Бадри отвлёкся на незнакомца, но когда понял, что перед ним открыт путь,
(Ну его ***! Может всё-таки уволиться? Прямо сейчас прийти и сказать: “Я увольняюсь! У-ВОЛЬ-НЯ-ЮСЬ!”)
лениво побрёл прямо, осторожно перешагивая холодные и загаженные рельсы.
Калитка секционных ворот протяжно заскрипела и захлопнулась изнутри: Бадри зашёл на склад. Едва он успел оказаться в помещении, как сходу его встретил Рэй (в своей чёрной растянутой, как ведро, шапке).
– Привет, Бадри. Сейчас буду. Мне надо к бухгам14. Ты за старшего, – похлопал заведующий того по плечу и поспешил выйти.
– Хорошо. А Лео пришёл? – вслед протараторил подчинённый.
– Отпросился, – ответил кратко Рэй, закрывая калитку.
«Опять?» – удивился вслух Бадри: это был третий отгул на неделе от мексиканца.
Секционная дверца с грохотом закрылась.
За три недели, в общем-то, ничего и не изменилось; если, конечно, не считать наступления осени. Обстановка на складе была прежней – серая и рабочая, – за исключением порядка, который недавно навела складская тройка. Под ногами теперь не валялись горы разорванной плёнки, полимерные ленты и пенопласт; а зона, где рабочие выгружали прибывший на поддонах товар, была абсолютно пустой, и идеально выметенной. Фура, которая неделю назад привезла двенадцать поддонов дверей, была за несколько дней в пух и прах раскидана по заказам.
Бад шёл на поправку; а ведь по началу, первые три дня после травмы, его сильно рвало, и, соответственно, жуть как болела голова. Впервые в жизни он ощутил на себе обморок, а особенно – острую грань между жизнью и смертью. После того дня, он хоть задумался, и начал ценить жизнь; однако старые установки подсознания – вспышки беспричинной тоски, апатия и т.п. – периодически напоминали о себе. Бадри так и не понял, почему ему вдруг стало неожиданно плохо. Терапевт заключил: солнечный удар. А ещё… больничный сотрудник грешил на нервное перенапряжение проверяемого.
Пару недель Бад отлёживался в своей берлоге на больничном, хотя начальство вообще настаивало на целый месяц (ну… это ж Бадри!). Смотрел целыми днями фильмы. Не скупился на вкусняшки. Набрал один кило; и теперь он весил шестьдесят один. Обошлось без швов, однако всё равно пришлось коротко подстричься, дабы легче было заниматься раной.
Поправил мокрый рюкзак, и прошёл чуть дальше. Его не переставал встречать спёртый запах помещения. Он зачем-то огляделся по сторонам. Собрался на второй ярус, чтоб переодеться в рабочку, но замер на первой же ступеньке лестницы: некий шорох в конце склада привлёк его внимание. Это был не просто хаотичный шум. Это были шаги. Послышались чьи-то шаги!
«***!» – вполголоса выругался Бадри, и плотная акустика ангара быстро поглотила его мат.
На складе же никого…
Или нет?
– Лео?.. Лео, это ты?
Барабанщик пошёл проверять.
– Выходи, шутник. Я тебя вижу. Вон, у тебя голова выглядывает. Твоя лысая башка. Вылазь, Лео. Тебя уже спалили, – блефовал Бадри и запел: –Милый! Любимый! Ед-и-и-н-н-ст… – не допел он, когда настиг конца склада. Обнаружил, что никого нет.
Мыши? Да нет! Я же слышал чьи-то…
– …и они были явно не мышиные!
Глюки?
Мелкий дождик тарабанил по крыше ангара, поддразнивая нелюдимую тишину на складе. Бадри бегал глазами по пространству, в поиске автора таинственных шагов. Но перед собой он лишь видел голое место – лишь ветхие секционные ворота, серые регистры отопления вдоль стен ангара, и неровный, местами побитый, бетонный пол, – где абсолютно некуда было спрятаться, если, конечно, это реально была не мышь.
Значит, эта мышь носит туфли!
Не обнаружив (как он наивно полагал) ничего, барабанщик развернул обратно.
– Доброго времени суток, Бадри.
Парень содрогнулся от внезапности. Перед ним стоял низкорослый старик китайского происхождения: мокрое от осадков морщинистое лицо, красной паутинкой купероз15 на щеках.
