Черное пламя империи. Летопись Подлунного мира

– Так что все же произошло? Почему у командующего моей гвардией сапоги в столь непотребном виде? – вступил в их разговор император.

– Зайка, ваше величество, – со вздохом сдался Элер, опуская глаза.

– Зайка? – непонимающе моргнул Маэль.

– Да, ваше величество. Зайка.

Он больше не произнес не слова, лишь потупился, то и дело вздыхая, словно это слово стало страшным признанием в его некомпетентности, которая может повлечь его увольнение из гвардии. Маэль какое-то время непонимающе смотрел на Элера и моргал, пытаясь осознать, что же тот хотел ему сказать. Наконец император все понял и вскрикнул:

– Ах, Зайка! Леопард моей матушки?

– Да, ваше величество, – вновь обреченно вздохнул Элер – Это он. Когда ее величество отправляли в несправедливую ссылку, Зайка исчез, а через несколько дней пришел во дворец весь исхудавший и испуганный, казалось, что это была его собственная тень. Я его взял и спрятал в своих покоях. Ну не мог я бросить любимца ее величества умирать от голода в дворцовых коридорах, где бродил ненавидящий его предатель Воста. Или того хуже, его могли убить наемники Восты, эти не остановились бы ни перед чем в надежде доставить удовольствие своему хозяину. Для меня это было бы не меньшим ударом, чем для ее величества. Потому я спрятал Зайку… А мои сапоги он всегда сильно любил. Спросите у ее величества, сколько пар я сменил, пока был ее лейтенантом.

– Ты настоящий друг, Элер. Думаю, матушка оценит этот поступок, когда вернется в столицу.

– Ваше величество, мне не нужно, чтобы спасение Зайки оценивали. Я банально люблю этого кота, не меньше, чем он мои сапоги, и не мог его бросить.

– Он, похоже, тоже к тебе неравнодушен, – усмехнулся Линарт.

– Но почему вы его не выпустили, когда вернулся его величество, командующий? – Лоэналь с особым интересом смотрел на гвардейца, понимая, что перед ним один из немногих людей, которым суждено стать столпами обновленной империи Мирэй. Даже если небо упадет на Селеран – Элер не предаст Маэля и будет верен ему до самого конца.

– Даже не знаю, главный советник, – Элер пожал плечами. – Наверное, забыл. Привык я к нему.

– Вот ваша забывчивость и обернулась потерей всех пар обуви, – рассмеялся эльф.

– Наверное.

Элер тоже рассмеялся, понимая, что Лоэналь прав. Была и его вина в том, что ему не в чем выходить на службу. А того и гляди он и вовсе будет вынужден ходить по дворцу босиком.

– Я немедленно выпущу кота, а затем отправлюсь за новыми сапогами. Думаю, у сапожных дел мастера уже есть пара обуви для меня, ибо он помнит, сколько их мне требовалось, когда я служил ее величеству.

– Так у поедания ваших сапог давняя история, – хмыкнул Великий флотоводец Дэннэйт ан

Эгат.

– Очень давняя, – улыбнулся Элер.

Лоэналь был благодарен этому гвардейцу, который своим появлением разрядил царившее до этого в зале совета предчувствие надвигающейся грозы. Казалось, еще мгновение – и загрохочет гром, засверкают молнии, а теперь советники откровенно улыбались, представляя большого пятнистого кота, с упоением грызущего сапоги командующего императорской гвардией. Ушла звеневшая в воздухе ненависть, ушла она и из взгляда Маэля. Император теперь смотрел тепло и с улыбкой, явно без привычной боли вспоминая свою матушку, которая ждала момента, когда можно будет вернуться в Арис и обнять сына. Лоэналь уже не считал идею тащить Эмрию через половину империи в столицу такой безумной. Мудрая и теплая в своей доброте императрица мгла сдержать безумие, шаг за шагом захватывающее ее сына, не позволяя ему вырваться наружу. Лоэналь вздохнул, мысленно проклиная Восту за его глупость и жадность.

– Что ж… – прервал общее веселье Лоэналь. – Нам следует обсудить целый ряд государственных вопросов, многие из которых относятся к безопасности.

