Биоцентризм. Великий дизайн: как жизнь создает реальность

Научный метод сам по себе является наиболее эффективным из когда-либо изобретенных способов установления истины. Делая упор на скептицизм, наблюдение и проверку, он жестко устраняет конкурентов

Как правило, люди обращаются к ученым за помощью или ответами, причем вопрошающих можно разделить на три основные группы, состав которых с течением времени изменился несущественно. Первые спрашивают в лоб: «А что мне это дает?» Подобные индивидуумы желают, чтобы наука снабжала их лекарствами от болезней, исправляла дефекты зрения и слуха, улучшала работу транспорта, проектировала надежные самолеты и выпускала доступные личные гаджеты, например сотовые телефоны. Вторых привлекают проблемы окружающего мира, которые лежат на поверхности, – их интересуют новые открытия, (например, есть ли жизнь на Марсе), данные о черных дырах, о динозаврах и тому подобное. Газеты, а в новейшее время электронные и социальные сети отслеживают интересы общественности, и ученые (часто при государственном финансировании) на них реагируют. В 2018 г. наибольшим интересом у публики пользовались следующие темы: поиски экзопланет, особенно схожих с нашей Землей и вращающихся вокруг других звезд, поиски фундаментальной субатомной сущности, которые наконец-то стали приносить результат, – это бозон Хиггса, а также пользующиеся неизменным интересом новые методы лечения рака.

Погружение в трясину под названием «сознание и природа» – участь третьей группы любителей популярной науки, на которую впору навесить ярлык «все остальное». Хотя техно-гуру и другим информированным поклонникам знания уже давно известно, что квантовая механика и другие сферы исследований все чаще указывают на фундаментальную связь между нами и предположительно внешним и неразумным космосом, лишь очень немногие ученые рискнут пройти через эту трясину. Подавляющее большинство научных изысканий занято поиском «недостающих частей» в четко разграниченных сферах своих исследований.

Так действовали и Хиггс, и искатели внеземных цивилизаций, и разного рода целители. Как правило, в научной сфере сами вопросы сформулировать легко. А если ответ найден, то и заявить об открытии не составит труда. Сознание – куда более скользкая тема, это видно из первого же вопроса к ученым: что вы имеете в виду под сознанием? Чтобы что-то изучать, прежде всего нужно дать ему определение, но даже такой несложный шаг стал предметом споров. Поэтому многие читатели сочтут это серьезным отклонением от чаще всего обсуждаемых научных проблем.

Для изучения сознания мы должны выйти из мира известного. А исследование связи между сознанием и природой потребует от нас еще большего удаления в terra incognita. Иными словами, приглашая читателя в путешествие, мы призываем его не только оставить всю научную трескотню, но и забыть о целом океане неразрешимых, безответных вопросов. Вместо этого нас ожидает погружение непосредственно в центр всех переживаний, в сердцевину всего, что нам известно, чтобы затем высветить поразительную правду о нашем месте в мироздании.

Вы обнаружите, что сама наука неизменно и бесчисленными способами подводит нас к биоцентрической интерпретации Вселенной. В нашей первой книге «Биоцентризм. Как сознание создает Вселенную» отмечалось, что мы следовали таким свидетельствам, чтобы сформировать набор из семи принципов. Такие принципы описывают биоцентрическую теорию реальности, и мы сейчас их приведем.

ПРИНЦИПЫ БИОЦЕНТРИЗМА

Первый принцип биоцентризма. То, что мы воспринимаем как реальность, – на самом деле процесс, в котором задействовано наше сознание. Внешняя реальность, если она существует, по определению должна существовать в рамках пространства и времени. Но пространство и время – это не независимые реальности, а скорее инструменты разума человека и животных.

Независимо от того, верите ли вы в существование «реального мира снаружи», длинный список экспериментов доказывает, что свойства материи – фактически сама структура пространства-времени – зависят от наблюдателя и в особенности от сознания.

