Психотерапевт

Глава 7

Ева прекращает срезать кинзу и поворачивается ко мне с ножом в руке.

– Ну что, никто его не вспомнил?

Я разочарованно качаю головой:

– Я весь наш «Круг» обошла. Вы с Уиллом – моя последняя надежда.

– Ты говорила, он высокий?

– Да, выше Тима.

– И он сказал, что его зовут Тим?

– Ну, он не сказал, что он Тим, но и не опроверг. Я предположила, что это он, потому что мы говорили, что придет либо Тим, либо Мэри. Я знаю только, что он не отсюда.

– Похоже на обычного халявщика, – смеется Ева.

– Не вижу тут ничего смешного.

– Извини. Я на самом деле немного восхищаюсь халявщиками. Особенно когда им удается сорвать жирный куш. Если только они ничего не ломают и не крадут. – Она бросает на меня вопросительный взгляд: – Ведь нет?

– Нет, ничего, но дело не в этом. Мы не приглашали его, и его не должно было там быть.

– Мы с Уиллом один раз так просочились на свадьбу, – говорит она. – Было здорово. Пили коктейли в отеле на шумном банкете – там было человек двести, наверное. Потом кто-то позвал всех к огромному шведскому столу. Дело было летом, и мы видели, как люди несут тарелки на улицу, к покрытым белыми скатертями столикам. Мы некоторое время наблюдали, и все как будто было по-простому: никаких карточек с именами, гости просто садились, где нравится. Тогда мы встали в очередь, навалили еды на тарелки и влезли за стол, где уже сидели три пожилые пары.

– Да ладно!

– Ага. Они, похоже, были только рады, что мы разбавили их компанию. Нас спросили, хорошо ли мы знаем молодоженов. Мы ответили, нет, почти совсем не знаем. Практически не соврали. Тут выяснилось, что и они тоже. Что они соседи родителей невесты и их, в общем-то, пригласили больше из вежливости. Мы однозначно скрасили им вечер и потому считали, что не сделали ничего плохого. К тому же мы были очень голодные и очень молодые. Сейчас бы, наверное, так не поступили.

– У меня бы смелости не хватило, – отвечаю я. – Но как насчет нашего загадочного халявщика? Какой был смысл пролезать на вечеринку с напитками? Максимум, чем там можно было поживиться, – это ролл с сосиской и чипсы. Но он и этого не взял, ведь в саду его никто не видел. А я видела только, как он в кухне воду из-под крана наливает. Но вряд ли он ворвался к нам попить воды.

– Ты уверена, что ничего не пропало?

– Абсолютно. По крайней мере, ничего ценного. Украшения и кредитки были на месте, когда я проверяла, и вообще в доме все цело. Да у нас и нет ничего особо ценного.

– А наверх он поднимался?

– Да, но это я его пригласила показать нашу перепланировку.

Ева замолкает, потирая рукой лоб.

– Ты все время была с ним?

– Да, но я думаю, он мог вернуться туда один, когда я была в саду. Лео недоволен, потому что у него в кабинете важные документы по работе лежат.

Ева снова берет нож и возвращается к кинзе.

– Спрошу Уилла, может, он видел на вечеринке кого-нибудь постороннего. Он вот-вот придет. Ты ела? Останешься на ужин?

Я неохотно поднимаюсь на ноги.

– Спасибо, очень мило с твоей стороны, и пахнет заманчиво, но лучше я пойду позвоню Лео. И еще раз прочешу дом – хочу убедиться, что все на месте.

Я убеждаюсь, что наши компьютеры, планшеты и ценные вещи на месте, но не успеваю набрать Лео, потому что звонит Джинни.

– Как прошла вечеринка? – спрашивает она.

– О, отлично. Мне удалось познакомиться почти со всеми, кто живет в нашем «Круге». И классно то, что тут довольно много пар примерно нашего возраста. Ева с Уиллом помоложе, а остальные – под сорок или сорок с небольшим. Когда вы с Марком будете у нас, я приглашу всех, чтобы вы познакомились. – Я делаю паузу. – Хотя я и врагом успела обзавестись.

– Ого.

– Ну не то чтобы совсем врагом, но я ей явно не нравлюсь. Рыжеволосая красавица по имени Тамсин. Полагаю, она думает, что я намерена влезть в их дружеский кружок. Она дружит с Евой, а Ева живет рядом со мной, и, может, Тамсин боится, что мы с Евой будем день-деньской ходить друг к другу в гости.