– Вы меня напугали, – сказал Бад, еле улыбнувшись.
Дождь о крышу ангара неисчисляемой дробью: тк-тк-тк-тк-тк-тк…
– Извини старого дурака. – Шэнли прокашлялся. – А где Рэй?
От пожилого азиата повеяло спиртным.
– Скоро будет. В офис пошёл. Что-то срочное?
– Думаю нет, – прочистил горло старик. – Что может быть такого срочного у старпёра вроде меня, – ухмыльнулся с хрипотцой.
Бадри не захотел комментировать. Шэнли приступил удаляться.
– Тогда загляну чуть позже. Передай, что я заходил.
– Хорошо. Передам.
На базе Шэнли работал давно: практически с самого основания компании. А-ля человек-загадка. Никто не знал, откуда этот старик в камуфляжной униформе взялся. Известно было только то, что он любил выпить и работал электриком.
Пожилой мужчина короткими шагами шёл к выходу. Бадри провожал немолодого работника взглядом, пока мысль о загадочных звуках снова не зачесалась. Напоследок ещё раз окинул голое место.
Ничего.
Лишь ветхие секционные ворота, серые регистры отоп…
Да-да-да-да! Ничего, ничего!
На другом конце складского помещения захлопнулась дверь: Шэнли вышел.
Шаги? Наверное, показалось.
Если б Бадри только знал, что это ему не просто показалось. И в ближайшем будущем он лично убедится в этом сам…
***
Разносчики в красном.
Он смотрел на официантов в яркой форме.
Деревенщина Бад окончательно решил, что уходит из группы.
В китайском кафе – то самое кафе, где Бадри и Мел однажды секретничали по поводу влюблённости басиста Алекса – кипела жизнь. Это было недорогое заведение. Постояльцами здесь были в основном семейные и студенты.
– Я, наверное, закажу-ка лапшу. И ещё чай. – Берк сидел напротив, и держал в руках красное меню.
– Зелёный? – Бад перевёл внимание с меню на собеседника.
– Да. Думаю, сойдёт. – Вокалист группы поправил очки. – Ты что будешь заказывать?
– Хм… Закажу пару блинчиков с курицей. Я не особо голоден, – сказал Бадри, и отложил меню на край стола. – Официант! – поднял он руку, увидев на горизонте ораву работников заведения.
С потолка гроздьями свисают компактные белые люстра. Столы сделаны из красного дерева, а диванчики обтянуты бурой кожей.
– Бади, ты точно решил уйти? – пристально посмотрел Берк.
– В этот раз как никогда, – улыбнулся уверенно барабанщик. – Всё обдумал. Взвесил все «за» и «против». Так что… вот так. Я ухожу из группы, Берк.
Солист вдумчиво принял ответ и хотел прокомментировать, но не успел: у их стола, магическим образом, появилась хрупкая девушка в красном.
Lady in r-e-e-e-d… – само напелось в голове Бадри.
– Добрый вечер! Что решили? – улыбнулась официантка двум рок-музыкантам.
Берк тут же бросил раздумья, в которые его загнал нудный барабанщик, и заговорил с работницей кафе:
– Вечер добрый, – включился Ален Делон. – Прекрасное заведение.
– Спасибо, – расплылась в улыбке девушка.
– И у вас изысканная внешность.
Официантка покрылась лёгким румянцем.
Бадри прикрыл рот рукой, дабы спрятать свою широкую – почти смех – улыбку. (Ему чертовски захотелось позвать её замуж.)
– Ну так что… выбрали, что будете заказывать? – вырвалась из оков застенчивости работница кафе.
– Выбрали. Выбрали, – бодро ответил Берк. Он демонстративно выдохнул, затем изрёк: – Мне пожалуйста лапшу и ваш фирменный зелёный чай.
Девушка ловко черкала в блокноте.
Хм… работает прям, как по старинке.
– Всё? – Она вопросительно взглянула на посетителя в очках.
– Думаю, да, – сказал Берк и Ален Делон исчез.
– А вы что будете? – переключилась официантка на другого посетителя.
Как же она хороша…
Бадри заказал два блинчика с курятиной. Девушка вновь что-то у себя черканула и ушла.
– Какая миниатюрная, – игриво заметил Берк, держа в руках свой гаджет. – Женился бы на ней, Бади? А? Признавайся.
