Дилемма

Ливия

КИРИН СВЕРНУЛА С АВТОСТРАДЫ на слишком знакомую мне улицу, и у меня тут же чаще забилось сердце.

– Как мы тут оказались? – спрашиваю я, стараясь не показывать тревоги.

– Просто заехали за Джесс! – смеется Кирин.

– Она тоже идет с нами?

– Да! Мы хотели сделать тебе сюрприз.

Мне потребовалось не меньше минуты, чтобы переварить эту новость и обуздать эмоции. Да-да, я рада, что с нами поедет Джесс, конечно, рада, она же моя самая давняя подруга. Просто сейчас все усложнилось.

– Как она, справится? – спрашиваю я у Кирин. – В смысле для нее это будет не чересчур?

Кирин понимает, что я имею в виду:

– Все будет нормально. Она просто больше не хочет садиться за руль, вот мы за ней сейчас и заедем.

Мы останавливаемся перед домом Джесс, я поднимаю с пола сумку и роюсь в ней. Мне ужасно стыдно – я не знала, что Джесс больше не хочет водить машину. Мне она ничего не говорила. Да и как она бы сказала, раз я несколько недель с ней не виделась?

– Мне надо эсэмэску отправить, – говорю я извиняющимся тоном, вынимая из сумки телефон.

Кирин отстегивается:

– Отправляй на здоровье, сейчас я за ней схожу.

Я склоняюсь над телефоном, прислушиваясь к ее шагам, – она идет по дорожке к дому. Потом звонит в дверь. На несколько мгновений у меня перехватывает дыхание. Но тут я слышу, как Джесс говорит «привет», как за ней захлопывается входная дверь. Затем они идут по дорожке к машине, оживленно болтая. И лишь когда они приближаются, я выбираюсь из машины.

– Джесс! – восклицаю я. Она идет ко мне, тяжело опираясь на трость. Я обнимаю ее – осторожно, чтобы она не потеряла равновесие.

– С днем рождения! – говорит она, обнимая меня в ответ.

– Спасибо. Так приятно тебя видеть!

– Давненько не виделись, – замечает она негромко.

– Знаю. Прости. Столько дел с этим праздником, со всем прочим. Дай-ка я тебе помогу.

– Я вполне могу сесть сзади, – протестует она.

– Не выдумывай, ты сядешь спереди. – Я беру ее под руку, помогаю забраться в машину. Я не помню ее такой хрупкой, и меня начинает грызть беспокойство.

Мы с Джесс знакомы уже много лет. Вместе учились в школе, и я была с ней в тот вечер, когда познакомилась с Адамом на вечеринке у подруги. Адам тогда пришел вместе с Нельсоном, и, хотя душой вечеринки и главным шутником был как раз Нельсон, меня тут же потянуло к Адаму – не только потому, что он был невероятно привлекателен внешне и совсем не похож на большинство парней его возраста, но и потому, что он смотрел мне прямо в глаза, когда мы разговаривали. Его глаза всегда меня словно гипнотизировали; они замечательного серого цвета, и Марни повезло – она их от него унаследовала.

К концу того вечера мы договорились на следующей неделе сходить куда-нибудь вчетвером – я, Адам, Джесс, Нельсон, – и мне буквально не терпелось снова его увидеть. Но тут Джесс спросила меня: ничего, если она выберет Адама? Видно, он и в ее глаза смотрел, огорчилась я. Но решила, что увидеть его вместе с Джесс лучше, чем не видеть вовсе, да и с Нельсоном будет очень прикольно. И потом, это же лишь на один вечер. Мы пошли в клуб – знай об этом мои родители, ни за что бы меня не пустили, – и я вдруг обнаружила, что осталась наедине с Адамом. Позже он признался, что сказал Нельсону: он пойдет на это двойное свидание, только если Нельсон согласится весь вечер занимать Джесс и оставит нас вдвоем.

Жизнь полна непредсказуемых поворотов, и теперь Джесс замужем за Робом, младшим братом Нельсона. Их дочь Клео – лучшая подруга Марни, я – крестная мать Клео, а Джесс, соответственно, крестная мать Марни. Так что, по сути, мы одна большая счастливая семья.

А потом – два года назад – у Джесс обнаружили рассеянный склероз.

