У Ваньки был выходной, он сидел у себя во дворе и смотрел на свой огород, заросший сорняками. Друпс лежал рядом с закрытыми глазами. Ванька вдруг подумал о том, что внутри дома прибрался, а вот снаружи заросли травы и сорняков. Он вдруг подумал, что неплохо было бы посадить хоть какие-нибудь цветы. Вспомнил про Софью и решил ей позвонить.

– Алло! – произнес он, когда длинные гудки прервались. – Приборостроители на связи?

– Да, слушаю.

– Это Ванька беспокоит. Летающий червяк.

В трубку раздалось тихое хихиканье.

– Помню.

– Как дела?

– Хорошо. Как у тебя? Как там Друпс поживает?

– У нас тоже все хорошо. Друпс лежит рядом, курит сигару и рассуждает о пьянстве. А я сидел, смотрел на сорняки и подумал о том, чтобы посадить цветы в огороде. И вот решил позвонить. Мы ведь с тобой договаривались встретиться. Ты не передумала?

– Нет, не передумала. А когда?

– Сегодня в пятнадцать ноль-ноль.

– Пятнадцать ноль-ноль? И что мы будем делать в пятнадцать ноль-ноль?

– Это сюрприз. Если согласна, у меня будет просьба. Ты можешь не надевать платье и каблуки, можешь надеть простую одежду? И косметику не использовать?

– Могу. А зачем?

– Ну, я ведь тоже каблуки надевать не буду и косметикой не буду пользоваться. Чтобы все по-честному.

– Хорошо, – Софья улыбалась.

– И еще. Я буду не один. Я приду с Друпсом.

– Буду рада вам обоим.

Ванька завершил звонок, вскочил со стула и поспешил собираться. Он надел спортивный костюм и загрузил большие мусорные пакеты в багажник машины. Друпс сел на переднее сиденье. Они отправились за Софьей.

Она уже стояла у подъезда. Во двор въехал старенький автомобиль. Это был Ванька. Они подъехали к девушке. Ванька выбежал из машины и открыл ей заднюю дверь.

– Ты прости, но мы с Друпсом уже привыкли ездить впереди, – оправдывался он.

– Ничего страшного. Сзади тоже хорошо, – сказала Софья.

– Хорошо выглядишь, – улыбнулся Ванька.

– Спасибо, – слегка смутилась она.

– Тебе косметика вообще не нужна. Она тебе не идет. Ты от природы красивая.

– Ой, хватит.

– Ты даже Друпсу понравилась. Он посмотрел на тебя. Обычно он на пассажиров не смотрит.

Ванька закрыл дверь и сел за руль.

– Куда поедем? – спросила Софья.

– На свалку, – ответил Ванька.

– Это как?

– На машине. Я вынужден сразу предупредить, что поедем мы именно на свалку.

– Это и есть сюрприз?

– Я же не говорил, что сюрприз будет приятным. Вот ты когда-нибудь в кино ходила?

– Ходила.

– А в ресторан?

– Ходила однажды, с мамой.

– А на свалке была?

– Нет, – ответила она.

– Понимаешь, вот я смотрю на тебя и понимаю, что ты другая. Не такая. Тебя не нужно вести в ресторан, или кино, чтобы удивить. У тебя что-то глубокое есть во взгляде. Если бы Друпс умел разговаривать, он бы со мной согласился. Я не хочу тебя унижать поездкой на свалку, но если ты против, мы можем в кино.

Софья задумалась.

– Ты меня не оскорбишь. Решай сам, – ответила она. – Это ты меня пригласил.

Ванька завел машину и поехал.

– Я решил поехать на свалку, – говорил он. – Вот кинотеатров я вообще не понимаю. Зачем туда люди ходят? Там ведь даже пообщаться нельзя. Пришел, молча посмотрел кино и все.

– А свалка, значит, подходящее место для общения?

– В этом и есть весь смысл, что место не имеет значения. Ведь я хочу пообщаться с тобой, а не смотреть кино или набивать брюхо в ресторане. Это даже метафора такая, что среди мусора может родиться нечто приятное, я имею в виду наше общение.

– Можно и в парке пообщаться.

– Если хочешь, можем не ехать на свалку, поедем в парк.

– Я уже согласилась. Мне уже стало интересно.

Свалка находилось далеко за городом. Горы мусора были разбросаны на огромной площади. Неподалеку стоял вагончик, в котором принимали стеклотару, бумаги и пластик на переработку. Ванька вытащил мешки из багажника и положил их на весы.

