Мстигой-2. Абанат

Глава 2

Трое отроков, двое высокие уже, а третий на голову их ниже, бежали по дремучей тайге, ловко огибая могучие стволы и кусты между ними… Они старательно сопели, выдерживая правильный ритм дыхания и смотрели под ноги… Тропинки никакой не было и приходилось намечать путь бега прямо на ходу… Выбежали на лесную полянку с холмом посредине и наверху кургана старший остановился и начал переводить дыхание на спокойный ритм. Двое остальных – вслед за ним занялись дыхательными упражнениями…

– Ладное место… Как вам, други-побратимы..? И недалёко и место хорошее и для капища… и для ратища…

Данила и их новый младший побратим, еще не прошедший «имянаречения» и имеющий детское прозвище Абанат, а порой – Абатур, согласились со Званко – что место им подходит, как нельзя лучше… Младший был двоюродным братом Званко, как и Данила, но со стороны матери, а не отца… Когда Мстигой разтолковывал своим послухам – что теперь они должны составить между собой «побратимства на троих», Званко и Данила могли выбрать себе в побратимы кого угодно из своих друзей-родичей, ибо Званко был безусловным лидером среди детворы, атаманом по сути… ему – и первое право выбора… И тем не менее именно он выбрал, предложил своему побратиму Данило – этого их родича, едва ли не самого мелкого из всех… самого шального и упрямого… Детское прозвище такое – Абанат – было дано ему неспроста… Абанатом его именовали все – когда он шалил не в меру совсем и никого не слушался… а когда настаивал на чем-то своем – то в сердцах Абатуром обзывали – мол, упрямый как тур… упрется рогами в землю – с места не сдвинешь…

– Младшой, вода тут есть где-нить..?

Абанат прикрыл глаза, сосредоточился и начал принюхиваться, медленно крутясь вокруг себя… Потом уверенно показал рукой вниз с холма в сторону леса:

– Там… Ручей течет… Чистый и звонкий…

Званко кивнул головой и они дружно побежали в ту сторону… Пробежать пришлось всего три сотни шагов примерно…

Ручей тек в балке и оказался даже малым обережным, так как сразу три родника вливали в него свои воды в малом распадке. Один родник бил даже из-под корней старого могучего дуба в пять обхватов.

– Славное место. Тут – Перунова кумира поставим… Тут – купель сладим…

Они вернулись на холм с туеском родниковой воды. И приступили к строительству «послухова ратища»… Перво-наперво нашли упавший дуб и отрезали себе заготовки из его ветвей… затем ножами вырезали себе и выстрогали малые пешни – малые лопаты с короткими в локоть длиной рукоятями… Затем вернулись на холм, скинули с ног чуни, сделали разметку круга и принялись надрезать и сносить вниз с холма дерн вместе с травами и корнями… Вскоре наверху холма образовалась свободная от травы круглая площадка…

– С завтрева будем носить сюда в мешочках песок с речки. Шоб в две ладони толщиной под ногами было… не меньше… Ну, и расширять будем постепенно… до двух с половиной дюженей сажень шоб в поперечнике было…

Абанат огляделся, прикинул на глаз и тихо сказал:

– Под уклон тода края будут… Маловат холмец-то…

Данила пожал плечами:

– Шо за беда..? Пусть так…

– Песок дождями смывать будет к краям…

Данила весело прищурился и добавил:

– А мы к тому времени лобное место мелкой щебенкой выстелем, а она ногами нашими в землю вобьется… Быстрехо вобьется… Бока свои жалеешь, младшой..?

Абанат смутился и даже шмыгнул носом… но потом улыбнулся и кивнул только в ответ…

Данило и Званко переглянулись, улыбнулись и кивнули друг другу. Их младший побратим после обряда стал куда серьезней, собранней и не так шаловлив и остер на язык, чем раньше…

Затем они соорудили солнечные часы чуть в стороне от учебного ристалища – расчистив круг, воткнув мерную палку в середину и расчертив на части…

Званко посмотрел на небо и кивнул:

– В полдень поправим разметку, конешно… но лучше прибежим сюда ночью и по Таре стороны света в точности разметим… А щас режем и привязываем палки для Третьего Урока…

Они сбегали и нарезали еще палок, привязав их к предплечьям веревочками… Вернулись на ристалище и сложили два небольших костра из сухих веток…

– Кресение.