– Ты там поосторожней с этими дружескими кружками, – говорит Джинни. – Особенно в таком тесном сообществе, как ваш «Круг».

– Ты так говоришь, словно это секта какая-то.

– Может, так и есть, – отвечает она драматическим шепотом.

Она шутит, но меня все равно пробирает дрожь.

– Всем, похоже, было и вправду интересно, что мы сделали наверху.

– Неудивительно. Там у вас здорово. Лео действительно постарался.

– А у тебя как? Хорошо провела выходные?

– Марк играл в гольф с Беном, так что очень хорошо.

Я смеюсь. Джинни с Марком работают вместе и в буквальном смысле сутками не расстаются, поэтому она каждые выходные пытается сплавить его поиграть в гольф, чтобы выкроить пару часов для себя. Она в курсе, что Бен не только великолепный риелтор, но еще и потрясающе играет в гольф.

– И теперь это станет традицией?

– Очень надеюсь, – с чувством отвечает Джинни. – Ты не представляешь, как здорово побыть одной дома.

– А я сейчас, наоборот, слишком много сижу одна.

– Когда освоишься там, будет легче.

– Надеюсь.

Я не хотела, чтобы это прозвучало уныло, но Джинни тут же заметила мой тон.

– У тебя все в порядке?

– Просто я давно уже хочу начинать общаться с людьми, а Лео считает, что надо подождать. Он совсем не обрадовался, когда я проявила инициативу и пригласила всех к нам. И совсем напрягся, когда я впустила одного самозванца.

– О, расскажи подробней! Мне интересно.

Я рассказываю про мужчину, которого никто не видел на вечеринке, и чем больше говорю, тем неуютней себя чувствую.

– Прости, Джинни, мне нужно позвонить Лео, – произношу я. – Сейчас я уже хотя бы могу сообщить ему, как незнакомец попал на территорию.

– Хорошо. Горячий привет ему от меня.

Я звоню Лео и пересказываю ему то, что услышала от Лорны.

– Хорошо, значит, половина загадки разгадана, – отвечает Лео. – Хотя все равно непонятно, зачем он явился. – Он раздраженно вздыхает: – И чего ты принялась там всем все демонстрировать!

– Извини, – виновато отвечаю я. – Но ведь все клиентские дела у тебя заперты в шкафчике для документов, разве нет? – Я не пойму, почему он никак не успокоится.

– Да не в этом дело.

– Ты думаешь, это как-то связано с твоей работой?

– Я консультант, а не шпион. – Его голос звучит резковато. – Слушай, не хочу тебе надоедать, но твои ключи у тебя?

– Да, в сумочке, а что?

– Просто – ну, помнишь, я слышал ночью, что в доме кто-то есть? Вдруг это как-то связано с твоим непрошеным гостем.

Мне делается не по себе.

– Я думала, мы договорились, что здесь никого не было.

– Я знаю. И если твои ключи у тебя, то все в порядке. Мои у меня, и только эти два комплекта были в доме во время вечеринки, то есть все ключи на месте.

– И потом, у нас еще врезной замок на входной двери, так что в любом случае внутрь никто пробраться не мог, – напоминаю я. – Только если ты забыл защелкнуть его перед сном?

– Нет, вроде не забыл. И ты не забудь запереться сегодня вечером, Элис. И продолжай опрашивать народ, ладно? Нужно выяснить, кто это был.

– Хорошо.

Правда, спрашивать больше было некого. Загадочный незнакомец ускользнул так же легко, как и появился.

Глава 8

Я сгребаю в охапку подушки и одеяло и несу наверх – в легком смущении оттого, что последние две ночи спала у себя в кабинете. В понедельник вечером, когда пришло время ложиться спать, я не смогла заставить себя остаться в спальне одной. Не только потому, что Лео послышалось, будто прошлой ночью кто-то был в доме, но и из-за мыслей о незваном госте на вечеринке. Внизу я чувствовала себя в большей безопасности и потому разложила диван и ночевала там.