Второй принцип биоцентризма. Наши внешние и внутренние восприятия неразрывно связаны. Это разные стороны одной медали, и их нельзя отделить друг от друга.

Помимо экспериментальных открытий квантовой механики, фундаментальная биология дает нам понять: то, что кажется «снаружи», на самом деле является конструкцией – вихрем нервно-электрической активности, происходящим в нашем мозге.

Третий принцип биоцентризма. Поведение субатомных частиц, а фактически всех частиц и объектов, неразрывно связано с присутствием наблюдателя. В отсутствие сознательного наблюдателя они в лучшем случае существуют в неопределенном состоянии волн вероятности.

Это открытие поразило даже физиков, сделавших его столетие назад. Однако эксперименты неоднократно доказывали: наличие или отсутствие наблюдателя напрямую связано с тем, как и где появляются частицы.

Четвертый принцип биоцентризма. Без сознания «материя» пребывает в неопределенном вероятностном состоянии. Любая предшествовавшая сознанию Вселенная существовала только в состоянии вероятности.

Квантовая механика последовательно и точно предсказывает нам, как и где появятся основные частицы материи. Поразительное открытие, что до наблюдения они существовали во всех возможных местах одновременно, пребывая в некоем размытом вероятностном состоянии, которое физики называют «несколлапсированная волновая функция».

Пятый принцип биоцентризма. Структуру Вселенной можно объяснить лишь с помощью биоцентризма, потому что Вселенная идеально отрегулирована для жизни – и это замечательно подтверждает, что она создана самой жизнью, а не наоборот. «Вселенная» – это просто полная пространственно-временная логика самости.

Убедительные доказательства этого факта можно найти в любой таблице из учебника по естествознанию, где перечисляются физические константы Вселенной. Все они идеально «настроены» с точностью до долей процента на значениях, способствующих формированию сложных атомов, благоприятствующих появлению жизни, свечению звезд, дающих энергию, а также преобладанию всех тех бесчисленных условий, благодаря которым вы можете прочесть сейчас этот текст. Законы и условия Вселенной предполагают наблюдателя, потому что наблюдатель их и порождает.

Шестой принцип биоцентризма. Время не имеет реального существования вне чувственного восприятия живых существ. Это процесс, с помощью которого мы воспринимаем изменения во Вселенной.

Ученые не смогли поместить время в законы Ньютона, теорию относительности Эйнштейна и квантовую механику. Даже для наших доводов типа «до» и «после», которые мы называем временем, необходим наблюдатель, созерцающий какое-то конкретное событие, с которым затем сравниваются другие. Как мы убедимся в следующих главах, время не существует «где-то там», перемещаясь от прошлого к будущему, скорее оно является возникающим свойством, которое зависит от способности наблюдателя сохранять информацию о пережитых событиях. «Бездумный» наблюдатель не ощущает времени.

Седьмой принцип биоцентризма. Пространство, как и время, не является объектом или предметом. Пространство – это еще одна форма нашего животного понимания, не имеющая независимой реальности. Мы несем с собой наше пространство и время, как черепаха несет на себе панцирь. Таким образом, не существует абсолютной самосуществующей матрицы, в которой физические события происходят независимо от жизни.

Эксперименты постоянно показывают, что расстояния видоизменяются в зависимости от множества релятивистских условий, поэтому не существует некоего четкого расстояния между чем-либо одним и другим. Более того, квантовая механика ставит под серьезное сомнение то, что даже отдаленно расположенные тела целиком и полностью разделены. Объекты пересекают пространство за нулевое время посредством «туннелирования» и способны передавать мгновенную «информацию» благодаря феномену запутывания. По всей очевидности, преодоление пространства в миллион световых лет за нулевое время было бы невозможно, если бы пространство имело какую-либо фактическую физическую реальность.