– Что там? – спросил старик у приемки.

– Пластмасса. Бутылки в основном, сдутые.

Старик открыл мешок и заглянул в него.

– Ладно, Ванька, – сказал он. – Ты тут не первый раз, камней там точно нет. Просто вытряхивать не хочется.

Софья стояла в сторонке, прикрывая нос руками, рядом с ней стоял Друпс и зевал, разглядывая, как над мусором летают птицы. Ванька вернулся, держа в руках смятые купюры. Друпс гавкнул, он делал это только в присутствии Ваньки.

– Вот и заработали немного, – радостно заявил он.

– А что, у тебя в цехе проблемы с зарплатой?

– Тут дело не в деньгах.

– А в чем тогда?

– В ощущениях. Я пластик сдал на переработку, природе меньше вреда, а мне еще и денег дали. Пусть и немного. На мороженое нам хватит.

– У меня от этого запаха аппетит пропал.

– Не переживай, он обязательно вернется. Друпс его сейчас отыщет. Друпс, живи.

Друпс отошел от Софьи и пошел обратно к машине, обнюхивая разные предметы, встречавшиеся у него на пути.

– Взгляни на него, – сказал Ванька. – Ведь ему нет никакого дела, что мы на помойке. Он просто живет. Почему бы и нам просто не жить?

– Я до сих пор не могу поверить, что согласилась сюда приехать.

– Тебе не нравится этот запах?

– Конечно, нет!

– Тогда мы уедем.

Они отъехали от свалки и остановились у обрыва, вид с которого открывался на всю свалку. Там не было вони. Но было видно, как мусорные холмы тянутся за горизонт, а среди них ездят самосвалы и тракторы. Ванька пересел на заднее сиденье к Софье.

– Как тебе такой закат? – спросил Ванька.

– Мне начинает казаться, что ты надо мной издеваешься, – ответила Софья.

– Это закат вещей, которые люди использовали и выбросили. Это большая братская могила потребления. Я прочитал книгу о мире, сделанном из мусора. Очень впечатлила. А что ты любишь читать?

– Мне нравятся книги про приключения.

– Это книга именно об этом. Скажи честно, Софья, ты хочешь уйти? Хочешь, чтобы я отвез тебя домой?

– Нет.

– И я не хочу. Хочу просто посидеть тут с тобой.

– И смотреть на свалку?

– Я буду смотреть на тебя.

– Ты меня смущаешь.

Ванька отвернул голову и посмотрел в окно.

– А ты всех женщин на свалку привозишь? – спросила Софья.

– Ты первая. Я тебя не просто привел на свалку. Я на мгновение пригласил тебя в свою жизнь.

– Что это значит?

– Вот смотри. Ведь люди не ходят каждый день в ресторан или в кино. Я хочу сказать, что эти походы не являются для них каким-то обычным делом. Ведь мы готовимся к ресторану и фильму. А я пригласил тебя заняться обычным делом. Простым, житейским. Отвести мусор на свалку. Я считаю, что в этом гораздо больше смысла, чем в походе в дорогой ресторан. В ресторан я могу пойти с кем угодно. Но с тобой я могу пойти даже на свалку. Я не имею в виду, что ты не достойна ресторана…

– Я поняла, – перебила Софья. – Это даже романтично. Быть не где-то, а с кем-то. Получать удовольствие от человека, а не от места.

– Точно! – радостно заявил Ванька – Я именно это имел в виду! У меня теперь странное чувство, будто ты мне еще больше стала нравиться.

– А ты не говорил, что я тебе нравлюсь.

– Говорю… – слегка смущенно произнес Ванька.

– Но мы же совсем не знаем друг друга.

– Ты красивая. Теперь я знаю, что ты согласилась поехать со мной на свалку. Именно это мне нравится. Красота и какая-то человеческая простота. Может, опять это прозвучит глупо. Ну, вот взять, к примеру, Друпса. Да, он собака. Но он мой верный друг, который со мной и на свалку ездит, и просто по лесу гуляет. Он не просит у меня изысканных кусков мяса или элитную будку. Он даже лает только рядом со мной.

– Подожди. Сначала, значит, ты меня на свалку привез, теперь с собакой сравниваешь?

– Нет! Ни в коем случае!

– Да я поняла. Просто это твои метафоры.