Я застилаю постель, потому что нельзя же спать внизу до бесконечности, и иду к шкафу за джинсами. Доставая их с полки, замечаю, что мой белый сарафан, который я хотела надеть в понедельник, висит на вешалке между двумя другими платьями. Радуясь находке, я вынимаю его: если накинуть сверху кардиган, то можно будет походить в нем сегодня. Натягиваю сарафан через голову и ощущаю легкий запах стирального порошка; хоть я и носила его в субботу на вечеринке, он выглядит чистым и свежим.

Пока я завтракаю, приходит почта: экземпляр романа, который я буду переводить с итальянского на английский. Мне нравится перед началом работы дважды перечитывать книгу и делать заметки, так что я иду в кабинет и устраиваюсь на диване: счастье, что наконец можно вернуться к привычному режиму работы с девяти до семи, четыре дня в неделю. До сих пор я освобождала себе пятницу, чтобы было три выходных подряд, но, поскольку сейчас Лео по пятницам работает из дома, буду отдыхать в четверг.

Поначалу сконцентрироваться трудно: мешает тревога, что незнакомец вторгнется снова. Сможем ли мы когда-нибудь узнать, кто это был? И – что еще важнее – зачем он это сделал? Последнее меня особенно волнует.

Ближе к обеду, когда несколько глав уже осталось позади, я слышу голоса на дорожке во дворе. Закрываю книгу, иду через гостиную выглянуть в окно и вижу Еву, которая стоит перед черной кованой калиткой, ведущей в парк, и беседует с Тамсин и Мэри. Они, судя по множеству пакетов в руках, вернулись из похода по магазинам. Я с завистью наблюдаю, как они хором смеются в ответ на реплику Евы. Мне становится так одиноко и так хочется оказаться вместе с ними, что я, не дав себе времени передумать, направляюсь к ним.

Иду вдоль дороги, останавливаюсь, чтобы пропустить минивэн из супермаркета, который тормозит напротив дома Эдварда и Лорны. Перехожу дорогу позади него и машу рукой вышедшему на порог Эдварду. Женщины уже не смеются; они сбились вместе, словно обсуждают что-то серьезное, секретное. Какого черта меня к ним понесло? Не хочется их прерывать, но уже поздно: Мэри меня увидела.

– Просто поразительно, что ее это, похоже, не волнует, – произносит Тамсин, когда я к ним приближаюсь.

– Я начинаю сомневаться, что она в курсе, – отвечает Ева.

– Ну, разумеется, в курсе, – фыркает Тамсин.

Мэри поднимает на меня ясный взгляд. Я понимаю, что речь была обо мне.

– Привет, Элис, как дела?

– Спасибо, хорошо, – улыбаюсь я ей.

Ева с Тамсин поспешно оборачиваются. На обеих непрозрачные солнечные очки, и от этого физического барьера между нами мне становится еще больше не по себе.

– Элис! – восклицает Ева, словно полгода меня не видела. Поднимает очки на лоб, задрав дужками короткие волосы. – Чем сегодня занималась?

– Читала. Услышала ваши голоса и решила сделать перерыв.

– Что читаешь?

– Книгу, которую буду переводить.

– А на какой язык? – спрашивает Мэри.

– На английский, с итальянского.

– Интересно.

– Бабушка Уилла – итальянка, и он пытается учить меня, чтобы я могла с ней разговаривать, поскольку на английском она совсем не говорит, – объясняет Ева. – Получается у меня не очень.

– Это ты еще русский не пробовала. Я сто лет училась, чтобы хоть как-то разговаривать.

Ева смотрит на Мэри в крайнем изумлении:

– Я и не знала, что ты по-русски говоришь.

– Говорю, но не очень хорошо. Не бегло, в общем.

Я поворачиваюсь к Тамсин, замечая, что она не проронила ни слова. Сегодня на ней бледно-голубые джинсы и оранжевая футболка, которая на любой другой рыжеволосой женщине выглядела бы странно. А на ней – великолепно.

– А ты? Знаешь какие-нибудь языки?

– Нет, – сухо отвечает она.

– Понятно.

Пусть она меня не любит, но это уже граничит с грубостью. Я оценивающе смотрю на нее. Она потрясающе красива, но есть в ней какая-то грусть. Меня вдруг охватывает желание узнать их всех получше.

– Я тут подумала – чем на дороге стоять, не зайдете ли ко мне на кофе? – спрашиваю я. – Если только вы не заняты?

– Я нет. Сегодня нет, – отвечает Ева.

Мэри улыбается:

– Я тоже. Было бы здорово.

