***
«Сходу ударил аромат дорогого парфюма (но насколько помнил Бад, его сосед сроду не пользовался туалетной водой)…»
На другой день, после опасного случая с Витаминчиком, в участок явился некий двадцатичетырёхлетний парень по имени Нэл. Он сходу заявил, что убил человека. На него посмотрели скептически. Вроде был трезв, и на отпетого наркошу не смахивал, хотя… говорил очень своеобразно. С левой резьбой39. Нэл уверял сотрудников, что грохнул человека не по своей воле: ему приказали высшие силы, которые уверили, что таким образом этот старик освободится от деменции и обретёт наконец мир. Господа полицейские крутили пальцем у виска. Однако странный тип был стоик в своих убеждениях; и даже начал плакать. Он настаивал на том, чтоб копы проверили квартиру под номером «76». В результате чего было выяснено, что усач Нэл не лгал.
Парень в общих подробностях поведал, как расправился с бедным стариком. Сотрудники были просто в шоке и крайне изумлены: как органы опеки вообще могли доверить этому психопату опекунство? Жертвой оказался его дедушка Адлер Бильмо, который был задушен удавкой. Следствие многое не знало; но логически предполагало. Например, как пожилой мужчина систематично подвергался издевательству со стороны внука. Предположения сотрудников были верны. Нэл глумился над Адлером, бывало нарочно забывал покормить, подолгу держал его в грязных памперсах, а когда к нему приходили его приятели (такие же мутанты, как и он), он раздевал деда догола, и заставлял танцевать, и прочие причуды исполнять.
(Как было на самом деле…)
Тем поздним «прекрасным» вечером – за два часа до попытки суицида Бадри – усатый Нэл вызвал к себе на квартиру жрицу любви. Они пили спиртное, потягивали травку. Дошло до интимной близости; но не успев «Ромео» закончить, как в комнату ворвался он – мистер Бильмо. Его дедушка в это время обычно спал, однако в тот роковой вечер что-то не заладилось, и мистер Бильмо начал маяться. Проститутка яро возмутилась: мало того, что изначально клиент ей соврал – якобы в квартире они совершенно одни, – вдобавок какой-то высокий и тощий старикан вдруг врывается к ним в обитель похоти, и начинает жутко мычать, нечленораздельно разбрасываясь словами. По итогу миледи громко ушла, забрав за сеанс полную сумму, а клиент остался не удовлетворённым.
Нэл пришёл в неописуемую ярость. Адлер продолжал мычать, мозолить глаза внуку: похоже, он обмочился или обделался, или просто хотел пить или приснился дурной сон; или просто, просто… надоело жить? Так это или нет? – подвыпивший недовнук сделал свой выбор. Он решил его избить. И когда Нэл ударил беззащитного деда всего один раз, тут-то и подключились те самые высшие силы, про которые он будет усердно рассказывать в участке. Голоса приказали недовнуку избавить Адлера от страданий. Голоса, которые с каждым годом становились всё громче и громче, в конечном итоге завладели Нэлом полностью. Зная, что на этаже пустует забытая – с жалкой деревянной дверцей в конце коридора – каморка (перед тем, как заселиться на этом этаже, он в первую очередь интересовался ею), Нэл потащил жертву туда. Там он её и придушил удавкой, а обделанное тело засунул в шифоньер…
Всё вышеописанное (до самого акта убийства) преступник в участке, разумеется, не упомянул. Раскаиваясь в содеянном, убийца плакал, и всё твердил о злых голосах, что так не давали ему спокойно жить. По его словам, он дедушку очень сильно любил; это единственное, что осталось у него от – погибшей два года назад в авиакатастрофе – матери. Сработала бы явка с повинной или нет, для следствия по итогу это было уже неважно. На основании заключения психиатрической экспертизы (диагноз: шизофрения в параноидальной форме) суд признал Нэла Кортес невменяемым.
P.S.
«Стоило писателю лишь начать постукивать в дверь, как она тут же поддалась назад…»
Двадцатичетырёхлетний парень утверждал, что дверь в семьдесят шестой квартире была уже открыта до того, как он туда пришёл. Правда? или ложь? Впрочем, особой роли в деле – о поехавшем внуке и дедушке с деменцией – это не сыграло.