Как видите, эти принципы исходят один из другого и дополняют друг друга. На протяжении всей этой книги мы будем разбирать данные принципы с научной точки зрения. Однако если вы совсем с ними незнакомы, то вам стоит обратиться к объяснениям каждого из принципов, которые доступным и ненаучным языком без сложной терминологии представлены в двух наших предыдущих книгах по биоцентризму. Здесь же они обсуждаются коротко, чтобы читатель воспользовался ими как своеобразным трамплином для изучения последующих экспериментальных данных. Кроме того, они нужны для подготовки читателя к четырем дополнительным принципам, о которых мы также расскажем в этой книге.

Но не будем забегать вперед. Чтобы правильно представить себе всю картину, мы двинемся в путь после небольшого отступления. Мы перенесемся на несколько веков назад и узнаем, как впервые были обнаружены эти якобы независимые действия природы, где человек выступал в роли наблюдателя.

Глава 2
Яблочный компьютер Ньютона и альтернативные реальности

Тела пребывают в движении или покое, они приводятся в движение пропорционально силе, на них воздействующей, и оказывают сопротивление в той мере, в какой могут его оказать. По одному только этому принципу в мире никогда не могло быть никакого движения. Для приведения тел в движение был необходим какой-то иной принцип.

– СЭР ИСААК НЬЮТОН

Многие из нас в разное время своей жизни увлеченно фантазировали, как мы волшебным образом путешествуем во времени и встречаемся с нашим любимым ученым из древности или другим провидцем. Разве не здорово запросто поболтать с самим Жюлем Верном или Гербертом Уэллсом, показать им фотографии современных самолетов и ракет и сообщить, что они были правы? Разве они не были бы поражены тем, как со временем их величайшие предвидения не просто осуществились на деле, но и были значительно превзойдены?

Исследуя с помощью компьютеров XXI века устройство Вселенной, как никогда ранее мы приблизились к фундаментальным ответам. Но до сих пор испытываем священный трепет перед теми поразительными открытиями, которые совершили великие умы за последние несколько веков. Давайте начнем путешествовать во времени и посмотрим на революционные открытия, которые были сделаны в необычное время четыре столетия назад.

К началу эпохи Возрождения все большее число европейцев и жителей Азии стали проявлять недовольство, что все события приписываются прихотям лишь одного Бога или даже многих богов. Они захотели объяснять события с точки зрения разума. Такие рационалисты XVII века, как Рене Декарт, разделили единое мироздание, решительно отделив нас как наблюдателей от того, что мы созерцаем. Такое разделение на субъект и объект представлялось тогдашним ученым и философам неплохой и вполне уместной идеей, ведь люди, как раньше, так и теперь, славятся своими заблуждениями. Устранение «субъективного» аспекта в изучении природы казалось первым разумным шагом во избежание ошибок.

Этому новому подходу для получения знаний было присуще также предположение, что поступки в прошлом имеют решающее значение для прогнозирования будущего поведения. Это соображение используют при датировании, это именно та логика, какой руководствуются в суде при условно-досрочном освобождении, и она стала ключевой для физиков XVI – начала XX веков: траектория движущегося объекта была для них самым надежным указателем, где объект будет найден в будущем.

Именно в этот период – в эпоху борьбы, испытаний и опустошающих нашествий бубонной чумы, в начале XVII века – мы сталкиваемся с гением Исаака Ньютона.

Внешне непривлекательный худой мужчина с прической, уместной разве что для хиппи 1960-х и 1970-х годов, Ньютон стал главным средневековым персонажем нашего повествования по множеству веских причин. Во-первых, он открыл законы природы, которые совершили прорыв на самом фундаментальном уровне. Ньютон доказал, соединив Землю и небеса, что движение подчиняется одним и тем же правилам «здесь внизу», в наших городах и селах, и «там наверху», в небесном царстве. А во-вторых, хотя на понимание этого уйдут столетия, законы Ньютона можно использовать и при рассмотрении альтернативных реальностей, они своего рода портал, ведущий к удивительным открытиям, и мы еще поговорим о них в этой книге. Прозрения могли бы увести его гораздо дальше, если бы он сумел противостоять своему страху, своему монстру под кроватью – табу на включение человеческого разума при рассмотрении функционирования всего мироздания.

