Пер-АПА
На следующий день Вин де Ойл сказал, что со мной хочет поговорить Пер-АПА.
– Я прохожу мимо её лаборатории, когда иду в свою, и она постоянно спрашивает про тебя.
Я кивнул ему на это и стал размышлять, стоит ли идти к ней или нет. Вин де Ойл не уходил.
– Что это значит? – спросил он наконец.
– Мои отношения с Пер-АПОЙ строго конфиденциальны, и для тебя не исключение.
Вин де Ойл пожал плечами, сел за стол и открыл блокнот по тому делу, который я видел пару дней назад.
– Всё про любовь? – поинтересовался я.
Тот спокойно кивнул, не желая продолжать тему. Я встал и вышел из нашей небольшой комнаты, направляясь к Пер-АПЕ.
По словам Вин де Ойла казалось, что она вглядывается в каждого прохожего, разыскивая меня, но когда я подошёл к панели её двери, окна оставались тёмными, и ничего не происходило.
Я немного боялся касаться панели, помня, как Пер-АПА ударила меня током в прошлый раз, но, вздохнув, всё же кликнул по ней. Послышались ругательства, напомнившие мне объекта Дженни, когда я звонил в её дверь.
Одна странная мысль внезапно промелькнула у меня в системе: есть ли у Пер-АПЫ в личном деле «задатки человека»? Эта мысль была необоснованной, внезапной и нелогичной, возникшей буквально из ниоткуда, так что я её отбросил.
В это же время, видимо, Пер-АПА просканировала мое касание и узнала меня, потому что дверь открылась (она могла использовать сканер, чтобы узнавать входящих, а могла использовать камеру в панели, как, например, в случаях с Вин де Ойлом). Я зашёл внутрь, удивляясь отсутствию различных колких фраз со стороны Пер-АПЫ, которые всегда встречали меня при входе в её лабораторию.
– Мне сообщили о вашем желании видеть меня, – сказал я.
Пер-АПА вздохнула, и её вздох пронёсся по проводам, пока она переходила в робота.
– Да. Я хотеть.
– Вы очень заняты сейчас? – уточнил я.
– Ну я же открыть тебе дверь, значит нет! – рявкнула она. – Не задавать глупых вопросов. Просто я сегодня очень устать. Глупый день!
Я молчал. Она снова вздохнула.
– Я давно не проводить курсы для провокаторов, и Вышка сказать мне сегодня об этом с его интонацией «я-говорить-вежливо-но-я-устать-лизать-вам-задницу-так-что-начинать-делать-то-что-я-прошу».
Я продолжал молчать. Ругательства зачастую не используются у нашей расы, и знавшая об этом Пер-АПА, очевидно, желала поиздеваться надо мной и посмотреть на мою реакцию. Моя реакция её не удовлетворила.
– В общем, завтра я проводить эти курсы, но ваши глупые провокаторы совершенно ничего не понимать, и мне это надоедать.
Она ждала, что я что-то скажу, но я не говорил. В итоге я кивнул, и она продолжала:
– Ну ладно. Это пустяки. Я хотеть спросить у тебя про Дженни. Я видеть, что ты почти не продвигаться в деле.
– Да. Кажется, это так называемый «тупик».
Кстати говоря, такие случаи на нашей станции именно так и назывались. «Человеческий тупик». Как правило, их всё же решали. Действительно нерешённые задачи за всю работу нашей станции (а это, по человеческим меркам, более тридцати лет) составляют всего лишь около десяти случаев. Их описания хранятся в архивах, как напоминание о том, что наша работа не закончена, и нам нужно продолжать идти к своей цели.
Я тут же понял, что объект Дженни по сравнению с теми случаями казался слишком простым, так что поспешно добавил:
– Проблема в том, что на это уйдёт много времени. Может, это и не «тупик», но…
– Я понять, – перебила та меня грубо. – Я иметь одно предложение к тебе. Ты ведь хотеть решить это дело?
– Разумеется.
– Я помогать.
Я нахмурился.
– Что вы имеете в виду?
– Я хотеть помогать. Использовать меня как Номер Два.
– Мне не нужна ваша помощь, – быстро проговорил я. – Я и сам справлюсь. Вышка дал мне это задание.
– Бла-бла-бла. Неужто ты думать, это так важно для него? Дело с три звезды не убрать твои «задатки человека».