– А я не могу. – Тамсин поднимает руки, демонстрируя пакеты. – Нужно пойти отнести это. Тогда с вами двоими увидимся позже.

Я знаю, что мне не следует обижаться. Но обижаюсь.

К тому времени, как мы ополовинили кофейник, я уже примерно представляю своих новых соседей. Ева с Уиллом знают друг друга двадцать лет, сейчас обоим тридцать один.

– Мы вместе ходили в театральный кружок в школе, – объясняет Ева. – Он сначала не хотел, потому что там были в основном девчонки. Но, поскольку мы дружили, он пошел туда за компанию, и вдруг всем стало ясно, что у него талант. Правда, сам он относился к нему наплевательски, пока я не убедила его пойти на прослушивание в Королевскую театральную академию. И то согласился лишь потому, что я отказалась общаться с ним, пока он не пойдет.

– Люблю эту историю, – говорит Мэри. – А мы с Тимом познакомились, когда выносили мусор, в университете.

Мэри и Тиму под сорок. Тим – дипломированный психолог, работает на полставки и одновременно учится на психотерапевта. Мэри – логопед, работает четыре дня в неделю, – до тех пор, пока Люк, их младший сын, не пойдет в школу.

– У меня выходной в среду, – рассказывает она. – Так здорово отдохнуть от работы среди недели. Могу сходить на йогу с Евой и Тамсин и потом забрать мальчиков из школы. В остальные дни их забирает Тим.

– Я тоже по средам не работаю, – говорит Ева. – Иначе мы с Мэри бы не пересекались.

Я мысленно передвигаю свой выходной с четверга на среду. Занятия йогой – это интересно.

– Забавно, но в среду я тоже не работаю, – улыбаюсь я.

Потом спрашиваю про Тамсин и Коннора. Они примерно одного возраста с Мэри и Тимом; насколько я уже успела узнать от Лео, Коннор занимается виски: продает дорогие марки богатым клиентам. Тамсин раньше работала моделью – это меня не удивляет, – а теперь сидит дома с детьми.

– А еще она у нас математический гений, – сообщает Мэри. Черноволосая и с ног до головы в черном, она выглядит на редкость театрально. – Учится на всяких таких онлайн-курсах и после экзаменов собирается стать бухгалтером.

– Вау, – отзываюсь я в изумлении. – Хотела бы я иметь математические мозги.

– А ты еще что-нибудь выяснила про того загадочного незнакомца? – спрашивает Ева, потянувшись за песочным печеньем.

– Нет. Я стараюсь не напрягаться по этому поводу. Меня больше расстроило, как отреагировала Лорна. Это ведь она его впустила. Ее это прямо убило.

– Очень печально. – Улыбку на лице Евы сменяет озабоченность. – Им с Эдвардом не нужен лишний стресс. Ты знаешь про их сына? Он погиб в Ираке. Их единственный сын, вообще кошмар.

– Ужас! – Я в шоке. – Для них это, наверное, был страшный удар.

– Они раньше жили на побережье, кажется в Борнмуте, и переехали сюда три года назад, – подхватывает Мэри. – Лорна говорила, что воспоминания грызли их все больше и больше и они решили начать все заново. Выбрали Лондон, потому что любят театры и музеи, а в силу возраста им уже тяжело мотаться сюда из Борнмута. И довольно долгое время жили тут хорошо, со всеми общались, часто выбирались в город, как и планировали. А потом вся эта история с сыном их снова догнала, и они превратились в затворников. Это действительно очень грустно – они никуда не выходят, даже за продуктами. Им все доставляют, и одежду тоже. Они растеряли всю свою уверенность.

– Или волю к жизни, – спокойно говорю я. Ловлю их растерянные переглядывания и решаю все рассказать: – Мои родители и сестра погибли в автокатастрофе, когда мне было девятнадцать. И я с тех пор надолго потеряла волю к жизни.

– О, Элис, это ужасно. – Ева касается моей руки. – Мои соболезнования.

– Сестре было всего двадцать два. Она отдыхала в Греции с парнем, а родители поехали встречать ее в аэропорт.

– Даже представить себе не могу! – Глаза Мэри полны сочувствия. – Как ты справлялась?

– На мне остались бабушка с дедушкой. Мне приходилось быть сильной ради них, а им – ради меня. Так мы и держали друг друга.