Ванька улыбнулся от радости.

Они долго сидели на заднем сиденье авто и разговаривали. Друпс иногда оборачивался, чтобы на них посмотреть. Им было хорошо вместе. И даже свалка, рядом с которой они находились, никак не портила их встречу.

Ванька провел с девушкой прекрасный вечер, но ему не давала покоя мысль, что именно Софья однажды посчитала его пьяницей и отдала еду в контейнере и деньги. Он не мог себе позволить скрыть это от нее и решил признаться.

– Я должен кое-что сказать, – вдруг начал он.

– Что? – спросила она.

– Однажды одна прекрасная девушка помогла мне. Знаешь, как солнце, внезапно согревшее замерзшего путника.

– Как красиво.

– В общем…

Он достал из сумки контейнер с наклейками.

– Что это? – Увидев контейнер, Софья сильно удивилась. – Это мой контейнер. Откуда он у тебя?

– Помнишь, ты отдала его пьянице на остановке?

– Точно. Мне его тогда так жалко стало.

– Это был не пьяница. Это был я.

Софья посмотрела на Ваньку и сначала не поверила ему, но поняла, что Ванька не врет, по нему было видно, что ему стыдно. Посмотрев на его лицо, Софья громко рассмеялась.

– А я все думала, где я тебя раньше видела, – говорила она – А мы, оказывается, уже встречались.

– Тогда было не лучшее время в моей жизни, – оправдывался Ванька. – Это я раньше пил. Сейчас вообще не пью.

– У всех бывают сложности в жизни, – пыталась поддержать его Софья.

– Я просто алкоголик. Нет тут никаких сложностей.

– Но ведь сейчас ты не пьешь. Значит, не такой уж и алкоголик. И времена не лучшие, видимо, прошли.

– В моей жизни наступили времена, которых еще не было.

– Какие это, интересно, времена?

– Прекрасные.

– Это на свалке-то? Прекрасные времена?

– А меня эта свалка вообще не смущает. Я раньше жил в болоте. Тонул в трясине пьянства и безнадеги. Я как будто раньше был частью свалки, был мусором, но теперь я встал, отряхнулся и могу смотреть на свалку как на огромное количество возможностей, что-то вернуть, что-то отремонтировать. Свалка для меня теперь просто куча выброшенных вещей, вещей бесполезных. Я и сам когда-то был таким же бесполезным. А сейчас я смотрю на все на это и понимаю, что я теперь не такой. И быть таким больше не хочу.

– Меня эта свалка тоже не смущает. Я вот тебя послушала и тоже теперь по-другому отношусь к мусору. Нет. Ты пойми. Там ужасно воняет. Но ты говоришь так, и как будто не воняет. И как будто не свалка. Блин, даже мысли не могу сформулировать нормально. Что со мной… Короче, я хорошо провела время.

– Я тоже.

Расширение внутренней вселенной

Ванька и Софья продолжали общаться. Но Ванька понимал, что он испытывает теплые чувства к девушке. Он совсем не боялся в них признаться, просто хотел сделать это ненавязчиво, поэтому решил написать ей письмо.

– Я грязный пес, смотрящий вслед уезжающему автобусу, – писал он в письме. – В автобусе едет девушка, подарившая мне бесконечно прекрасный кусочек тепла и нежности. Это воспоминание греет меня, ведь оно поселило во мне тепло. Не просто тепло человечности, а тепло, которое я ощутил, глядя в твои глаза. Кажется, что нет ничего особенного в том, что ты дала мне тогда еду и деньги. Нет. Жизнь стала особенной, когда ты появилась в ней. Не знаю, когда именно это случилось. Но потом я ехал в этом в автобусе устраиваться на работу, где вновь встретил тебя. Затем случился фестиваль, на котором я в буквальном смысле воспарил над землей. Но взлетел я не на самодельном самолете, взлетел я рядом с тобой. Я оторвался от той земли, по которой полз до встречи с тобой. Червяк я, червяк, давно упавший. А ты нет. Ты порыв теплого ветра, который ворвался в мою жизнь, подхватил и унес меня в удивительный край, в котором я вижу наше будущее и на которое искренне надеюсь. Все эти слова родились во мне, когда я думал о тебе. Когда я с тобой заговорил, моя внутренняя вселенная стала расширяться, а теперь я хочу, чтобы ты была рядом и моя внутренняя вселенная продолжила расти вместе с тобой.