Я недовольно поджал губы. Меня удивило, насколько очередное упоминание о «задатках человека» меня взбесило.
– Дело не в этом, – сдержанно ответил я и пытался придумать нечто остроумное, что заткнуло бы эту особу, но моя система не смогла ничего предложить, так что я просто повторил: – Дело не в этом. Три звезды из пяти – это честь для меня. И я справлюсь с этим заданием сам.
– Послушать меня, идиот. Профессиональный провокатор есть я, а ты – всего лишь наблюдатель, который пытаться стать Номером Два. Без меня ты не решить это дело. Я ничего не просить взамен.
Я нахмурился, отвернулся и пошёл к дверной панели.
– Куда ты собраться?! – вскрикнула Пер-АПА, быстро переходя в панель.
– Я отказываюсь от вашего предложения и хочу уйти.
Я поспешно приложил палец к панели, но меня ударило током.
– Прекратите, Пер-АПА! – гневно воскликнул я. – Дайте мне уйти, это глупо и бессмысленно. Я отказываюсь.
– Чёртов идиот! Делай, как ты хотеть… Мне плевать! Но я оставаться такой же солидарной и быть готова предложить тебе свою помощь в любой момент. Приходить, когда согласиться. Идиот. Уходить. Ты меня раздражать. Надо принимать моя помощь!
Она открыла дверную панель, и я быстро вышел, стараясь больше не слушать её громких и заставляющих вздрагивать слов. Когда я вернулся в комнату, Вин де Ойла не было, так что я лёг на кровать и занялся самоанализом, не зная лучшего способа самоунижения.
Объект Роберт
Как только я вышел от Пер-АПЫ, мне пришло уведомление на часах. Это оказалось сообщением от НиАР. Она просила меня зайти в лабораторию объекта 213Г-Ш-Ш, и я решил не медлить с этим, чтобы ещё больше не потерять расположение своего Номера Два.
Однако, когда я пришёл в лабораторию, её уже не было. Вероятно, она намеренно ушла, в очередной раз показав своё негодование по поводу меня и моей методики. На столе она оставила какие-то бумаги, и я, вздохнув, взял их в руки.
Это оказался «гет-тест», как мы его называем обычно, или тест на сексуальную ориентацию. Мы нечасто его проводим, потому что это не имеет особого значения обычно – независимо от ориентации, исследования о любви заканчиваются примерно одним и тем же. Какая разница кого любит объект, если любви всё равно не существует – лишь это неудачное соединение химических элементов, клеток, гормонов, которые отвечают за предсказуемую реакцию организма, которую мы так легко изучили.
Тем не менее, НиАР почему-то решила провести этот тест. Проводится он несложно, обычно с помощью компьютерных работников, которые ищут проявления гомосексуализма на протяжении всей жизни объекта – о да, мы можем это делать.
Это создаёт парадокс: по сути, мы не можем узнать историю жизни объекта, потому что в ней участвуют другие объекты, которые постоянно мешаются на компьютерной схеме жизнедеятельности, но мы можем узнать внутреннее развитие – люди бы сказали «духовный мир», но, согласитесь, это звучит неуместно. Если вы человек, представить духовный мир в схемах и цифрах вам будет, вероятно, сложно.
В любом случае, это не значит, что мы можем читать мысли или нечто подобное. В целом, это очень сложный процесс, занимающий слишком много времени, поэтому анализ «духовного» мира разделяют на группы.
Одна из таких групп – половая ориентация. И результат объекта Роберта был «бисексуал».
Я не удивлялся, потому что не понимал, что в этом такого и чем это может помочь в деле. Для чего, собственно, провела этот тест НиАР?
Я написал ей сообщение с просьбой прийти в лабораторию, и через пару минут она пришла.
– Что из этого следует? – сразу спросил я, указывая на результаты гет-теста.
– Дело получает две звезды, – ответила она спокойно и пренебрежительно. – Всё не так очевидно, как мы думали.
Наши дела имеют пять уровней сложности: нулевой, одна звезда, две звезды, три звезды и так далее. Нулевой – самый простой, обычно не занимает более одного дня. Такие исследования в основном проводят в школе станции для новоприбывших, собирающихся работать в нашей сфере.