Я снова наполняю их кружки, втайне радуясь, что Тамсин к нам не присоединилась. И когда Мэри снова упоминает йогу, я не произношу ничего такого, что могло бы заставить ее подумать, будто я жажду приглашения присоединиться к ним (хотя на самом деле я жажду). Не хочу злоупотреблять отсутствием Тамсин. К тому же разве Лео не предупреждал меня, чтобы я не бросалась очертя голову в новую дружбу?

– Прости, Элис, мне пора. – Голос Мэри возвращает меня в реальность. – Йога в два, мне нужно сбегать домой за формой. Ева, я тебя на улице жду.

– Наш срединедельный ритуал, – поясняет Ева, когда Мэри ушла. – Мы идем на йогу, потом я сопровождаю Тамсин и Мэри в школу за детьми. Когда погода хорошая, мы идем в наш парк, чтобы дети поиграли. А потом к кому-нибудь на чай.

– Как здорово, – с легкой завистью отзываюсь я.

Ева открывает рот, и мне кажется, что сейчас она пригласит меня ходить с ними.

– Ты когда-нибудь занималась йогой? – спрашивает она вместо этого.

– Никогда. – Я осторожно улыбаюсь. – Может, я присоединюсь к вам в январе, когда начнется новый набор.

Ева уходит, и я из кабинета Лео наблюдаю, как они с Мэри идут через сквер за Тамсин. Перерыв получился приятный; а теперь я рада вернуться к своей книге. Я настолько погружаюсь в нее, что в испуге подскакиваю от звонка в дверь. Поспешно закрываю книгу; надеюсь, это Ева – хочет пригласить меня присоединиться к ним в сквере. Смотрю на часы: нет, это не может быть Ева, еще нет трех часов, так что они пока на йоге. Может, это Лорна или Эдвард.

Кладу телефон в задний карман и иду открывать.

Его голова повернута в сторону сквера, но я безошибочно узнаю, кто это. Повинуясь инстинкту, мгновенно захлопываю дверь, успев заметить, как он удивленно оборачивается. Я отступаю назад, сердце колотится. Зачем он вернулся?

Снова звонок. Я бросаюсь вперед и накидываю дверную цепочку.

– Мисс Доусон? – доносится сквозь дверь.

– Если вы не уйдете, я вызову полицию, – сухо говорю я.

– Очень надеюсь, что вы этого не сделаете. Мисс Доусон, меня зовут Томас Грейнджер, я частный детектив и занимаюсь восстановлением справедливости. Брат моего клиента был обвинен в убийстве, которого не совершал.

– Неважно, я все равно полицию вызову. Вы незаконно проникли в мой дом в субботу.

– На самом деле это вы меня впустили.

– Только потому, что предполагала, что вы один из приглашенных.

– Вы спросили меня, не Том ли я, а я как раз Том, хоть никто меня так и не зовет.

– Я сказала «Тим»!

– Сомневаюсь, что вы сможете доказать это в суде. – В его голосе слышится улыбка, и я ощущаю, как мои позиции ослабевают. – Могу я попросить вас открыть дверь? Мне действительно необходимо поговорить с вами лицом к лицу.

Я неохотно открываю дверь, но оставляю цепочку. Он смотрит на меня сквозь щель, слегка наклонившись, чтобы мне лучше было видно его лицо. Дорога за ним пуста.

– Благодарю. – Он достает из внутреннего кармана пиджака карточку и подает мне. – Как я уже говорил, я частный детектив и занимаюсь убийством Нины Максвелл.

Я не беру карточку, не могу. От одного этого имени у меня голова взрывается. Прошел уже, наверное, год, но я это убийство никогда не забуду, потому что Ниной звали мою сестру.

Так всегда. Какую бы Нину я ни встречала, я инстинктивно стремлюсь с ней подружиться. Про какую бы ни читала, принимаю все близко к сердцу. Так подействовала на меня смерть старшей сестры, которую я боготворила. Она до сих живет в других женщинах по имени Нина.

Я не сразу справляюсь с нахлынувшими воспоминаниями.

– Нина Максвелл? – спрашиваю я. – Не понимаю, какое отношение имеет ее убийство ко мне.

Он слегка хмурится:

– Никакого, за исключением того, что это случилось здесь.

Я замираю, уставившись на него через щель:

– Где – здесь? В комплексе?

Он хмурится еще больше:

– Нет, здесь, в этом доме.