– Есть какие-то новые сведения? – мгновенно посерьезнел Маэль.

– Пока лишь то, что Великий шпион начал заново выстраивать свою сеть, которую значительно потрепал Воста. В скором времени мы получим достоверные сведения о наших врагах. А значит, сможем ударить наверняка, в самое сердце, – голос Лоэналя звучал спокойно, и от этого более зловеще.

– Я рад тому, что ат Елар вернулся на службу империи, – кивнул император.

– Он с нее и не уходил, ваше величество, – усмехнулся Лоэналь. – Он всегда служил империи, даже когда империя предала его.

– Глава Совета, могу ли я спросить? – Великий флотоводец посмотрел на Лоэналя прямым взглядом.

– Конечно, – милостиво разрешил эльф.

– Скажите, а почему мы не можем использовать магических разведчиков для выяснения всех сведений о наших врагах?

– Это законы магии, Великий флотоводец, – голос Лоэналя звучал спокойно, напоминая журчащий ручей, словно он рассказывал ученику о каких-то всем известных вещах, которые тот почему-то не знал. – Любая мощная сила ограничена законами ее использования, которые не дают могуществу попасть в неумелые, или того хуже, глупые и жадные до власти руки. Представьте, что было бы, если у Восты была бы могущественная магия эльфов… Потому у всего есть законы. У вас есть законы мореплавания, у нас есть законы магии. Что касается разведчика, он позволяет увидеть количество войск, куда они направляются, но не передает разговоров и не показывает того, что происходит в домах или палатках. К тому же, чем дальше от мага птица-разведчик, тем больше сил он отдает для ее удержания. Магические шпионы не помогут нам узнать, кто союзники Серых.

– Что же тогда делать? – спросил Дэннэйт.

– Ждать, когда Варен сделает свою работу. Я уверен, что его шпионы быстро выяснят, кто стоит за черными знаменами. Или поймать живого пленника.

– Хуже нет того, чтобы ждать, – проворчал Линарт.

– Что у нас с Иридом? – поинтересовался император, игнорируя ворчание друга детства.

– Вернулся лимринг, отправленный туда. Город под властью короны, насколько это возможно. Но, что происходит в главном замке – неизвестно, – ответил Лоэналь. – Боюсь, там безраздельно правит Анисса, а что она творит, никто не знает. Ирид сообщает, что герцогство готовится выкурить герцогиню из ее гнезда и потребовать предъявить герцога Этана. Но бароны никак не могут договориться между собой.

– Надо выяснить, что происходит в замке. Всенепременно выяснить, прежде чем я отправлю мину Даминитри и отряд гвардии арестовать герцогиню Аниссу, – Маэль даже кивнул для убедительности.

– Думаю, эту задачу следует поручить Великому шпиону империи, – предложил Линарт.

– Так и поступим. Глава Совета, подготовьте приказ для главы Тайной службы империи, лимринг должен улететь до заката. На этом пока все. Я бы хотел отдохнуть с вашего дозволения и съесть хотя бы краюху хлеба за день.

Маэль поднялся и быстрым шагом покинул зал, где заседал Имперский совет. За ним спешил Элер, мысленно костеря Зайку, из-за которого командующий то и дело запинался в собственных ногах. Тем не менее, к ужасу Элера император не пошел в свои покои, а направился туда, где жили офицеры его гвардии. Он уверенно подошел к двери, ведущей в покои командующего. Впрочем, перепутать ее с какой-либо другой он не мог. Из-за двери раздавалось громкое, упоительное мяуканье, прерываемое громким грохотом роняемой мебели: похоже, Зайка почувствовал знакомый запах. Маэль толкнул дверь, и в следующее мгновение упал на пол, сбитый с ног радостно урчащим леопардом. Огромный кот терся о сына своей любимой хозяйки с каким-то особым упоением. А сам Маэль радостно смеялся, обнимая Зайку. Испугавшиеся было слуги в следующее мгновение расплылись в счастливых улыбках. Из дворца постепенно уходило состояние тихого страха, поселившегося в душах его обитателей, хотя они были еще на пороге трудных времен.