Одна звезда – самый распространённый уровень, которым занимаются такие, как я (не самые профессиональные учёные). Такие исследования занимают около пяти дней, на них строится основа человеческой теории (например, такие эмоции, как радость, гнев или обида часто встречаются в исследованиях с одной звездой). Фундамент строится на мелочах, а потом идут задания с двумя звёздами.
Две звезды – уровень немного сложнее. Такие исследования обычно исходят от исследований с одной звездой, но имеют различные нюансы, мешающие узнать истину.
Остальное я расскажу вам позже, а пока вернёмся к объекту Роберту и тому, что его дело внезапно обрело две звезды.
Наша теория по поводу объекта 213Г-Ш-Ш была достаточно простой и предсказуемой (как и все теории исследований с одной звездой): мы думали, депрессия возникла из-за потери близкого человека, в данном случае «Эммы» – женщины.
– Значит, дело не только в женщине, раз он бисексуален, – я осознал, что хотела сказать НиАР, но не сказала из-за своей гордости и высокомерности.
– Поздравляю, вы как всегда блещете умом, Номер Один, – отозвалась она и вздёрнула синий острый нос.
И нет, это был не сарказм. Мы не используем сарказм. Совсем.
Она собралась уходить, но я попросил её подождать, взял блокнот со стола и быстро пролистал. Затем тыкнул в имя «Оливер», которое как-то один единственный раз проскочило в диалоге объекта и психолога.
– Нужно узнать про этого представителя мужского пола побольше. Явно дело и в нём тоже.
– Безусловно, – отвечала та спокойно.
– Значит, нужно продумать контакт?
– Уверены, что для меня? – хмуро бросила она и вышла из лаборатории, добавив на пороге ещё: – Это же вы договорились с ним как-то встретиться, Номер… Один.
Когда она ушла, я глубоко вздохнул, положил блокнот и выбежал вслед за ней.
Вне лаборатории НиАР предпочитала совсем со мной не пересекаться, и всё же я её догнал.
– НиАР, послушай, я не хочу, чтобы наши отношения настолько испортились из-за моей выходки.
Она кинула на меня раздражённый взгляд, говоривший нечто вроде: «Я терплю наше общение в лаборатории, но вне её не собираюсь».
– Я прошу прощения, Сентябрь, но мне нужно идти. У меня есть исследования помимо объекта 213Г-Ш-Ш. И у меня есть другие Номера Один, которые меня ценят.
– Я ценю тебя!
– Обращайтесь ко мне на «вы»! – воскликнула она и ускорила шаг, желая отвязаться. – У меня есть сложное дело, и я должна на нём сосредоточиться, чтобы не попасть в «тупик».
Опять странный вопрос промелькнул у меня в голове. Почему только у меня «задатки человека»?
Объект Дженни
Подумав, я вернулся к Пер-АПЕ и согласился на помощь. Не скажу, что именно заставило меня передумать, я и не особо анализировал всю эту ситуацию, но в итоге понял, что мои мечты о славе и похвалы со стороны Вышки глупы, а, значит, принять помощь не будет лишним.
Пер-АПА не удержалась от колких издевательств, которые я не буду описывать. Она перенесла себя на чип, который я должен был вставить в компьютер в своей лаборатории, и предварительно сказала нечто вроде: «И даже не думать меня уничтожать, я везде себя сохранить, идиот», хотя я даже не думал о том, чтобы уничтожать её.
Таким образом, после переноски её чипа она могла идти на контакт с объектом Дженни. Контакт, который мы запланировали, должен был состоятся сегодня, хотя я совершенно не знал его подробностей. Пер-АПА сказала лишь: «Это сюрприз» и пообещала, что мне понравится, в чём я был не уверен.
В любом случае, мы договорились, что первый контакт она совершит в одиночку. Когда я подключил её чип, было девять часов вечера. Объект Дженни уже вернулась с работы (это была пятница) и лежала на кровати, занимаясь своим обыкновенным делом – ничем.
Стоило признать, мне было интересно, что задумала Пер-АПА, и я даже хотел поскорее начать контакт, настраивая его параметры. Но внезапно Пер-АПА запретила мне доступ, и я понял, что она хочет всё настроить сама.
Через минуту в дверь объекта Дженни позвонили. Я вздрогнул, как и она. Быстро схватил блокнот в то время, как она медленно сползала с кровати. Протопала к двери. Заглянула в глазок. Я не видел, что там.