Костры были особым образом составлены из веток уложенных : левый на западе – квадратом, правый на востоке – восьмиугольником. Они гуськом заходили между двух потрескивающих костров с юга, левым боком огибали левый костер, потом – правым правый и выходили между ними на север. В левый костер происходил сброс низких вибраций их тел, от правого они впитывали чистую энергию Огня. Кресение.

– Третий Урок. В голову не бьем. Только в тулово и по ногам. Отбиваем пока предплечьями.

Они сняли с себя рубахи и остались босиком в одних портах…

Званко встал первым. Опустил на глаза начельник, постоял сосредотачиваясь… и кивнул своим побратимам. Данила и Абанат принялись по очереди хлестать его ивовыми прутами, нанося удары по туловищу или по ногам… Сами при этом они кружили вокруг него то послонь, то противосолонь… Удары по туловищу он блокировал своими защищенными привязанными палками предплечьями, а от ударов по ногам подпрыгивал вверх, или отпрыгивал в сторону…

Затем на его место встал Данила… и потом Абанат…

В полдень они устроили перерыв и сбегали опять в распадок к истоку ручья… облились там студеной водой родниковой, отдохнули в тени…

К вечеру ближе Званко остановил тренировку Третьего Урока и подвел итоги, подсчитав на телах своих побратимов количество синяков и ссадин…

– Пагано пока, братья… Сколь отметин – столь раз нас и убили, считай… Кажный дён теперь будем Третий Урок справлять… Вечером апасля всево сюда прибегать будем… На нас все остальные смотрят – не забывайте…

На них смотрели не только кровные родичи из Остожска… Волчица Рика, догнавшая их отряд перед самым домом Мстигоя, упрямо следовала везде за Данилой, сколько он ни пытался отослать её назад на родину… Она держалась в сотне шагов от него всегда и упрямо наклоняла голову, когда он ей в очередной раз выговаривал что-нибудь по этому поводу… Впрочем, больше никто её такой опеке и верности другу ни в чем не препятствовал… ни Мстигой, ни домашние его… наоборот, даже подкармливать пытались, когда Данила не видит… иногда, не успев поохотиться ночью, она принимала их подношения, но подпускала к себе только Мстигоя, как вожака людей и детей… да еще на старца Звенигора смотрела зачарованным каким-то взглядом, когда он приходил в гости к Мстигою… Тот же, лишь сначала проверив её на одержимость и управляемость извне и убедившись в их отсутствии, не обращал на неё никакого внимания…

Тройка братьев, проникнув за зачарованный Звенигором частокол, сначала занялась своими обычными делами и занятиями… и только ввечеру дружно явилась в горницу к Мстигою. Там их ожидали все трое – Сведослав, Звенигор и Мстигой.

Званко пожал плечами и за себя и Данилу отчитался – что они никого, кроме обычных зверьков и птиц с насекомыми на их личном новом ристалище учебном не заметили за весь почти день, проведенный там. А потом все присутствующие дружно уставились на Абаната. Тот посопел, подбирая слова и начал перечислять и рассказывать:

– Оне почти сразу появились… в тенях деревьев… потом пристали к нам, когда мы на родник сразу побежали… шагах в двадцати держались всегда… Но осмелели быстро и ховаться стали даже в тени кустов, трав всяких и лопухов… Как будто прислушивались и шоб ни слова нашего не пропустить ненароком… Когда мы вернулись на холм, они еще ближе подобрались, но не совсем… бо мы там весь дерн с травой убрали совсем… дык оне почитай под каждым лопухом вокруг и разместились тода… а апосля ерзали, когда солнечные лучи их обжигать начинали… больно им от них, кажись… Ну, вот… Отстали совсем токо возле частокола нашего тут… А… чуть не забыл совсем… Рика их тож видит… или чует… я заметил… они отползать начнут от лучей ярилиных, так она сразу глазом туда ведет и принюхивается… тож сразу… Видит она их…

Больше ребятня ничего не добавила и Мстигой поблагодарил их всех троих чуть торжественно и отпустил из горницы…

– Какие будут мнения, братья мудрые..? – басом от лица Шушеня спросил Мстигой.

