Великие мусульманские империи. История исламских государств Ближнего Востока, Центральной Азии и Африки

Египет и восточные арабские страны в первые три века османского периода

Характеристики османского правления

В первой половине XVI столетия Египет и все восточные арабские страны, за исключением некоторых удаленных части Аравии, были аннексированы Османской империей. Они оставались в ее составе три или четыре века – дольше, чем при любом другом предыдущем мусульманском режиме в своей истории. Но до XIX века они редко играли значительную роль в ее делах. Они были аннексированы в основном по стратегическим причинам, возникшим в связи с конфликтом османов и сефевидов. Добавление столь обширных территорий и большого населения, говорящего на арабском языке, не изменило геополитической основы империи. Османский султанат продолжал быть султанатом Рума, мусульманским преемником прежней христианской Византийской империи, и его внимание все так же было сконцентрировано в основном на оборонительных или наступательных войнах и дипломатии в Европе.

В то же самое время обладание арабскими провинциями дало Османской империи определенные преимущества. Ликвидация бывшего мамлюкского султаната Египта и Сирии обеспечила безопасность османского южного фланга до конца XVIII века и значительно укрепила стратегическое положение Османской империи против Ирана. Что касается финансов центрального правительства в Стамбуле, ежегодное поступление дани из провинций, в первую очередь из Египта, составляло весьма существенную часть бюджета. Защита Мекки, Медины и Иерусалима, а также путей паломников в Мекку из Дамаска и Каира, являлась важным

фактором узаконивания османского правления. Улемы и все население считали право султана на суверенитет само собой разумеющимся, и даже мятежники, узурпировавшие местную власть в XVII и XVIII веках, считали уместным сохранять лояльность.

Османское правительство было заинтересовано в первую очередь в удержании контроля над основными торговыми и паломническими путями и крупными городами – Алеппо, Дамаском, Каиром и Багдадом, а также в обеспечении получения дани. Эти задачи были в руках правителя – вали (паши), присланного из Стамбула, а также провинциальной бюрократии и гарнизона, расходы которых, так же как дань, оплачивались из провинциальных доходов. В бюрократическом аппарате, который возглавлял главный казначей – дефтердар, – обычно служили местные жители, так же как в мусульманской судебной системе под началом муфтия. Гарнизон, номинально или в действительности подчинявшийся вали, состоял из янычар и других полков, говоривших на турецком языке, которые на раннем этапе набирали рекрутов из-за пределов провинции. Когда возникала необходимость, набирали также местных рекрутов, а иногда, если возникали чрезвычайные ситуации, центральное правительство направляло свои войска. Османская феодальная система, которая уже начала утрачивать свое значение в Румелии и Анатолии, не была введена в арабских провинциях. Народы, говорящие по-арабски, следовательно, не были открыты для сельской колонизации османскими военными феодальными вассалами – тимариотами – и их преемниками. В Египте бессменная мамлюкская военная олигархия осталась существовать как часть османского гарнизона. В Сирии и Ираке местные принцы и вожди племен, правившие в недоступных районах, были оставлены в покое до тех пор, пока они проявляли лояльность и платили дань. Официально они считались земледельцами – мультазимами (мультазим – имеющий обязательство) на службе у губернатора провинции, а не вассалами султана. Только шерифы Мекки имели более возвышенный статус. Контингенты из турецких гарнизонов отправлялись на фронты в Иран, и иногда также в Европу. В общем, от арабского населения не требовали, чтобы оно поставляло солдат для османских войн.