***
Тарелки и приборы звенели на двухметровом столе из натурального бука с полупрозрачной алой скатертью. Над трапезой горела люстра-молекула с пятью лампами, покрывая кухню в бледно-зеленоватый оттенок. Вчера приехавшие погостить Ильгам и Роза с удовольствием лопали стряпню своей любимой невестки.
– Мам, подай пожалуйста ещё капусты, – пролепетал старший сын, не прожевав до конца мясо.
Однако Роза сразу поняла, и сиюминутно подала – стоявшую у её локтя – глубокую пластмассовую посудину, в которой аппетитно лежала тушёная капуста.
– П-а-а-сиб, мам.
В честь приезда родных мужа Джен приготовила жаренную баранину с отварным картофелем. Испускающее горячий пар – и сладковатый и терпкий аромат – блюдо находилось в центре стола на большом подносе. Дополняли этот сногсшибательный дуэт нарезанные сырые огурцы и помидоры, красиво разложенные на нескольких плоских тарелочках; а также та самая капуста, ограниченная лишь одной, но – ёмкой посудой.
Из напитков на столе стоял стеклянный кувшин с вишнёвым соком, изысканно дополняя семейную трапезу тем, что был собственного приготовления. А ещё… меню располагало свежим белым хлебом: аккуратненькими ломтиками в нескольких корзинках.
Пока старший брат усердно грыз баранью косточку, братишка в это время задумчиво смотрел прямо перед собой, облокотившись о мягкую спинку стула. У Бадри было много мыслей – много ненужных мыслей. Он сидел, ковыряясь в них. Писателя угнетали панические атаки. Навязчивые мысли – о неизлечимой болезни или внезапной гибели семьи – не давали ему спокойно существовать на новом этапе его жизни в роли всемирно-известного автора нашумевших бестселлеров. Бада терроризировала мания преследования: он боялся людей. Параноил по каждой мелочи. Иногда даже подозревал жену в измене. Это безумно его удручало; вплоть до суицидальных мыслей, которые воскрешали старые воспоминания о том, как он тогда (несколько лет назад) избивал гниющего соседа в той берлоге; а на другой день очнулся в палате с покалеченным желудком. Бадри было не по себе от того, что он так вот был готов броситься в петлю, не считаясь с чувствами двух любимых женщин: та, которая родила и вырастила; и та, которая полюбила его таким, какой он есть. Тем более, когда он сам являлся уже папой – отцом полугодовалых двойняшек, – данный жест был бы вершиной эгоизма!
– Детки ещё спят? – спросила Роза невестку, и куснула с вилки ломтик картофеля.
– На удивление, кстати, да! – с неким впечатлением улыбнулась Джен, аристократично орудуя ножиком и вилкой. Она воткнула прибор в сочный кусочек мяса и положила его в рот.
– А обычно рано встают? – Свекровь поднесла к губам стакан сока и сделала глоток.
– О-о, не то слово, Роза. Эти негодницы просыпаются ни свет ни заря, – забавно осветила жена Бадри. – А бывает ночью… как дадут жару; и до самого утра.
– А как ты хотела? Детки есть детки, – улыбнулась честно свекровь. – Выходит: вы сегодня ночью не спали? – риторически пошутила она с деловитым тоном, поглядывая, то на невестку, то на сына. Её немного озадачил вид Бада: он так же был в думках, уткнувшись в пространство перед собой.
Джен утомлённо вздохнула.
– Вы не представляете. Это просто какой-то ужас.
Роза поделилась душевным смехом.
– Ой, Джен! я-то уж точно представляю. – Женщина имела ввиду свой опыт воспитания двух детей. – Все мамы проходят через это.
– На работе, как зомби, – продолжала делиться впечатлениями любимая невестка. – Эти крики по ночам: «а-а-а-а», «а-а», «а-а-а». Этот детский плач… – Она от бессилия выдохнула. – Мне уже в офисе мерещится, что кто-то как будто плачет. Знаете… так… отдалённо… Вот этот вот младенческий плач – он теперь постоянно стоит у меня в ушах.
