Однажды утром Джеффри показалось, что за окном как-то очень светло. Выйдя за дверь, он увидел, что поляну, обступавшие ее деревья, крышу конюшни – все накрыл толстым белым ковром выпавший за ночь снег. Пока они спали, на смену осени незаметно пришла зима, а вместе с зимой – и время покинуть Шервуд, время принять окончательное решение.
Бесшумно, чтобы не потревожить спящую Эллен, Джеффри разделся до пояса и снова вышел из дома. Холод бодрил, заставлял кровь бежать быстрее. Щедро зачерпнув ладонями снег, Джеффри стал обтираться с нескрываемым удовольствием, чувствуя, как снег обжигает кожу. Сердце и разум Джеффри пребывали в полном согласии друг с другом, будущее представлялось простым и ясным, как прямая дорога. Джеффри принял решение, и оставалось только одно: поговорить с Эллен, когда она проснется.
Глава пятая
Эллен проснулась от холода: Джеффри неплотно прикрыл дверь. Вскочив с кровати, она закуталась в покрывало и, встав на пороге, увидела снег. Краем глаза она заметила Джеффри, растиравшегося снегом, и улыбнулась, услышав его довольное фырканье, но тут же позабыла о нем, припомнив счет дням. До конца ноября оставалось всего четыре дня. Джон обещал приехать за ней, но, раз пришла зима, стоит ли обременять его? Если отправиться в Веардрун не позднее завтрашнего дня, то Джону не придется пускаться в дорогу.
Веардрун! Сердце Эллен внезапно охватило страстное желание увидеть друзей и подруг, прервав добровольное затворничество в Шервуде. Веардрун – светлый замок на границе моря и бескрайних лугов, замок Робина… Довольно, подумала Эллен, пора возвращаться. Она представила, как войдет в покои Робина, где тишина охватит ее не тисками, а теплым объятием, и ее сердце забилось в нетерпении, глаза загорелись от предвкушения встречи с друзьями и Веардруном – домом Робина.
Она смотрела на снег, но видела не лес, а замок, гордо высившийся над морем на высокой скале, и не заметила Джеффри, который давно увидел Эллен, подошел и остановился в шаге от нее. Никогда прежде ее лицо не выражало такого волнения, гордости и нетерпения.
– Что тебя так взволновало, Нелли? – спросил он, не сводя с нее пристальных глаз.
– Снег! Зима! – выдохнула она и, очнувшись от грез, посмотрела на Джеффри затуманенными и едва узнающими его глазами. – Пришло время вернуться в Веардрун!
Джеффри почувствовал себя так, словно Эллен щедро окатила его холодной водой. Он молча смотрел в ее глаза, светившиеся радостным возбуждением, и не видел в них малости – себя самого. Но Джеффри пошел бы против своей натуры, если бы проглотил слова Эллен и замкнулся в гордом молчании. Сев за стол и взглядом велев ей сесть напротив, он изложил все, к чему пришел в своих размышлениях.
– Что ты сказал? – переспросила Эллен, уставившись на него непонимающим взглядом.
Джеффри понял, что она не слышала ни одного его слова. Все время, пока он говорил, она мысленно бродила по галереям и залам Веардруна. Он опоздал. Если бы он завел с ней этот разговор хотя бы днем раньше, то мог бы рассчитывать на успех. Сегодня же, увидев снег, она вспомнила, что с началом зимы собиралась вернуться в Веардрун, и теперь ее сердце рвалось туда. Залечив его телесные раны, исцелив невидимые, но куда более глубокие и кровоточащие, она и сама излечилась от тоски. Время уединения Эллен в Шервуде подошло к концу.
Все же он терпеливо повторил свое предложение, не слишком удивившись, когда она не задумываясь покачала головой в знак отказа. Джеффри не принял этот отказ, не желая отпускать Эллен.
– Не спеши, подумай! – попросил он. – Зачем тебе оставаться одной? Выходи за меня. Ведь нам хорошо вместе!
– Два месяца – еще не вся жизнь, – возразила Эллен.
– Но и не так уж мало, чтобы узнать друг друга, а мы с тобой только этим и занимались – пытались понять, кто оказался рядом, и весьма преуспели в своих стараниях. Прошу тебя, Нелли, окажи мне честь и стань моей женой.
