Ослабить

Глава 3. Дарья Камаева

Дарья Камаева всего месяц назад перебралась в Москву и полностью обустроилась в своём новом жилище – крохотной, зато уютной квартире-студии в тридцать пять квадратов, в кухонную зону которого удалось удачно вместить винный шкаф. Эта съёмная студия была её крепостью, куда посторонним вход воспрещён. Здесь она чувствовала себя абсолютно свободной и была вольна делать всё, что душе вздумается – пить шампанское, макая в него клубнику, танцевать перед зеркалом в нижнем белье, подпевая песни, в которых нет смысла, спать совершенно голой, даже не укрывшись одеялом…

Пританцовывая под эротическую музыку, она готовилась пойти на работу. Надела новое нижнее бельё лавандового цвета с трусами, в которых были защёлки по бокам – чтобы эффектно отстегнуть и остаться без одежды без надобности для этого наклоняться и корчиться в неудобных и некрасивых позах, стаскивая трусы с ног. На шею и грудь Дарья нанесла обильную порцию блеска для тела, а на уши повесила тяжёлые блестящие серёжки.

Она запрыгнула в такси, в котором водителем был молодой мужчина по имени Анатолий, и широко улыбнулась.

– Добрый вечер!

– Добрый вечер! – Ответил мужчина. – Вижу, вы в хорошем настроении.

– В превосходном! – Дарья продолжала улыбаться, за красной помадой оголяя белоснежные зубы.

– Что ж, это замечательно. – Улыбнулся мужчина, заряжаясь от девушки позитивом. Было в её радостном настроении что-то заразительное.

– Да-а-а! – Протянула Дарья. – Свобода, Анатолий, она так прекрасна! Нет ничего прекраснее свободы!

Из такси она вышла напротив недавно открывшегося стриптиз-клуба «Orchid», который все называли Орхидеей. Анатолий потянулся, чтобы посмотреть, действительно ли она входит в дверь, ведущую в мир разврата. Да, она вошла в Орхидею. Уверенной походкой прошла от машины до здания и скрылась за железной дверью, чтобы войти в которую нужно было нажать на звонок и пройти face-контроль, который устраивал охранник, следивший за посетителями по камере видеонаблюдения.

Все остальные девочки были уже в гримёрной, которая только называлась красивым словом «гримёрная», а на деле представляла из себя тесную раздевалку. Кто в нижнем белье, кто в чём мать родила, но все как одна на высоченных каблуках, с боевым макияжем и обилием блёстка на теле, что вблизи слепило глаза, зато со сцены в почти полной темноте смотрелось очень эффектно.

В гримёрную без стука и предупреждения ворвался худощавый, низкорослый мужчина. Никто из девочек даже не колыхнулся, все продолжили заниматься своими делами. Даже те, кто ещё не успел нацепить на себя трусы.

– Девочки, осмотр. – Объявил мужчина.

– Гарь, ну ты серьёзно? – Отозвалась сразу же одна из девушек.

Она сидела на крутящемся стуле в центре комнаты с таким видом, будто весь этот клуб принадлежал ей, и, несмотря на правила пожарной безопасности потягивала вейп. Вообще, она любила сигареты с ментолом, но перед работой сдерживалась от них – не всем клиентам нравился запах табака. С мужчиной, который представлялся как Гарик, но настоящее имя которого никто из девочек не знал, она была знакома много лет. Они вместе перешли в Орхидею из другого клуба. Она звала его Гаря, все остальные звали Гариком.

– Ладно, Челси, ты можешь не проходить осмотр. – Подмигнул ей Гаря, он и без того знал, что на теле Челси ни одного лишнего волоска.

От его подмигивания Челси закатила глаза и повернулась вместе стулом в другую сторону. Не хватало ещё, чтобы другие знали, что она спит с этим карликом, чья макушка едва дотягивает до уровня её сосков. Но об этом уже знали все, включая даже бармена, который работал тут всего третий день.

Девочки выстроились в ряд, а Гарик принялся осматривать их на предмет «профпригодности».

– Э! А вот трогать не надо! – Съязвила Дарья, когда Гарик потянулся, чтобы проверить, гладко ли у неё выбрит лобок.

Коротышка прошипел, но руки убрал. Какая нахальная попалась. Остальные не язвили и не сопротивлялись. Даже если он проверял то, что не обязательно проверять.