Но даже отдельно взятые законы Ньютона – существенный шаг в нашем понимании мира. Он одним из первых обнаружил единство того, что на протяжении веков считалось совершенно отдельными сферами, – небесных тел и земных предметов, а потому слава его не увядает по сей день. Он решительно повел человечество по дороге к единому мирозданию. Два столетия спустя новое поколение блестящих мыслителей, прежде всего Майкл Фарадей и Джеймс Клерк Максвелл, объединили другие, ранее казавшиеся несопоставимыми, сущности: они обнаружили, что хотя магнетизм и электричество проявляют себя как различные явления, за ними стоит единая всеобъемлющая сила. А еще через полвека Альберт Эйнштейн докажет, что пространство и время, отличающиеся друг от друга как пицца и веселящий газ, в действительности представляют собой две стороны одной медали. Развивая ту же идею e pluribus unum^[5], он занялся материей и энергией. Последнее вызвало эффект взорвавшейся бомбы – никто и вообразить себе не мог, что свечение звезд является проявлением материальных объектов, преобразующих себя в энергию. А другие достижения в физике и химии начала XX века указывали на то, что все элементы состоят из одинаковых субатомных частиц в различных комбинациях. Раз за разом создавалось впечатление некоего чудесного единства, пронизывающего природу.

Используя законы Ньютона, мы всегда можем точно рассчитать реальную траекторию объекта, если известны начальная точка и характер движения (скорость и направление) – так называемые начальные условия

Именно Ньютон запустил этот шар, и его инерция и сегодня подталкивает нас двигаться со все возрастающей скоростью. А при более тщательном изучении законов движения Ньютона мы сможем открыть двери, которые сэр Исаак распахнул, даже сам того не осознавая. Если начать с его же простых примеров – человек бросает камень или лучник запускает стрелу, – то мы поймем, что утверждаемое Ньютоном на самом деле вполне интуитивно. Когда в детстве мы бросались снежками в дорожные знаки, мы раз за разом учились правильно применять силу и компенсировать гравитацию при полете этого снаряда. Мы понимали, куда нужно целиться, и, услышав металлический звон, замечали восторженные взгляды прохожих противоположного пола.

Замахиваясь рукой и напрягая бицепсы, мы приводили холодный шарик в движение, и при этом нам было доступно множество траекторий.

Столь огромный диапазон возможных кривых появляется в результате комбинации приложенного к снежку усилия с силой тяжести. Когда Ньютон разрабатывал свои законы движения, у этой силы не было даже названия – он придумал его, использовав латинское слово gravitas, что означало «достойный», «серьезный» или «важный». Эта притягивающая объекты к Земле сила всегда была главным игроком, независимо от поставленной цели – выиграть турнир по стрельбе из лука или метко запустить пушечные ядра в осаждаемый замок. Поиски Ньютоном закона движения объектов не были мотивированы лишь желанием прославиться в качестве «натурфилософа» (термина «ученый» тогда еще не существовало), это был чисто практический поиск для усовершенствования усилий человека.

Рис. 2.1. Возможные траектории объекта, например снежка, брошенного из одного и того же положения с различной быстротой, то есть с разными скоростями движения в разных направлениях.

Поскольку изучение движения Ньютоном неизменно приводило к исследованию самой гравитации, то он доказал, что ее сила – надежная и неизменная величина, которая предсказуемо меняется в зависимости от обстоятельств. Она ослабевает с увеличением расстояния от центра Земли, и ее убывание обратно пропорционально квадрату этого расстояния. Другими словами, если удвоить расстояние между яблоком и центром Земли, то сила притяжения его к Земле будет в четыре раза слабее. Конечно, именно падающее яблоко стало отправной точкой в исследовании гравитации Ньютоном – по крайней мере, так сам сэр Исаак любил говорить. Хотя карикатурная версия с падением яблока ему на голову не представляется реальной. Но нам легко понять, как знаменитый плод, сыгравший свою зловещую роль в Книге Бытия, мог вдохновить Ньютона на создание своей теории. Наблюдая за падением яблока или любого другого свободно падающего объекта, мы видим, что этот объект демонстрирует предсказуемую траекторию.