Ухмыльнувшись, Бад способно сменил тему:
– Кстати, а почему Мел и Алекс не пришли? Не в курсе?
Берк убрал телефон на край стола, которым минут несколько попользовался.
– В курсе. У Алекса по учёбе завал (как всегда, короче), а у Мел подработка.
– А-а… А то я уже подумал, что они обиделись.
– Не парься, Бадри, – начал Берк, заметив у собеседника элемент смятения. – Это твоя жизнь. Делай так, как удобно тебе. Тебе эту жизнь проживать, а не им, правильно же? Не пытайся кому-то угодить. Вообще забей. Следуй зову своего сердца, пупсик.
– Берк, спасибо, что понимаешь меня… Правда… Я… М-мне очень… приятно, – говорил душевно Бадри, подбирая тщательно слова.
Тот отмахнулся, мол, «пустяк, братан».
Вокалист снова заглянул в свой телефон, не отрывая его с места (видимо, пришло сообщение, судя по вибрации).
– Знаешь, в чём твоя проблема, Бади? Я тебе уже ни раз говорил об этом.
Барабанщик приготовился слушать. Он не касался лезвием своего лица уже почти месяц.
Внезапно китайское кафе объяла мягкая босанова с приятным женским вокалом. В этот самый момент Бадри потешился мыслью: а что, если за место Берка сейчас бы сидела какая-нибудь красавица, и у них было бы романтическое свидание?
Эх… Эх…
– Ты часто загоняешься. И обычно по пустякам. – Берк прочистил горло.
– Просто, когда речь заходит о вражде с самим собой, то… это страшнее любого врага извне.
– Да-да, конечно. Здесь я тебя прекрасно понимаю. Когда я развёлся с женой, у меня было тоже самое. – Приятель выпрямил спину и пододвинул стул чуть ближе, садясь поудобнее. – Вот, точь-в-точь, как ты и говоришь. После развода у меня ведь, так и было. Ну… полная дезориентация! Я вообще сбился с курса: куда идти? что делать? как быть? Просыпаешься по утрам, а ты, оказывается, уже один. Такой… смотришь в потолок. Тебе ничего не х-о-о-чется. Дерьмовое такое состояние, знаешь. (Ну, это именно первые дни, когда только-только развёлся.) Режим дня нарушился. Питался одним лишь фастфудом. К этому ещё и прибавился алкоголь. (По любому!) – Берк внимательно посмотрел на Бада. – Хорошо, хоть ты не пьёшь, – заметил он, и продолжил свою исповедь. – Та ещё зараза! От него, наоборот, только хуже становилось. Стрессы перешли в круглосуточный режим. Одиночество… Чувство одиночества… Навязчивые мысли… Короче, ***, саботаж в мозгах. Причём до такой степени, что я начал задумываться о самоубийстве. Представляешь?.. Не знаю, что могло бы быть. (Он вздрогнул, как при холоде.) Даже вспоминать не по себе.
Бадри с большим участием слушал приятеля.
– Вот так вот! – подытожил Берк, и закончилась история о разложении личности. – Я тебе рассказывал вроде, нет?
– Не так подробно, – выдал робкую улыбку Бад.
– Семейные меня точно поймут. Это, кстати, единичный случай в моей жизни, когда я до такой степени опустил руки. М-да… И каким же я был идиотом, когда из-за этого хотел запрыгнуть в петлю. Из-за какого-то куска ***. В голове не укладывается.
Бывшие коллеги по рок-группе одновременно хихикнули.
Босанова на заднем плане также играла.
– Послушай, начни писать, – вдруг изрёк Берк. – Помню, ты говорил, что пробовал писать книгу, верно?
– Да.
– Вот и отлично. Этим ты и займёшься! – загорелся Берк. Он говорил так, словно сам свалил из группы и собирался начать писать книгу.
– Возьмись за дело только серьёзно, чувак. Пожалуйста, не пропускай это мимо ушей, как обычно у тебя бывает. Возможно, это тот самый момент, когда ты откроешь новую дверь в своей жизни. Что улыбаешься? Я на полном серьёзе говорю. А вдруг? Это не какая-нибудь философия или метафора, Бади. Я говорю реальные вещи – реальные практические вещи. Главное – начать. М? Начинать сложно, да… но… – Он остановился и задержал в воздухе указательный палец, подобно мудрецу, – оно того стоит.
– Главное – начать, – задумчиво процитировал собеседник, глядя куда-то в сторону.
