошла очень тяжелый для актрисы период, когда ее забывают. Женщины, тем более красивые, переживают это намного сильнее.

Период забвения очень тяжелый. Когда ты востребован, нужен, тебя снимают, все говорят, какой ты хороший, а потом в один момент этого нет. Ладно бы актеры умели что-то делать, но, как правило, они могут только играть лицом и говорить шепотом тексты. Еще вчера носили на руках, а сегодня говорят «все, до свидания». Для серьезных отношений должно пройти какое-то время, годы, скорее всего. Когда все это развивается быстро и так же скоро заканчивается – люди не могут преодолеть какую-то трудность, у отношений мало шансов.

Могу сказать о ней, что она всего добилась сама, серьезным трудом, одна воспитывала своего ребенка, продолжает работать. Когда у меня была неприятная ситуация, я попросил ее выручить, поехать и вызвать полицию. Лена все сделала, бескорыстно помогла. Если бы не она, я бы все потерял. Это о многом говорит.

С Викой Савкеевой мы еще не оформили отношения официально, но представляем друг друга как муж и жена. Мне повезло, что мы с ней из разных миров, она учит малышей.

Мы познакомились в ночном клубе, я отдыхала с подругами. Я понимала, что где-то видела этого человека, но не могла сказать, что это Сергей Астахов, потом мне уже подружки сообщили. Сережа меня увидел, подошел, приобнял, чтобы я не убежала, и попросил номер телефона. Где-то спустя две недели мы увиделись и стали потихоньку общаться. Долго думала сначала, стоит ли нам встречаться еще раз, ведь я не хотела другого окружения и менять что-то в своей жизни. Но мне всегда очень весело с Сережей, я много смеюсь.

Виктория Савкеева, гражданская жена Сергея Астахова.

– Я пригласил Вику на спектакль и не знал, что он проходил в дыре, в каком-то ДК. Она приехала, посмотрела и спросила: «Это ты здесь работаешь?» – «Нет, я только заехал сюда на секунду». Мне так стыдно было! Но она моей «группы крови», наверное, потому что противоположности действительно притягиваются. Я так успокоился, что мне даже страшно об этом говорить. Не хочу ничего менять, мне ничего больше не надо. Будучи более опытным в человеческих отношениях, я буду прилагать все усилия, чтобы это сохранить. Все наше актерство, лицедейство – всего лишь игра, вымышленный мир, а мы когда-то подумали, что это и есть жизнь. Как бы мне ни хотелось быть узнаваемым, я выберу нормальную жизнь. Я почему-то уверен, что, когда все будет сложно, Вика всегда останется со мной. Эта опора для меня очень важна.

Я бы сказал себе юному: «Дорогой Сережа, всегда помни, откуда ты пришел, и даже если в твоей жизни были какие-то ошибки, ты все равно идешь в правильном направлении. Нет таких людей, которые не совершают промахи. Я надеюсь, что ты научен уже, кое-что узнал, будешь совершать их меньше, будешь радовать своих родных, близких».