– Нет, Джеффри, это невозможно! – твердо ответила Эллен.
Джеффри с досадой прищелкнул пальцами, встал из-за стола и подошел к окну. Снег, будь он неладен! Не мог выпасть завтра? Хотя при чем тут снег! Это он опоздал. Ему надо было раньше, не откладывая, поговорить с Эллен.
Она смотрела ему в спину и чувствовала, что Джеффри расстроен ее отказом, но не понимала, почему отказ его огорчил. Не думал же он и в самом деле, что она выйдет за него замуж, отринет всю жизнь, что прожила до встречи с ним? Веардрун – ее дом, зачем ей искать другой приют? Удивительно, что Джеффри, всегда понимавший ее с полуслова, сегодня отворачивается от очевидных вещей!
Не выдержав воцарившегося тягостного молчания, Эллен с досадой спросила:
– Почему вдруг ты решил жениться на мне, да еще так настаиваешь на этом? Ведь в твоем сердце другая женщина, и мне никогда не найдется в нем место. Я даже в малости не смогу ее потеснить – у нее нет и не было равных соперниц!
– Что ты знаешь о моем сердце! – с усмешкой тихо воскликнул Джеффри, не обернувшись к ней.
Он так и стоял у окна, постукивая пальцами по стене. Глядя на него, Эллен улыбнулась снисходительной и понимающей улыбкой.
– Все знаю. Марианна привиделась тебе в первые, самые тяжелые ночи, когда я гадала, выживешь ты или нет. Робин, Вилл, сэр Гай, многие другие, которых я знала, и те, о ком мне неизвестно, любили ее одну. И ты любил и продолжаешь любить. Зачем же мне выходить за тебя замуж, зная, что твое сердце полно единственной любви – не ко мне, к Марианне?
Его плечи дрогнули, он напрягся и окаменел каждым мускулом. Очень медленно повернув голову к Эллен, он долго смотрел на нее потемневшими глазами.
– Это не то, Нелли. Да, я преклонялся и преклоняюсь перед леди Марианной, всегда относился к ней с благоговением. Но никогда у меня даже в мыслях не возникало желания дотронуться до нее, не говоря уже об ином, – чуть слышно сказал он. – Однажды она оказала мне честь, положив руку поверх моей руки, которую я предложил ей, помогая подняться с кресла. Это все, Нелли. Мечтать о большем было бы кощунством и непомерной дерзостью с моей стороны.
– Разумеется! – с горечью усмехнулась Эллен. – Для постельных утех ты находил других женщин – вроде меня.
Джеффри яростно мотнул головой:
– Не то, Нелли, ты совсем не то сейчас говоришь и думаешь! Я всегда помнил, где мое место. Дело даже не в том, что леди Марианна по праву рождения стояла на недосягаемой для меня высоте. Только один мужчина мог стать ее мужем, и он им стал. Все кроется в этом, а не в том, что она – для возвышенной любви, а ты – для обычной, мирской жизни.
– А как же ваши надежды, что она примет предложение сэра Гая? – не удержалась Эллен.
Джеффри передернул плечами:
– Когда я узнал, что она еще в детстве была обручена с графом Робертом, то сразу понял: этим надеждам не суждено воплотиться в жизнь.
– Ну, как бы ни было, – ответила Эллен намеренно деловитым тоном, – я возвращаюсь в Веардрун, и мне надо собираться.
Джеффри посмотрел на нее долгим невыразительным взглядом. Он понял, что потерпел поражение. Ему показалось, что Эллен неравнодушна к нему, но, видно, только показалась. Она даже не поинтересовалась, куда он отправится и чем намерен заняться. Не допустив ошибки в мелочах, он ошибся в главном.
Горькие мысли никак не отразились на его лице, на нем не дрогнул ни один мускул. Джеффри был спокоен, собран и вновь предстал перед Эллен в облике командира ратной дружины.
– Как ты намереваешься добраться до Веардруна? – спросил он бесстрастным, только чуть глуховатым голосом. – Путь-то неблизкий.
Эллен на миг задумалась.
– Я могу дождаться Джона и уехать вместе с ним через четыре дня.
Джеффри плеснул в кружку вина и сделал большой глоток.
– Нет нужды, – сказал он. – Я сам провожу тебя.