Объект Дженни озадаченно отстранился от двери. Почесала голову. Снова посмотрела в глазок.
Она не открывала около минуты. В звонок снова позвонили.
– Я знаю, что ты дома! – вдруг услышал я знакомый, но звучащий как-то иначе голос.
Объект Дженни снова озадаченно почесала голову.
– Бабушка?
– Да, это я, Дженни, милая! Давай открывай.
Внезапно я понял, чем отличался голос Пер-АПЫ сейчас от её обыкновенного – у неё пропал акцент.
Объект Дженни неуверенно открыл дверь, и я увидел женщину. Странно, но именно так я представлял Пер-АПУ в виде человека. Она была «пожилой», если переводить на человеческий язык, но выглядела свежей и «живой» (опять слова из человеческого лексикона). Не знаю, что ещё говорить для описания человеческой внешности, но у Пер-АПЫ были короткие светлые с проседью волосы, голубые глаза «с искоркой» и с морщинами, тонкие губы и достаточно обаятельная улыбка.
По поводу того, что она представилась бабушкой объекта, я слышал впервые. Честное слово. Я бы вам рассказал.
– Дженни! – снова воскликнула Пер-АПА, заключая объект в объятия. Я содрогнулся от их соприкосновения.
– Что ты… что ты здесь делаешь? – пытаясь освободиться, говорила Дженни.
– Я узнала о том, что ты здесь живёшь, и приехала. Чёрт возьми, мы с тобой так давно не виделись! Удивлена, что ты меня узнала.
– Честно? – подняла брови Дженни. – Ты просто единственная старуха из моих знакомых. И, вообще-то, я знаю тебя только по фотографиям.
Я думал, Пер-АПА растеряется – это был небольшой прокол, но она внезапно рассмеялась.
– Значит, у тебя очень мало знакомых. Ну, есть у тебя что поесть?
Она прошла вперёд, на кухню, и Дженни озадаченно пошла за ней.
Я удивлённо наблюдал за происходящим, даже забывая записывать всё в блокнот. Пер-АПА играла мастерски.
– Бабушка, почему сейчас?
– Какая разница? – проговорила Пер-АПА, усаживаясь за стол. – Это всё ерунда. Ну, приготовишь мне что-нибудь?
– А разве не бабушки обычно обкармливают внуков? – усмехнулась Дженни.
Я подметил, что она вела себя достаточно раскрепощено. Почему она так спокойно шла на контакт? Дело ли в том, что это была якобы её бабушка?
Но как Пер-АПА смогла всё это предусмотреть?
– Милая, – начала Пер-АПА с усмешкой, впиваясь глазами во «внучку», – просто я люблю тебя. Вот и приехала. И я очень голодна.
– Я думала, ты путешествуешь по миру, – вздохнула Дженни, наконец открывая холодильник и доставая какую-то еду.
– Путешествую, как видишь, – подмигнула та, вскакивая и помогая объекту. Они опять соприкоснулись, случайно дотронувшись руками, и я снова содрогнулся.
Вместе они приготовили блины. Те слегка подгорели, но это было совершенно неважно.
– Бабушка, ты ведь помнишь?
Дженни сидела за столом, уткнувшись взглядом в свою тарелку.
Я уверен, Пер-АПА не могла даже предположить, о чём говорит объект. Но она снова сыграла великолепно.
– Милая, конечно. Как я могу забыть?
Это прозвучало так уверенно. Я записал эту фразу.
– Тебя ведь даже не было на похоронах.
Тут я взял себя в руки, быстро начеркал «похороны» и знак вопроса.
– Я знаю, но я не могла прийти. Ты ведь знаешь.
Чёрт возьми. Она профессионал.
– Берлин был важнее его? – хмуро подняла голову Дженни.
Я записал «Берлин». И «он» под большим знаком вопроса.
– Мы это уже проходили, – помотала головой «Бабушка». Она доела блины из своей тарелки (человеческая еда ужасна, поэтому я удивился тому, как спокойно она с ней управилась) и встала. – Я приду завтра. Я устала.
– Устала? – нахмурилась Дженни. – Ты что, шутишь?
– Я знала, что ты будешь на меня наезжать.
– Я тебя не узнаю. А, впрочем, я тебя никогда и не знала. – Объект перешёл в агрессивное состояние. Я записал это.