– Все на борту? – уточняет Кирин, заводя мотор.

– Все, – подтверждаю я, пристегиваясь. – Такой приятный сюрприз. Провести день рождения с двумя лучшими подругами – лучше и не придумаешь.

Ну да, я знакома с Кирин не так долго, как с Джесс, но, с тех пор как Нельсон представил ее нам с Адамом, она действительно стала нашим близким другом. Порой мы с Адамом невольно задавались вопросом, женится ли когда-нибудь Нельсон. И наконец он женился – в тридцать четыре года, не так уж и поздно, просто у нас сложилось такое впечатление, – мы-то к тому времени уже были женаты пятнадцать лет. У них с Кирин все тоже произошло стремительно, типичный молниеносный роман, но этому я совершенно не удивляюсь. Мало того что Кирин невероятно милая, она еще и невероятно красивая, у нее густые гладкие темные волосы и великолепная оливковая кожа, то и другое – наследие индийских предков.

Мне кажется, Адам почувствовал облегчение, когда Нельсон перестал быть холостяком. Все эти годы он наблюдал, как Нельсон укатывает на своем «харлее» вместе с приятелями по мотоклубу, а сам вел Джоша с Марни на плавание, в парк или просто куда-нибудь на природу. Даже когда Нельсон встретил Кирин, наша повседневная жизнь оставалась диаметрально противоположной, потому что они были свободны и могли делать что заблагорассудится, ездить куда угодно: им не приходилось думать о ком-то еще. Но потом у них появились близнецы, а вслед за ними – Лили. И теперь Нельсон никуда не ходит без них, разве что воскресным утром катается на своем мотоцикле к побережью: это он себе выбил.

– Роб спрашивает, не собирается ли Адам завтра проехаться на мотоцикле, – говорит Джесс, случайно угадав ход моих мыслей. – Ну, в смысле если вы с ним доберетесь до кровати только к утру…

– Даже если он поспит всего два часа, вряд ли это помешает ему заняться любимым делом, – сухо отвечаю я. И тут же мне хочется сердито пнуть себя: получается, будто я не хочу, чтобы Адам развеялся на своем мотоцикле, хотя это совсем не так.

Да, мотоциклы для нас с Адамом когда-то были болезненной темой, но только из-за того, что произошло года через два после нашей свадьбы. Джошу исполнилось всего несколько месяцев, когда мы перебрались из дома родителей Адама, где жили после женитьбы, на съемную квартиру. С деньгами было туго, все заработки Адама, казалось, шли на Джоша, так что я стала брать на дом глажку. Клиенты завозили мне корзины мятой одежды по пути на работу и забирали ее на обратном пути аккуратно выглаженной. Я брала лишь по две корзины в день. Десять таких корзин в неделю едва-едва помогали нам сводить концы с концами: чтобы заставить Адама работать на постоянной основе, мистер Уэнтуорт оплачивал ему лишь реально отработанное время. Поэтому в разные месяцы он зарабатывал по-разному, и иногда нам не удавалось даже заплатить за квартиру.

Месяца через два я стала, ничего не говоря Адаму, откладывать по десять фунтов из той сотни, которую зарабатывала каждую неделю, в коробку из-под обуви. Я хранила ее в самом низу гардероба. Мне очень не хватало поездок на отдых с родителями, и я хотела снять домик в Корнуолле, чтобы сделать сюрприз Адаму и Джошу.

Как-то раз, в субботу, когда я уже подумывала о том, чтобы начать готовится к этой поездке – снять коттедж, заказать билеты и прочее, потому что за два года наконец-то скопила достаточно, – я вернулась домой из супермаркета, на последних сроках беременности (вот-вот должна была родиться Марни), и обнаружила возле нашего подъезда мотоцикл. Я решила, что приехал Роб – Джесс недавно мне рассказала, что он купил себе такую штуку. Мотор еще не остыл, значит, он только что прикатил. Что ж, тем лучше, чуть раньше он разбудил бы Джоша, у которого в это время как раз дневной сон. Но наверху я застала лишь Адама, он сидел на диване, и по его виноватому виду я мгновенно поняла: что-то не так.

– А где Роб? – спросила я, опуская на пол пакеты с продуктами.

– Уже ушел.

Я уперлась ладонями в поясницу, чтобы та поменьше болела.

