Это переходит все границы. У Егора не хватает храбрости, чтобы признаться в чувствах Камилле, но хватит, чтобы защитить её от Кирилла, его влияния, красной штуки в аквариуме и всего, что ей угрожает. Но порыв смелости испаряется, как одинокая капля воды под солнцем, когда над ним нависает Кирилл. Он на голову выше Егора, но худее, и у него настрой по-прежнему решительный.

– Уходи. Быстро!

Если бы эти слова принадлежали Камилле, они бы наповал убили Егора. Но это "быстро" только вернуло уверенность и гнев. Кирилл не ожидал такого сильного толчка от него. Он упал на пол, чуть задел затылком край лаборатского стола. Резкая боль молнией прошла по затылку и шее. Егор взял в руки коробку и вышел за дверь. Кирилл, держась за голову, медленно встал и посмотрел на Тарантула. "Ты в безопасности" – сказал внутренний голос. Его губы растянулись и превратились в улыбку. Опять.

На обратном пути Егор думал о проблеме, неожиданно вставая перед ним. Он знает о секрете Кирилла. Очень опасном секрете. За эти два дня, что упомянул Кирилл, может произойти всё что угодно. Какая ещё там работа, невооружённым глазом видно: существо жрёт всё и вырабатывает то, что нужно. Бесперебойная машина. Мясорубка.

Надо позвонить Камилле. Срочно! Нужно рассказать о том, что замышляет Кирилл. Хотя, кроме него, никто не знает, что конкретно. Но это дело однозначно опасное. Если он ничего не предпримет, случится что-то… он даже не знает что. Егор бы позвонил прямо сейчас, идя домой, но после увиденного распятого трупа хомяка, он хотел отвлечься и забыть про это.

– Дома разберусь. После душа.

…

В десять часов вечера того же дня Кирилл лежал у себя в кровати поверх измятого одеяла и положил под голову сложенные в замок руки. Свет выключен. Синие шторы занавешены. Иногда за окном проезжали машины, слышался гул моторов. Кирилл смотрел прямо в темноту. Он почувствовал сухость в глазах и моргнул. На мгновение ему показалась чёрная тень обвислой паутины, которая тут же исчезла. Но давление в груди возросло и стал слышен выдыхаемый из лёгких воздух. Ладони вспотели. Укол тревоги, близкий к страху, вонзился рядом с сердцем. Спать теперь вовсе не хотелось. "Камилла сказала, что ключи у неё есть, лабораторию я закрыл – причин волноваться нет. Но почему-то заснуть всё равно не получается." Что-то его тянуло вниз, в подвал. Хотелось ещё раз посмотреть на Тарантула. Убедится, что всё везде закреплено.

До кириллиного уха доносится едва слышимый, быстрый звук. Единственный в полной тишине. Кирилл перестал дышать, боясь его услышать снова и спугнуть. Но опять тишь. Звук донёсся откуда-то снизу. Возможно, из лаборатории. "Так ли обязательно идти проверять?" Кирюха присел, протёр глаза и встал. Напряжение в груди немного спало. "А что ещё делать, если не спится?" Кирилл оделся по-лёгкому, взял ключ от подвала и вышел из квартиры. В груди, словно в баллон или пустую шину, опять начали качать воздух. "Что здесь такого? Нет никакого смысла волноваться." В подъезде было посветлее, но смотреть под ноги не помешает. Кирилл спустился и остановился у двери в подвал. Прислушался. Звука за всё это время не повторилось. Только за окнами проехала очередная машина. "И что же тебе не спится, лазаешь по-всюду как в десять или около того лет. Взрослеть бы пора, старина." Кирилл повернул ключом в дверном замке и взялся за ручку. Глубокий вдох…

Дверь распахивается. Свет из лестничной клетки освещает только ближний край стола, отражаясь от его металлической поверхности, и раковины. Из крана бесшумно капала вода. Ничего не разбито, не треснуто на первый взгляд. Кирилл не ожидал встретить здесь что-то невообразимое увидеть, но волнение в какой-то степени было. Но на всякий случай он включил свет. Опять ничего. Монстр не вышел из холодильника с ампулами. Огромного, чёрного, лохматого паука на потолке не оказалось. Крови нигде нет. Значит можно выключать свет, закрывать дверь и идти спокойно спать. Или ждать Камиллу. "Она, кстати, должна скоро прийти."

Кирилл замечает что-то довольно яркое, то, чему таким ярким быть не дано. Оно исходит от аквариумного окошка. Яркая линия по стеклу. Сверкает, как бриллиант. Оно треснуто. "Почему я не остался наверху? Теперь я обязан всё проверить." Трещина отрезала от всей панели стекла небольшую часть. Её точно раньше не было. Заметно ещё кое-что: с другой стороны окошка несколько десятков или сотен щупалец давили на стекло. Кирилл наклонил голову к аквариуму. "Какие же вы всё-таки мерзкие."

– Что это?