***

Четвертый месяц весны стакар. Двадцатый четвертый день месяца.

144 год от рождения империи

Варлиаль Аминирах Вират прохаживался вдоль цепочки стоявших на коленях пленных, словно не замечая их. Он смертельно устал, пока гнался за этим отрядом особенно удачливых представителей восставших младших родов, считавших, что они набрали достаточно сил, чтобы отодвинуть с вершины старших. Только хору назад один их них, стоявших на коленях с покорно опущенными головами, выплевывал в лицо Варлиалю обвинения в том, что их кровь покрылась мхом, и пора дать дорогу потомкам младших богов. Хотя никто из них и не мог быть их потомком. Командующий эльфийской армией вновь прошелся вдоль вереницы коленопреклоненных мятежников.

– Что же вы молчите? – голос Варлиаля звучал издевательски ласково. – Что же никто из вас не поднимется и не докажет мне, насколько замшела моя кровь?

Пленники молчали. Они опустили взгляды долу, и старались даже не дышать, когда облаченный в добротные доспехи из лурсора командующий проходил мимо.

– Молчите… Ну, хорошо. Вы и должны молчать, когда с вами говорит представитель старшего рода. Молчать и внимать ему.

Кто-то из пленников вскинул голову и усмехнулся.

– Чему ты улыбаешься? – Варлиаль резко развернулся на этот звук.

Ответом ему было молчание, но его разум ожег насмешливый ответ: «Старшая кровь… Любитель человеческих самок». Автора этой мысли найти было несложно, потому ухмыляющееся лицо наглого юнца тут же встретилось с закованной в латную перчатку рукой Варлиаля. Полетели веером капли рубиново-красной крови, молодой эльф схватился за покрасневшую щеку и завыл. Говорить он не мог, ведь челюсть была буквально раздроблена мощным ударом командующего королевской армией.

– Кто еще хочет обсудить мои пристрастия? – голос Варлиаля был спокоен, отчего пленники вздрогнули. – Никто? Прекрасно. Тогда я задам другой вопрос: где ваш хозяин?

– У нас нет хозяина, – обиженный тон говорившего говорил о том, что именно это слово прервало их молчание.

– Тогда кто же у вас есть? – Варлиаль насмешливо выгнул левую бровь.

– Командир и предводитель.

– Тогда спрошу еще раз: где ваш предводитель?

– Нигде.

– Прекрасно. Тогда вы не оставляете мне иного выбора, кроме как выяснить, насколько предводитель дорожит вами. Думаете, я не знаю, что он прячется в этом лесу? Знаю, – Варлиаль наслаждался страхом, который появился в их глазах. – Вот и заставим этого зайца выйти на свет.

Командующий кивнул и вперед выступили его воины.

– Убивайте пленников до тех пор, пока этот трус не выползет из своего убежища. Ты меня слышал, Гимер Вистар? У тебя не так много времени, чтобы выйти к нам!

Варлиаль подождал несколько мгновений, но ответа не последовало.

– Не выходите, господин! Наши жизни ничто! – крикнул кто-то из пленников, вызвав у командующего холодную улыбку.

– Не выходи. Конечно же, не выходи… – его ледяной, ровный тон пугал не меньше улыбки. – Приступайте. И не беспокоить меня, пока этот заяц не выползет из леса на пузе.

Варлиаль направился к себе в шатер, который уже успели разбить на широком, ровном поле, примыкавшем к густому лесу, его рабы. Знамя Аминирах Виратов гордо полоскалось на ветру. Демонстрируя любому, кто посмеет даже подумать иное, кто здесь хозяин. Он позволил рабам снимать с себя доспехи, а сам встал перед матово-черным зеркалом, которое привезли из его замка. Такое было у каждого эльфийского рода. Варлиаль дождался, когда с него снимут перчатки, взял кинжал и уколол себе кончик пальца, дождался, когда выступит капля крови и коснулся им черной поверхности.

– Лоэналь! – позвал он, когда поверхность пошла рябью.

На долгое время воцарилась тишина. Рабы успели разоблачить его и подать вино. Потому, когда в масляно-черной глубине появился Лоэналь, его отец уже сидел в удобном походном кресле и пил вино.