Сведослав посмотрел на друида:

– Мож, это прознатчики лиходея-мага, что семейных Зведослава умыкнул тогда..? Ты сумел понять хоть что-то на месте появления Истиславы возле моего дома..?

Друид пожал мощными плечами, но отрицательно покачал головой:

– Почти ничего, друже. Её кто-то протолкнул через односторонний портал, созданный личной силой чародея… Портал одноразовый и самосхлопывающийся сразу… потому следов и не осталось никаких… Ну, примерно – как невозможно судить о катапульте, из которой ядро прилетело… так и тут… И в сознании у неё ничего нет, потому что оно выключено было сразу и сковано чарами амулета… потом просто расковано и чары сняты… та же история, как с ядром от катапульты… следов не осталось никаких… Могу по опыту древних только сказать – что амулет был кристалл какой-то… и суть поэтому такая… все следы и память там в кристалле и остались… а не тут у нас и вокруг неё… Понимаешь? Вот засунули тебя в кромешную тьму и продержали там, без звука и иного любого движенья… а потом наружу вытолкнули на свет…

– Что же делать, Отче..? Пора тебе самому в засидку туда отправляться..? – опять басом спросил Мстигой.

– Пора. – кивнул друид: Они каждый третий день туда бегать будут… вот ночью послезавтра и отправлюсь… Авось… Обложусь со всех сторон чарами отвода глаз и прочими…

Сведослав похмыкал и покрутил головой… Ему не нравилась идея одиночного похода друга на тайный пост… Риск по его мнению был слишком велик… Друид откликнулся почти сразу:

– Перестань, друже… Или мне напомнить тебе о делах давних..? Как я в бою с супостатами-чародеями переведывался на ваших сечах, но в стороне..? Или думаешь – стар и одряхлел совсем? На ручках потягаемся..? Или кто быстрей счисления квазифункций свободных и многомерных проведет..? Не хмурься тогда… Любая поддержка меня только отвлекать будет…

Отец Ратный только вздохнул еще тяжелее и поднял открытые ладони вверх, как будто сдаваясь… Их пантомиму неожиданно прервал басом Шушень:

– Отче Звенигор, а Истислава сама не была заключена в тот кристалл магический..? Её все же отправляли туда на юг, или она тут где-то так и оставалась в заключении..?

Друид подумал и потом покачал головой отрицательно:

– Здесь её не было. Факт. Я сам тут всё вдоль и поперек исходил, ища отражения везде и наверху к тому же… Такой силы камень нашел бы наверняка… или почувствовал бы его сначала… Заключение внутрь кристалла вызвало бы такие возмущения, что тоже оставило бы следы и наверху и тут внизу… Нет. Её зачаровали им и отправили отсюда вероятно коротким путем или порталом сразу на юг. А вот детей вели короткими путями, но с появлениями на тракте, чтоб следы все же оставались для Зведослава и нас… А к чему ты это и об этом сейчас..?

– Да ты сам меня своими образами про кромешную темноту подземелья на одну странную мысль натолкнул. Вот и хочу с тобой обсудить… Не уверен только – дельная ли..? Сможешь ли такое спроворить…

– Ну, не тяни тогда… – вырвалось у Сведослава.