Получив письмо, Софья сначала была удивлена. Она долго не решалась поговорить с Ванькой. Он даже начал думать, что она избегает его и не стоило ей этого писать. Но однажды она сама пришла к нему в цех и вручила ему письмо. Оно было аккуратно запечатано в конверте с изображением совы. Они улыбнулись друг другу, после чего Софья молча ушла.

– Привет! – писала она в письме – Прости, что не выходила на связь. Я не знала, как отреагировать на твое письмо. Мне очень приятно получить его. Я не отвечала, потому что не могла подобрать слов. Все-таки не каждый может говорить красиво. Мне, если честно, не приходилось читать что-то подобное. Что-то настолько красивое. Наверное, такие слова пишут в книгах. Но в книгах они надуманные, ненастоящие. А в твоем письме они как будто живые. Они тронули меня. Я бы хотела с тобой встретиться еще. С нетерпением жду.

Их встреча состоялась в тот же вечер. Ванька отпросился пораньше с работы и сбегал за цветами. Потом стоял у проходной с небольшим, но красивым букетом и ждал Софью. Она была приятно удивлена и даже немного засмущалась, когда Ванька вручил ей букет в толпе приборостроителей, спешивших домой.

Отношения Ваньки и Софьи были не просто романтичными или страстными, в них было много тепла и заботы. Ванька относился к Софье как к родному, близкому человеку, которого так не хватало в доме, где долгие годы он жил один. Отношения их стремительно развивались. Буквально через месяц Ванька пригласил Софью жить в свой дом. Она поначалу не хотела торопить события, но хватило пары дней, чтобы она собрала свои вещи и переехала к нему.

До того как бросить пить он жил среди бутылок, банок от разных закусок, потом бросил пьянство, избавился от всего ненужного, а теперь в его доме поселился вкусный запах еды, установился порядок и даже цветы стояли на подоконнике. Иногда молчаливый Друпс засовывал в дверь любопытную морду, чтобы узнать, что там приготовила Софья и чем она его угостит.

А Софья не только старалась приготовить Ване вкусную еду и поддерживала его в трезвости. Она старалась ходить с Ванькой на выставки, в галереи, в музеи, в театр, чтобы расширять его кругозор. Однажды они стояли напротив большой картины, на которой был изображен лес.

– Удивительно! – говорил Ванька – Как это возможно? Как будто фотография.

– Ага, – согласилась Софья. – Очень реалистично.

– Помню, как-то пьяным проснулся в лесу. Видел, как огромный лось глядел на меня с поляны. Я тогда не понял, насколько это был прекрасный момент, а теперь понимаю. Только теперь. Тогда я думал о том, чтобы поскорее вернуться домой.

– А почему ты был пьяный тогда?

– Для этого не нужен был повод. Раньше я был простой птицей, которая летит в небе, иногда пьяная спит в гнезде, а потом пьяная падает клювом в грязь. А теперь как будто стал небом, под которым происходит множество разных событий. И чем дальше я живу, тем больше расширяюсь и тем больше вижу.

– Ты у меня еще и метафорами заговорил.

– Конечно, в таком месте только метафорами и разговаривают.

Иногда Друпсу надоедало лежать пузом к верху и греться под солнцем, поэтому он переворачивался, потягивался, зевал и отправлялся на поиск своих соседей. Когда Ванька и Софья выходили с выставки, их уже ожидал Друпс и шел вместе с ним.

На заводе Ванька брал билеты в филармонию и на балет. Правда, больше одного раза они на такие мероприятия не ходили. Эти концерты казались им скучными, хотя они пытались найти что-то интересное, когда обсуждали увиденное в театре или услышанное в филармонии.

Однажды в филармонии они рассмеялись оттого, что позади них громко храпела взрослая женщина. Музыка была красивой, медленной, но на нее эта музыка не оказала чудодейственного эффекта. Эффект оказался снотворным. На балете их позабавил ребенок, выбежавший на сцену и начавший танцевать с балеринами. Спектакль в театре прошел нормально, но запомнили они в тот вечер дедушку, задорно игравшего на аккордеоне.

Рождение огненной птицы

Для некоторых прохожих КБП могло показаться непонятным предприятием, территория которого была обнесена забором с колючей проволокой. Пройти туда мог не каждый, даже не все работники могли туда заехать. Но для Ваньки КБП стало родным местом, где он обучился профессии, познакомился с интересными людьми и встретил возлюбленную.