– Благородный отец?

– Да, это я, Лоэналь. Что-то ты не торопился отвечать на мой призыв, сын, – насмешливо ответил Варлиаль. – Или забыл, что у тебя есть отец?

– Что вы, благородный отец. Я ответил, как только услышал ваш зов, – нашелся Лоэналь.

– Где твоя сестра?

– Не знаю, благородный отец. Театлин давно вышла из моей власти.

– Жаль, что ты выпустил вожжи. При желании твоя сестра способна уничтожить мир, – усмехнулся Варлиаль.

– Она этого не сделает, благородный отец. Давно переросла такие глупости, – Лоэналь улыбнулся, но тут же посерьезнел. – Зачем ты звал меня, благородный отец?

– У меня к тебе просьба, Лоэналь.

– Просьба? – услышав это слово, Лоэналь опешил. – Это звучит очень странно.

– Да, просьба, сын. Вернее, это просьба короля.

– Я исполню твою просьбу, – Лоэналь поклонился.

Варлиаль поставил бокал на столик, поморщившись от криков, доносившихся снаружи.

– Король попросил меня, чтобы ты приглядел за его сыном. Наследный принц Скааль отправился в Мирэй.

– Что? У нас война, благородный отец. Что здесь делать королевскому отпрыску? Мне будет некогда им заниматься его сыном.

– Постарайся, Лоэналь. Его высочество уже отправился в Арис. Хорошо послужи ему, Лоэналь.

– Вы добавили мне проблем, благородный отец, но я выполню вашу просьбу, чего бы это ни стоило.

– Не сильно опекай принца, сын, пусть прочувствует жизнь.

– Да, благородный отец, я все сделаю, как вы желаете. Что-то еще.

– Передавай Театлин, что отец ее любит.

С этими словами Варлиаль коснулся черной поверхности, прерывая связь с сыном. На плечи его навалилась усталость, все же такие разговоры отбирали слишком много жизни, но он не жалел о том. Увидеть сына было приятно, ведь никто не знает, когда он сможет сделать это в следующий раз. «Когда вся эта чехарда закончится, я обязательно отправлюсь в Мирэй и навещу своих детей», – в который раз пообещал себе эльф, понимая, что шансов сдержать это обещание не так и много.

***

Четвертый месяц весны стакар. Двадцатый пятый день месяца.

144 год от рождения империи

Старый военный тракт боевой стрелой устремился в сторону столицы империи Мирэй, лишь иногда огибая холмы, а чаще взбираясь на них, замирал на вершине, словно оглядывая живописные окрестности, и бежал вниз, увлекая за собой путника. Тысячи людских и лошадиных ног отбивали шаги по еще крепким булыжникам, которыми была вымощена дорога. Четыре лохоса – один конный и три пехотных – бодро проходили лигу за лигой в сторону Ариса. Они были на марше уже несколько дней, останавливаясь лишь на несколько хор в любом удобном для этого месте, и тогда ночную тьму расцвечивали огни тысяч костров, на которых воины разогревали незамысловатую походную пищу. Они не возводили лагерей, ведь каждому воину хватало сил лишь на то, чтобы съесть свою пайку и упасть на брошенные на землю плащи. Они уверенно шагали в столицу по приказу императора.

Старый военный тракт бежал по побережью, то осыпаясь в бушующие волны океана, то теряясь в зарослях кустов, что захватили его за эти сто лет, стараясь отвоевать у человека свои владения. Тогда несколько вооруженных топорами рабов вырубали этого захватчика, расчищая дорогу армии, спешившей в столицу. Солнце медленно ползло по ярко-голубому небу, украшенному белыми барашками облаков, плывущим по бездонной голубизне, отражавшейся в лазурных водах моря. Они то и дело наползали на яркий оранжевый диск, но их сил не хватало на то, чтобы скрыть его лик, погрузив мир в тень. Теплый ветер то и дело налетал на бодро марширующих по тракту мужчин, но они не обращали на это внимания. На их лицах застыли маски решительности, которую так и не смогла стереть подкрадывавшаяся усталость. Казалось, осознание того, что их ожидает важная война, придавало им сил.