– Тогда мы могли бы отправиться завтра на рассвете, – радостно откликнулась Эллен.
Джеффри сквозь ресницы посмотрел на ее оживленное лицо и, не выдержав, отвернулся.
– Так и поступим. Начинай сборы, а я пойду прогуляюсь.
– Возьми плащ! – торопливо сказала Эллен, увидев, что он уже на пороге. – Холодно.
Джеффри усмехнулся краешком рта и кивнул:
– Благодарю за заботу, Нелли.
Пристегнув к поясу ножны с мечом, Джеффри подхватил на руку плащ и, открыв дверь, свистом позвал Артоса. Вернулся он вечером, когда за окном стемнело, а Эллен, давно закончив сборы и наведя в доме порядок, начала беспокоиться, не случилось ли с ним чего.
– Где ты так долго был? – бросилась она к Джеффри, едва он успел открыть дверь. – Я не знала, что и подумать!
– Гулял по лесу, – кратко ответил он, стряхивая снег с плаща.
– А если бы тебе снова повстречался медведь? – укорила Эллен.
Он бросил на нее быстрый взгляд, увидел в ее глазах искреннее волнение и улыбнулся.
– Артос бы предупредил меня. Но медведи в такую пору уже залегли по берлогам, Нелли.
За ужином он мало говорил, только отвечал на вопросы Эллен, да и то односложно. Поглядывая на его замкнутое, ставшее вновь неулыбчивым лицо, Эллен тоже приумолкла. После ужина он сразу собрался спать, сославшись на то, что устал за день, выезжать завтра надо пораньше и перед дорогой следует отдохнуть и выспаться. Вымыв посуду и заранее накрыв стол к завтраку, собралась ложиться и Эллен.
Джеффри давно лежал в кровати, повернувшись лицом к стене, когда она прилегла рядом с ним и, едва касаясь, провела ладонью по его волосам. Джеффри не шевельнулся. Эллен подумала, что он уснул, но все-таки погладила его по плечу. Джеффри глубоко вздохнул, перевернулся на другой бок и посмотрел на нее. Его темно-серые глаза были очень печальными.
– Что, Нелли, желаешь насладиться мной напоследок?
– Не говори так! – попросила она и, опустив глаза, призналась со всей откровенностью: – Да, я хочу тебя.
Джеффри усмехнулся, обнял ее и притянул к себе.
– Уважаю за прямоту и честность, – сказал он, скользя поцелуями по ее волосам и лбу.
Обычно он пользовался женщинами – сегодня женщина пользовалась им. Не отдавая себе в том отчета, он и вел себя так, как те, от кого он раньше получал ласки за плату: обслужил Эллен, не издав ни звука, не получив удовлетворения сам. Заметив, что она приоткрыла глаза, Джеффри слегка изогнул бровь, безмолвно спрашивая, довольна ли она или он должен еще потрудиться.
– Ты прав, давай спать, – тихо сказала в ответ Эллен. – Завтра рано вставать.
Он вздохнул с видимым облегчением, когда же она привычно склонила голову ему на плечо, не стал огорчать ее холодностью и обнял. Прижавшись щекой к его плечу, Эллен вдыхала в себя запах его тела и пыталась понять, почему впервые близость с Джеффри не доставила ей прежней радости. Ей вдруг пришла в голову мысль: а куда сам он отправится, проводив ее до Веардруна? Она спросила его об этом, и он усмехнулся:
– Найду куда, Нелли. В ратном труде наемников всегда есть нужда. Спасибо, что поинтересовалась.
В его ровном голосе ей почудилась горечь. Эллен привстала на локте и заглянула Джеффри в лицо. Оно было совершенно спокойным. Не открывая глаз, он с едва ощутимой силой надавил ей на спину, заставляя лечь:
– Спи, Нелли. Час уже поздний.
Утром она вспомнила о серебре, которое оставил Томас, и отдала его Джеффри. Подкинув увесистый кошелек на ладони, он улыбнулся:
– Значит, все-таки был заговор и ты в нем участвовала.
– Они опасались, что ты не возьмешь у них деньги.
– Отдал бы обратно, располагай временем искать их сейчас, – сказал Джеффри. – Придется оставить, да и пригодятся: они были правы. Ничего, однажды верну им долг.