В мире приборостроителей случилось небольшое изменение. Тайная комната любителей мыслить пополнилась. Теперь редкими вечерами, когда запирался тренажерный зал, там оставались не только парни. И некоторые девушки приносили свои мысли под луч фонаря.

– Здесь у меня работала бабушка, – читала Марина из 13-го цеха. – Всю жизнь она посвятила предприятию. Встретила здесь мужа, как и многие. КБП – это не только место работы, не просто цеха и отделы. КБП – это место, где начинается жизнь. Жизнь моей матери началась именно здесь. Если бы бабушка и дедушка не познакомились, она бы не родилась, а значит, не было бы и меня. Теперь и я здесь работаю. Я, как и бабушка, встретила здесь любимого человека.

Один из парней улыбнулся, это был ее возлюбленный.

– Иногда я смотрю на завод и представляю, что он может превратиться в робота. Робота, которого я бы хотела поблагодарить. Он был бы роботом, который наблюдал за сменяющимися поколениями людей, которым он позволял работать, жить, встречаться. Это был бы заботливый робот. Робот, существование которого зависит от нас, от людей, которые здесь работают. Сказать спасибо за то, что продолжает работать.

Ребята тихо поаплодировали Марине.

– У меня тоже кое-что есть, – сказала Софья.

Она достала из сумки папку, в которой лежали листы бумаги. Девушка немного стеснялась, но Ванька ее подбодрил. Она успокоилась и начала показывать свои наброски, на которых изображалась огненная птица.

– Я начала рисовать комикс, – сказала она. – Вернее, мы начали. Ваня придумал сюжет, а я рисую.

– Классно! – одобрил кто-то из ребят. – А что за сюжет?

– Ваня придумал историю про женщину, которая живет на острове. Над этим островом постоянно висят темные облака, и вокруг бушует ураган. Люди на острове голодают и питаются мертвой рыбой, которую выбрасывает на берег ураган. Но ее муж однажды решил отправиться в плавание, чтобы узнать, можно ли выбраться с острова.

Собравшиеся с интересом ее слушали и смотрели на качественные наброски. На картинках был изображен тот самый остров, про который рассказывала Софья, и главные герои истории.

– Но он пропал, – продолжала Софья. – Жена его долго ждала, стоя на высоком утесе, и смотрела на горизонт. Однажды она сидела в библиотеке и пыталась понять, что происходит на острове и можно ли с него выбраться. Там она нашла старую книгу, в которой прочитала, что лишь огненная птица способна испепелить тьму и освободиться. Но чтобы стать этой птицей, нужно было спрыгнуть с утеса.

Софья достала картину, на которой была изображена женщина, летящая вниз. В полете у нее выросли крылья и загорелись. Она, так и не достигнув острых скал, превратилась в огненную птицу и улетела навстречу шторму, на поиски своего мужа.

– Ничего себе! – удивилась Инна. – У вас прям дуэт какой-то. Слесарь и программист.

– А я давно хотела заняться чем-то, кроме работы, – ответила Софья. – Просто Ваня мне подсказал, чем именно можно заняться. Теперь мы вместе этим занимаемся.

Это был не просто дуэт слесаря и программиста, это были отношения двух умных и творческих людей, которые рядом друг с другом становились только лучше. Иногда Ванька говорил о них как о летающем червяке и огненной птице.

Софья чувствовала, что встретила человека, открывшего в ней способности, которые долгое время дремали в ней. Об этих способностях она всегда подозревала, но никак не могла понять, что ей делать. А тут появился человек, который просто предложил придумать историю и нарисовать ее.

Так и началась история огненной птицы. В свободное от работы время Софья рисовала. Раньше она часто встречалась с подругами, ходила на разные мероприятия, но даже среди множества людей, она чувствовала себя одинокой. А теперь просто рисовала и чувствовала себя полноценной. Чувствовала себя значимой, и то, что она делала, тоже было для нее значимым.

Она полюбила уютные вечера в компании с Ванькой и Друпсом. Время в такие моменты останавливалось, и жизнь укутывала их в свои нежные объятия. Ванька что-то записывал в блокноте, Софья рисовала, а Друпс тихо лежал на мягком коврике. Ванька вдруг начинал рассуждать:

– Я вот читал книгу и думал, что я ведь тоже могу быть персонажем книги. А теперь сам сижу и сочиняю сюжет.