При комбинации силы тяжести со второй силой при броске камня прямо с края обрыва мы в результате получаем криволинейные траектории, как показано на рисунке 2.2. Но поставим себя на место Ньютона и заметим, что яблоко падает прямо с дерева. Яблоко никто не бросал, на его движение воздействует только гравитация, и оно направляется прямо к земле со всё возрастающей скоростью. Насколько быстро? Через одну секунду скорость падения фрукта составит 22 мили в час – или, если вы предпочитаете метрическую систему, 9,8 метра в секунду. Спустя две секунды скорость яблока составит уже 44 мили в час, или 19,6 метра в секунду. Через три секунды оно будет падать со скоростью 66 миль в час (29,4 метра в секунду) – это уже приличная скорость, и если оно шлепнется о камень, из него получится яблочное пюре.

Рис. 2.2. Возможные траектории объекта, брошенного с одинаковой скоростью из разных положений.

Такое ускорение предсказуемо и понятно. (На практике, однако, сопротивление воздуха его бы слегка замедлило, но давайте не будем все усложнять.) Чем ближе объект находится к источнику гравитации, тем сильнее на него будет воздействовать сила тяжести и тем выше будет ускорение падения. Когда Ньютон говорил, что с расстоянием гравитация будет ослабевать, он справедливо заметил, что сила тяжести ведет себя так, как будто вся масса планеты – источника гравитации, сосредоточена в самом ее центре. Это означает, что с точки зрения гравитации яблоня на поверхности Земли не находится в нулевой точке нашего мира, а уже приподнята вверх на почти 6500 км – на расстояние от поверхности до ядра Земли.

Это важное замечание, выделенное мелким шрифтом, позволило Ньютону вычислить силу земного притяжения Луны. Из тригонометрического параллакса ему было известно, что ядро Луны находится в 386 242 км от ядра Земли. Следовательно, оно находится примерно в 60 раз дальше от нашего ядра, чем яблоко. Таким образом, притяжение Луны нашей планетой составило бы 60 × 60, или было бы в 3600 раз слабее, чем гравитация, «ощущаемая» яблоком. Можно сделать вывод, что Луна падает гораздо медленнее, чем наши земные плоды.

Причем Луна не просто падает прямо вниз к Земле, как яблоко. Скорее всего, Луна с момента своего рождения совершала поступательное или горизонтальное движение со скоростью приблизительно 3685,4 км/ч. Как и в случае с запущенным снежком, ее реальная траектория – комбинация двух перемещений: горизонтального со скоростью 3685,4 км/ч и падения вниз со скоростью 0,0098 км/ч (или 0,00272 м/с²), что означает падение на 4 метра каждую минуту.

А сейчас самое интересное. Комбинация этих двух движений создает траекторию, по которой падающая Луна опускается к Земле с точно такой же скоростью, с которой сферическая поверхность Земли далеко под Луной изгибается и уходит как бы вниз благодаря движению Луны вперед. В результате Луна вращается вокруг Земли и завершает свое круговое движение каждые 27,32166 дней. В нашем языке есть слово, описывающее притяжение одного объекта к более тяжелому телу за счет силы гравитации и его стремительное горизонтальное движение. Такой объект постоянно вращается вокруг другого небесного тела, и мы говорим, что он находится на орбите!

Рис. 2.3. Слева: семейство возможных траекторий движения Земли вокруг Солнца. Справа: если поступательное движение и сила тяжести уравновешены, то мы получаем еще одно семейство траекторий – окружности. А если рассмотреть различные возможные расстояния от Солнца до Земли, то мы обнаружим концентрические орбиты. Те же правила относятся к Луне, вращающейся вокруг Земли, к звездам, вращающимся вокруг других звезд, а также к любым созвездиям.