– А разве там, внизу, не его мотоцикл?

– Нет. – Последовала небольшая пауза. – Это мой.

– Твой?

– Ну да.

Я в ошеломлении села напротив него.

– Не понимаю. Разве ты можешь себе позволить мотоцикл? – Он ничего не ответил, и сердце у меня упало. – Только, пожалуйста, не говори, что ты взял кредит. Мы же вроде бы договаривались – никаких кредитов, будем покупать только то, что реально потянем.

Он непринужденно откинул голову назад, на спинку дивана.

– Не беспокойся, мы его потянем.

Я недоуменно поглядела на него, удивляясь его странной беспечности. Может, мои родители сжалились и прислали нам чек или еще что-нибудь такое? Когда снова забеременела, я им написала, чтобы узнать, не могли бы они опять выплачивать мне те деньги, которые давали с шестнадцати лет, из тех, что завещала мне бабушка. Отец отказался, написав, что бабушка стыдилась бы меня, как стыдятся они сами. Нет-нет, вряд ли они передумали, решила я. И даже если передумали, выплаты были бы на мое имя, и Адам не смог бы к ним притронуться. Может, не мои родители, а его?

– Это твои одолжили тебе деньги? – поинтересовалась я.

– Нет, – коротко ответил он, глядя в потолок.

– Премия от мистера Уэнтуорта?

Он фыркнул:

– Держи карман шире.

– Может, если бы ты почаще являлся на работу, он бы дал тебе премию! – парировала я. – Хватит играть в загадки, Адам. Откуда ты взял деньги?

Тут он опустил голову и наконец посмотрел мне прямо в глаза:

– Ты, черт побери, сама отлично знаешь откуда.

Я не сразу сообразила, что он имеет в виду. А когда сообразила, тут же помчалась в спальню. И там, конечно, лежала на кровати пустая коробка из-под обуви, и в ней ничего не было, кроме горсти фунтовых и двухфунтовых монет. Когда я последний раз пересчитывала содержимое, тут было больше тысячи фунтов, а теперь не осталось и десяти. Меня даже замутило от ужаса: неужели он мог такое сделать? Я схватила коробку и в слезах отправилась к нему.

– Как ты посмел? – рыдала я. – Как ты посмел украсть мои деньги?

Он тут же вскочил.

– А ты как посмела? – сердито прокричал он прямо мне в лицо. – Как ты смела утаивать от меня деньги, ты же знала, как я хочу мотоцикл!

– Ты захотел только после того, как Роб себе купил! Раньше ты ни разу не говорил, что хочешь мотоцикл!

– Я о нем даже не мечтал, мне же надо ребенка поднимать! Но Роб меня просветил. Сказал, что я не могу себе позволить мотик, потому что ты от меня прячешь деньги. А теперь давай-ка признавайся, когда ты собиралась от меня уйти?

Я уставилась на него:

– Ты вообще о чем? Я когда-нибудь говорила, что хочу от тебя уйти?

– Тогда зачем же тебе тайник?

– Да уж не чтобы от тебя уйти! Между прочим, я тебя люблю, Адам, хоть иногда и не понимаю за что – когда ты ведешь себя, как сейчас.

– А для чего тогда тебе заначка?

– Я откладывала, чтобы куда-нибудь свозить тебя с Джошем! На отдых!

Тут я услышала, как заплакал Джош у себя в комнате – видно, его разбудили наши крики. Меня снова охватил страх.

– Когда? Когда ты купил мотоцикл?

– Утром. Пока тебя не было.

– Я всего часа на два уходила.

– Этого хватило.

– А Роб тут был? Оставался здесь, пока ты ездил покупать?

– Нет, это как раз один из его друзей продавал, Роб поехал со мной.

Я смотрела на него почти с ненавистью: он что, до сих пор не соображает, к чему я клоню?

– А как ты его сюда привез? – поинтересовалась я.

– А как ты думаешь? Сел на него и поехал!

– Как?

– В каком смысле?

– В смысле, как ты на нем ехал, раз с тобой был Джош?

Тут-то я увидела, буквально увидела, как до него доходит. Как он думает: «Что-что? Джош?» Кровь отлила у него от лица.