Мать мужа нетерпеливо вступила, оставив приём пищи.
– Ну ладно тебе. Успокойся. Не драматизируй, – душевно сказала она. – Я же говорю, все мамы – нормальные мамы, не кукушки! (Джен хихикнула) – когда-то через это проходят. До единой. Да, понимаю: нелёгкий этап. Но… спроси даже у своих родителей, что было, когда ты была совсем маленькой. Наверное, той ещё бомбочкой была…
– О, нет-нет! Я была спокойным ребёнком.
– Да? – как бы удивилась свекровь. – Это так… твои мама с папой говорят? – улыбнулась кокетливо она.
Джен с довольным видом кивнула, прожёвывая – только что закинутый вилкой в рот – пучок тушёной капусты.
Мать мужа возобновила приём пищи.
– Н-у-у… не знаю, не знаю, какая ты была (смотрит в тарелку и разрезает сочащийся кусок баранины, прижав одну сторону вилкой); и уже не узнаем, наверняка. – Роза остановила резку и посмотрела на невестку. – А вот твой муж – нет! – Здесь должна была быть широкая, наполненная ностальгией улыбка, но женщина этого не сделала; а лишь зажевала разрезанный ломтик.
– Ваш Витаминчик был бомбочкой? – умилилась жена. – Он не рассказывал.
– Ещё какой. Бомбический витамин! Его слово означало «приказ»: не выполнил – жди беды, – невозмутимо вспоминала Роза.
– Серьёзно? – Жена была готова рассмеяться.
Свекровь покивала.
Обе смотрели на Бадри, который находился в своём мире – далеко от их разговоров. Жена сидела напротив супруга, поглядывая на него с другого края стола; а приезжие родственники – по бокам.
– Бади, это правда? – игриво обратилась Джен, и муж вроде бы как вышел из транса. – Витаминчик был разбойником?
Писатель ответил кивком, сердечно улыбаясь с закрытым ртом, и скрывая камень на сердце. Любимые женщины странно переглянулись.
Роза слегка подала корпус тела и тихо спросила:
– Джен, с ним всё в порядке? – Настороженность и недоумение слились воедино.
– Д-да, – неуверенный был ответ на вопрос. Девушка будто бы скрывала что-то.
Ясный пень, мама Бадри её раскусила; но давить не стала. Женщина с чёрными – заплетённые в мощную косу, и поддавшиеся лёгкой седине – волосами не поверила в это «д-да» и встревожилась, мол, а вдруг опять попытается покончить с собой.
– Ох уж эта слава, – быстро заговорила Джен, и нелепая улыбка стянула её приятное лицо. – Не так-то просто с нею справиться. Не так ли?..
Мать выпрямилась на стуле. Она не отводила анализирующего взора от младшего сына, пока невестка, тем временем, энергично вещала.
– …и напишет новый роман. Да, Бади?! Ты гово… Он что, Роза, вам разве не рассказал? Бадри же хочет написать хит. Он говорит, это будет лучшее, что когда-либо он сочинял в своей жизни. Ой, у вас тарелка пустая (в тарелке было немного картошки). Вам ещё наложить? Давайте-ка накладу. Хе-хе. Угощайтесь (свекровь поблагодарила). – И занялась добавкой, накладывая с подноса в посуду свекрови. Невестка прекрасно знала о тёмной стороне супруга.
– Бадри, сынок, а что ты не ешь? – Как бы издалека подкрадывалась мама.
– Да вот, хех… идея одна не даёт покоя.
– Какая идея?
– Э-м-м… Нового романа.
– Ну расскажи. Мне и Сиду будет интересно послушать. Даже, Сид?
Тот отвлёкся от телефона.
– Что, мам?
– Я говорю, нам было бы интересно узнать, о чём будет новая книга Бадри. Твой брат решил написать новый роман.
– Ого! Ты начал писать новый роман?! И о чём же, Бад, он будет? Не сомневаюсь, что это будет очередной бестселлер!
Невестка передала посуду с добавкой.
– Спасибо, Джен, – сказала Роза, и приготовилась слушать «сказки» от именитого автора.