За длинной стальной змеей войск, сверкавшей опасным хищником на солнце, тянулись телеги обоза, влекомые огромными волами. Лохат конников усмехался, всякий раз, когда его взгляд падал на огромных, неповоротливых животных, чья медленная поступь первое время вызывала у него раздражение. Он понимал, что волы спасут их, если армия неожиданно начнет испытывать трудности с продовольствием. Грабить окрестные деревни им было строго-настрого запрещено.

– Медленно… Слишком медленно. Нам следует прибавить темп, ихоры, – произнес еще один лохат, командовавший пехотным двадцать третьим черного скайлара лохосом Старэт ам Радис Вартар. – Иначе мы не доберемся до столицы и к зиме.

– Увы, – покачал головой лохат двадцать пятого конного лохоса золотого пегаса Лар ат Мрис Кларин. – Волы не могут идти быстрее.

– Главное, чтобы мы не опоздали выполнить приказ, лохат, – Старэт устало вытер пот, ручейками стекавший шее и, прищурившись, посмотрел на небо.

Солнце зависло в зените и, казалось, не собиралось покидать небосвод и нещадно заливало военный тракт жаром, который впитывался каждым камнем и жег ноги воинов, раскалял их доспехи.

– Наш приказ нельзя не выполнить, ихоры, – второй лохат двадцать третьего дохоса Триян ат Кирал Масар нахмурился, услышав такие слова. Он был молод, даже юн, и получил должность через протекцию своего отца, графа Тарилинда, потому не растерял того энтузиазма, что свойственен молодости и вере в силу империи. Его золотые локоны и большие голубые глаза добавляли ему юной наивности и идеализма, которые звучали в его словах. – От этого зависит наша судьба и судьба Мирэй.

– Поймите, второй лохат, – усмехнулся Лар, – судьба империи зависит не от этого, а от того какие решения примут его величество и Совет. А мы… мы лишь инструмент в их руках.

– Только такой инструмент, что может легко уничтожить все, что угодно, на этом свете, – хмыкнул Старэт. – Иногда я поражаюсь возможностям армии.

– И что тебе дает, это восхищение? – усмехнулся Лар.

– Ничего особенного, лишь чувство собственного превосходства над сыновьями аристократов, которые носят лишь парадное оружие.

– Зато один такой кинжал стоит столько же, сколько наше с тобой годовое жалованье.

– И не говори, дружище. С другой стороны, если я начну тратить деньги моей семьи, я могу обвешаться такими кинжалами, как девица бордельная стеклом вместо драгоценных камней. Но кому от этого легко будет, если это не боевые клинки? Нет, я предпочитаю в бою простой, надежный меч, а не ювелирную лавку, – слова Старэта заставили всех рассмеяться.

Они замолчали, позволяя лишь звукам шагов и цокоту копыт нарушать тишину, до того момента, как спустя хору из-за поворота тракта на холм вылетел всадник на взмыленной лошади. Он с силой натянул повод, отчего задние ноги лошади поехали по камням, и она едва не села на круп, словно большая собака. Колонна со скрипом и руганью начала останавливаться, повинуясь знаку своих командиров. Сам всадник, который послужил причиной заминка, пытался отдышаться, но получалось у него это не слишком хорошо. Воздух со свистом вылетал из легких, с большим трудом попадая туда. Воин хватал его открытым ртом, словно это могло помочь, наполнить отдававшие резкой болью в грудину легкие. Его лошадь то и дело всхрапывала, роняя на землю мыло. Она грызла железо у себя во рту и все еще была готова скакать вперед, но всадник жестко сдерживал ее порыв.

– Пятый разъезд… разведка… двадцать пятого… там… в пяти лигах… корабли… разгружают… десант… – наконец, справившись с собой произнес всадник. Слова вылетали со свистом, голос был сиплым, речь всадника была отрывистой.

– Сколько их? – спросил Старэт, подавая сигнал к перестроению в боевые порядки.

– Восемнадцать…

– Восемнадцать воинов?

– Кораблей… Небоевых… Торговых…

– А людей сколько?