Шушень хохотнул добродушно и продолжил:

– Ты сказал – без света совсем и движенья любого. Это верно. Но она же дышала все это время… пусть и намного реже, допустим, чем обычно, но дышала… А значит: какие-то запахи в неё проникали иногда… А я вот знаю: что собаки… и особенно волки – видят мир куда больше и лучше, чем своим зрением… своим нюхом… Слух, видимо, тоже был заблокирован магом-супостатом… но вот запахи…

Звенигор хлопнул в явном восторге ладонями по столешнице так, что вся посуда на столе подпрыгнула и, пока Сведослав и Мстигой стремительно подхватывали кубки и крыницы со сбитнем, чтобы они не перевернулись и не разлили свое содержимое на стол – рванул из-за стола на улицу, только дверь за ним хлопнула…

– Шушень, – строго сказал Сведослав: Ты что со старцем престарелым сдеял такое..? Как сорванец себя ведет, право слово. Пояснишь до конца свою мысль мне..?

– Я хотел предложить ему как-то слиться с сознанием нашей волчицы Рики и потом посмотреть еще раз сознание Истиславы уже с этой полузвериной способности сознания, объединенного втрое… Мстигой уже понял и согласен…Теперь только саму Истиславу спросить остается… Ну, и Рику, соответственно… Думаю: он понял меня на полуслове и сейчас первой Рику уговаривает на это…

Сведослав покачал согласно головой, попил из кубка сбитня и произнес одно только слово:

– Уважаю.

Они опять сидели втроем вскоре…

– Я увидел всё… насколько возможно понять несовместимое восприятие меня и Рики… Еще несколько дней и тренировок в этом совмещении восприятий – и будут еще подробности… какие-то… Но уже и сейчас, если я окажусь даже в сотне шагов от чародея этого – я его узнаю сразу и неопровержимо для меня… Он таки приходил однажды лично посмотреть на заключенную… Остальные – подмастерья и никчемушные какие-то… бездари по сути… Видимо: так ему нужно было зачем-то… чтоб следов не оставили случайными выплесками Силы, например… Но самое главное иное… Всё это лиходейство он придумал и осуществил сам и своими силами… Но и он – не свободен оказался… Над ним довлеет чья-то иная могучая воля и он ей подчиняется… подчиняется безоговорочно… И тот, чьей воле он подчиняется, находится на юге… Далеко на юге… где совсем жарко… где пустыни даже есть поблизости…

– «Интересно девки пляшут…» – задумчиво произнес Шушень и тут же извинился: Ой, простите. А скажи, Отче… не было ли запахов затхлости… любых дурных запахов, связанных с подземельями любыми… в таком духе… с обрядами некромантии в общем..?

– Нет. Ничего такого… Странные запахи от него были… неземные, я сказал бы навскидку… Думаешь..?

– Ну, да. Конечно. Перебираю варианты… и получается… один рабочий остается… и самый паршивый к тому же… Раз нижние демоны из кругов ада, пекла по-вашему – не при делах… значит – посланцы Чернобога… Юг, пески, неземные запахи – экспедиция на помню с какой земли, где Чернобога почитают Создателем. Аравийский полуостров в моем времени называется… там их база старая была… они же поддерживают и распространяют сию изуверскую религию, что и до вас-нас уже доползла…

Сведослав покрутил головой недоуменно:

– Не пойму… не вразумлюсь никак – как и что происходит такое… Ничего особо отвратного в сей религии не звучит… только про богочеловека какого-то толкуют всё… Ну, был там такой… так где их не было-то..? Вон Звенигор если схочет – так куда круче чудес сотворит всем на погляд и удивленье… Горы и леса маршировать начнут строем походным и токо что не с песнями… Нам-то всем – что с того..? Плюнуть – да растереть…

– Отче, вспомни наш разговор давешний… Хотя – да… не все я тогда сказал вам… Эти… посланцы чернобоговы… они по-другому развиваются… не так, как мы… у них в ходу – техномагия…

– Сие нам ведомо… уже переведывались с ними, давно правда… наши виманы куда быстрей ихних и валят ихние по чем зря и на раз… – возразил Сведослав.

– И много ли сейчас у вас виман есть..?

– Ни одной. Высший Совед Жрецов еще несколько тыщ лет назад присудил – их все спрятать в хранилища. Пока Ночь Сварога не кончится… Мол, перед рассветом Тьма еще темней и как бы чего не вышло…

Все помолчали над очевидным…

– Значит, нам… кому-то из нас… надо идти сначала к Таре… а потом, видимо – и дальше на юг. – прервал тягостное молчание Шушень.