Я мотаю головой:

– Нет. Это какая-то ошибка. Она здесь не жила. Не в этом доме, по крайней мере. Иначе мы бы знали, риелтор сказал бы нам.

– Я не уверен…

– Простите, – перебиваю я в раздражении от того, что он меня так взбудоражил. – Но вы ошибаетесь. Может быть, Нина Максвелл жила здесь в каком-то другом доме, но не в этом. Мы бы не купили дом, в котором произошло убийство. И потом, мы бы знали, потому что риелтор сказал бы нам.

Я начинаю закрывать дверь, но он не отводит взгляд.

– Боюсь, здесь нет никакой ошибки, мисс Доусон. Нина Максвелл жила именно в этом доме. – Он делает паузу. – И в этом доме она умерла.

Глава 9

Во второй раз за несколько минут я захлопываю дверь у него перед носом. Ноги у меня подкашиваются, я опускаюсь на пол.

– Мне очень жаль, – доносится сквозь дверь, и я вздрагиваю. Он еще здесь. – Я понимаю, что это для вас шок.

– Уходите или я вызываю полицию! – сердито восклицаю я.

– Хорошо, я ухожу. Но могу я попросить вас сделать кое-что? Для начала погуглите это убийство. А потом позвоните риелтору и спросите, почему он скрыл его от вас, когда вы покупали дом. – Слышится шорох, и его карточка проскальзывает в почтовый ящик. – Если почувствуете, что можете со мной поговорить, позвоните по этому номеру, пожалуйста. Мы оба – и я, и мой клиент – будем вам благодарны.

Его шаги затихают вдали. Ползучий страх приковал меня к лестнице, и я не могу сдвинуться с места. Что, если это правда? Достаю из кармана мобильник, набираю в поисковике «убийство Нины Максвелл». Высвечивается несколько ссылок на новости по теме. Открываю первую, от 21 февраля 2018-го, и вижу фотографию хорошенькой блондинки со смеющимися карими глазами; на шее у нее смутно угадывается золотая цепочка. Я узнаю этот снимок: после убийства он несколько недель мелькал во всех СМИ. С колотящимся в горле сердцем прокручиваю статью вниз.

«Тридцативосьмилетняя женщина была найдена убитой в Лондоне. Полиция приехала по вызову в один из домов “Круга”, элитного комплекса у Финсбери-парка, около 21:30 вчера вечером и обнаружила там тело Нины Максвелл».

Я чувствую, как в желудке поднимается тошнота. Заставляю себя прочесть статью снова, и мои глаза зацепляются за слово «Круга», словно я надеюсь, что если смотреть на него подольше, то оно испарится. Однако оно не испаряется. И хотя номер дома в статье не упоминается, мысль о том, что Нину Максвелл убили именно здесь, в доме, где я живу, приводит в оторопь. В памяти всплывает картинка: дом в полицейском оцеплении, букеты цветов на тротуаре у входа. Вот у этого самого?

Я отрываюсь от лестницы, хватаю ключи и открываю дверь, немного опасаясь, что увижу перед собой детектива. К счастью, его и след простыл. И всех остальных тоже. Делаю шаг вперед, в ужасе от того, что меня отовсюду видно. Но и в доме я не могу остаться, сейчас никак.

Перехожу дорогу и, толкнув калитку, ведущую в сквер, бросаюсь на ближайшую скамейку. Не знаю, почему я так напугана. Томас Грейнджер был безукоризненно любезен в обе наши встречи. Страшит меня не он сам, а то, что он сказал. Как это вышло, что он знает про убийство в доме, где мы с Лео живем, а мы не знаем? Как это Бен не сказал Лео?

Я нахожу телефон риелторского агентства «Редвудс» и звоню им. Отвечает женщина.

– Могу я поговорить с Беном? – спрашиваю я, стараясь не выдать волнения.

– К сожалению, он уехал на несколько дней. – В ее голосе скорее досада, нежели сожаление.

У меня екает сердце.

– А когда он вернется?

– В понедельник. Могу я вам помочь? Я Бекки, я с ним работаю.

Я медлю с ответом; хочется спросить у нее, знает ли она об убийстве в доме, который Лео через них купил. Верно ли, что каждый, кто там работает, должен знать историю дома, если в нем не так давно произошло убийство?