– Не считал… Там… двое… из моего… разъезда… Они… должны… сосчитать…

– Ты хорошо исполнил свой долг. Дайте ему что-нибудь выпить и в обоз – отдыхать. Эльфа ко мне!

По колонне пробежала рябь, словно голос лохата перекатывался по головам воинов. Молодой эльф с некрасивым шрамом через лицо в мгновение ока предстал перед Сарэтом, словно он давно ожидал приказа лохата явится. Его зеленые, чуть раскосые глаза, смотрели на того с особым вниманием.

– Связь с Лайей.

– Слушаюсь, лохат, – кивнул эльф. – Что передавать?

– В пяти днях пути походным маршем высадка десанта. Вступаю в бой. Отправьте корабли на патрулирование, возможна атака с моря.

Эльф кивнул. Было видно, как изменилось выражение его лица. Мышцы расслабились, лицо стало похоже на бесстрастную, неживую маску. Эльф смотрел внутрь себя. Его губы зашевелились. Через пару мгновений, выслушав ответ невидимого собеседника, а затем осмысленно посмотрел на лохатов.

– Приказ выполнен. Послание передано. Лайя готовится к обороне. Нам приказано уничтожить десант, – ответил на невысказанный ими вопрос.

– Который мы выполним с превеликим удовольствием, – усмешка Старэта, водружавшего на голову шлем, не оставляла врагам никакой надежды на спасение.

– Какой план? – поинтересовался Лар.

– Там восемнадцать торговцев, – отозвался Старэт. – Сколько они могут увезти? От силы тысяч пять воинов. И то, если их забить под завязку, рискуя утонуть, а значит, нас ждет от трех до четырех тысяч воинов. Больше они не смогут высадить. Уверен, что высадка еще продолжается, потому не все они будут в боевом состоянии. Значит шансы у нас велики. К тому же боги благоволят нам в своей милости.

– Понятно, – кивнул Лар. – Оставляем обоз здесь, на дороге, под охраной небольшого отряда и нападем на них с марша.

– Так и сделаем, – кивнул Старэт.

– Только подойти надо так, чтобы силы остались, – спокойно произнес Триян, глядя в сторону места высадки врага. – Пять лиг не такое уж и маленькое путешествие. А мы итак уже полдня на ногах. К вечеру только доберемся до нужного места. Главное, чтобы силы остались оружие поднять.

– Он прав, – Лар принялся задумчиво теребить нижнюю губу. – Думаю, стоит дать им бой ночью: сжечь корабли, палатки, засыпать стрелами десант, а тех, кто попытается бежать добьют конники.

– План прост, – кивнул Старэт. Дело за малым – воплотим его в жизнь.

Войска зашевелились, выстраиваясь в боевой порядок из походного. Трудно, медленно со скрипом менялись местами обоз и конные воины, бежали к обозу те, кому предстояло защищать телеги с пожитками. По пешей колонне передавались щиты. Лохосы заранее готовились к бою, рассчитывая ударить с марша. Лохаты быстро совещались, пользуясь моментом. Они быстро обговаривали детали плана, который в общих чертах был утвержден всеми старшими офицерами. Но прежде чем воплотить его в жизнь, им предстояло преодолеть пять лиг, разделявших мирэйцев и обнаглевших врагов империи. Сейчас для каждого воина, осененного единорогом, было неважно, кто и почему пришел на его земли, единственным желанием было заставить грызть эту землю зубами, наслаждаясь ее вкусом в последние мгновения подлой вражеской жизни. Они желали этой земли, они ее и получат, в качестве последнего в их никчемной жизни угощенья. С такими мыслями они буквально прилетели к месту высадки врага, и притаились словно хищник на охоте за деревьями, подступавшими к широкому галечному побережью.

– Три боевых, – тихо произнес Лар, выслушав доклад разведчиков. – Надо что-то сделать с ними, иначе они накроют нас стрелами.

– Я возьму их на себя, – вызвался эльф. – Их стрелки не смогут сделать и залпа.

– Но это будет тебе стоить значительную часть твоей жизненной силы, – призвал его одуматься Старэт.