– Ты о нем забыл, да? – Я двинулась на него; я так разозлилась, что готова была глаза ему выцарапать. – Ты забыл про Джоша. Ты так редко с ним сидел, что вообще позабыл о его существовании. Ты, видите ли, отправился покупать себе мотик, а сына оставил тут. Сына, который мог проснуться и обнаружить, что он один в пустой квартире. – Я посмотрела за плечо Адама, в сторону открытого окна: – Джошу уже почти три, Адам! Три! Он умеет лазить!

– Я не знал… – пробормотал он, запинаясь. – Я не подумал…

– А ты никогда не думаешь, в том-то и дело! О себе-то ты думаешь. А обо мне и о Джоше нет. Никогда о нас не думал и никогда не будешь! Поэтому сейчас я ненадолго уйду, а когда вернусь, хочу, чтобы тебя тут больше не было. Отправляйся к Нельсону, живи с ним, все равно ты больше думаешь о нем, чем о нас. Вот тебе денежки на проезд! – И я швырнула ему в лицо жалкое содержимое обувной коробки.

Еще несколько дней у него на лбу виднелись следы от монет.

В тот же день Адам вернул мотоцикл бывшему владельцу и ухитрился получить деньги назад, но он так и не простил Роба за то, что тот ввел его в заблуждение, внушив ему, будто я коплю деньги, чтобы уйти от него. Я тоже не простила. Я знала: когда Джесс передала ему то, в чем я призналась ей по секрету (что тайком откладываю деньги), она наверняка объяснила для чего. Какое-то время я не понимала, зачем Робу понадобилось так поступать. А потом вспомнила, как он настойчиво предлагал мне сходить с ним куда-нибудь, даже после того, как я встретила Адама, и несмотря на мои постоянные отказы. И сейчас я нахожу для него лишь один мотив – месть. Сидя в машине позади Кирин и Джесс, глядя, как за окном мелькают прекрасные сельские пейзажи, я чувствовала, как по спине у меня пробегают мурашки.

12:00–13:00
Адам

Я ВЫНИМАЮ КОЖАНУЮ КУРТКУ из шкафа под лестницей и иду к гаражу. Хоть я и еду всего-навсего в Виндзор, меня охватывает знакомое возбуждение, как всегда, когда я куда-нибудь выбираюсь на мотоцикле. Я надеваю шлем, включается моя любимая музыка – и я словно оказываюсь в своем потаенном мире.

Поворачиваю ключ в замке зажигания, и мотор с ревом оживает. Просто не верится, как мне стало хорошо после того, как мы с Джошем поговорили по душам. Сидя на садовой стенке и допивая второй круг пива, мы с ним разговаривали как никогда прежде – не о чем-то значительном, просто о всяких повседневных вещах. Ему захотелось узнать, какими приемами я пользуюсь, когда режу по дереву, и я рассказал ему, что собираюсь вырезать для Марни ангела. Он сказал, что не прочь посмотреть, как завтра утром я приступлю к этой работе.

Мне даже обидно, что у Ливии нет своего любимого дела: у меня есть мотик и дерево, а у нее ничего такого. Я и не задумывался, что у нее, по-хорошему, нет никаких хобби, пока она сама не заговорила об этом несколько недель назад. Она допоздна заработалась, сидя за кухонным столом, и я заглянул предложить ей бокал вина. И обнаружил, что она плачет – слезы капали прямо на клавиатуру.

– Ну-ну, – сказал я, отодвигая ноут в сторонку, – что стряслось?

Она потерла глаза и всем телом прильнула ко мне, когда я наклонился ее обнять.

– Просто вдруг почувствовала себя ни на что не годной…

Я поцеловал ее в макушку, вдохнул знакомый аромат кокоса и духов.

– Это совершенно не соответствует действительности, – заверил я ее.

– А вот скажи мне честно, – проговорила она, подняв на меня взгляд, – тебе не кажется, что я напортачила с Джошем и Марни? Из-за того, что мои родители в свое время напортачили со мной.

Вопрос прозвучал так неожиданно, что я даже расхохотался.

– Лив, ты в своем уме? Да ты лучшая мать на свете. Без тебя наши дети не были бы такими. Даже наполовину. Ты их великолепно воспитала.

Она отстранилась и попыталась вернуться к своей работе. Но я удержал ее руки и закрыл компьютер.