Бадри продолжил врать.
– Ну… я пока что… Это только черновая идея. Надо будет её ещё доработать, – излагал он с умным видом, как если б глаголил истину. – Конец света… – Прервали две секунды молчанья; и тут его понесло. – Однажды люди проснутся на следующее утро в развалинах. На улице будет сильная жара. Все будут в ужасе и недоумении метаться по улицам. Появится каннибализм. В конце книги окажется, что это инопланетяне решили поставить над ними некий эксперимент: мол, смогут ли людишки выжить в таких условиях? И-и… и-и… – Мысль почти потухла, но не тут-то было. – И в итоге… В итоге Б-Бог накажет пришельцев, развалит их планету, и люди снова вернутся к прежней жизни… Вот… Как-то так. – Смочил горло стаканом вишнёвого сока. – Ну это пока что сырая идейка. Говорю же, надо её ещё доработать. Уже потом… в ходе.
Родные переглянулись в тишине. Неловкая пауза, которая обычно бывает только в комедийных фильмах.
– Уау, – спокойный восторг Сида, – звучит необычно.
– Да, – кивнула задумчиво мать. – Действительно… необычно. – Она будто поверила в эту сказку о писателе, который решил написать новый роман.
Джен смотрела на всё это и удивлялась, как мужу удалось так ловко провести свою мать. Наверное… удалось.
– Ты выглядишь уставшим, сынок, – не унималась Роза. – Мне кажется, ты работаешь на износ.
– Я? Ерунда, мама, – отмахнулся Бадри. – «Уставший я», это благодаря нашим малюткам в детской. – Он подарил тёплый взгляд жене, на что та ответила тем же. – Как видишь, не одна Джен зомби. Хе-хе…
– Дорогой, как тебе, кстати, картошка? – резко маневрировала жена. – Просто мои прошлые спагетти он забраковал, – подмигнула она свекрови.
– По-моему, ты преувеличиваешь, дорогая, – подхватил манёвр муж.
Супруги разговорились и шутили. Бадри больше в транс не впадал. К разговору подключился Ильгам, который загорелся желанием посетить концерт группы Nickelback. Младший брат затронул тему кино. И не оставил без внимания то, как было бы круто, если б одну из его книг экранизировала какая-нибудь известная киностудия. Бадри подшучивал над новой причёской Джен; а она говорила, что ей не нравится его козлиная борода, и что с ней он похож на древнего египтянина. Роза неустанно с ней соглашалась.
Бад услышал звонок в дверь. Жена с его мамой в этот момент обсуждали современную женскую моду. Было время десерта: уплетали шоколадный пирог.
– Кажется, кто-то пришёл, – заметил Ильгам.
– Я открою, – вызвался хозяин двухэтажного коттеджа. (Не двадцатый этаж, но всё же.)
«Сказочный рассвет робко пробивается сквозь окна двадцатиэтажного здания…»
Оказавшись в тёмном коридоре, вдоль усыпанных картинами стен, Бадри шёл на звук дверного звонка. Он прошёл через гостиную: со вкусом обустроенная светлая комната с запахом минимализма, мягкий диванчик, большой аквариум с экзотическими рыбками, в дальнем углу раритетный чёрный рояль.
Едва хозяин добрался до прихожей, звонки стали напористее. Он спешно приблизился ко входу, дёрнул за ручку двери, и она почти без шума отворилась. В дом ворвался зимний холод. Бадри продрог от ледяной стужи. По ту сторону стоял некий мужчина в чёрном смокинге. Почти одного роста с ним.
Что за тип? И почему он одет по-летнему, когда на носу лютая зима? Может быть наркоман? Сумасшедший фанат, который пришёл убить меня, и написать моей кровью свой дебютный роман? Ох, зря я открыл… Ох, зря… – Искры тревожных мыслей обжигали ум, потому что странный незнакомец стоял спиной к Бадри; оттого он и был странный.
– Чем обязан? – спросил хозяин дома у спины.
Молчок.
– Может вы повернётесь?
Человек продолжал молчать и игнорировать.