– Что там с нашей лапшой?! – смутился вдруг Берк, посмотрев по сторонам, рыская голодным взором официантов. – Официант! – заметил он статного парня, махнув рукой. – Святые пончики, – пробурчал под нос.
Голубоглазый блондин сиюминутно подошёл к негодующему посетителю.
– Здравствуйте! Я вас слушаю, – заговорил сотрудник мощным басом.
– Приветствую тебя, голубоглазый самурай! – так и хотелось ляпнуть Берку, но он это подавил. – Вечер добрый! Мы тут с другом сде… – Посетитель подозрительно замолк, а затем как-то странно расплылся в улыбке. – Извините, тут к нам подходила ваша коллега по цеху: такая миленькая, симпатичная, не высокого роста девушка (Берк жестикулировал руками). Мы сделали ей заказ. И дело в том, что нам так его и не принесли.
– Приносим наши извинения! – поспешил оправдаться официант. – Наверное, возникли какие-то сложности. А что вы заказывали? Можете пожалуйста повторить?
– Можем, – кивнул Берк. – Но для начала ответьте на интересующий меня вопрос. Могу я спросить? – аристократично вёл себя вокалист рок-группы.
– Да, я вас слушаю, – приготовился слушать самурай, а вместе с ним и Бадри, который понял, что сейчас будет что-то интересное.
– А как зовут эту девушку? – спросил Берк; и увидев, недоумевающее лицо официанта, уточнил: – Ту, которой мы сделали заказ.
Раннер сдержанно улыбнулся, будто приревновал. Бадри это заметил.
Нет! Скорее всего опять мерещится какая-нибудь хрень.
– Эм… Анжелика.
– Анжелика, Анжелика… Хм… Превосходно! – был доволен любопытный тип в очках. – А у Анжелики есть страничка в социальных сетях? – говорил Берк с расстановками.
Голубоглазый ревнивец ответил не сразу.
– Не знаю, сэр. Извините, – разочаровал самурай заинтересованного мужчину.
– Да всё ты знаешь, брехун! – Берк молча улыбнулся.
Где-то раздался звук разбитой посуды, а за ней последовали «охи» и «ахи». Одновременно завёлся плач ребёнка, словно пожарная сирена.
– Так какой у вас заказ? – спросил официант.
***
Автобус «56» оставил деревенщину Бада на безлюдной остановке, которая освещалась одиноким фонарным столбом.
На улице немного прохладно. Прилично стемнело. Стоит приятный запах сырости от прошедшего днём дождя. Осень тихо шепчет.
Бадри побрёл в сторону жилой зоны, где он по недорогой цене арендовал однокомнатную берлогу. По пути Бадри видел разнополую молодёжь, бесцельно слоняющуюся по улицам района в поисках беззаботной жизни. Местами мелькали и семейные пары с колясками. Наркоманов – и подобный слой общества – здесь часто можно было встретить; но чаще всего прохлаждались всякие бомжи да грязные алкоголики – попрошайки. По сути никакого вреда мирным жителям они – грязные, еле бредущие алкаши – не несли: они несли вред сами себе, когда под предлогом «з-закинь не-немного на хлеб» – просили себе на бормотуху.
Бадри остановился у светофора – заключительного на сегодняшний день. Выпустил плавно пар изо рта. Его ноги гудели от тяжести дня. Пока красный свет уверенно держал свою позицию, Бад подумал о том, как зайдёт через несколько минут к себе в квартиру, и будет опять заниматься самобичеванием.
Стало дурно. Он быстро отбросил дурные мысли. Вроде как получилось.
Разве ты не забыл, как чуть не убился, идиот? Радуйся! Будь благодарен!
Перед носом проехала крутая тачка. Издав рёв, словно дикий зверь, она пронеслась со скоростью двести километров в час.
Загорелся зелёный свет. Транспорт затормозил. Бад поспешил миновать асфальтированную зебру. Навстречу шли такие же граждане, как и он сам: две ноги, две руки, и голова – полная забот и хлопот. Рядом прошёл мужчина в чёрной кожанке, у которого была брутальная щетина, и который держал за руку свою пассию в белом одеянии. Каштановые волосы влюблённой свисали до её бицепса бедра, а мускулы ухажёра выпирали через одежду. Их лица в ночи сверкали от счастья. Гармония! Вот что увидел Бадри, вновь почувствовав колики в сердце от игл одиночества; по крайней мере, он не был одержим чёрной завистью, а только лишь – белой.