– Меня зовут Элис Доусон, – отвечаю я, решившись. – Мой партнер, Лео Кертис, недавно купил дом в Финсбери через Бена. В «Круге», номер шесть. И мне надо знать – я слышала, там кое-что случилось в прошлом феврале. Говорят, там погибла женщина? – Выговорить «убита» я не в состоянии.

Долгая пауза; мне это не нравится.

– Думаю, вам лучше поговорить с Беном, мисс Доусон.

– Именно этого я и хотела. Можете дать мне его мобильный, пожалуйста?

– Простите, не могу. Но я попрошу его перезвонить вам сразу, как только он вернется в понедельник.

– Да, прошу вас.

Я кладу трубку с дурацким ощущением, что подступают слезы. Сердито тру глаза, но не могу приглушить нарастающий ужас от мысли, что наш дом стал местом преступления. Бекки этого не подтвердила, но и не опровергла. Во мне поднимается ярость. Бен, как он мог скрыть это от нас? Он сказал Лео, будто дом дешевле рыночной стоимости из-за того, что целый год не находилось покупателей. Лео, наверное, спросил, почему не находилось, а Бен, наверное, наврал или ушел от ответа. Лео будет просто огорошен. Если все правда, нам придется начинать поиски нового дома.

Мысли несутся вскачь: Лео выставит дом на продажу, и мы переедем в съемную квартиру, пока не найдем что-то еще. Или, что еще лучше, вернемся в мой коттедж. Я тут же топчу эту искру радости от мысли о возвращении в Харлстон, неуместную на фоне убийства. К тому же в моем коттедже еще пять месяцев будут жить арендаторы.

Надо – просто необходимо – поговорить с Лео, но, когда я набираю его номер, меня перебрасывает на голосовую почту. Жду несколько минут, пробую еще раз, но он не отвечает. Мне так хочется докопаться до сути, что я решаю перезвонить в агентство и потребовать, чтобы они дали мне телефон Бена. Но я останавливаю себя. А вдруг он и не обязан был сообщать Лео об убийстве? Я снова открываю поисковик и набираю: «Должны ли риелторы сообщать о том, что в доме произошло убийство?» Открывается довольно внятная статья, но по мере прочтения радость во мне сменяется разочарованием. Похоже, что, хотя обычно риелторы и говорят об этом, официально они не обязаны.

Я потрясенно откидываюсь на скамейку. Не могу поверить, что Бен повел себя так недобросовестно. Может, по закону он и не обязан, но как насчет моральных обязательств? Его нам рекомендовали Джинни с Марком, и Марк с ним дружит! Надо их предупредить насчет него.

Отправляю Джинни сообщение: «Мы можем поговорить?» Джинни на то и Джинни, по этим трем словам догадывается, что что-то не так, и тут же перезванивает.

– Элис, что случилось? Ты в порядке? С Лео все в порядке?

– Да, с нами все нормально. Но мне нужен твой совет. На самом деле мне нужно поговорить с Беном. У тебя, случайно, нет его номера?

– У Марка есть. А что, что-то не так с домом?

Я вздрагиваю от удивления:

– Откуда ты знаешь?

– Я не знаю, – отвечает она озадаченно. – Но раз ты просишь номер Бена – значит, наверное, это связано с домом, потому что иначе с чего бы он тебе понадобился?

– Ну да, дело в доме. Я только что узнала, что здесь убили женщину. В нашем доме, номер шесть. – Я произношу эти слова, и ужас возвращается; свободной рукой я вцепляюсь в деревянную скамейку, словно заземляюсь.

– Что?! – Голос у нее ошарашенный. – Ты говоришь, что женщину убили в вашем доме? Который купил Лео?

– Да.

– Ты уверена?

– Да, я проверила. Помнишь убийство Нины Максвелл? Женщины, которую убил собственный муж?

– Он еще потом покончил с собой?

– Да, кажется. Так вот это был их дом, Джинни. Это случилось здесь. Я посмотрела ленту тогдашних новостей – пишут, что в «Круге». Номер дома не указан, но это было здесь, я знаю.

– Элис, это ужасно. Я тебе сочувствую!

– Очевидно, поэтому дом так долго и не продавался. Никто не хотел покупать. Я их не виню; но не хочу сейчас там находиться, не могу быть в этом доме. Сижу в сквере, и даже это слишком близко. Бен должен был сказать Лео, но не сказал.