– Ты потрясающая, – заявил я. – Уж не знаю, что на тебя нашло, но ты просто потрясающая.

Но она лишь задумчиво смотрела в темное ночное окно.

– Я просто… не знаю… кажется, где-то по пути я… потеряла себя. Я мать, жена, адвокат, подруга, но иногда мне хочется чего-то сверх того, чего-то своего – вот как у тебя. Чего-нибудь вроде твоего мотоцикла, твоей резьбы по дереву. У меня уже много лет нет такого увлечения только для меня одной. А может, и никогда не было. У меня и талантов-то никаких нету, не то что у тебя. Ты творческая личность, а я… просто ничтожество.

Мне стало больно оттого, что она не видит, какая она замечательная. Я взял ее за запястья, осторожно поднял на ноги. Когда она обхватила меня руками, я ощутил ребра у нее под джемпером. Недавно она здорово похудела, а я все забывал ее расспросить. Она худеет ради предстоящего праздника? Или ее грызет что-то более серьезное? Но она бы со мной поделилась, она никогда не допускала между нами никакой недосказанности.

– А как же твои розы? – спросил я, радуясь, что все-таки нашел что-то полностью ее. – По-моему, больше никто не называет розы, как ты. Это настоящий талант.

Она было начала улыбаться, но затем улыбка переросла в хохот, так что на глазах у нее снова выступили слезы.

– Ну что такое? – Я даже удивился. – Ты правда это умеешь!

– Адам, я в жизни не слышала ничего более депрессивного! Мне тридцать девять лет! Называть розы – это никакой не талант. Как будто мне восемьдесят…

Она опечаленно затихла, и я снова притянул ее к себе и обнял.

– На твое сорокалетие мы тебе найдем самое крутое хобби, – посулил я. – Вот погоди, сама увидишь.

Я-то знаю, что все дело в ее родителях, а не в том, что у нее, видите ли, нет никакого хобби. Вот почему я полон решимости устроить для нее потрясающий праздник, явятся они или нет. Она стоит того, чтобы ее побаловали, целиком посвятили ей этот день, чтобы он был полон приятных сюрпризов, в числе которых кольцо, за которым я как раз и еду. Собственно, оно уже заказано, осталось его забрать.

Ювелирный магазин скрывается в лабиринте пешеходных улочек, так что я оставляю мотоцикл на привычной автостоянке и начинаю недолгую прогулку к своей цели. По-прежнему тепло, ближе к середине дня пригревает все сильнее, и я радуюсь при мысли о Лив, которая сейчас едет в спа. Эта поездка тоже должна стать для нее приятной неожиданностью. Лавируя между субботними покупателями, я снимаю мотоциклетные перчатки, сую их в карман куртки, вынимаю телефон посмотреть время.

Свет слишком яркий, и мне плохо видно, что там на экране. Я слегка заслоняю его рукой от солнца. И вижу на домашней странице оповещение о новостях.

Срочные новости

Самолет авиакомпании Pyramid Airways потерпел крушение близ Каирского международного аэропорта.

Мой взгляд застывает на словах Pyramid Airways. Марни летит рейсом Pyramid Airways. Я замираю. От страха сжимается сердце. Я знаю, это не может быть ее рейс, это какой-то другой. Но само упоминание Каирского аэропорта… Это слишком близко.

Нажимаю на экран, чтобы открыть новостное приложение Би-би-си.

Самолет разбился при вылете из Каирского международного аэропорта. Рейс PA206 авиакомпании Pyramid Airways потерпел крушение в 11:55 по местному времени.

У меня пересыхает во рту. Это же тот рейс, которым должна была лететь Марни? Тот, про который она писала, что не успевает на него? Или это какой-то следующий?

Я слышу детский вскрик. Что-то ударяет меня по ноге – пакет с чьими-то покупками. Поднимаю взгляд, не в силах сосредоточить его на чем-то, пытаясь осознать то, что я прочел. Надо найти номер рейса Марни, но несколько мгновений у меня просто не двигаются руки. Я отхожу к окну какого-то магазина, там тень. Открываю тот текстовый разговор по вотсапу, когда она присылала мне данные своего рейса. Негнущимися пальцами пролистываю вниз.