Не задержавшись за столом, Джеффри ушел седлать лошадей. Вернувшись, он забрал седельную сумку, в которую Эллен сложила свои нехитрые пожитки. Другую сумку, с запасной одеждой и едой, она приготовила для Джеффри и очень боялась, что он откажется. Но он не стал возражать и поблагодарил ее.
Окинув прощальным взглядом дом, Эллен вышла за порог, где ее поджидал Джеффри. Глядя, как она запирает дверь на замок, он насмешливо фыркнул, но ничего не сказал. Ключ от замка Эллен спрятала в потаенном месте, о котором знали все стрелки вольного Шервуда.
Прежде чем помочь Эллен забраться в седло, Джеффри сказал:
– У меня есть к тебе просьба, и я очень надеюсь, что в ней ты мне не откажешь.
Эллен почувствовала укол в сердце.
– Я сделаю все, о чем бы ты ни попросил.
Ответив так, она испугалась, что он снова начнет уговаривать ее выйти за него замуж. Джеффри окинул Эллен насмешливым взглядом и покачал головой:
– Не обмирай, Нелли! Отказалась идти со мной под венец – твоя воля. Я прошу тебя совсем о другом. Ты как-то сказала, что их похоронили здесь, в Шервуде. Отведи меня на их могилу. Она ведь у них одна на двоих, верно?
– Да, верно, – ответила Эллен.
Она подумала, что сама давно не была на кладбище. Если бы не просьба Джеффри, то и покинула бы Шервуд, не попрощавшись ни с кем. Хотя нет, не будь Джеффри, за ней приехал бы Джон, а он непременно заглянул бы к друзьям.
На полпути к березовой роще Эллен вдруг вспомнила про магический круг. Как же Джеффри попадет на кладбище? Ведь круг его не пропустит! Но, к удивлению Эллен, ничто не воспрепятствовало Джеффри как доехать до рощи, так и зайти в нее.
В обоюдном молчании, приличествующем месту, где они оказались, Эллен и Джеффри прошли вдоль рядов надгробных камней, припорошенных снегом. Возле могилы Робина и Марианны Джеффри опустился на колени прямо в снег. Эллен осталась стоять позади него. Каждый из них смотрел на надгробный камень, но видел одно имя из двух. Эллен, не отрывая глаз от имени Робина, окончательно утвердилась в правильности своего решения вернуться в Веардрун. Джеффри, созерцая буквы, складывавшиеся в имя Марианны, смирялся с тем, что его путь продолжится не так, как он мыслил. «Скажи мне правду, Джеффри, – прозвучал в его голове голос сэра Гая. – Что все-таки тобой двигало, когда ты приказал защищать ее во Фледстане? Ты действительно неправильно истолковал мои слова?»
****
Приближался рассвет, а с ним и назначенный час битвы у Трента. Долгая исповедь сэра Гая командиру его дружины подошла к концу, все приказы были отданы, а слова сказаны. Но оказалось, что у сэра Гая оставался еще один вопрос, и он его задал. Джеффри понимал, что рискует головой, но откровенность, с которой сэр Гай говорил ночью, не щадя и не обеляя себя, исключала ответные недомолвки и оговорки, и Джеффри сказал:
– Желание спасти ее жизнь, милорд. Любой ценой.
– Даже ценой собственной жизни? – усмехнулся сэр Гай и, не услышав ответ, очень внимательно посмотрел на него: – Ты был со мной много лет, я доверял тебе без оглядки, но кому ты служил на самом деле? Мне или Рочестеру?
– Вам, сэр Гай, – ответил Джеффри, и в этих словах тоже не было лжи.
Сэр Гай долго молчал, не спуская с него тяжелого взгляда. Глубоко вздохнув, он неожиданно накрыл ладонью плечо Джеффри и негромко сказал:
– Да, ты служил мне, и много лучше, чем я думал и чем я того стоил. Ты рискнул головой, защищая ее во Фледстане. А как насчет Ноттингема? – вдруг спросил он, пытливо вглядываясь в лицо Джеффри. – Я помню, как ты засомневался, когда я дал тебе письмо ее брата и приказал передать его через Хьюберта. Но ты сделал то, что я приказал. Значит, на что-то надеялся, верил, что для нее нет опасности. Не ожидал, что твой братец-изменник окажется настолько ловким? Или Уильям Рочестер сломал твои расчеты? Да, он в тот раз непростительно оплошал! А что же потом, Джеффри? Ты весь вечер был в подземелье при мне неотлучно, видел все, что происходило, но не предпринял попытки остановить меня. Почему, если тебя так заботила ее жизнь?