– Ладно… Я закрываю дверь…
Незнакомец не глядя выставил руку назад, и Бад не смог скрыться за дверью.
– Да кто ты такой? Отвали, придурок.
И тут Мэттью обернулся.
А Бадри проснулся.
***
В начальных числах декабря проснулся у себя в берлоге. Лежал в кровати на салатовой простыне, укрывшись пуховым одеялом морского цвета. За окном плавно валил снег, словно хлопья в замедленной съёмке в проходной рекламе. Просто смотрел в потолок. Одна рука на груди, а другая – вдоль тела. В квартире прохладно. Батареи еле живые. На душе безысходность и тёмное месиво.
Наставник больше так и не появлялся. Бадри мог сердиться, обижаться на него; но в тот же момент прекрасно понимал, что ощущать подобное к несуществующему было полнейшим безумием. Он – галлюцинация. Ему не место в жизни нормального человека. Пусть уходит; и больше никогда-никогда не возвращается. Мэттью, которого Бад считал своим наставником, так же внезапно исчез, как и появился – тогда… в прошлом году, той сентябрьской ночью, в берлоге Бадри. На этом, пожалуй, всё… Точка!
С Эльзой он больше не виделся, окончательно потеряв с ней связь. Насколько Бад помнил, все номера были сохранены в телефоне, который он вдребезги разбил в тот роковой вечер. Её аккаунты в соцсетях Бадри, как назло, вспомнить не мог: то ли, действительно, забывчивость шалила? то ли просто играл закон Мерфи40? Обшарит весь интернет: будет вписывать её имя в строку поиска, различные ники, связанные с её именем; но безуспешно. Как в воду канула. Где жила Эльза Бадри, к сожалению, не знал. (…что на самом деле очень удивительно!) Она о его местонахождении не знала тоже. А вот – интересно… искала ли его она? Переживала? Задумывалась ли? Простила? Или простила бы?
Бадри ещё долго будет вспоминать свою «Джульетту». Купит новый гаджет, вставит старую сим-карту (единственное, что осталось от того разбитого смартфона), и каждый день будет ждать от неё заветного звонка. Она станет его грустью и источником вдохновения. Бад даже начнёт писать роман, в основу которого ляжет их история несостоявшейся любви; но только после того, как его дебютный роман согласится опубликовать одно из крупнейших издательств города. Свершится это грандиозное событие спустя двадцать шесть недель – в начале (как будут уверять синоптики: «…рекордно-аномального…») жаркого лета.
Прикол в том, была ли она на самом деле? или же являлась очередной галлюци… нацией?! – Будет размышлять с безнадёжной ухмылкой Бадри. – Мэтт, Джон… Эльза? Эльза – ещё одна ГАЛЛЮЦИНАЦИЯ?!
Врач-психиатр назначил препараты. Берк прикинулся братом, и сказал, что за ним присмотрит. Так и сделали. Ещё старый друг помог с деньгами, чтоб бывший коллега по группе смог пока что задержаться в городе, и уладить вопросы с лечением. Бадри был безумно благодарен и удивлён участием Берка (кстати, на свадьбу к нему он не попал). Когда он поведал ему о такой навязчивой занозе, как – Джон (в мельчайших подробностях), Берк, мягко сказать, охренел. Настолько впечатлил его рассказ шизофреника, что… шизофреника рассказ его впечатлил настолько! Про наставника писатель промолчал. Как и про свою возлюбленную. С лечащим врачом – по причине личных бзиков и каких-то опасений – откровенничать побоялся; ограничился лишь малым: «слышу голоса», «за мной следят» и т.п. Матери говорить, тем более не стал: боялся её впечатлительности, с уверенностью предполагая, что такого она может не перенести. В общем, Бадри был отчаянно растерян, и находился в полном неведении, что делать дальше.
На учёте у психиатра. На учёте у нарколога.
Стоило, наверное, рассказать всю подноготную психиатру? Ведь ты опять бежишь от болезни. Тебе срочно нужно лечиться; а как ты будешь лечиться, если врач знает о тебе не всё? Это ж не шутки. Может следует рассказать?
Ни в коем случае! Вдруг меня запрут в психушке?!