Гонконг – Каир рейс HK945 отпр. 06:10 приб. 10:15

Каир – Амст PA206 отпр. 11:35 приб. 17:40

Амст – Лонд EK749 отпр. 19:30 приб. 19:55

Лонд – домой примерное время приб. – 21:00!!!

Каир – Амстердам, рейс PA206, отправление в 11:35. Я мысленно повторяю это дважды. Рейс PA206, время вылета – одиннадцать тридцать пять. Рейс PA206, время вылета – одиннадцать тридцать пять. Номер рейса в новостях – PA206. Это рейс Марни. Она была бы в этом самолете. Если бы не отложили ее рейс из Гонконга в Каир.

Меня трясет от шока. И от облегчения. Я расстегиваю молнию – кожаная куртка вдруг кажется чересчур тяжелой. Слава богу, Марни не успела на этот рейс. Слава богу, ее рейс отложили. Но мне надо убедиться. Надо проверить – вдруг она все-таки добралась до Каира как раз вовремя, чтобы успеть на этот рейс в Амстердам?

Нахожу авиаприложение, которое поставил на телефон, когда Марни впервые улетела. Снова открываю наш разговор по вотсапу – там номер ее рейса из Гонконга. Вбиваю номер в авиаприложение: HK945. Мне выдают подробности: ее самолет приземлился в Каире в 11:25 по местному времени, то есть она прилетела туда более чем с часовым опозданием. И всего за десять минут до того, как вылетал тот самый самолет на Амстердам. У меня ноги подкашиваются от облегчения. Конечно, она бы на него ни за что не успела, у нее в запасе оставалось всего десять минут. А значит, она сейчас в Каирском аэропорту, ждет ближайшего рейса. Понятно, она вне себя от досады, но, по крайней мере, в безопасности.

Но… почему она не выходила на связь? Может, она пыталась позвонить, а я пропустил? Смотрю «Пропущенные вызовы». Ничего. Нажимаю на иконку фейстайма, жду, когда на экране появится ее лицо. Ничего. Прерываю вызов, пробую аудиорежим – вдруг сигнал слабый и видеосвязь не работает? Никаких результатов. Пытаюсь отправить ей эсэмэску: «Марни, что-то с одним рейсом, кт вылетал из Каира. Напиши или позв, как только смож. Целую».

Такое же сообщение я посылаю ей через вотсап, чтобы удвоить шансы. Жду знака, что Марни его увидела. Этих двух синих галочек и потом надписи «печатает…» в верхней части экрана, под ее именем. Ничего. Никаких галочек, означающих, что мое послание прочитано. Проверяю статус сообщения. «Не доставлено». Видимо, в Каире из-за этой катастрофы временно накрылась сеть. Наверное, там в аэропорту жуткий хаос. Вряд ли там объявили о катастрофе по громкой связи, но все наверняка понимают – что-то не так, потому что на всех табло вдруг появились надписи «Отложен» или «Отменен» для всех ближайших рейсов на вылет. Бедная Марни, она дико расстроится.

Надо сообразить, что делать. Как узнать, где сейчас Марни, все ли у нее в порядке. Обычно при таких катастрофах вводят специальный номер, по которому можно узнать, летел ли кто-то из ваших близких этим рейсом. Я знаю, я знаю, Марни им не летела, но хорошо бы получить подтверждение, что она на него не успела.

Возвращаюсь к новостному материалу Би-би-си. Там обновление: «Как полагают, все 243 пассажира и члена экипажа погибли». В меня снова со всей силой ударяет безжалостная реальность этой катастрофы. Ливия, мне надо сказать Ливии, ей нужно об этом знать. Сама мысль о том, чтобы рассказать ей, меня пугает. Как я сообщу ей о том, что случилось, не вызвав у нее приступ паники? Такой понятной паники. Она сейчас с Кирин и Джесс в спа, я не могу просто взять и позвонить ей – по крайней мере, с такой новостью.

Мимо проходит, толкая друг друга, кучка подростков. Кто-то из них случайно задевает меня за локоть, как раз когда я нажимаю «Обновить». Но в материале Би-би-си пока нет ничего нового. Проверяю, что там в вотсапе. Нет, так и не появилось никаких галочек рядом с посланием, которое я пытаюсь отправить Марни. Даже серых. Оно по-прежнему не доставлено.

Чувствую, как к сердцу подступает ужас. Понятия не имею, что мне делать.