– Но… как же это, я не понимаю: разве он не обязан был?

– Похоже, что нет, я проверяла.

– Может, он и не знал.

– Думаю, он должен был знать.

Калитка с лязганьем открывается; я поднимаю взгляд и вижу, как в сквер заходит Джефф и затворяет калитку. На нем его обычная форма: шорты и футболка оверсайз, – только сегодня он еще кепку добавил – защитить лысеющую голову от солнца. Он весело улыбается мне, и меня пронзает желание вскочить и спросить, знает ли он что-нибудь про убийство. Вместо этого я улыбаюсь в ответ, не отрывая ухо от телефона, всячески давая понять, что разговариваю.

– Не могу поверить, что Бен тебе не сказал, – говорит Джинни. – Я не очень хорошо его знаю, Марк знает лучше, но я не могу поверить, что он поступил так нечестно.

– Вот поэтому я и хочу с ним поговорить, – отвечаю я, пока Джефф проходит мимо. – Я звонила в агентство, они сказали, что его не будет несколько дней. Но это очень важно для меня. Ты не могла бы узнать его номер у Марка?

– Сейчас ему позвоню. Хочешь, я сама поговорю с Беном?

– О, неужели ты это сделаешь? – Мой голос садится. – Просто ее звали Нина… Если ты сможешь выяснить, знал ли он, мне будет достаточно.

– Конечно. – Голос Джинни полон сочувствия. Она не знала Нину, но понимает, почему я так расстроена. – Я тебе перезвоню.

До звонка проходит вечность, на всем ее протяжении я чувствую себя абсолютно одинокой, потому что Джефф уже скрылся и вокруг больше никого нет. Наконец телефон звонит, и тут я вижу, как в калитку на противоположном конце сквера заходят Ева, Тамсин и Мэри вместе с оравой галдящих детей. И прежде чем принять звонок, поспешно сдвигаюсь на скамейке и поворачиваюсь к ним спиной в надежде, что они меня не заметят и пройдут мимо. Однако, взглянув на экран, я понимаю, что номер мне незнаком. Я смотрю в телефон и ненавижу себя за собственную реакцию, за то, как скачет мое сердце. Что, если это тот частный детектив?

Нажимаю зеленую кнопку и отвечаю на звонок.

– Мисс Доусон? – произносит мужской голос, и я уже готова повесить трубку, когда понимаю, что это не Томас Грейнджер.

– Да, – резко отвечаю я, поскольку это, должно быть, Бен.

– Мисс Доусон, это Бен Форбс из «Редвудс». Я только что говорил с Джинни и решил сам вам позвонить. Надеюсь, вы не против?

– Нет, все в порядке, я только хотела понять, узнать, как так вышло, что мы поселились в доме, где убили женщину.

– Я понимаю, что для вас это шок, – повторяет он слова Томаса Грейнджера.

– Да что вы говорите? – свирепо отвечаю я: стало быть, он все знал. – Разве вы не должны были сообщить об этом Лео, хоть по закону и не обязаны?

– Могу я спросить, как вы узнали?

– Сосед сказал, – сочиняю я, поскольку знать о частном детективе Бену незачем. – Но какая разница? Мы должны были услышать об этом от вас.

– Скажите, пожалуйста, а вы говорили с мистером Кертисом?

– Нет еще, он работает. Он будет в шоке – мы теперь точно не сможем здесь жить. Надеюсь, вы понимаете.

– Я думаю, вам следует позвонить мистеру Кертису, мисс Доусон.

– Я позвоню, как только узнаю, почему вы не рассказали ему об убийстве.

– Простите, мисс Доусон, но мистеру Кертису все известно. Он выяснил историю дома перед покупкой. Он знал, почему дом пустовал целый год и почему продавался ниже рыночной стоимости. – Бен делает паузу, давая мне время осознать услышанное. – Когда он вернулся и сказал, что согласен, я спросил его, точно ли вам это подойдет. Потому что хоть этот дом и смотрели несколько раз, но все в итоге решили, что не смогут чувствовать себя там комфортно. Однако мистер Кертис заверил меня, что вы не против. Что вы закроете глаза на эту историю, поскольку сможете сохранить свой коттедж – в Сассексе, кажется? – Снова пауза. – Я сожалею, мисс Доусон, но вам действительно необходимо поговорить с мистером Кертисом.