На тротуаре Бад повстречал пожилую мадам, впереди которой гордо вилял попкой упитанный мопсик. Он умилился, ведь очень любил животных, особенно щенят и котят. Мопсик пробежал мимо, даже не взглянув в его сторону. Бадри обернулся ему вслед, и увидел смешной обрубок за место полноценного хвоста.
– Персик, не ходи на дорогу! Иди ко мне, Персик! Кому я сказала?! – строго скрипела седая хозяйка, когда её питомец вот-вот чуть не выбежал на дорогу, и не превратился в лепёшку.
В таких моментах он обращался к людям с просьбой – погладить или пофоткать их пушистых членов семьи; однако в этот раз у него не вспыхнуло – как зачастую это бывает – подобное желание. Наверняка всё из-за усталости, ломающей его инертное тело. Плюс… время на дворе было далеко не засветло: мало ли, вдруг старушка испугается, приняв любителя животных за маньяка-извращенца, учитывая его потухший вид, впалые щёки и козлиную бородку.
Ну что за бред, Бадри? Ну что за бред?..
Была почти полночь, но Бад не мог оторваться от гаджета, сидя на кровати, и даже не переодевшись. Бадри отдавал себе отчёт в том, что делал, бессмысленно листая ленту, в трубу растрачивая время на видео и фото с обнажёнными девушками.
Реальность! Таким образом деревенщина убегал от неё.
Потухший энтузиазм и дезориентация в жизненных целях напрочь затмили нужные установки, благодаря которым он очевидно бы преуспел. Но… Но…
Что? Телефон в руках неожиданно потух. Мысль была такова, мол, случайное нажатие блокировки. Потыкал всевозможные кнопки. Чёрный дисплей, так и остался чёрным. Уста забрызгали нецензурной бранью. Чеканил, так чеканил: агрессивно и без сожалений. Плевать на соседей (которых можно было по пальцам пересчитать).
Бадри отложил нерабочую игрушку в сторону, а сам закрыл лицо руками, наклонившись, уперев локти в ноги. А телефон внезапно заработал.
Я больше не играю в группе. Аж не верится.
Мечта детства… Хорошие и талантливые ребята…
И что дальше?.. Что дальше?!
Через открытую форточку веяло прохладной. Отдалённо было слышно, как машины рассекают воздух, полируя влажную поверхность асфальта. Женский смех со двора. Даже – младенческий плач. Мужские голоса под окном. Кто-то заводил машину; улавливался зуммер: кто-то её открывал.
Надо отбросить все мысли. Нужно ложиться спать.
Бадри отбросил все мысли и собрался ложиться спать. Он поднялся с кровати. Мебель молча его отпустила: кровать не имела пружин. Бад окинул грустными глазами красную ударную установку, которую по дешёвке приобрёл год назад у одного недобарабанщика. Теперь он не знал, что с ней делать: желание играть уничтожено. А может даже и знал; и наверняка!.. выгодно размышляя.
Может её продать?
Прощай, Мел. Прощай, Алекс. Я, наверняка, больше не увижу Берка. Нашу дружбу делала группа: если бы не группа, дружбы и вовсе бы не было. Она нас сближала. Наши интересы нас сближали. Но не наши души. К сожалению.
Какое-то время Бадри стоял и смотрел в окно (шторы раздвинуты). В комнате темно. С прихожей как всегда робко заглядывал свет. Опять этот вид из окна: многоэтажка напротив, на крыше которой романтично горели яркие – выстроенные в линию – прожектора.
– Ложись уже спать, – пробурчал безнадёжно Бадри.
И тут…
– Да, ложись уже спать, – поддержал голос за его спиной, и Бад шарахнулся – настолько, насколько это возможно, – вмиг обернувшись.
По коже пробежало миллион мурашек. Кровь застыла, как и его речевой аппарат. Тело охватил паралич, но он успел отпрянуть к окну. На кровати кто-то сидел. И этот «кто-то» ему что-то говорил. Но как он пробрался в квартиру, ведь дверь заперта? К тому же Бадри услышал бы очевидное вторжение незнакомца.