– Зведослава узнают сразу, и чародей смоется… на юг подальше… а хотелось бы его взять… и хм… потолковать предметно и не торопясь… А без подготовки там на месте… без догляда упреждного – даже портал не поможет в таком случае. Так, друже Звенигор, баю..?

– В точности так. – устало вздохнул друид: У него, видать, порталы – одно из базовых умений… Только тающий след портала и увидит Зведослав в лучшем случае. А в марьем теле к нему и вовсе не стоит подступать… еще скорей увидит-почует, да и подарочек отвесить незванному гостюшке может такой, что потом и я безсилен окажусь помочь… Витязям, даже одаренным, на своем поле битвы надо сражаться, а не на чужом и высшем по отношению к ним… Азы… Ну… в любом случае… надо мне самому посмотреть – кто там в тенях прячется и куда потом идет… а потом уж и решать что-то будем опять…

Глава 3

Молодой воин, судя по покрою одежды и ножнам за спиной, бодро и споро шагал по прямоезжему тракту на юго-запад. Начало осени в этом году выдалось теплым и сухим. Его обгоняли караваны ушкуйников и еще какого-то люда ездового… Некоторые, опытные по жизни, оценив его выправку и движения – приглашали присоединиться к ним в качестве наемного стража. Но он вежливо и твердо отказывался всякий раз, не объясняя причин… Когда свечерело он свернул к опушке леса и, устроившись на ночлег под древним дубом, распалил небольшой костерок, поужинал и, завернувшись в свой толстый плащ, быстро уснул… Снились ему два гиганта… Они с суровыми лицами и по очереди давали ему всякие наставления и напутствия… Только перед самым рассветом оставили его в покое и дали ему отдохнуть и выспаться…

Утром он сделал сначала простую, а потом и сложную разминку… потом достал со своей груди какой-то амулет и очень аккуратными движениями пальцев снял с него кожаный кожушок. Это был какой-то драгоценный камень ярко-изумрудной расцветки в сложно-рунической окантовке из серебра. Едва он аккуратно пристроил его на своей обнаженной груди – как его будто молния ударила туда… Он упал на спину и принялся кататься по земле от нестерпимой боли в груди и в голове. Его руки почти что сами собой пытались подтянуться к груди, чтобы сорвать оттуда амулет, но всякий раз он, то мыча, то шипя от боли, все же отдергивал их и даже прятал за спину подальше от амулета…

Потом боль все-таки отступила… Он встал, пошатываясь от усилий, и огляделся вокруг себя, как будто в первый раз созерцая все окружающее… А потом достал свой меч из ножен и приступил к каким-то сложным упражнениям с ним… Сначала медленным и плавным, как будто он приноравливался к мечу, потом они стали ускоряться… Вскоре вокруг него крутился почти неразличимый на взгляд вихрь остро-отточенной стали. Сам он при этом передвигался по земле какими-то стелющимися шагами, то плавными, как в танце, то стремительными, как бросок змеи…

Наконец его занятия закончились… Он убрал меч в ножны, повертелся вокруг себя, явно принюхиваясь… Но никакой текущей воды поблизости не было. Все еще кривя губы от боли, он аккуратно надел на амулет кожушок и стал собираться в дорогу…

В этот день он принял приглашение новгородских ушкуйников, которые обгоняли его двумя десятками конных и пятью фургонами, и пол дня просидел на облучке фургона. Но к вечеру расплатился с ними за подвоз парой медяков и опять ушел ночевать поближе к лесу и подальше от тракта. Все повторилось: короткий ужин, безпокойная ночь и утреннее истязательство себя амулетом, причиняющим ему почти нестерпимую боль, и долгими упражнениями с мечом…