Рис. 2.4. Еще два возможных семейства траекторий Земли вокруг Солнца: начиная с одного и того же положения с разными направлениями движения (слева) и начиная с разных положений с одинаковой скоростью (справа).

В зависимости от скорости поступательного движения объекта, расстояния между одним небесным телом и другим, а также силы тяжести (которая зависит от массы и поэтому варьируется от тела к телу), существует почти бесконечное число возможных орбит одного объекта вокруг другого.

Главным открытием Ньютона было то, что Луна могла двигаться по множеству траекторий вокруг Земли, а Земля – по любой из огромного числа возможных траекторий вокруг Солнца. Фактические траектории Луны и Земли сформировались при создании каждого из тел. Изменение биографии планет привело бы к другой орбите, причем значительные изменения исказили бы траектории кардинально. Например, если бы Земля оказалась слишком близко к Солнцу, жизнь не могла бы возникнуть, а если бы Луна была намного ближе к Земле, то катастрофические приливы стали бы повседневным явлением, что также затруднило бы появление живого.

Используя законы Ньютона, мы всегда можем точно рассчитать реальную траекторию объекта, если известны начальная точка и характер движения (скорость и направление) – так называемые начальные условия. Законы эти и сегодня используются Лабораторией реактивного движения НАСА и Европейским космическим агентством для вычисления траекторий перемещения космических аппаратов, причем с помощью гораздо более сложных уравнений теории относительности Эйнштейна достигаются лишь незначительные улучшения. Законы Ньютона применяются и при расчетах движения Земли и Луны в будущем, что позволяет точно предсказать солнечные и лунные затмения. Кроме того, они помогают определять положения планет, чтобы предвидеть такие явления, как прохождение Меркурия и Венеры по диску Солнца.

Однако несмотря на все практические последствия поразительных открытий Ньютона, нас больше всего интересует, как они хоть немного подготовили почву для квантовой механики, появившейся намного позже. Во времена Ньютона никто не осознавал такой потенциал, а физики XVII, XVIII и даже XIX веков не понимали присущего природе невнятного поведения.

Чтобы понять, каким образом квантовая механика стала развиваться на основе законов, разработанных Ньютоном несколько веков тому назад – сначала во время его изоляции от свирепствовавшей в Лондоне чумы, а затем во время отдыха под яблоней в деревне, нам стоит поломать голову над тем, как движется объект в пространстве, если на него не воздействует абсолютно никакая сила. Например, если бросить камень в пустоту вдали от любых планет или звезд.

Это несложно. Его траектория будет прямой, как показано на рисунке 2.5.

Когда силы отсутствуют, движение объекта определить очень просто: он движется по прямой с постоянной скоростью. Примеры на рисунке 2.5 описывают две основные разновидности возможных траекторий. Одна состоит из параллельных траекторий, начинающихся из разных положений и имеющих одинаковую скорость. Другая – из траекторий движения в разных направлениях из одного центра.

Рис. 2.5. Возможные траектории при отсутствии действующих сил: фиксированная скорость и переменное начальное положение (слева); фиксированное начальное положение и переменное начальное направление (справа).

Если к нашему изображению приложить силы, то мы сразу обнаружим, как изменится путь объекта: его траектория станет теперь искривленной, а движение ускорится за счет действующей на него силы. Это правило распространяется на любой объект: на планету, космический корабль и т. д. под действием силы тяжести, и, как выяснилось позже, на электроны под действием электромагнитных сил.

Но вернемся к пустому пространству. Оказывается, траектории Ньютона, в особенности радиальные, исходящие из одной точки (см. рисунок 2.5, справа), ведут себя как лучи на волновых фронтах.

Как это понимать?..

Чтобы понять, что такое фронт волны, представьте себе пруд с неподвижной поверхностью воды, куда вы бросаете камешек. Круглые, движущиеся наружу волны, расходящиеся от точки удара, определяют так называемые волновые фронты, как показано на рисунке 2.6, справа. Если мы проведем воображаемые прямые ортогонально (то есть поделим окружность на равные углы), то благодаря круглым волновым фронтам у нас получатся «лучи», как это показано на рисунке 2.6, слева.