В Египте и Сирии при мамлюкском султанате военная власть аналогично находилась в руках войск, говоривших на турецком языке, а гражданское и судебное управление осуществлялось на арабском языке египетскими или сирийскими писцами и кади. Смена режима, должно быть, в основном осталась не замеченной большинством жителей – разве что османское управление сначала было эффективнее. Давно сложившиеся социальные структуры, религия, место жительства, занятия, племя и клан – все это почти не претерпело изменений. Культурный упадок арабского мира, который отчетливо проявился уже в XV веке, объясняется по большей части умиранием источников вдохновения. Но он стал более выраженным в последующие три века и, вероятно, был усилен османским правлением. При мамлюках историки и ученые, писавшие на арабском языке, пользовались покровительством отдельных султанов и правителей. Каир, Дамаск и Алеппо были украшены прекрасными мечетями и общественными зданиями. Османский султан Сулейман I (1520–1566) и некоторые губернаторы, особенно в XVIII веке, тоже оставили после себя некоторые прекрасные архитектурные памятники в Дамаске, Иерусалиме, Алеппо, Хаме и Багдаде. Однако в целом к искусству было пренебрежительное отношение. Гражданские дела велись на турецком языке, и арабская литература редко пользовалась покровительством. Хотя османские правители иногда были людьми выдающимися, их пребывание в должности, как правило, бывало слишком коротким и небезопасным, чтобы они могли уделять повышенное внимание культуре. В это время не создавались достойные внимания произведения арабской поэзии, а произведения художественной литературы и труды суфиев, хотя их было много, ценятся невысоко^[1]. Было написано много местных хроник, причем некоторые из них имеют существенное историческое значение^[2]. Хаджи Халифе (умер в 1658 году), осман из Стамбула, бывший армейским клерком в Багдаде и Дамаске, составил самую ценную энциклопедию арабской, персидской и турецкой литературы, названную Кашф аз-Зунун. Йеменец, живший в Каире, – Сеид Муртада аз-Зубейди (1732–1792), возродил арабскую лексикографию и мусульманскую теологию, составив словарь и комментарии к Газали. Арабская литература также процветала среди маронитов Сирии под влиянием ученых, получивших образование в Ватикане.

Экономический упадок был заметен в арабских провинциях еще до османских завоеваний. Некомпетентное управление и беспорядки XV и XVI веков, эпидемии чумы и холеры, а также разруха, оставленная в Ираке и Сирии монголами и Тимуром, – все это имело долгосрочные отрицательные последствия для городов и сельской местности. В Ираке опустели огромные сельскохозяйственные территории, и вакуум был заполнен переселившимися туда бедуинами. Большинство из них занялось земледелием, сохранив племенную организацию. Натиск бедуинов на регионы, где люди давно вели оседлый образ жизни, имел место также в Сирии, в Нижнем и Верхнем Египте. В этих странах деревенская структура осталась неизменной. Египет уже начал утрачивать свою выгодную позицию базы для специй и текстиля с Дальнего Востока и Индии. Начиная с 1593 года португальские суда стали весьма успешно конкурировать с мусульманской торговлей в Индийском океане, и принятые мамлюкским правительством контрмеры не были успешными. Более активные действия османов в XVI веке частично исправили положение, но в XVII и XVIII веках европейская Ост-Индская компания смогла направить подавляющую часть торговли с Индийского океана вокруг Африки. Потери Египта в некоторой (правда, небольшой) степени компенсировались ростом торговли с Нубией, Абиссинией и Йеменом, в первую очередь кофе. Торговое процветание Алеппо и Багдада зависело от торговли с Ираном – в первую очередь сюда поступал шелк для экспорта в Европу. В XVI веке, несмотря на войны между османами и сефевидами, эта торговля процветала, но в XVII веке большая ее часть была направлена через новый иранский порт Бендер-Аббас тоже вокруг Африки. В Багдад и Басру удача вернулась в XVIII веке, когда Иран погряз в беспорядках, а в Ираке воцарилась относительная стабильность при полунезависимых правителях. На протяжении всего периода Алеппо был вторым по значимости городом Османской империи и торговым центром. В его обширных складах – ханах – и на базарах можно было видеть грузы из всех восточных провинций, из Ирана и Европы. Его гостеприимство привлекало купцов многих национальностей и вероисповеданий, включая европейских. В средиземноморских портах и Каире можно было найти и менее важные группы иностранных торговцев, но не в Дамаске, который прославился своей ксенофобией. Хотя отношение к чужеземцам, а также местным христианам и иудеям в разных местах было разным, религиозные меньшинства не подвергались постоянным гонениям, как во времена мамлюков, и могли рассчитывать на уважение прав своих конфессий – миллетов. У мусульман-шиитов не было признанного статуса, их не допускали на государственные должности, но они не подвергались систематическим гонениям, если только не были заподозрены в нелояльности (как в Малой Азии). Когда наступали тревожные времена, что было отнюдь не редко в XVII и XVIII веках, члены всех религиозных сообществ страдали одинаково. Отсутствие безопасности, чувство незащищенности – вот важнейшая причина экономического упадка арабских провинций при османском правлении.