А может это грабитель, и он здесь сидит уже давно в засаде? Он спрятался в ванной или газовой плите, а когда я отвлёкся, он бесшумно вылез, и теперь хочет со мной «поиграть». Да-да. Точно! Он спрятался под… Погоди… Внизу кровати нет же проёма…
Бадри не двигался, заострив внимание на типе, который нагло сидел на его подушке.
– Пора менять эту жизнь, родной. Так больше не может продолжаться, – промолвил незнакомец. – Так больше не может.
– Как ты сюда пробрался? – взял Бадри страх под контроль (более-менее).
– Я давно за тобой слежу.
– Чего? – Точно грабитель!
– Хватит быть тряпкой и постоянно жаловаться на жизнь, – продолжал тот гнуть свою линию. – Как думаешь, где самые страшные волки, Бадри? – Он говорил медленно и чётко.
– Откуда знаешь меня? Кто ты? Чего тебе надо? – охренел Бад ещё сильнее, когда услышал своё имя.
Кровать молча отпустила гостя, после того, как он поднялся с неё. Квартирант настороженно отступил назад, опасаясь незваного нравоучителя. Тот вышел на свет, встав боком в дверном проёме. Теперь Бадри видел его в полный рост: чёрный смокинг, красная рубашка, гладко выбритое лицо и зализанные назад волосы.
Стильно.
Гость-интеллигент плавно изрёк:
– В голове, родной, в голове. – Он повернулся лицом. – Самые страшные волки только у нас в голове!
И Бадри снова разучился говорить, а его мурашки размножились до квадриллиона.
Этот «кто-то» был как он. Да это и есть он: глаза, нос, лицо…
Лицо – точная копия!
Это же я! Нет! Он похож на меня, но это не я! Но чёрт! Это моя копия! Что здесь *** происходит?! Мне снится?
Вот ирония: грабитель похож на меня. Да какой в жопу грабитель! Если он был бы грабителем, я давно уже получил бы своё. Да он вообще не похож на грабителя. Взгляни на его прикид, Бадри. Взгляни!
Двойник, как хорошо показалось Баду, щёлкнул выключателем. Лампочка на чёрном проводе вспыхнула. И тот – кому показалось – понял, что ему вовсе не показалось. Точнейшая копия, но в тот же момент не просто копия, а (своего рода) улучшенная версия Бадри: уверенная улыбка, чёткая дикция, проницательный взгляд и, что самое главное – прям-таки веяло мужеством.
– Кт… К… Ты…
– Вместе мы – сила! И я явился, чтоб тебе это доказать. – Фигура в смокинге подошла к оцепеневшему вплотную. – Теперь нас ничто и никто не разлучит, родной.
– Ты… ты не настоящий. Т-ты не настоящий. Не настоящий, – шептал Бад, как помешанный, зажмурив крепко напрочь глаза.
Копия принялась медленно ходить вокруг оригинала.
– Я настоящий, как твоя неопределённость в жизни. Я настоящий, как твоё нытье. Я настоящий, как твоя любовь к женщинам…
Бадри тем временем беспрерывно шептал.
– …я настоящий, как твоя трусость. Я настоящий, как твой ярлык «неудачника». Я настоящий, как твои мысли висельника. Я настоящий, как тот сэндвич в холодильнике, который ты собирался сегодня съесть перед сном. Я настоящий…
В голове Бада эхом: Настоящий! Настоящий! Настоящий…
– Заткнись! – крикнул Бадри, одновременно открыв глаза.
Никого?
Никого. Только он, и его съёмная лачуга. В комнате по-прежнему темно, а с прихожей всё ещё заглядывал тускловатый свет.
Причудилось? Но… я же…
Слышал тарабанящее сердце. В горле образовался ком, который он боялся заглатывать, опасаясь, что кто-нибудь услышит этот – в тишине особенно – грохочущий звук. Аналогично, и с телодвижениями: затаив дыхание, Бад не шевелился, за исключением головы, которой он аккуратно поворачивал, озираясь по сторонам.
…нет, ну свет же отключен, правильно? А он его включил; а я его не выключал. Тогда почему свет отключен?
Перенапряжение, говорит доктор. Скорее всего так.
Настал долгожданный момент, и Бадри всё-таки решился на отважный поступок: он проглотил застрявший комище в горле, затем максимально плавно выдохнул. После чего отважился сдвинуться с места, и сесть полноценно на кровать. Подушка не была помятой. Выходит, никто на ней и не сидел; а значит, это ему действительно привиделось.