– Первый выход твой, Ариэль. – Обратился он к Дарье в конце осмотра. – Зажги, чтобы у этих лохов не оставалось сил дотерпеть до туалета, и они кончили прямо в трусы.

Гарик называл клиентов лохами. Не при них, конечно. Но между сотрудниками он всегда использовал слово «лох». А чем богаче был клиент, и чем больше он тратился в Орхидее, тем большим лохом считал его Гарик.

Через десять минут Ариэль (или, если использовать настоящее имя, Дарья) блистала на сцене в кружевном белье лавандового цвета. Полутьма придавала её образу загадочности, а оттого девушка на сцене казалась в стократ сексуальней. Прожекторы только мельком освещали её гибкое тело, изящно двигающееся под ритм музыки, а клиенты смотрели не отрывая глаз и надеялись, что, когда закончится танец, она сядет именно за их стол.

Их Ариэль не замечала. Она наслаждалась собой и, кружась на пилоне, ловила свободу кончиками тёмных, вьющихся волос. Нет ничего лучше свободы, а свобода – это возможность делать то, что хочешь делать.

Даше хотелось всего того, что раньше было запрещено, и теперь ничего не осталось от той девочки, что ещё недавно стыдливо сжималась в клубок и пугливо озиралась по сторонам, когда подруга, сидя в кафе, заводила откровенные разговоры. Её больше не пугает, что кто-то может не то о ней подумать, она больше не та правильная девочка, что живёт в рамках чужих правил.

Глава 4. Эрика Метельская

Эрика Метельская звездочкой растянулась на голом полу. От лежания на твёрдой поверхности закололо в затылке, но она не двинулась. Закрыла глаза и лежала в таком положении, пока от жёсткости пола не затекло в пояснице настолько, что с физическим дискомфортом трудно было справляться одной лишь силой мысли.

Встала, подошла к ноутбуку, который за это время успел уйти в спящий режим, и нажала на первую попавшуюся кнопку на клавиатуре. Экран ноутбука засиял, и на нём появился документ Word с одной единственной записью: Глава 1.

Эрика навела курсор на вторую строку, чтобы продолжить писать.

Чёрная вертикальная полоска курсора на второй строке промигала пять минут к ряду, но Эрика так и не смогла придумать текст. Всё, что она придумывала, казалось бредом, не стоящим быть записанным: как в знаменитой песне «Третье сентября» – всё не то, всё не так; и Эрика даже не стала делать усилие над собой, чтобы коснуться к клавишам и перенести мысли на жесткий диск.

Она надеялась, что, когда начнёт новую книгу (предыдущую она удалила, не дописав), всё получится. Но нет. Ничего не получается. Когда с утра садилась за ноутбук и создавала новый документ Word, который, не сумев придумать оригинальное название, так и назвала «Новый документ Word», казалось, у неё возникла замечательная идея для сюжета. Но как только написала первые буквы, вслух самой себе призналась:

– Говно, а не книга!

Может, всё же дописать предыдущую, почти удалённую, но всё ещё хранящуюся в корзине?

Она вытащила из корзины файл под названием «Стриптизёрша и художник», с отвращением поморщилась названию, которое было стыдно видеть и осознавать, что это придумано ей, и два раза кликнула по нему левой кнопкой мыши. Открылись сто тридцать шесть страниц, на которые тянулись сорок шесть тысяч семьсот девяноста слов. Эрика помнила, о чём вещают эти почти сорок семь тысяч слов – о том, как стриптизёрша влюбилась в своего клиента, знаменитого на весь мир художника.

Бедная девочка Николь подаётся в стриптиз и влюбляется в одного из своих клиентов – в художника, который любит коротать периоды одиночества в компании красивых девочек. С виду он нахал, но Николь знает – внутри он тонкая творческая натура, не лишённая романтизма. Сначала он воспринимает её только как стриптизёршу, обнажающуюся ради денег. Обида, боль, разбитое сердце… К сто тридцать шестой странице он начинает понимать, что она любила его искренне, а Эрика начинает понимать, что ей совершенно не нравится текст, который выходит из-под стука её пальцев по клавиатуре. Ещё через пятьдесят страниц наступил бы долгожданный Happy End для двух влюблённых и для читателей (если они будут), но файл под названием «Стриптизёрша и художник» отправляется в корзину.

Эрика прошерстила страницы, чтобы освежить в памяти собственный текст, закрыла файл и во второй раз отправила в корзину три месяца бессонного труда, повторив те же самые слова:

– Говно, а не книга! – И стоило вообще тратить девяноста с лишним дней на написание этой бредятины?!