Столетие спустя после Ньютона ирландский ученый и математик Уильям Роуэн Гамильтон использовал связь между траекториями и волновыми фронтами, чтобы изобразить движение частицы, как если бы это была волна. Законы Ньютона и их так называемая переформулировка – уравнение Гамильтона – Якоби, названное так в честь нововведений и ухищрений Гамильтона, представленное математическим гением XIX века Карлом Густавом Джейкобом Якоби, первым евреем, ставшим профессором математики в немецкой высшей школе, позволяет определить не только актуальное перемещение частицы в прошлом и будущем при текущих параметрах, но и ее возможное движение при других начальных условиях. Как мы убедимся позже, это лежит в основе квантовой механики, потому что именно характеристика волновой функции включает в себя такие альтернативные возможности.

Рис. 2.6. Волны в пруду со спокойной водой (слева). Пример распространения лучей и волновых фронтов (справа).

Уже гораздо позже многим мыслителям предстояло ответить на неозвученный вопрос, почему осуществляется лишь одна из этих возможностей. Рассмотрение этой проблемы неизбежно приводит к выводу, что без наблюдателя не может быть определенного, реально переживаемого мира. В конце концов, именно наблюдатель определяет начальные условия. Точнее, их определяет сознание наблюдателя, неким образом привязанное к определенным начальным условиям, а не к любым другим. Таким образом, эти условия тесно связаны с существованием наблюдателя, живущего именно при них, а не с другими, соответствующими некоей альтернативной реальности.

Вопрос о том, можно ли рассматривать такие альтернативные вселенные (о них говорят, что они «могли бы или должны существовать») как реально существующие или просто как возможности, является предметом ожесточенных споров среди экспертов. Они – излюбленная тема и в современной науке, и в научной фантастике. Многие из нас сталкивались в повседневной жизни с вариантами «что, если», как это было в случае автора книги Роберта Ланца:

Я помню, как побывал на вечере в честь тридцатипятилетней годовщины выпуска из нашей школы, где оказалась Вики, одна из моих самых давних подруг. Воспоминания о ее покойной матери, скончавшейся давным-давно, вихрем пронеслись в сознании, как будто это случилось вчера. Мать Вики была доброй и скромной женщиной. Из-за полиомиелита у нее на ногах были ортопедические скобки, и она с трудом смогла принести нам десерт. Но именно о такой матери я всегда мечтал, а она всегда шутила, что собирается меня усыновить. Будучи инвалидом, она проводила много времени у телевизора и вечно смотрела эти фальшивые борцовские поединки, где противники то и дело швыряют друг друга на ринг. Мы посмеивались над тем, что такая хрупкая и нежная женщина смотрела такие жестокие шоу. Именно мать Вики побудила меня после школы пойти работать с Джонасом Солком (он разработал вакцину, благодаря которой удалось победить полиомиелит).

Когда я заехал за Вики, то осознал, что ее мама была бы в восторге, узнав, что мы вместе отправляемся на вечер в честь тридцатипятилетия окончания школы. Будь она жива, то следила бы за происходящим и поведала бы нам какую-нибудь забавную историю, желая развеселить перед поездкой. Она могла бы гордиться, что Вики стала адвокатом, а я врачом. Обидно, что она не дожила до этого. Однако мне приятно думать, что в какой-то другой вселенной всё произошло именно так: в тот вечер мы вместе с Вики уезжали на встречу выпускников, а ее мама, откинувшись на спинку дивана, с улыбкой на лице досматривала соревнование по борьбе.

В главе 4 мы подробно разберем тему альтернативных реальностей. Однако стоит помнить, что хотя сама идея представляется не просто современной, но и служит материалом для самых головокружительных научно-популярных сюжетов, фактически она зародилась во времена чумы и напудренных париков, в эпоху Ньютона и его яблока.