На протяжении большей части XVI века, когда османское могущество достигло своего зенита, в арабских провинциях царила стабильность и они неплохо управлялись. Правда, есть свидетельства того, что в Египте налоговый гнет являлся избыточным. Даже тогда, согласно османской практике, губернаторы провинций назначались на год с возможностью пролонгации. Хотя при Сулеймане I два вали Египта пребывали в должности соответственно 13 и 11 лет, такие случаи были редки. Обычно такие чиновники сохраняли должность год или два. Такая практика была мотивирована опасением, что правитель, если у него будет время приобрести влияние на месте, станет обогащаться за счет центрального правительства или не выполнять его приказы. В период османского военного и финансового упадка должности нередко раздавались за дары и могли отбираться, если не было следующих даров. Такие методы не только ускоряли коррупцию и угнетение на всех уровнях, но и подрывали авторитет пашей, присланных из Стамбула. С конца XVI века и далее полки местных гарнизонов начали изгонять пашей, которые им не нравились, а позже и выдвигать собственных лидеров, становившихся хозяевами провинций де-факто. Довольно часто конкурирующие полки плели интриги или открыто сражались друг с другом, вступая в союзы с группировками горожан. С постепенным прекращением девширме^[3] янычары приобрели характер такой группировки. Они женились на местных женщинах, передавали свое имущество потомкам и больше занимались торговлей и политикой, чем военным делом. Паши часто сохраняли свое положение, используя тактику «разделяй и властвуй», раздувая противоречия и натравливая друг на друга противоборствующие группировки и полки. Реже они удерживали или восстанавливали контроль с помощью верных им войск или подкрепления из Стамбула. Когда строптивого военного лидера было невозможно сдержать или сместить, Порта обычно примирялась с этим, как со свершившимся фактом, и назначала его пашой. Некоторые из этих полунезависимых правителей основывали династии пашей. Ослабление власти также позволило горным принцам и вождям племен расширить свои владения. В обмен на официальное признание полунезависимые паши, как правило, охотно платили дань и иногда помогали в вопросах высшей политики. Успешная оборона Багдада против Надир-шаха и Акки против Наполеона – дело рук полунезависимых пашей. Порта не радовалась их существованию, но не могла предпринять против них никаких решительных действий вплоть до начала правления Махмуда II (1808–1839).

Полунезависимые режимы разной продолжительности и характера, одни милосердные, другие деспотические, возникали в Египте, Ираке и отдельных частях Сирии. Их подъем не имел ничего общего с национализмом, которого тогда еще не было, по крайней мере в современном понимании этого слова. Румелийские и анатолийские провинции пережили аналогичное явление в подъеме в конце XVIII века деребеев. Хотя некоторые полунезависимые правители по собственной инициативе устанавливали отношения с иностранными государствами, османского престижа и власти было достаточно, чтобы не допустить раскола. Единственный вызов османской власти был брошен бедуинами Наджда, которые взбунтовались, вдохновленные проповедями Мухаммеда ибн Абд аль-Ваххаба (умер в 1792 году). До 1798 года Османская империя защищала свои арабские провинции против нападения. Таким образом, они избежали втягивания в европейскую войну и дипломатию, но не получили интеллектуальный стимул, который мог дать близкий контакт с Европой.