Смешанные чувства: облегчение и страх.
Ладно.
– Нет, не ладно: у тебя глюки, идиот. Самые настоящие глюки!
Я не пони… К-а-а… Как такое возможно?!
Впечатление от встречи ещё не отпускало. Лёг на правый бочок, забыв про то, что надо скинуть с себя ветровку и потушить свет в прихожей.
Я не собираюсь спать. Не собираюсь. Сейчас вот немного полежу и…
Глаза его медленно, но уверенно закрываются, однако он сопротивляется. Он лукавит. Он лжёт самому себе: он собирается всё-таки спать, сам того осознавая, и не осознавая.
Кажется, спячка вот-вот полностью поглотит, как сразу в левое ухо врезается чей-то шёпот – такой громкий и чёткий:
– Проснись! – прозвучал голос таинственного двойника.
Бадри мгновенно открыл глаза. Уже утро…
***
…проснулся без будильника, поскольку забыл его установить. Невероятно, но пробудился ровно в шесть.
На одном из двух окон были не задёрнуты шторы, и сквозь запотевшее стекло било сентябрьское солнце, озаряя комнату своим бледным светом. Чувство недосыпа. Первая мысль, которая посетила после пробуждения, была про одежду: он уснул не раздевшись. После… Бадри подумал о Берке, с которым они вчера тепло поболтали в китайском кафе, но услышали оба о том, что барабанщик всё-таки покидает рок-группу, и теперь Бадри больше не является участником их банды. Хоть он и ушёл по собственной воле, некая тоска всё-таки присутствовала, и грусть сразу окутала его. «Наверное, это обусловлено воспоминаниями», – именно так парень старался успокоить себя. Всё временно. Правильно. Однако…
Я больше не барабанщик. А кто же тогда? Что мне теперь делать? Какова моя цель в дальнейшем?
Минут восемь-десять старина Бад втыкал в потолок, то в запотевшее окно. Собравшись с мужеством, он уселся на кровати, оторвав тяжёлую голову от подушки. Внимание сразу забрала прихожая: горел свет. Тут-то Бадри и вспомнил кое-что, прервав напрочь осаждающую его хандру. Он вспомнил сон. Точнее, было ли это сном вообще или нет?
На телефоне шёл какой-то мультик про единорогов, от которого мозг точно не получал чего-то высокоинтеллектуального. Данный шедевр транслировался онлайн, пока Бадри лазил в трусах, проделывая утренние ритуалы: плескалась вода, гремел чайник, шипели огненные конфорки, в кастрюле варился рис, в туалете звучал слив. Утренняя рутина двигалась не спеша, ведь он встал рано, в придачу и без будильника.
Выйдя из ванной комнаты, Бадри подошёл к газовой плите, чтобы проверить рис. Он открыл кастрюлю содержимого и пар взмыл вверх, подобно вулканическим газам. Бад немного помешал крупу, затем закрыл обратно кастрюлю: готово. Выключил эту конфорку. Другую оставил пылать: чайник продолжал ещё закипать.
Хотелось срочно перекусить: здесь и сейчас.
Дверь небольшого белого холодильника тяжело отворилась. Холодок коснулся тела Бадри. Он проигнорировал сэндвич, достал с верхней полки латок оставшихся яиц, и поспешил закрыть хранителя еды. Едва похититель куриных детей успел отойти, как в глаза бросилось это: залепленный скотчем, на дверце холодильника висел тетрадный листок, в котором он прочёл следующее –
«Самые страшные волки только у нас в голове»!
Мэттью
***
Утро другого дня.
Ещё с вечера Бадри оповестил по телефону Рэя, что не сможет выйти завтра (сегодня) на работу. На вопрос «почему?» подчинённый сослался на плохое самочувствие, и учитывая то, что почти месяц назад он разбил себе голову, заведующий без каких-либо проблем его отпустил. На самом же деле Бадри отправился в одно место, решать очень деликатный вопрос…
***
В одиннадцать его приняли. Хотя Бад – как всегда, со своей вечной боязнью опоздать – прискакал часом раньше.
На вид мужчине было около пятидесяти: длинные волосы (собранные в добротный хвостик), седина в бороду, полное телосложение и высокий рост. Он плавно перебирал алую ручку в руках своими морщинистыми сардельками. Бадри сидел напротив него. Преградой между ними был лакированный офисный стол светло-шоколадного оттенка.