– Я смог бы остановить вас словами? – спросил Джеффри, глядя в глаза сэру Гаю.
Тот мрачно улыбнулся и покачал головой:
– Словами, конечно, нет. Оружием – да.
Сэр Гай выразительно приподнял бровь, ожидая, что ответит Джеффри. Скрипнув зубами, тот глухо проговорил, выталкивая из горла каждое слово:
– Мне пришлось делать выбор, милорд.
– И ты его сделал, выбрав меня, – понимающе кивнул сэр Гай и еле слышно вздохнул: – Ты был моим другом, а не слугой. Я сожалею, что понял это только сейчас. Останься мне преданным, Джеффри, и сделай то, о чем я тебя просил: позаботься о леди Марианне, если победа окажется не на стороне Роберта Рочестера.
– Милорд, вечером вы сказали, что никто из вашей дружины не будет принимать участие в сегодняшней битве. Позвольте мне пойти с вами!
– Нет, не позволю. Ты ведь понимаешь, что я хочу скрестить меч именно с графом Робертом, раз он наконец согласился на поединок со мной – впервые за столько лет! Хотел бы я понять, что его подвигло принять мой вызов? – поймав быстрый взгляд Джеффри, сэр Гай приказал: – Говори, если знаешь или просто догадываешься.
– Полагаю, он посчитал делом чести ответить даром на ваш щедрый дар. Оставить за противником выбор места сражения – все равно что наполовину проиграть битву, не начав ее.
Усмехнувшись, сэр Гай задумчиво покивал:
– И он догадался, что это предложение исходило от меня, а не от Брайана?
– В этом у меня нет ни малейшего сомнения, милорд.
Джеффри очень хотелось задать вопрос, и, заметив это, сэр Гай разрешил:
– Спрашивай, о чем хочешь спросить. Вижу, что хочешь!
Джеффри, помедлив, спросил:
– Почему вы сделали такой широкий жест, уступив графу Роберту выбор места? Почему не остановили сэра Брайана, когда он замыслил гибельный план: устроить облаву на вольных стрелков вместо открытого сражения?
У Джеффри были догадки на этот счет, но он предпочел получить ответ из уст сэра Гая.
– Почему!.. – сэр Гай вскинул голову и, прищурившись, посмотрел вдаль. – Я развязал эту войну и, как оказалось, на руку королю Иоанну. Да, я мог бы и завтра остаться в стороне, наблюдая, как Рочестер и его войско сражается с королевскими ратниками, но не могу, Джеффри. Не принято оставлять друга в беде, но иной раз это же правило распространяется и на заклятого недруга. Тем более что он согласился исполнить мое давнее желание и скрестить со мной меч, – опустив глаза на Джеффри, сэр Гай очень тихо, но непреклонно сказал: – Один на один, он и я, а ты будешь лишним. На этот раз я избавлю тебя от выбора, а заодно и от смерти. Рочестеру все равно – буду я один или с тобой, но я желаю смыть с себя позор давнего бесчестия.
Джеффри неодобрительно нахмурился:
– Милорд, нельзя идти в битву с мыслью о собственной гибели!
Сэр Гай устало улыбнулся:
– Не трать попусту слов! Прежде ты не был в этом замечен ни разу. Давай смотреть правде в глаза: мне против него не выстоять, но я ничуть этим не огорчен. Ты не пойдешь со мной. Если не будет нужды спасать леди Марианну, отыщи меня, когда битва закончится. Не бросай на поживу мародерам и растерзание воронью. Это все, а сейчас оставь меня. Я хочу помолиться.
****
Победу одержал вольный Шервуд, и ни о ком, кроме как о погибшем сэре Гае, заботиться не пришлось. И вот они оба – граф Роберт и леди Марианна – сейчас перед ним, в безлюдном лесу, под снежным покровом, и тоже не нуждаются ни в его заботе, ни в его служении. Женщине, что стояла сейчас возле него и чье легкое дыхание растворялось облачком пара в морозном воздухе, он тоже оказался не нужен. Но жизнь продолжалась независимо от его надежд, чаяний и ожиданий, и теперь он искал совета погибших, чьи имена навечно врезались в камень, – совета, как ему жить дальше.
