Позже, раздумывая над поведением Саяна, я не мог вспомнить ни одного случая, когда бы мы вместе ловили рыбу, и чтобы он вот так намеренно следил за поплавком удочки. Возможно, когда-то подглядывал за мной со стороны, и в результате у него сложилась причинно-следственная или, говоря научным языком, ассоциативная связь между поплавком и выловленной рыбой? Во всяком случае, другого объяснения я не находил.
III
За столом Юрий Иванович поделился своими наблюдениями.
– Должен заметить, – вещал он, – что большая часть фазанов сосредоточена на острове. Потому что две курочки, которых я спугнул, перелетели через протоку. Там их, пожалуй, никто не тревожит.
После завтрака мы обследовали русло протоки и нашли подходящее место, где, как нам казалось, можно было в болотных сапогах преодолеть водную преграду, отделявшую нас от предполагаемого птичьего рая.
Уверенные в успехе рискованного мероприятия, мы облачились в охотничьи доспехи и дружно двинулись навстречу приключениям.
– Вот что значит быть предусмотрительным человеком, – высокомерно наставлял я Юрия Ивановича, ступая по мелководью. – Что бы ты делал, если бы я не настоял прихватить с собой сапоги?
Юрий Иванович молча шлепал рядом. Саян тоже зашел с нами в воду, но как только понял, что погружение неизбежно, в нерешительности остановился.
– Ты что, не идешь с нами? – поинтересовался я у собаки.
Саян развернулся, вышел на берег и, нервно гавкая, забегал в надежде найти обходной путь по суше. Мы, не обращая внимания на пса, занятого поисками альтернативы водному заплыву, продолжали двигаться к намеченной цели.
– А ведь ты артачился, – продолжил я. – Зачем в тугаях болотные сапоги? Но теперь хоть понимаешь, насколько я дальновидный…
И тут, не успев закончить нравоучения, я провалился в яму и оказался по пояс в воде. Следом ко мне присоединился Юрий Иванович.
Обменявшись несколькими короткими выразительными фразами, мы продолжили шествие.
– Лучше б ты лодку настоял прихватить, дальновидный ты мой, – язвительно заметил Юрий Иванович.
В этот драматический момент, сопя и фыркая, мимо нас проплыл Саян. Он первым выбрался на берег, отряхнулся и, как мне показалось, ехидно усмехнулся, после чего демонстративно показал свой зад и, не дожидаясь нас, скрылся из вида.
Пока мы выливали из сапог воду, Саян спугнул курочку, которая перелетела через протоку и приземлилась недалеко от нашего лагеря. Мы, открыв рты, молча проводили её взглядом и только натянули мокрую обувь, как вылетела и полетела в том же направлении вторая курочка.
– Пожалуй, нам пора восвояси, – обреченно констатировал я. – Это, наверняка, твои птички.
Но Юрий Иванович любезно предложил продолжить начатое дело.
Остров оказался невелик. Лишь неподалеку от протоки узкой полосой протянулись заросли шиповника и джиды, которые с противоположного берега мы приняли за непролазные чащи, а сразу за ними, на берегу основного русла реки, высился редкий тростник.
Фазанов выгнать не удалось, да и подходящих мест для их обитания на этом клочке суши не было. Удрученные неудавшейся вылазкой, мы возвращались к месту нашей переправы. Пружинистой походкой нас обошел Саян и вдруг резко кинулся к одиноко стоявшему кусту тамарикса, откуда с невероятным шумом хлопающих крыльев и отчаянным криком вылетел крупный петух. После моего выстрела фазан колом рухнул на песок, да с такой силой, что казалось, будто земля содрогнулась. И тут же, как ни в чём ни бывало, вскочил и опрометью бросился к зарослям. Но Саян был начеку и мгновенно пресек несанкционированное поведение птицы.
Вся эта сцена происходила на открытой местности, и мы могли воочию убедиться, насколько живучи фазаны. Если бы такой подранок упал в тяжелые крепи, найти его, даже с собакой, было бы не просто. Бывали случаи, когда от места падения он, смертельно раненый, пробегал сто и более метров.
Освобождаясь от перьев, застрявших в пасти, Саян огляделся. Заметив, что мы вызывающе стоим на месте и ведем глубокомысленные речи, аккуратно ухватил фазана и в той же игривой манере, что и несколько часов назад, когда улепетывал от меня с рыбой, направился к протоке.
Подойдя к берегу, он ещё раз осмотрелся и неспешно, с фазаном в зубах, зашел в воду. Какое-то время раздумывал, а затем бросил птицу, сосредоточенно наблюдая за тем, как она уплывает. Когда фазан удалился от него на несколько метров, выбрался из воды, догнал плывущую по течению добычу и затрусил рядом по берегу, по всей видимости, желая скрыться с глаз за поворотом, а там с ней расправиться.
Разгадав маневр хитроумного пса, я настиг его на излучине и с большим трудом загнал в воду с намерением отнять добытый охотничий трофей.
Поначалу я не придал этому событию особого значения, но потом, анализируя действия Саяна и сопоставляя факты, пришел к выводу, что с позиции рефлексов или ассоциативных связей объяснить его поведение нельзя.
Несомненно, он действовал осознанно. Но, казалось бы, какой ещё навык может приобрести собака после того, как впервые увидела уплывающую по течению отстреленную дичь, кроме как подать её с воды? И, тем не менее, Саян нашел собственное решение этого вопроса, не подвластное нашему шаблонному мышлению. Он использовал полученный опыт как средство для реализации другого замысла, а именно: завладения добычей в корыстных целях. То есть, сделал из предыдущего, по сути, незначительного факта следующий вывод: если самому пустить птицу по течению, её можно будет на каком-то отрезке пути, когда рядом никого не будет, выловить и спокойно разобраться по существу. И для этого незачем за ней плыть следом, особенно если это не нравится, или тащить куда-то, а достаточно пробежаться рядом с объектом вожделения до нужного места. При этом оставаться как бы ни причем: ведь тушка птицы плыла сама по себе, а он лишь сопровождал её поодаль. И вроде наказывать не за что.