Короче, подъехал к остановке Перемилово. А там тропинка, протоптанная в глубоком, с метр толщиной, снегу. Видно, что люди не часто пользуются. Начал карабкаться по ней вверх на железнодорожную насыпь. Ветер холодный, скользко, ступенек нет. Там ямки в снегу набитые. Пока залез на насыпь, раза три чуть в сугроб не навернулся. А когда на «железку», так и увидел картину, воздохнул свободно. Направо, в метрах двухстах по железной дороге в сторону Москвы висел на деревьях большого леска, расположенного рядом с железной дорогой, ярко-синий купол дирижабля. До проводов электрички было метров девять. Но все же в стороне. Господь отвёл от нас беду. Если бы дирижабль сел на провода дороги, по которой каждый час электрички едут, то даже не знаю, что бы было.
А так вздохнул, позвонил рабочим, чтобы ехали с транспортом и стал ждать, рассматривая окружающий пейзаж. Железная дорога уходила в обе стороны прямой двухпутной лентой через лиственный лес. Который сейчас, в самый яркий солнечный день выглядел черно-белой гравюрой. Чёрные переплетения стволов деревьев, кустарника и яркой белизнам снег.
Тропинка, на которой стоял, пересекала железную дорогу, дальше шла к православному храму, слегка извиваясь между деревьев и могил.
Ну очень символично дирижабль приземлился между кладбищем и железой дорогой. По размеру купол как раз накрывал участок леса от дороги до кладбища.
Минут через тридцать подъехали мои работники с цеховым начальством. Все как один в зимних комбинезонах синего цвета и валенках.
И пошли. Сначала по шпалам, а потом и по сугробам. Снега было по грудь. Пробились к дирижабль. А он целый. Мотор на малых оборотах работает, горелка горит. Все исправно, и гондола, и оболочка. Только оболочка висит на макушках деревьев. Начали разбирать. Еле дотащили. Все измучились донельзя.
Та ещё задача. Разобрать летательный аппарат, повисший на деревьях, в лесу, заросшим колючим кустарником. На морозец, на ветру, стоя по прям в снегу. Цепляясь за кустарник и стряхивая с ветром деревьев себе на голову целые пласты снега, накопленные природой за зиму. Причём не на ровной площадке, а на каких-то кочках и бугорках. Металлическим инструментом настолько холодным, что обжигал руки даже через перчатки.
Ребята падали, поскальзываясь на обледенелой земле, спотыкались о корни деревьев и кустарника. Теряли в сугробах инструменты, а потом их искали, буквально просеивая снег. Все с головы до ног в снегу, похожие на каких-то неземных бело-синим пришельцев.
Спустя пару часов отсоединили гондолу от оболочки. И восьмером, по четыре человека с каждой стороны, потащили ее из леса, опять-таки на насыпь железной дороги с другой стороны, а потом по шпалам, по рельсовому пути к остановке автобуса, где стоял прицеп для перевозки. Кстати, гондола была размером примерно пять на два метра и весом килограммов пятьсот. Поворочай такую в лесу. Ширина гондолы больше ширины железнодорожной колеи, поэтому одну сторону гондолы, удерживаемую четырьмя ребятами, несли по шпалам, свободным от снега, а другую сторону несли по сугробам между путями. Те, кто по шпалам шёл, тем легче, а тем, кто по сугробам выше колена, пришлось сильно напрягаться. Хорошо, что все были с чувством юмора, но без матерков не обошлось. Решили меняться местами. Прошли что метров, поменялись и также дальше. А когда надо было спускаться с насыпи, то кто-то поскользнулся, все упали и такой толпой на задницах поехали по снегу вниз вместе с гондолой, проторив на месте тропинки целую бобслейную трассу. Смеху было много. Все друг над другом подшучивали и отряхивались. Потом погрузили гондолу в прицеп. И пошли снимать оболочку. Тоже проблема. Представьте, лежаний на боку девятиэтажный дом ярко-синего цвета, висящий на деревьях.