Османское правление в Египте в XVI веке

Османский султан Селим I после неполной победы над сефевидским шахом Исмаилом при Чалдыране в 1514 году намеревался возглавить вторую кампанию против своего шиитского противника, но вместо этого ввязался в войну с мамлюкским султаном Египта и Сирии Кансухом аль-Гаури. Кансух лично покинул Каир, чтобы возглавить крупные силы мамлюков в Алеппо. Решающую победу Селима при Мардж-Дабике, к северу от Алеппо, 24 августа 1516 года приписывали отступничеству Хайр-бея, мамлюкского правителя Алеппо, использованию османами стрелкового оружия и смерти Кансуха на поле боя от апоплексического удара. Остальная Сирия и Палестина пали перед армией Селима почти без сопротивления. Сомневаясь относительно продолжения наступления, Селим предложил признать нового мамлюкского султана Туман-бея правителем Египта под верховной властью османов. Это предложение было отвергнуто, и он перешел Синайскую пустыню и 23 января 1517 года вошел в Каир, разгромив силы мамлюков в районе Ридании, в предместье города. Туман-бей бежал, собрал другие мамлюкские силы, снова потерпел поражение при Гизе 2 апреля и снова бежал. Но теперь он был предан арабами-бедуинами, у которых укрывался. В итоге он был повешен на воротах Каира 14 апреля 1517 года.

Селим оставался в Египте до сентября 1517 года, занимаясь государственными делами. Он был единственным османским султаном, побывавшим в стране. Небольшие группы мамлюков продолжали оказывать сопротивление, и арабские племена, воспользовавшись крахом старой администрации, смогли занять большую часть Верхнего Египта и части Дельты. Политика Селима заключалась в умиротворении и использовании мамлюков. Управление Египтом с очень широкими полномочиями было дано – в награду за службу – Хайр-бею. Гарнизон Египта составили подразделения янычар, кавалерии и другие турецкие войска победоносной османской армии и мамлюки, поступившие на османскую службу. Селим также создал военно-морские базы в Александрии, Дамьетте и Суэце и направил войска в Асуан, что в Нубии. Среди вассалов, признавших его власть, был правитель Мекки шериф Баракат. Таким образом, османские султаны приобрели титул Хадим аль-Харамейн – Хранитель двух святынь.

Хайр-бей находился в должности до самой смерти в октябре 1522 года. Он сохранил верность хозяевам и когда трон в октябре 1520 года перешел к Сулейману I. Его преемник Мустафа-паша и все следующие правители Египта выбирались османским правителем и были чиновниками из Стамбула, а не мамлюками. Мустафа успешно подавил восстание непримиримых мамлюков. Но третий правитель, Ахмед-паша – Предатель – сам организовал восстание в 1524 году и принял титул султана Египта. Его поддержали некоторые мамлюки. Утверждают, что он был связан с шахом Ирана Исмаилом Сефеви. В течение месяца он был разгромлен янычарами, которым помогало подкрепление с моря и местные мамлюки.

Этот инцидент подсказал Сулейману I направить с миссией в Египет своего великого визиря Ибрагим-пашу и закрепить его рекомендации в декрете 1524–1525 годов Канун-наме. Документ давал уникальный вице-королевский статус правителю Египта (который теперь мог называться «наместником») и требовал, чтобы он действовал, консультируясь с советом – диваном, созданным по образу и подобию дивана султана. Не только наместник, но также главный судья кади-аскар и главный казначей – дафтардар должны были направляться в Каир из Стамбула. Из доходов Египта оплачивались местный гарнизон и чиновнический аппарат, ежегодная дань в имперскую казну в Стамбуле и разные имперские расходы. Во главе районов, на которые была поделена страна, ставились инспекторы – кашифы, которым подчинялись сборщики податей амилы. Они отвечали за сбор налогов и поддержание ирригационных систем. Они были, по сути, чиновниками на жалованье, как правило мамлюкского происхождения. В районах, контролируемых арабскими племенами, шейх считался кашифом, таким образом, Асьют и большая часть Верхнего Египта до 1576 года находились в руках клана племени Хаввара. Армия Египта, насчитывавшая 20 000 человек, состояла из шести полков, к которым в 1554–1555 годах добавился седьмой.