Вынув меч из ножен, Джеффри с силой вонзил его в землю и, обхватив ладонями рукоять, низко склонил голову. «Лорд мой, граф Роберт, – думал он, пристально глядя на имя, высеченное рядом с именем леди Марианны, – ты счел меня достойным своего приглашения и проявил понимание, когда я не смог его принять. Ты был настолько великодушен, что вверил мне женщину, которой сам покровительствовал. Но она отвергла меня. Наверное, я не заслужил ни ее, ни твоего великодушия. Но я смею просить тебя вновь проявить ко мне милосердие и указать путь, которому я последую, куда бы он меня ни привел!»
Эллен терпеливо ждала, пока Джеффри закончит молиться. Он беззвучно шевелил губами, и она смогла услышать только одно:
– Мой лорд! Леди моя! Пусть все будет так, как вы того пожелаете!
Поднявшись с колен, Джеффри долго смотрел на надгробный камень, потом молча подал Эллен руку, и они вернулись к лошадям, возле которых их поджидал Артос.
Покинув Шервуд, они ехали многолюдной шумной дорогой до самого заката и остановились на ночлег на постоялом дворе. Джеффри взял на двоих одну комнату, чем немного удивил Эллен, помнившую, с какой неохотой он отвечал на ее желание минувшей ночью. Она приняла бы как должное, если бы он решил ночевать отдельно. Потом она подумала, что, возможно, он просто бережет деньги, поскольку за ужин, корм для лошадей и комнату заплатил сам, не позволив Эллен достать кошелек.
Они легли в постель, и Эллен собралась уснуть, но Джеффри ей не позволил. Этой ночью он разительно отличался от себя накануне. Он осыпал ее поцелуями, ласкал, доводя до изнеможения, и после недолгого отдыха вновь привлекал к себе, словно никак не мог ею насытиться. Они ни о чем не разговаривали, только шептали друг другу в любовном дурмане бессвязные нежные слова. Он называл ее своей милой, говорил, что лучше нее нет никого на свете, и она что-то шептала в ответ и даже целовала его руки, когда удовольствие от близости с ним было особенно сладостным, едва выносимым. Эллен не услышала в словах Джеффри не высказанную напрямую просьбу остаться с ним, передумать, не покидать его.
Она ничего не поняла, с грустью думал Джеффри, когда Эллен, прильнув к нему, забылась сном. Веардрун – вот все, что занимает ее ум и сердце, в котором ему места не осталось, а может быть, и прежде не нашлось.
Поспав от силы час, они снова отправились в путь и в середине дня добрались до бескрайних лугов, простиравшихся от горизонта до моря. Море с рокотом катило темно-серые валы, луга были покрыты снегом, а над белой равниной и морем взмывала вверх светлая громада Веардруна.
– Вот и все, Нелли, – сказал Джеффри, осадив Бьерна. – Ты хотела в Веардрун, и он перед тобой.
Его глаза на миг встретились с глазами Эллен, и она заметила, несмотря на всю непроницаемость серых глаз Джеффри, тень печали и одиночества. Ее внезапно охватила тревога.
– Мы ведь еще увидимся? – спросила она, порывисто сжав его руку.
Джеффри неопределенно пожал плечами.
– Возможно, Нелли. Жизнь бывает весьма затейливой. И все же давай прощаться так, как если нам никогда не доведется встретиться.
Джеффри, до боли прищурившись, посмотрел на Эллен, вскинул руку, словно хотел погладить ее по щеке, но на полпути остановился и крепко сжал пальцы в кулак.
– Спасибо тебе, Нелли! – сказал он глуховатым голосом.
Эллен вдруг поняла, что он сейчас пришпорит коня и умчится прочь. Они расстанутся и больше никогда не увидятся. Эта мысль неожиданно привела ее в смятение.
– Подожди! – торопливо сказала она. – Ты разве не хочешь поехать со мной?
Эллен кивнула на стены и башни Веардруна. Джеффри вопросительно вскинул бровь, и она, смутившись, пояснила:
– Отдохнешь, прежде чем отправиться дальше.