– Всего несколько дней, но это спасет жизни многих и позволит нам победить, – эльф улыбнулся и шрам исказил его лицо, превратив в ужасающую маску. – Только предоставьте мне охрану, я не уверен, что смогу отвлечь внимание от кораблей, дабы защитить свою жизнь.

– Само собой, – кивнул лохат двадцать третьего лохоса.

Бой начался внезапно. Эльфа окутало синим сиянием, отчего он стал виден всем, кто был на широкой полосе берега. Свечение разгоралось. Трое воинов мгновенно прикрыли его щитами. В следующее мгновение один из трех боевых кораблей, чьи силуэты выделялись на фоне темно-фиолетового неба, начавшего разгораться первыми звездами. Воины врага, расположившиеся рядом с кострами на ночь, вскочили на ноги от удивления, во все глаза глядя в море. Корабль набух, словно морская губка, набравшая в себя слишком много воды, его силуэт загорелся ярко синим пламенем, и в следующее мгновение он разлетелся на горящие щепки, на мгновение взбухнув огромным огненным шаром. Воины, что все еще остались сидеть у костров, вскочили на ноги, хватая оружие и щиты. Командиры попытались навести хоть какое-то подобие боевого порядка, не забывая озираться по сторонам в поиске тех, кто уничтожил боевой корабль, чьи горящие останки разметало по воде.

Мирэйский эльф глубоко вздохнул и задержал дыхание. Его пальцы зашевелились, как и губы, шептавшие что-то на эльфийском. Он собирал магию, окутывавшую его ярким голубым светом, чтобы нанести второй удар, по уже начавшим разворачиваться боевым кораблям, готовым нанести удар по темневшему на берегу лесу. Прозвучала короткая, резкая команда, похожая на взмах меча, и в воздухе повис тихий непонятный звук. Люди на берегу были осыпаны стрелами. Они даже не успевали понять, откуда приходит смертоносный удар, лишь успевали коротко вскрикнуть и повалиться на землю, бездыханными или продолжая кричать от боли. Невидимые в темноте стрелы не только отбирали жизни и причиняли боль, они наводили ужас. Они вылетели из темного леса, сопровождаемые коротким и смертоносным треньканьем, а после в полной тишине собирали свою жатву. Сделав залп, лучники опустили луки, вытаскивая новые стрелы из пучка воткнутых перед ними в землю. Резкая команда – и стрелы сорвались с тетивы, черной тучей преодолевая короткое расстояние между невидимыми стрелками и их жертвами, стальные жала безжалостно разрывали ткань и вгрызались в плоть своих жертв.

Бездонно-черный силуэт боевого корабля, на палубе которого уже заряжали катапульты, а лучники занимали свои места вдоль бортов, начал светиться ярко-голубым светом. Люди, затаившиеся в прибрежном лесу, замерли, наблюдая, как забегали по кораблю люди, помня участь своих товарищей, чей корабль разорвало эльфийской магией. Несколько темных силуэтов перевалились через борт и с громким всплеском ушли в черную бездну моря. Корабль вспыхнул и с громким треском разрываемого дерева разлетелся на миллионы щепок. Острое дерево долетело до берега и ударило в спины собственного десанта. Эльф замер, переводя дух и собираясь с силами для последней атаки на корабли в эту ночь.

К третьему залпу лучников командиру десанта удалось навести подобие порядка. Враги империи Мирэй выставили щиты и сомкнули строй, прикрывая себя и своих братьев по оружию от смертоносных жал стрел. Четвертый залп мирэйцев захлебнулся. Стрелы впились в щиты воинов, словно пчелиные жала в плоть осмелившегося потревожить улей, но не причинив им особого вреда. Лишь несколько раненых стали добычей. Третий корабль успел развернуться и раздался оглушительный щелчок. Лохаты невольно пригнулись, когда тяжелый камень, запущенный из корабельной катапульты, пронесся у них над головами, с треском ломая верхушки деревьев. Они слышали, как снаряд врезался в землю далеко за их спинами.

– Близко, – хмыкнул Старэт.

– Когда эльф уберет корабль, надо покончить с этим делом, – кивнув, согласился Лар.