Главное, чтоб в деревне не узнали. Там же – один пёрнул, другой подхватил. И будут все потом дружно кости полоскать: «Да-да-да… Сын Розы… Он же наркоман и шизик!»
Не дай Бог!
Чёрт! Лучше б Берк дал мне умереть…
Нет! Спасибо Берку, что не дал попасть мне в ад!
«Ю гаддэм райт41!»
Лежал в постели. Безысходность. От размышлений отвлёк стук. Стук в квартиру. Кто это может быть?
Может масоны?
Нехотя поднялся. Прохладно. Надел подштанники, накинул кофту, и босой побрёл к двери. Опасливо проверил глазок. Прилично удивился и впал в растерянность. Отворил дверь; а по ту сторону: женщина немолодого возраста, в коричневом пальто, с алым беретом и дамской сумочкой в руке.
– Мама? – Не уж-то она знает?
Роза как-то странно была серьёзна, словно что-то случилось, или она будто в чём-то провинилась. Вопреки всем опасениям сына, она не знала, что он пытался покончить с собой, как и не знала о его психическом недуге. Женщина проделала дальний путь отнюдь не из-за этого. Для него это, поистине, был неожиданный визит.
– Привет, сынок. Что с твоим телефоном? Я не могла дозвониться.
– А он сл… Э-м… На ремонте… Там экран полетел. Обещали в скором времени исправить.
– Я переживала. – Роза говорила спокойно.
– Не стоило.
Женщина кивнула. Сложилась неудобная пауза.
– Ой, заходи, мам, – спохватился Бадри. Он улыбался, лицо его было помятым от сна.
Она перешагнула через порог и оказалась в квартире. Сын её обнял; мать – его (особенно как-то крепко).
– Мама, почему ты плачешь?
– Прости меня. Прости.
– За что?
Роза взглянула Баду в глаза; не решалась говорить.
– Ты чего… мам? Не плачь. – Бадри уже думал, что всё – мама точно всё знает. – О, Господи, она же этого не переживёт!
– А откуда ты узнала, где я живу? – спросил он уже в комнате, когда она садилась на край не застеленной кровати, попутно оглядывая незнакомое место.
– Твой брат сказал.
Бадри поднёс стул, и сел у окна.
– Я Сиду вроде бы не говорил. Интересно, а откуда он знает?
– Я сейчас не про него.
– Не понял?
Тяжело вздохнув, женщина будто бы собиралась вновь начать плакать, но всё-таки предпочла сдержаться.
– Почему… всё это время ты молчал? – Это был не упрёк; а скорее – некая тёплая нота. – Почему ничего не сказал, сынок? – ведь прошло уже столько времени… Бадри…
– Постой, – мягко прервал сын. – Давай-ка теперь по порядку, мам… Почему ты плачешь?.. Только, пожалуйста, не томи. Хорошо?
– Потому что, я виновата, – тихо промолвила Роза с опущенной головой. – Я плохая мать. Не надо, Бади. Не делай вид, что ничего не случилось. Я знаю, ты зол на меня. И это заслуженно.
Да о чём ты?!
Бадри начинало раздражать это недоговаривание. Однако молчал. Проявлял удивительное терпение – нехарактерное для него, – слушая мамину… исповедь?
– Бадри, папа твой не виноват. Знай, Альберт здесь абсолютно не при чём. Он тоже ничего не знал (а если б узнал, то был бы скандал)… Это всё – я! Всё это время я вас обманывала. И теперь, Бади, ты всё знаешь…
– Да что я знаю?! Мама, о чём ты?
Едва Бад хотел прервать томимое молчанье, как женщина заговорила снова.
– Всю свою жизнь я испытывала угрызение совести. Я очень надеюсь, что Бог, и вы меня простите. – Роза умолкла. Ей стало трудно дышать. – Бадри… сынок… мне так стыдно… стыдно… – И она разрыдалась.
Он поспешил сесть рядом с мамой и утешить её. Она опрокинула голову ему на плечо.