Хотя Канун-наме не приписывает особых функций ведущим мамлюкам, известным как беи, они получали официальное жалованье и, очевидно, продолжали покупать мальчиков – кавказцев и босняков – и обучать их военному делу. Таким образом, хотя каста мамлюков сохранялась, ее единство было нарушено, и она приобрела фракционный характер. Мамлюки поставляли в полки своих командиров и солдат, а также получали важные назначения, такие как амир аль-хадж – глава мусульман, совершающих ежегодное паломничество, и амир аль-хазна – глава каравана, везущего дань в Стамбул. Они господствовали в диване наместника, который приобрел некоторую важность, ввиду короткого пребывания в должности большинства наместников. В то же время диван в Стамбуле стал чисто церемониальным. Когда наместник отбывал до прибытия своего преемника, диван назначал исполняющего обязанности (каймакам).

На события в Египте и других провинциях начиная с конца XVI века оказывали влияние ослабление центрального правительства и финансовые трудности. Хотя теперь обрабатывалось больше земли, Египет нередко страдал от голода, и его некогда важная внешняя торговля пребывала в застое. Выплата ежегодной дани, которая в XVI веке составляла 500 000 золотых монет, была тяжкой ношей. К ней еще добавлялись имперские расходы, такие как поставки продовольствия для Хиджаза, пенсии, подлежащие выплате в Мекке, военно-морские экспедиции, оплата гарнизонов на зависимых территориях на Красном море, покупки пороха для арсеналов Стамбула, сахара для султанской кухни и т. д. Жесткие финансовые условия, вероятно, объясняют, почему функцию сбора налогов все чаще отдавали на откуп мультазимам. Еще до конца XVI века местное управление перешло в руки беев, которые почти всегда были мамлюками, и кашифы стали их подчиненными. Экономические причины также лежали в корне первых армейских мятежей.

Османский Египет в XVI веке прошел через почти полностью лишенный событий период внутренней истории, но сыграл некоторую роль в истории Красного моря и Индийского океана.

Турки-османы и португальцы

После открытия Васко да Гамой маршрута вокруг мыса Доброй Надежды в 1497–1499 годах португальцы обосновались на берегах Западной Индии и Восточной Африки и с 1503 года вели военные действия против мусульманского судоходства. Под командованием Афонсу де Албукерке они намеревались захватить стратегически важные точки на морских путях Индийского океана. В 1510 году они взяли Гоа, который сделали своим штабом, а в 1511 году – Малакку. В 1507 году высадились в островном порту Ормуз, в 1508 году взяли Маскат и в 1515 году одержали верх на Персидском заливе, когда с третьей попытки захватили Ормуз. Они также попытались, но безуспешно, получить базу для операций на Красном море. Остров Сокотра, где в те времена жило христианское население, был оккупирован португальскими силами с 1507 по 1511 год, однако он оказался бесполезным для их целей ввиду отсутствия безопасных якорных стоянок. В 1513 году Албукерке появился в районе Адена, но его атаку успешно отбило местное население. Затем он вошел в Красное море, намереваясь установить контакт с абиссинскими христианами и напасть на Джидду. Ему не удалось достичь ни одной из этих целей, однако он уничтожил много мусульманских судов, в том числе с паломниками.