Эльф, будто услышав его слова, резко выдохнул какое-то слово на родном языке. Они ударили одновременно: эльф и катапульта. Корабль исчез в светло-голубом свете. Снаряд катапульты, захватив с собой шлейфом гибельный свет эльфийской магии. Камень со свистом пронесся над берегом, заливая все вокруг зловещим, мертвенно-белым светом и с ужасным грохотом упал за спинами мирэйцев, вспухнув большим шаром света. Но расчет катапульты не смог учесть свои ошибки: снаряд упал ближе, но не задел никого из мирэйских воинов.

– Все! Больше ждать нельзя, – решительно произнес Старэт, опуская забрало. – Империя, к бою! Смерти нет!

– Смерти нет! – взревели тысячи глоток, подхватывая старый, как мир девиз императоров.

В полном боевом порядке, сомкнув щиты, пехотные лохосы вышли из-за деревьев, где скрывались до этого момента. Свет костров сделал десант буквально слепым. Сгусток непроницаемой тьмы, ощетинившийся копьями, наступал на выживших, что пытались организовать хоть какое-то подобие обороны на берегу. За спиной лохосов засияло яркое свечение, слепящее тех, кто на него смотрел, и над головами воинов пролетел сгусток оранжево-красного огня, врезавшись в изрядно потрепанный лучниками строй, противостоящий мирэйцам. Полыхнуло пламя, зловеще отразившись в наконечниках копий защитников империи. Захватчики и имперцы столкнулись, как две волны.

Они не произнесли ни слова. Только сцепились словно два больших хищника, впившихся зубами в загривки друг друга, и не желая разжимать челюсти. Захватчики не хотели раскрыть свои личности и потому лишь рычали, резко выдыхая при каждом ударе меча, который они наносили по щитам мирэйцев. Имперцам же не требовалось ничего говорить, они уже проревели девиз императоров, а теперь им оставалось только рвать зубами своего врага. Казалось, что время в одно мгновение превратилось в вязкую субстанцию, замерев на месте и не двигаясь, а люди, словно стрекозы в янтаре, пытались шевелить лапками и крылышками, чтобы выбраться из смертельной ловушки. Сошлись в противостоянии черная волна и береговая скала, на которую та накидывается с особой яростью. Мечи и кинжалы искали щели в защите воинов, а находя впивались в плоть, стараясь проникнуть как можно глубже. Так в молчании они и убивали друг друга, пока захватчики не дрогнули, не побросали в большинстве своем оружие и не ринулись бежать в разные стороны, оставив лишь своего командира в окружении имперцев. Но далеко уйти они не смогли: из леса вылетели всадники и включились в охоту.

Судя по тому, как на него смотрели все остальные пленники, предводитель отряда захватчиков с особым презрением буравил взглядом лохатов империи, облаченных в доспехи со всеми регалиями. Его же черные доспехи и плащ были девственно чисты, ничто не говорило о его статусе в армии захватчиков. Мужчины разглядывали его словно диковинную зверушку, которая посмела накинуться на них, понимая, что шансов у нее нет. Старэт усмехнулся, хотя его улыбки никто и не заметил в ночной тьме.

– Кто вы? И кто осмелился напасть на Мирэй, забыв о последствиях? – пророкотал Лар, обращаясь к пленнику. Казалось, что это камнепад в горах роняет слова на голову захватчика.

Тот молчал, продолжая улыбаться, глядя в лица мирэйцам. Белый свет Селеры заливал его лицо, превращая глаза в глубокие черные провалы.

– Отвечайте, – голос Старэта был спокоен, в отличие от Лара. – Вам уже ничего не поможет.

Пленник молчал.

– Ну же! Кто вы? Кто ваш хозяин?

Пленник открыл рот. Все подались вперед, готовясь услышать столь важные сведения. В следующее мгновение они поняли, что ничего не добьются от него. Пленник с силой щелкнул челюстями и в лица офицеров мирэйской армии брызнула кровь. Она заливала подбородок коленопреклоненного воина, превращая его бледное в свете Селеры лицо в жуткую маску.

– Проклятье! —прошипел Старэт, шагнув вперед.