На лице Джеффри появилось странное выражение. Он беззвучно рассмеялся и покачал головой:
– Нет, Нелли, не хочу. Храни тебя Господь. Прощай!
Он резко дал шпоры, и Бьерн, встав на свечу, развернулся на задних ногах и помчался галопом, взрывая копытами снег. Эллен со сжавшимся сердцем смотрела, как все больше и больше увеличивается расстояние между ней и Джеффри. Вдруг она заметила, что Артос не остался с ней, а широкими прыжками пытается догнать Бьерна.
– Артос! – крикнула Эллен.
Волкодав обернулся, ответил коротким лаем, но не вернулся, а припустил за бурым жеребцом со всех ног. Джеффри тоже увидел его, перегнулся в седле и, поймав за ошейник, вскинул в седло перед собой.
«Меня любят собаки, лошади и женщины», – прозвучал в ушах Эллен веселый голос Джеффри.
Она едва не поддалась порыву догнать его, остановить, побыть рядом с ним еще хотя бы минуту, но сдержалась. Ее Пчелке нипочем не угнаться за Бьерном, да и зачем? Что изменит эта минута? Неподвижно сидя в седле, она смотрела на Джеффри, пока он не скрылся за горизонтом, так и не оглянувшись ни разу. Эллен тронула поводья, и кобыла рысью побежала к Веардруну.
Стоило Эллен миновать вторые – внутренние – ворота, как печаль от расставания с Джеффри и сами мысли о нем тут же ее покинули. Едва успев слезть с лошади, она переходила из объятий в объятия, отвечая на поцелуи такими же горячими поцелуями и радостным смехом. Как же она соскучилась по друзьям и подругам, по самому Веардруну!
– Я завтра собирался отправиться за тобой, – пророкотал Джон, сжимая Эллен в медвежьих объятиях. – А ты вдруг сама объявилась! – понизив голос, он спросил ее на ухо: – А что твой гость? Поправился или умер?
– Он выздоровел, – ответила шепотом Эллен. – Джеффри и проводил меня до Веардруна.
– Джеффри! Вот как? – неопределенно хмыкнул Джон и бросил на нее короткий, но очень проницательный взгляд: – Смотрю, ты сошлась с ним довольно близко, раз называешь по имени.
– Джон, а как мне называть того, с кем я прожила в одном доме два месяца? – возразила в ответ Эллен.
– Ну проводил, и хорошо, – не стал спорить Джон. – Моему Асгару не придется глотать милю за милей по первопутку.
Первые несколько дней Эллен пребывала в радости и совершенном довольстве. Вокруг нее были те, кого она знала и любила много лет. Светлые галереи, террасы и залы Веардруна чаровали ее строгой красотой и изысканностью. Ожидая ее возвращения, Кэтрин сама, не прибегая к помощи служанок, прибрала комнату Эллен. Ее ждали в Веардруне!
Она упросила Эдрика пустить ее в покои Робина, которые он держал запертыми и открывал по утрам только для служанок, наводивших порядок в комнатах, где больше никто не разводил в камине огонь, не сидел за столом над книгой, не вел разговоров с друзьями. И все же пустые покои показались ей наполненными присутствием Робина, словно он только что вышел и вот-вот вернется.
Но вскоре в одну из ночей ей приснился Джеффри. Сон был таким осязаемым, что она услышала биение его сердца под щекой, прижатой к его груди, почувствовала, как его губы прикоснулись к ее переносице. Ей очень нравился именно этот его поцелуй – ласковый и покровительственный одновременно. Эллен улыбнулась во сне и вслух прошептала:
– Как же мне хорошо с тобой!
В ответ она услышала грустный голос:
– Тогда почему мы расстались, Нелли?
Расстались? Как расстались? Когда?! Эллен потянулась обнять Джеффри и проснулась, не найдя его рядом. Вспомнив, что она в Веардруне, а не в Шервуде, Эллен глубоко вздохнула и долго смотрела в темноту широко раскрытыми глазами. Она вдруг почувствовала нестерпимое желание увидеть Джеффри, услышать его голос и смех, ощутить на плечах тепло и тяжесть его рук, как прежде, когда он обнимал ее во сне. Эллен задумалась о том, куда он направился, попрощавшись с ней, и пришла в смятение, когда поняла, что ему было некуда возвращаться. Он уехал попросту куда глаза глядят, а она даже не задумалась об этом, охваченная предвкушением долгожданной встречи с Веардруном.