После таинственного исчезновения боярина Василю пришлось несладко. Все управление строительством боярских хором и крепости вокруг свалилось на его плечи. Старшие наемных артелей рубщиков и плотников бегали к нему за советами и указаниями по любым пустякам, которые и сами могли бы решить по его мнению. А еще каждый день приходили подводы и возы со стройматериалами и глиной для заливки стен. А еще отец со старостой повадились каждый день приезжать из станицы и тоже лезли к нему, требуя его вмешательства в стройку во всех мелочах… И от них отмахнуться рукой не удавалось – возрастом пока не вышел в настоящие мужики потому что… На кузню и обучение сему любимому им мастерству и времени не оставалось почти… А потом еще и ученики боярина – все младшие братья и сестры ушли на север, искать боярина в его семейном гнезде и там продолжать своё обучение у него… Совсем тяжко стало. Впрочем, вскоре староста начал присылать к нему на подмогу его друзей, таких же по возрасту парней и девчат уже почти на выданье… Сначала стало чуть легче, но потом опять тяжелей, потому что они так пристали к нему гуртом однажды, что он не смог отказаться и теперь по полдня занимался с ними «ратными уроками», даром – что сам едва толикой умения сего овладел…

Вот и сейчас, едва он мехами нагнал жару в топке и заготовки стали нужного цвета – как прибежал один из побратимов и сообщил ему: что у ворот мнется какой-то молодой, примерно их возраста, оружный находник-воин, по виду из северных, но ни родовых орнаментов, положенных на одежде и указывающих: из какого он рода и откуда – на нем нет. Сказал только имя – Мстигой.

Василь напрягся и сразу, забыв даже о передерживаемых заготовках на колосниках в печи, поспешил к воротам…

Парень-воин был высок ростом, но не так крепок в кости и широк в плечах, как сам Василь, например. На нем был какой-то странный слишком толстый и тяжелый плащ зеленоватой с разводами расцветки, рубаха, порты, кожаные онучи и полутораручный тонковатый на вид меч в заспинных ножнах… Русые волосы, по плечи и по-воински стянутые сзади кожаным ремешком в конский хвост, короткая борода, едва закрывающая гортань. В общем, ничего выдающегося и примечательного. Если бы не глаза… Они были серо-зеленые и в их глубине угадывалась какая-то неизбывная боль и страдания… нет, даже как будто мучения какие-то… как будто бы он был болен какой-то неизлечимой болезнью и страдал каждый миг своей жизни…

Василь вышел к нему через приворотную малую дверь, осмотрел с ног до головы и парень, дождавшись конца осмотра, слегка поклонился ему:

– Здравия и блага – сему дому и его хозяевам. Ты, верно – Василь. Не пустишь ли отдохнуть у тебя на несколько дней. Я из поморов, Мстигоем кличут. Изгой я.

Василь так же слегка поклонился ему в ответ и вежливо, но твердо произнес:

– Здравия и тебе, странник. Нашего боярина тоже Мстигоем звать. Ты не сродственник ему случаем..? Он – тоже из поморов сюда пришел…

Мстигой помедлил доли секунды с ответом:

– Я – не сродственник вашему Мстигою-боярину… И я знаю его. Он со мной весть вам прислал малую…

– Проходи тода, гостем будь. Живи у нас, сколь схочется… – сразу зачастил Василь и перешел на простой говор: А что – изгой, как и наш боярин – то нам без разницы. Мы по-своему тут живем и ваши обычаи нам не ведомы – что там у вас, за что и как… Главное – шоб человек справный был. Мы вот за нашего боярина – хоть шо… хоть на сечу смертную в любой дён…

Собравшиеся к тому времени вокруг побратимы согласно загудели… Мстигой окинул их поверхностным, но, казалось, все замечающим взглядом и еще раз поклонился, на сей раз уже всем разом:

– Благодарю на добром слове, хозяева. Пусть и не заслужил я ничем пока вашей милости.

– Ты – вестник долгожданный. Уже тем заслужил. – возразил Василь и добавил: Наш любимый боярин абы с кем весть передавать не стал бы… Значь – и ты – человек Чести и Воли.

Парень усмехнулся и согласно кивнул:

– Просто и убедительно. Пусть так.