Слишком ванильно и не правдиво. С первых букв веет придуманностью. Герои, места, события – всё описано так, что даже Эрика, автор собственного текста, не верит в их реальность.

Зачем она вообще взялась писать книгу, да ещё и в жанре восемнадцать плюс? – Задалась она вопросом. – В мире что, занятий других не осталось?

От честного ответа самой себе она засомневалась в своей нормальности.

Эрика писала с четырёх лет, с тех пор, как научилась писать и читать: сначала это были стишки в блокноте с розовой обложкой, потом короткие статейки в блоге, который она удалила, а теперь она зарабатывала тем, что писала заказные статьи для сайта – что-то вроде электронного журнала. Каждый раз, заканчивая статью, ей было интересно, а смогла бы она написать целую книгу? Ей хотелось верить – да. А в каком жанре? Эрика думала об этом много раз, и в конце концов решила, что, если бы когда-то решилась написать книгу, захотела бы испытать себя во всех жанрах. Вот и узнает, чего она стоит. С каждым днём, как думала об этом, желание в ней только росло, и в конце концов превратилось в навязчивую идею.

Теперь она бросила себе вызов, а к вызовам самой себе Эрика относилась серьёзно. Почти одержимо.

Для первой книги она выбрала жанр любовного романа для взрослых. Ей показалось, что это будет легче всего – нужно то всего лишь придумать двух влюблённых и создавать бесконечные преграды на пути к "Happy End"у.

Эрика вооружилась десятками книг жанра, в котором собиралась написать, залпом прочитала их все, опираясь на прочитанное, составила план для своей будущей книги: когда и как герои должны познакомиться, какие преграды преодолеть и как прийти к счастью; и села за ноутбук.

Всё пошло наперекосяк ещё с выбора названия. То, что представлялось ей лёгким, превратилось в каторгу. Из-под «пера» выходил только банальный текст с до скуки изъезженным сюжетом и предсказуемым концом. Ванильно-розовая сказка о Золушке для взрослых, перечитывая которую у неё возникала только одна мысль: "Не верю! Не бывает такого в жизни!". Ей хотелось внести в текст немного правды, сделать её похожим на настоящую жизнь и лишить ощущения искусственности, но нельзя правдиво описывать то, о чём понятия не имеешь.

Да! Именно! Вот в чём дело! Вот почему ей не нравится написанное – она понятия не имеет о мире, о котором пишет.

И как она раньше не догадалась?!

Эрика засияла от радости, поняв, чего ей не достаёт и в каком направлении следует копать – изучить то, о чём она пишет и воссоздать на страницах реальность, читая про которую забываешь, что это всего лишь выдумка автора.

Она ввела поисковый запрос «стриптиз». Страницу википедии Эрика пропустила сразу (зачем читать, что стриптиз – это вид танца и бла-бла-бла… это она и так знает), открыла видео, где красивые девушки танцуют горячие танцы, просмотрела до конца и принялась листать дальше. Где-то после десятой прокрутки колеса мыши поисковик выдал ей страницу «Orchid».

Эрика кликнула на сайт, зазывающий провести незабываемый вечер в компании улыбчивых красоток. Может, сходить в этот самый «Orchid» и окунуться в атмосферу, которую хочется описать? Раздумывая об этом, она изучала сайт. В самом низу был ещё один призыв – устроиться на работу, которая позволит не только почувствовать себя сексуальной, но ещё и зарабатывать на этом.

Идеальная возможность познакомиться с миром, о котором она хочет написать!.. Стоп. Но ей же придётся раздеваться… Да ладно, подумаешь, разденется пару раз до белья, что в этом такого? На пляже каждое лето щеголяет в стрингах, и ничего.

Долго не думая, Эрика заполнила довольно необычную для устройства на работу анкету: рост, вес, возраст и две фотографии – портрет и в полный рост. Уже через полчаса пришёл ответ: Приглашаем на собеседование.

***

Только когда Эрика заступила за железную дверь, в голову ударило: придётся танцевать. А она умеет? Пару лет назад она с подругой за компанию ходила на стрип-пластику. Получалось весьма недурно… для новичка. С тех пор Эрика ни разу не пыталась повторить разученные трюки, но она успокоила себя тем, что однажды выученное легко вспоминается повторением. Это как езда на велосипеде – стоит один раз научиться, и этот навык с тобой до конца дней. Оставалось надеяться, что с танцами дело обстоит так же.