За этой ночью последовала следующая, такая же бессонная ночь, а потом и днем она стала часто думать о Джеффри. Где он сейчас? Все ли с ним хорошо? Сама того не заметив, Эллен затосковала по нему и спохватилась, когда тоска стала едва выносимой. Ей недоставало Джеффри, всего, к чему она привыкла за два месяца, проведенные с ним. В разговорах с ней он умел из хаоса создать порядок, разложив явления и предметы в стройный ряд, показать другую грань, обратную сторону, которую Эллен прежде не замечала. Это умение особенно роднило Джеффри с Робином, каким бы кощунством подобное утверждение не казалось тому же отцу Туку. Только сейчас, когда между нею и Джеффри пролегли мили и дни, она смогла оценить, сколько душевного тепла он ей дарил. Она думала, что лечила его, а в то же самое время лечилась сама, отогреваясь возле Джеффри и оживая. И в этом она тоже находила в нем сходство с Робином. И тот и другой были источниками тепла и света, щедро одаряя ими, но не требуя ничего взамен. Если свет, исходивший от Робина, был явным, ярким, всепобеждающим, то Джеффри походил на тайный огонь, который горел в кромешной темноте, разгоняя мрак, не позволяя себе угаснуть ни на миг. И как же отрадно было найти этот свет тем, кто заблудился во тьме и потерял надежду на спасение!
Эллен тосковала, тревожилась за Джеффри, укоряла себя в проявленной при расставании с ним бесчувственности, плакала по ночам, а днем терпела, стиснув зубы. У нее не было возможности ни пожаловаться на душевную боль, ни выплакать ее. Друзья и подруги – все были в вольном Шервуде, и они попросту не поняли бы тоски Эллен по Джеффри, отлично помня его как командира дружины Гая Гисборна. Хорошо, если бы не поняли! Могло случиться и худшее: они отринули бы Эллен, как это сделал отец Тук.
Декабрь подошел к концу, и в Веардруне отпраздновали Рождество – не так весело, как при Робине, но отпраздновали. Начал и закончил счет дням январь, февраль перевалил за половину, и однажды вечером, когда Эллен сидела с подругами за шитьем, Кэтрин, не сдержав любопытства, спросила:
– Нелли, смотрю на тебя и не могу понять: ты чересчур туго зашнуровалась или тебе платье стало тесным?
Эллен провела ладонями по бокам и грустно вздохнула:
– Я уже все свои платья расставила в швах, да видно придется шить новые. Ничего не поделаешь, полнею.
Элис бросила на нее веселый взгляд и рассмеялась:
– Зачем тебе напрасно переводить ткань и сидеть с иголкой? Я могу одолжить тебе свое платье. Вернешь, когда похудеешь.
– Почему ты уверена, что я похудею? – спросила Эллен. – Многие женщины с возрастом полнеют, а я уже не юная девушка.
Элис фыркнула и наставительным тоном сказала:
– Видишь ли, подобная полнота имеет обыкновение случаться у многих женщин, если не всех и каждой. Обычно хватает девяти месяцев, чтобы она проявилась в наибольшем объеме…
– Вилл всегда в таких случаях поддевал: «Разнесло тебя, как корову!» – встряла Кэтрин, и ее глаза набухли слезами.
Чтобы не дать им пролиться, а – пуще того! – обратиться в рыдания, Элис быстро подхватила:
– Да, он любил так поддразнивать, даже Тиль. Так вот, Нелли, пройдут эти месяцы, отсчитанные Природой для каждой из нас, а после – денек неудобств, схваток и боли, которой каждой под силу пережить, и – о чудо! Твоя утроба снова пуста, живот опал, а к сосцу, истекающим молоком, припали сладкие губки младенца! Вот и весь секрет твоей невесть откуда взявшейся полноты! У меня для таких случаев есть единственное платье, его ткань и швы крепки, я сейчас не в ожидании, потому забирай и носи, пока в нем не отпадет надобность – тогда и вернешь. А уж если порвешь или безнадежно испачкаешь, тогда и сошьешь новое.