– Я вернусь завтра. Я знаю, что ты хочешь.
– Совершенно не хочу.
– До завтра.
Пер-АПА уже стояла в дверях.
– Я не впущу тебя, бабушка, – сказала Дженни хмуро.
– До завтра, – снова повторила та и ушла.
Контакт был завершён. И был завершён блестяще.
Я вытащил чип из компьютера, вышел из лаборатории и направился в лабораторию Пер-АПЫ, чтобы вернуть её в робота. Я ввёл пароль в панель, который мне сказала до этого Пер-АПА, вошёл в лабораторию и внёс чип в робота.
Пер-АПА быстро загрузилась.
– Ух! Отлично. Чудесно, – говорила она.
– Пер-АПА, – начал я, – я хочу сказать вам, что очень впечатлён вашим талантом провокатора, и хочу выразить своё уважение. Простите, если до этого…
– Ох, помолчать! Я хотеть думать, идиот. Уходить. Приходить завтра.
Я озадаченно замолчал. У нас совсем не принято перебивать.
– Я хотел обсудить…
– Завтра!
Я нахмурился, кивнул и ушёл. Я задумался о её акценте. Но после думал лишь о том, насколько продвинулось дело объекта 358А-Г-М и насколько легко Пер-АПА вела себя с людьми.
В оставшийся вечер я наблюдал за объектом Дженни. Она лежала на кровати и, кажется, не могла заснуть. В половину двенадцатого, когда я уже хотел уходить, она вдруг встала и начала одеваться.
Я вспомнил о парке, в который она ходила раньше, и Дженни действительно отправилась туда. Мне пришло в голову совершить контакт, «случайно» встретить её в парке, но я не решился. После Пер-АПЫ мои контакты казались мне жалкими. Но ещё я вспоминал её бесстрашие при касаниях с людьми и понимал, что мне никогда такого не добиться. При мыслях о соприкосновении с людьми меня бросало в дрожь.
Объект Роберт этой ночью спал спокойно.
Утром я, проверив объекты и убедившись, что они спят (было около шести часов утра по человеческому времени), отправился к Пер-АПЕ. Но, к моему огромному удивлению, у неё был включён спящий режим.
Я нажал на дверную панель в первый раз, но спящий режим не прекратился. Я нажал на второй – никакого ответа. Третий – всё ещё спящий режим. Я не собирался нажимать в четвёртый, потому что это было бы иррационально и бессмысленно, но почему-то нажал, и внезапно меня ударило током.
– Ты что, не видеть, что я спать?! Сегодня есть суббота! Отстать! Уходить, идиот!
Я, озадаченный и растерянный, отошёл от двери и пошёл за априкаторами, не зная, куда податься.
Через два часа (я занимался бумажной работой) я опять зашёл к Пер-АПЕ. Спящий режим наконец пропал.
– Вы же робот, – сказал я бесцеремонно, заходя в лабораторию.
– Я уже чувствовать, что ты хотеть задать глупый вопросы. Это ожидаемо от наблюдателя, ведь он почти не иметь дело с компьютерами!
Тем не менее, на то, что меня интересовало, она так и не ответила, но я не стал расспрашивать.
– Итак, ты хотеть что-то спросить про Дженни? – с усмешкой в голосе спросила Пер-АПА.
– Я уже говорил, что восхищён вашим контактом, – пришлось повторить мне.
– Ага, – довольно отозвалась она. – Продолжать.
– Да, я восхищён. Я хотел узнать ход ваших мыслей.
– Ход моих мыслей?
– Да. То, как вы продумали всё это.
Она громко вздохнула.
– Ну сколько можно? Ход мыслей, ход мыслей… Ты не понять то, как я это сделать, по ходу моих мыслей.
– Но как иначе можно понять?.. – озадаченно спросил я.
– Вам – возможно, никак, – хмуро ответила та. – Но во мне ещё остаться то… То, что мочь чувствовать.
– Чувствовать что? – Я не мог понять, к чему она ведёт.
– Ты не понять, Сентябрь. Приходить сегодня на курсы. Я показать тебе, что никто из вас не понять. – И она, видимо, поняв, что слишком давно не шутила, добавила: – Вы все есть яйцеголовые, но идиоты!
И рассмеялась. Я не понял шутку и ушёл.