Лестница за железной дверью вела на нижний этаж. Перед ещё одной дверью её встретил охранник, внешне напоминающий героя «Людей в чёрном». Только в два раза крупнее любого актёра из популярного боевика и не хватает чёрных очков. Ростом Эрика была метр сто семьдесят три, но, чтобы взглянуть на лицо парнища в чёрном ей пришлось опрокинуть голову назад.

– Добрый вечер! Я Эрика. Мне назначено собеседование. – Улыбка девушки должна была немного смягчить угрюмое выражение лица охранника, но он молча отошёл от двери, перестав перегораживать путь, и нижайшим баритоном ответил:

– Правая дверь в конце коридора.

Какая грубость! – Подумала Эрика. Ни привет, ни пока, только указания.

Как она выяснила позже, охранника звали Владислав, и его задача состояла в том, чтобы ещё при входе дать посетителям понять – хоть тут и мир без правил, но вести себя надо уметь, иначе к вам подойдёт кто-то вроде Владислава, под два метра ростом и метр шириной, и за шкирку выкинет за железную дверь. Со своей задачей он справлялся на «пять с плюсом». Гости, прошедшие мимо Владислава, всегда помнили о том, что руки тут распускать нельзя (но за дополнительную плату, конечно же, можно).

Эрика прошла мимо Владислава, прошла в дверь, которую он охранял, и попала в огромный зал. Шумный, дымный, полный веселья и разврата с восьми вечера до шести утра; холодный и бездушный в остальное время суток. Время было семь часов вечера. В зале было пусто. Эрика огляделась в поисках коридора, о котором говорил охранник, но нашла лишь одно место, куда можно податься – дверь на другом конце зала.

Она прошла среди пустующих кожаных диванов, пилона в центре зала, барной стойки, где на самое видное место были выставлены бутылки элитного алкоголя. От обилия дорогих марок виски, коньяка и шампанского веяло атмосферой богатства, но, как она узнает позже, элитные бутылки выставлены для виду. «Настоящую элиту» наливали только настоящим элитным гостям (да и то не всегда, а лишь первые два-три бокала, пока те способны различать вкусы), а остальным доставалось то, что припрятано у бармена под стойкой.

Озираясь по сторонам, Эрика дошла до конца зала. Правая дверь, – напомнила себе. Но дверь тут была всего одна. Она неуверенно потянула за ручку. За дверью оказался недлинный голый коридор, а в конце виднелись ещё две двери. Это было предусмотрительно – скрывать гардеробную девочек и кабинет директора за двумя дверьми, которые в рабочее время клуба вдобавок охраняли Владислав на смену с коллегами. Если бы какой-то пьяный гость, перепутав стороны, забрёл вместо туалета в гримёрную, полную голыми девочками, это бы изменило всё впечатление от шоу. И не только в хорошую сторону…

Эрика прошла по коридору и постучалась в правую дверь – в кабинет директора. Не дожидаясь ответа, она дёрнула за ручку.

– Добрый вечер! Я Эрика. Отправляла вам анкету.

– Ах, да, Эрика. – Гарик оглянул её оценивающим взглядом, обошёл вокруг неё как вокруг новогодней ёлки, после чего обменялся взглядами с мужчиной, которому было лет пятьдесят. Это был владелец заведения и приезжал он сюда не часто. – Что ж, лицом неплоха. Кожа чистая, и зубы ровные.

Эрика вдруг перестала улыбаться и еле сдержалась от секундного порыва развернуться и уйти, громко захлопнув за собой дверь. Ей стало как-то тошно от того, что её оценивают точно как лошадь – по зубам. Она подавила в себе желание немедленно покинуть помещение, напомнив себе, что это её шанс написать что-то настоящее и, если уйдёт, придётся вернуться к ванильно-розовой книге, от которой веет фальшью и в которой нет ничего настоящего.

– Сними блузку, Эрика. – Это был приказ, а вовсе не просьба.

– Э-э-э, прямо сейчас? – Оглянула мужчин, которые смотрели на неё не моргая. – Перед обоими?

– У тебя проблемы с тем, чтобы раздеться? Если да… – Гарик собирался указать на выход, но Эрика поспела ответить раньше.

– Нет, что вы, никаких проблем. – Она попыталась звучать убедительной. В конце концов, что плохого в том, что двое мужчин увидят её в лифчике. На пляже щеголяет в открытом купальнике, и ничего.