– Ты еще не придумал, что там дальше? – спросила Софья.

– Нужно нарисовать так, что огненная птица летела среди черных облаков и видела только молнии, которые всюду сверкали. А потом, потом… Она вдруг увидела свет среди облаков и полетела к нему навстречу. И когда она приблизилась, она увидела старый маяк, на вершине которого сидела светящаяся сова.

– Облаков нужно очень много нарисовать?

– Ты художник. Тебе решать.

– Так, и что там дальше будет?

– Сова расскажет огненной птице, что давно она не встречала таких, как она, и что весь мир давно окутан тьмой, и только светящиеся птицы могут побороть тьму. Под маяком будет бухта с множеством кораблей, севших на мель.

– Получается, затонувшие?

– Нет, просто не доплывшие до берега. Но разрушенные. Огненная птица увидит эти корабли и спросит про моряков. Сова ответит, что корабли приходят в бухту пустые. Тьма поглощает всех, кто осмеливается ее преодолеть. Огненная птица поинтересуется, есть ли хоть какой-то шанс на спасение моряков. А сова ей ответит, что в бухту приходят только те корабли, которых унесли течение и шторм. Но если найдутся смельчаки, сумевшие их преодолеть, они доберутся до пролива.

Софья смотрела на наброски Ваньки и с интересом его слушала. Его картинки были схематичными, элементарными, Софья рисовала уже готовый комикс по мотивам его набросков.

– Тогда огненная птица взмахнула крыльями и отправилась в пролив. А светящаяся сова осталась позади. В проливе тоже были брошенные корабли, но некоторые из них были пришвартованы у берега или стояли на якоре. Огненная птица увидела, что на берегу, в поле, лежит нечто, напомнившее ей очертание птицы. Это нечто не светилось, оно лежало среди тьмы. Это была металлическая птица, давно упавшая в поле. Да, это был самолет. Огненная птица подлетала и осмотрела металлическую птицу, увидела, что внутри мигает лампочка. Один из приборов продолжал работать даже среди тьмы.

– Что потом?

– Прибор окажется источником знаний о прошлом, которые потом сможет получить огненная птица. Но пока она продолжит искать мужа. Я еще не придумал, как это нарисовать. Пока только смог написать. Пролив привел птицу в темный город. Люди там ходили, и казалось им, будто они живут. Но в глазах у них была тьма. У них не было отличий во внешности. Они казались одной темной массой. Но когда над ними пролетала огненная птица, на мгновение они обретали прежние лица. Огненная птица увидела моряков, ушедших в море с ее мужем, и пыталась с ними поговорить. Они не отзывались на свои имена. Друг друга они называли мертвецами, не могли сказать, кем были в жизни, и не могли сказать, что это за город, в котором они ходят.

– А как они себя называли мертвецами?

– Так и обращались, говорили не имена, а просто – «Мертвец». Они не помнят себя, не помнят минувшей войны, они просто бредут среди тьмы, тишины. И не помнят даже родных. Не помнят братьев и сестер. И после огненной войны они все тьмой ослеплены, не знают даже, чем больны. Не знают все, который год, и каждый – кто куда бредет. Но бредут. Не вспомнят, не поймут, когда вошли во тьму.

– Написано, конечно, хорошо. Мрачновато даже…

– А еще знаешь что? В диалогах нужно будет одну букву заменить, наверное…

– Зачем?

– Тьма изменила их язык…

Вдруг раздался телефонный звонок. Софья дернулась испуганно. Но Ванька ее сразу успокоил. Это был брат. Он с Сашкой летал в «Цветы жизни», где сына должны были обследовать врачи, специализирующиеся на болезни Сашки. Было уже поздно, и Ванька сначала боялся брать трубку. Он посмотрел на экран телефона и все-таки ответил на звонок.

– Ваня? – раздался голос брата в динамике.

– Да. Как там дела?

– Все хорошо! – радостно воскликнул брат. – У Сашки ремиссия. Слышишь? Будет здоровым у нас. Врачи сказали, что анализы очень хорошие. Ладно, не могу разговаривать долго. Мы в больнице. Давай.

Ванька закричал от радости. Новости были просто потрясающие. Ванька еще никогда прежде не был так счастлив. У него была любимая женщина, порядок в доме, доброжелательный мохнатый сосед, а теперь и племянник выздоровел. Совсем скоро Ванька и Софья должны были уехать в отпуск. Все было очень хорошо.