Мамлюкский султан Кансух аль-Гаури ответил в 1505 году на вызов португальцев, назначив курдского адмирала Хусейна правителем Джидды, которую он укрепил и сделал военноморской базой. В 1508 году Кансух послал Хусейна с сильным флотом на помощь султану Махмуду из Гуджарата, и совместный флот Египта и Гуджарата одержал победу над португальцами в районе Чаула (южнее Бомбея). А в 1509 году он потерпел поражение в районе Диу. Другой египетский флот направился в Гуджарат в 1515 году и на обратном пути высадил отряд мамлюков в Йемене. В 1517 году португальский флот под командованием Лопу Суариша вошел в Красное море, надеясь уничтожить египетский флот (который к этому времени уже перешел во владение османов). Подойдя к Джидде, которую он нашел слишком хорошо укрепленной, Суариш занял остров Камаран и построил там форт. Но через три месяца, потеряв почти всех своих людей из-за болезни, он покинул остров. Позднее он разграбил Сайлу и подошел к Адену, но был вынужден отойти. Другой португальский флот доставил посольство к негусу (императору) Абиссинии в 1524 году. Арабы Адена неохотно подчинялись османам и потому временами проявляли желание сотрудничать с португальцами. Они вместе разгромили османский флот, отправленный из Суэца в 1529 году. После захвата португальцами Диу в 1537 году мощный османский флот под командованием наместника Египта Хадыма Сулейман-паши в 1538 году отправился из Суэца и Джидды в Гуджарат и по пути захватил Аден. Турки осаждали Диу три месяца, но в 1539 году им пришлось уйти ни с чем: тогда жители Гуджарата договорились с португальцами. Последняя португальская экспедиция на Красное море отправилась с Гоа в 1541 году. Ею командовал Эстевао да Гама, сын Васко. Флот сначала зашел в Массауа, где на берег высадился отряд из 400 человек под командованием его брата Криштовао. Им предстояло сыграть большую роль в истории Абиссинии. Затем он приготовился к атаке на Джидду, но натиск португальцев был отражен шерифом Мекки Абу Намаем. Рассчитывая встретить османский флот, он вышел в море и дошел до устья Суэцкого залива, но двигаться дальше не решился. Война на море с португальцами продолжилась известным турецким навигатором и картографом Пири-Рейсом, когда он был назначен капудан-пашой (адмиралом) Египта. В 1457 году он снова взял Аден, где арабский вождь взбунтовался и попросил помощи у португальцев.

В 1451 году он вышел в море с сильным флотом, имея целью изгнать португальцев из Персидского залива. После восемнадцатидневного обстрела он захватил Маскат, неудачно осадил Ормуз и, лишившись многих кораблей, ушел в Басру. После этого португальцы вернули Маскат и продолжали господствовать в Персидском заливе еще семьдесят лет. Пири-Рейса обвинили в провале экспедиции и в 1554/55 году казнили в Каире. Другой турецкий адмирал, Сиди Али-Рейс, был послан, чтобы привести корабли из Басры в Суэц. Но они были повреждены штормами и выброшены на индийский берег. Османские турки, несмотря на то что владели Басрой, больше не делали попыток установить господство в Персидском заливе.

Однако в Красном море османское господство было прочным. Несмотря на португальское присутствие в Индийском океане, мусульманские корабли с паломниками и грузами, не встречая препятствий, доходили до Джидды и Суэца. Египетская и венецианская транзитная торговля перцем и специями, которая резко упала в последние годы режима мамлюков, в середине XVI века начала постепенно возрождаться. В 1554 году Сиди Али-Рейс составил в Ахмадабаде, Индия, всеобъемлющее руководство по навигации в Индийском океане, основанное на рассказах моряков. Сила и напористость португальцев к этому времени пошла на спад, особенно после объединения в 1580 году испанской и португальской корон. Нападения на их поселения в Маскате и Восточной Африке имели место в 1580, 1584 и 1589 годах. Тогда кораблями из Мохи командовал турецкий корсар Мир Али-бей, который, в конце концов, был взят в плен. Вопрос о масштабных военных действиях османов в Индийском океане больше не ставился. По мере уменьшения португальской угрозы османское правительство мало-помалу утратило интерес к Индийскому океану, Йемену и Абиссинии.