Кирюха знал, что вопрос не тот, который следовало бы задать, да и некому. Его сейчас никто не слышит, кроме, возможно, Тарантула. "Хватит придумывать! У него нет ушей." Он видел, как на стекле появляются всё больше трещин. Звуки, которые он слышал, когда был наверху, повторялись много раз. Этот звук издавался у него в голове долгим эхом. "Ещё один треск." Кирилл не сразу понял, что стекло разбилось, и в следующий момент за его лицо схватилось не меньше десяти щупалец. Он тут же вышел из транса. Присоски прикрепились к щекам и лбу. Кожу почему-то начало жечь. Было больно – они слишком сильно присосались. И начали проникать. Кирилл интуитивно знал, где выход, направился к нему, но каким-то образом его ноги стали не управляемыми и путались. Гравитация добилась своего, и Кирилл плюхнулся на пол. Возникла боль в центре груди, но она была ничем по сравнению с болью на лице. "Что ты делаешь!? Что ты чёрт подери делаешь!?" Щупальца были глубоко. Почти у желудка. Шевелились, как черви в земле. Всё внутри рвало на части, будто взрывались бомбы. Кирилл бешено дёргал ногами, пытаясь до ползти до выхода. Один из взмахов левой ноги задел ножку стола, и аквариум, от которого тянулись, как жвачка, нити паутины, приземлился на пол. Тем временем Кирилл пытался отодрать красные липучки, но они скользили по лицу и держались слишком крепко. Хотя он не видел, но чувствовал, что тентакли утолщались и удлинялись. Они росли в очень быстром темпе. "Пожалуйста, прекрати!" Кирилла вырвало кровью. Голову и, наверное, душу потянули наверх. В закрытых глазах замелькали звёздочки, но Кирилл (наверное, это и к лучшему) не знал, что у него теперь нет глаз. "Умоляю!" Он бы сказал это вслух, но язык и горло были связаны нитями Тарантула. "Никто, кроме Тарантула, тебя не услышит." Кирилл потерял сознание. Но сердце пока ещё билось. Тук-тук, тук-тук, тук… тук… До некоторых пор. Только после его остановки Кирилл окончательно и навсегда умер.

Серую плитку залило красной жидкостью. У ножки стола валялся аквариум, от которого тянулись несколько тентаклей. Прямо к телу Кирилла. В нём, в его теле, разрасталась новая паутина. Она очень скоро заполнит его тело, переработает, сделает полезным сырьём для человека и её самой.

Кирилл был прав насчёт личности у Тарантула: она была. Ещё как была. Он ошибся только в одном… Самый страшный кошмар, скрывающиеся в разуме этой красной массы, сбылся в реальности. Его нельзя остановить. Как нельзя остановить Камиллу, идущую домой с дня рождения.

…

Камилла остановилась у подъезда, в поисках ключей.

– Да где они!?

Вокруг ни души. Только вдалеке, за перекрёстком, была группа подростков. Их смех едва слышался. А может, это крик. Они слишком далеко, чтобы разобрать. Со стороны проезжей части услышался рёв мотора. И звук шипованных шин об асфальт. Но всё быстро стихло.

Камиллу немного шатало. И голова кружилась, как на аттракционе. Сколько она выпила? Четыре бокала? Точно? Она могла остаться ночевать у подруги, но обещала вернуться. Её ждал Кирилл. Дома. Может, он спит, но её это не волнует. Ключи не желают находиться, поэтому она звонит в домофон. Первый, второй, третий раз не отвечает. "В спячке, мишка мой." Приходится продолжить поиски дурацких ключей. Она открывает боковой карман маленькой сумочки второй раз и вываливает содержимое на землю. Три кубика жвачки, двухрублёвые монеты, скребки. "Зачем я их брала?" Но ключей нет. Она ныряет в карман рукой и нащупывает металлический холод. Вот они. Видимо, их прижало содержимым других карманов сумки. Камилла медленно подбирает кубики жвачки и деньги, а скребки решает оставить прямо здесь, на уличном асфальте.

Когда дверь открывается, Камилла почувствовала странный запах. Не приятный, но и не отвратительный. Однако скорее ближе ко второму. Пахло смесью аммиака и металла – создавалось ощущение протечки. "Здесь что-то может протечь?" Кроме сливных труб, по которым течёт вода во время дождя, протечь здесь нечему. Только в подвале есть система отопления, но там аммиаком тоже нечему пахнуть. "Скорее всего, Кирилл что-то разбил в лабораторной и сейчас прибирается. Вот почему он не открывал домофон." Камилла краем глаза замечает свет. Он горит за дверью в подвал, из лаборатории.

– Кирилл, ты что делаешь?

Прозвучало громче, чем Камилла хотела. Но под действием алкоголя ей было всё равно. "Что ты там делаешь? Иди спи, идиот." Дверь была приоткрыта. Запах усилился, но это её помешало и даже не вызвало никаких сомнений войти.

Полкомнаты оказалась не тронутой. Другая… Камилла ничего не успела больше разглядеть. Несколько щупалец разрезали воздух между ними и девушкой так быстро, что послышался свист. Её схватили за левую руку. Хватка ощущалась не сильной, но достаточной, чтобы затащить Камиллу глубже в лабораторию. В этом поспособствовал скользкий от крови пол. "Каток." Тварь была огромна. Она разрослась о пола до потолка. Под столом валялась зеленоватая куча, похожая на ткань, и бежевые шорты. Но теперь они не были бежевыми. Камилла могла покляться, что около стола блестели в свете флуоресцентных ламп белые кости. Человеческие. Ещё там были ошмётки красного цвета и извилистая масса – головной мозг. Камилла закричала. Она вцепилась ногтями в запястье, за которую её держала паутина, и дёрнула вниз. Красная плеть оторвалась вместе с верхним слоем кожи. Но Камилла ничего не почувствовала. Она упала на пол, замарала руки холодной, засыхающей кровью, но это лишь дало ей порцию адреналина. Она побежала на четвереньках к двери. Туфли на пятисантиметровых каблуках громко стучали о белую плитку. Чуть не подскользнувшись перед самым выходом, Камилла захлопнула дверь, отрубив наконечники тентаклей. Они были толстыми, гораздо толще тех, что были в пробирке. Как личинки каких-то насекомых, они ползали и выпускали из себя что-то похожее на кровь. Тёмная густая масса. "Она красная. Это в темноте – чёрная. На свету будет красной." Одна их личинок пожелала обхватить ногу Камиллы, но туфля на каблуке отправила её в темноту.