Василь, блюдя покон гостеприимства, поручил двум младшим побратимам обиходить гостя с дороги и разместить на постой, а сам занялся строительными делами и освободился от них уже когда свечерело…

Вечером Мстигой пришел в горницу к Василю и тот усадил его за стол и предложил сбитня. Парень сел, достал из мешка длинную колбаску кожаного кошеля и без долгих разговоров высыпал на стол кучу золотых монет новгородской чеканки. Василь смотрел пристально и подмечал все детали. От него поэтому не укрылся поразительный факт – парень отсыпал золотых на стол явно на глаз – примерно половину. И он вдруг понял ясно и четко, сам не понимая как – попроси он сейчас у этого парня – и тот молча и без разговоров и от своей оставшейся половины еще половину отсыплет…

– Это – казна вам на продолжение стройки… и на все остальное, как захотите. А на словах боярин ваш передал – чтобы продолжали стройку и были тут полными хозяевами. Он наверно еще не скоро в гости к вам сюда приедет. Дела у него там важные… Дети ваши, его послухи которые, хорошо живут, все живы и здоровы, чего и вам всем желают…

– А ты их видел сам? Можно мне пораспрашивать тя ишо..?

– Видел. Хоть и недолго. Спрашивай. Никаких секретов от тебя нет.

Василь закидал его вопросами: про боярина, его хозяйство тамошнее, про братьев и сестер своих младших… Мстигой рассказывал спокойно и четко, такими емкими образами рисуя своё повествование, что Василь как будто наяву увидел всё и всех там…

Наконец Василь пресытился… Они попили сбитня из сорокового сбора. А потом Василь неуверенно начал:

– Ты сказал вот вначале… что секретов от меня нет никаких… А можно мне тода… про тебя спросить…?

Парень кивнул:

– От тебя только и про боярина Мстигоя и про ваших братьев и сестер – нет секретов. Про себя я рассказывать не хочу… Не обезсудь, Василь.

– Ага… Што ж… ладно тода… Но хоть што-то можно..? Ты – тож орденский..? Долго гостевать у нас бушь..?

– Был орденский. – сухо проронил Мстигой: Несколько дней побуду. Посмотрю – как вы ратному делу учитесь и покажу еще какие упражнения с мечом уже… Боярин ваш попросил поделиться наукой сей с вами… Сам он не успел, говорит. Только самые начала кулачного боя дал вам…

Василь так обрадовался сему, что заерзал на лавке даже…

Через неделю Мстигой ушел. Отказался от коня и справы конской. Пешком, как и пришел. Провожать его вышли все без исключения, даже мужики-строители… Немногословный и замкнутый даже, он как-то умудрился всем прийтись по нраву за такой короткий срок…

– Эх… – тяжело вздохнул Василь вслух: Кабы подольше он тут с нами… Великий Витязь… а ведь почти моих лет… Мы и сотой доли тово, чему научил нас, не усвоили толком никто…

Стоящий рядом с Василем дядька Микула-староста тоже вздохнул и сказал негромко:

– Доля ево така. Великий… Как и отец евоный… Не нашево полета соколы…

– Какой отец евоный? Ты откель и што знашь про нево..? Он сказывал те..? Расскажи, дядька Микула..!

– Глупый ты еще, Василь… Ужель сам не догадался и не присмотрелся? Боярина нашего Мстигоя это сын был… Старший, видать… Эх, судьбина…

Василь растерянно произнес:

– А я же сразу ево спросил – не сродич ли он боярину нашему… Он сказал – нет.

Староста усмехнулся:

– А ты-то сам как бы ответил на такой вопрос? Не сродич ли ты свому отцу Степану? Ты – сын евоный, кровь от крови, плоть от плоти… Грю же – дурной ты пока и вопросы задавать не умеешь толком… Вот и весь сказ. А ты вот лучше мне вот што скажи… Ты почему решил контрофорс у малой башенки на пять шагов вынести за стену, а не на десять, как я сказывал и советовал тебе..?

Василь мигом воспрял духом и они заспорили на строительные темы, размахивая руками и жестами подкрепляя свои слова и образы рисуемого…