– О, если б… Если бы я только могла повернуть время вспять… сынок… Я ни за что в жизни от него бы не отказалась…
– Ничего не понимаю. Пожалуйста, мама, успокойся, и скажи мне, что же всё-таки случилось? – Последние слова автор не разобрал из-за сильного плача.
Вдруг металлическая дверь заскрежетала; и в квартиру кто-то зашёл. Бадри напрягся, резко замерев. Мать мгновенно успокоилась, утирая слёзы, и сказала:
– А вот и твой брат.
Сын на неё (опять и опять) вопросительно взглянул. Хватит, пожалуй, с него обиняков.
Шаги в комнату…
В дверном проёме встал человек. Бадри медленно приподнялся с кровати, не отрывая от него замороженного взгляда.
– Извини, Бад, что меня так долго не было. Работа… Я же иллюзионист. У нашей труппы, так сказать, было небольшое турне. Хех.
Челюсть у писателя-то и отвисла; и следом мертвецкое безмолвие.
– Да и вообще… извини, что тебя дурачил.
– Дурачил? – наполнилась недоумением Роза.
– Просто… я не был ещё готов к знакомству с матерью.
Выходит, я рассказывал Виго Фернандо про живого человека?
– Но теперь, родной, мы снова вместе, – блеснул воодушевляющей улыбкой брат-близнец. – Самые страшные волки только у нас в голове…
Заметки
[
←1
]
Стивен Уильям Хокинг (1942-2018) – английский физик-теоретик.
[
←2
]
Главный герой диснеевского мультсериала «Утиные истории».
[
←3
]
Ненормативная лексика (считается за одно слово).
[
←4
]
Один из крупнейших рок-фестивалей, ежегодно проходящий в Германии.
[
←5
]
Skill – навык.
[
←6
]
Nirvana – американская рок-группа, существовавшая с 1987 по 1994.
[
←7
]
Жак Фреско (1916-2017) – Американский инженер и автор проекта «Венера». Атеист.
[
←8
]
Песня «Lithium» из альбома «Nevermind» (1991).
[
←9
]
Марк Твен (1835-1910) – американский писатель.
[
←10
]
Piano – тихо, слабо.
[
←11
]
Forte – громко, сильно.
[
←12
]
Жан-Клод ван Дамм – американский актёр и мастер боевых искусств.
[
←13
]
От 6 до 12 метров.
[
←14
]
Бухгалтерия.
[
←15
]
Расширенные капилляры.
[
←16
]
Припев из песни “Lithium” группы Nirvana.
[
←17
]
Честер Чарльз Беннингтон (1976-2017) – бывший вокалист американской рок-группы Linkin park.
[
←18
]
Американский автор-исполнитель песен и пианист.
[
←19
]
Американская певица, актриса и модель (1979-2001).
[
←20
]
Персонаж из фильма «Молчание ягнят» (1991).
[
←21
]
Хорошо.
[
←22
]
Персонаж из романа Джека Лондона «Мартин Иден» (1909).
[
←23
]
«Большой Стэн» (2007).
[
←24
]
Песня группы Linkin park из альбома «One more light» (2017).
[
←25
]
Речь идёт о самоубийстве.
[
←26
]
Dota – серия видеоигр.
[
←27
]
Латиноамериканское население Юго-Запада США.
[
←28
]
На английском «однажды».
[
←29
]
Jockey – профессиональный всадник.
[
←30
]
Нецензурная брань.
[
←31
]
Кусок ярко-красной материи, которой во время выступления дразнят быка.
[
←32
]
Басист панк-рок группы Sex pistols (1957-1979).
[
←33
]
Tommy Lee – американский барабанщик. В списке 100 величайших барабанщиков журнала Rolling Stone занимает 85 место.
[
←34
]
Коэффициент полезного действия.
[
←35
]
Курт Дональд Кобейн (1967-1994) – солист рок-группы Nirvana.
[
←36
]
Поджанр в альтернативном роке.
[
←37
]
В Древней Греции жрица-прорицательница.
[
←38
]
2-Ноненаль – вещество, которое образуется при старческом запахе.
[
←39
]
Глупый, психически ненормальный человек.
[
←40
]
Закон подлости.
[
←41
]
Фраза из сериала «Во все тяжкие».