– Вы хотите сказать, что это был сон, верно? – не совсем понял специалист.
– Да, – ответил Бад, затем неловко улыбнулся. – Нет. Это был не сон.
Мужчина озадаченно нахмурил густые брови.
– То есть?.. Бадри, я вас не совсем понимаю.
На фоне работал кондиционер. Комната стояла в приятной прохладе.
Посетитель прочистил горло и решился:
– Извините, просто… Понимаете… – Снова прочистил горло Бадри. – Это было похоже на реальность. То есть, да… Понимаете… я проснулся и подумал, будто мне это приснилось, но… когда я увидел записку с его именем… – Здесь он замолк, уткнувшись перед собой задумчивым взглядом.
– Каким именем? – не выдержал специалист и сдержанно поинтересовался. – Не стесняйтесь, Бадри. Говорите всё как есть. Ведь именно за этим вы сюда пришли, правильно?
– Мэттью. Его звали Мэттью, – промолвил посетитель спустя недолгую паузу.
– Мэттью?
Парень с неким опасением посмотрел на бородатого мужчину.
– А если я вам расскажу всё как есть, вы ведь потом не позвоните куда-нибудь… в психушку?
Бородатый рассмеялся.
– Нет. Можете быть спокойны. «Почему»? Сейчас объясню простым для вас языком. Во-первых, я дал клятву Гиппократу. Наверняка, вы слышали про эту клятву?
Бадри закивал.
– Здорово, – улыбнулся мужчина и слегка покашлял. – Во-вторых, я частное лицо, а не государственное. Вы мне заплатили деньги, поэтому я просто обязан исполнить должным образом свои обязанности. Так?
– Так.
– Так. Но как я это сделаю, если вы молчите, Бадри? – душевно хихикнул специалист. – А в-третьих, я вас вижу впервые, и вообще… на каком основании, я имею право звонить в психиатрическую больницу, если вы не сбежавший психопат-убийца? – Он прищурился и заострил свой анализирующий взор. – Вы же не психопат-убийца?
– Нет-нет, – интенсивно замотал головой посетитель.
– Я рад, – улыбнулся бородач напротив.
– Просто я ни разу не посещал психиатров, – чувствовал себя Бадри не в своей тарелке.
– Да? А я даже и не заметил, – выдал короткий смешок психиатр.
Бад почувствовал лёгкость и широко улыбнулся.
– Значит, Бадри, сегодня утром… у себя дома… вы обнаружили записку от некоего Мэттью? Так? Я правильно понял?
– Вчера.
– Простите?
– Вчера обнаружил… «Самые страшные волки только у нас в голове».
– Простите ещё раз?
– Ну… так было написано на листочке: «Самые страшные волки только у нас в голове».
– Хм… Звучит по-филосовски, я бы сказал. Глубоко, однако, – размышлял вслух психиатр. – А этот самый листочек у вас с собой?
– Э-м-м… Забыл куда положил.
– Ладно… Получается, вы не помните, что позавчера вечером было?
– Нет, почему? Я помню. Позавчера мы с моим другом сидели в кафе, потом я поехал домой и…
Образовалось молчанье.
– И? – Густые брови мужчины приподнялись.
– …и я встретил его.
Психиатр в этот раз переспрашивать не стал, а лишь молча выразил недоумение: по мимике было заметно.
– Он сидел на кровати. Я обернулся и подумал, что это грабитель. Я испугался. Он ещё так говорил мудрёно; не помню, о чём конкретно. Помню, только, что он назвал моё имя. (Это меня ещё очень сильно удивило.) Потом, он встал в дверном проёме и включил свет… Бац!.. И вот тогд-а-а-а… – Бадри сделал удивлённое выражение лица, выпучив глаза, – я просто охренел.
Он увлёкся, и быстро извинился за «красноречие»; но психиатр махнул рукой, и велел ему, чтобы он не останавливался.
– Он был вылитый я. Прям точь-в-точь! Представляете? Я вам клянусь. Зуб даю. Но, – Бад задумался, – он был не совсем как я. То есть, я, но круче чем я. Он побритый, в отличие от меня. Знаете, такой крутой чёрный костюм, красная рубашка и… волосы… – Он на миг утих, потом воскликнул. – Да!.. У него шикарные были волосы – такие зализанные, прям как у… дона Корлеоне! Да-да-да-да… Помните же эти фильмы про мафию?