Эрика стянула с себя блузку и подумала о том, что надо было надеть бюстгальтер поновее.

Гарик притронулся указательным пальцем к своей щеке, а средним к подбородку и всмотрелся в неё точно как туристы в одну из статуй в Эрмитаже, то есть пытаясь понять, есть ли в том, что он видит, что-то стоящее.

– Танцевать умеешь, Эрика?

– Да. – Придётся взять пару уроков, чтобы её маленькая ложь не раскрылась. Но не говорить же, что её танцевальные навыки ограничиваются четырьмя месяцами стрип-пластики.

Гарик с владельцем заведениями переглянулись. По их взгляду Эрика считала, что им очень не хватает людей. Она пришла вовремя – когда заведение только-только открылось, и достаточно персонала ещё не набрали. Чести вынести вердикт Эрику удостоил сам владелец:

– Ладно, заступишь завтра. Учти, первые две недели у тебя пробные. Оплату за работу, конечно, получишь. Но, если не подойдёшь нам, придётся попрощаться.

– Поняла. – Эрика кивнула и потянулась за блузкой. Стоять полуголой перед одетыми людьми было не по себе.

Теперь ей стало интересно, что нужно делать, чтобы быть подходящей для работы стриптизёршей и пройти пробный тур. Судя по услышанному, одних лишь танцевальных навыков окажется недостаточно…

Глава 5. Елизавета

Елизавета Сафарова шагнула в офис, прошла мимо маленькой кухни, что зачем-то находилась рядом со входом, оставила позади столы коллег – столов было больше, чем коллег – и приземлилась на свой рабочий стул, на котором в подтверждение трудоголизма красовалась отчётливая вмятина размера её пятой точки. Странно, но полгода назад эта вмятина, кажется, была на размер меньше. По крайней мере, её края были подальше от краёв сиденья.

Пора приступать к работе.

И минуты не прошло, нарисовалась секретарша с новым листочком. Задания от шефа. Елизавета вспомнила, как в первый месяц работы в ИП Соловьев Павел Сергеевич с улыбкой с ней здоровалась и радостно забирала А4 лист. Ей думалось, чем больше заданий она выполнит, тем сильнее будет заметно её усердие, и тем ценнее она станет как сотрудник. Теперь, по происшествию почти шести месяцев, она хмуро потянулась за заданиями и сорвала лист бумаги с рук секретарши.

Та уже собиралась уйти, но Елизавета возмутилась первым пунктом:

– Сделать так, чтобы на сайте можно было проводить оплату?!

Секретарша пожала плечами.

– Такое указание.

– Такого требования не было, когда я принимала работу! В ТЗ было написано создать простой информативный сайт! Простой. Информативный. – Повторила, выразительно, чтобы ей слова дошли в правильном значении.

Секретарша снова пожала плечами.

И правильно. Что ей ещё делать? Она просто передаёт указания своего босса. По сути, она тот самый человек, который доносит до сотрудников информацию, которую Павел Сергеевич не хочет озвучивать сам, чтобы не выслушивать их жалобы и возмущения.

На этот раз Елизавета вскипела. Не из-за секретарши, а из-за несправедливости, повторяющейся день изо дня. Из-за себя, за то, что изо дня в день с этим мирится. Из-за своей наивности, что верила, что это когда-то закончится.

– Ладно! – Она вскочила с места, и компьютерное кресло закрутилось на месте. – Он у себя?

Не дожидаясь ответа, она решительной походкой, в которую была вложена вся вскипевшая внутри неё злость, направилась в кабинет Павла Сергеевич. Секретарша пришла в ужас и попыталась её остановить:

– Лиза, он занят!..

Елизавета махнула рукой.

– Да-да. Он всегда занят. Придумывает, как ещё нас наебать.

Кажется, её слова отозвались в коллегах. Краем глаза она уловила, как двое из них бросили свою работу и ушли пить кофе.

Она отпорхнула дверь в кабинет начальника и громко её захлопнула с внутренней стороны.

– Ли-и-иза! – Улыбнулся Павел Сергеевич, будто никого, как не её, он не был бы так рад видеть. – Звёздочка нашего коллектива! Какими судьбами?

Елизавета громким хлопком впечатала в его стол лист с заданиями. За дверьми коллеги шелохнулись и оглянулись в сторону кабинета. Многие из них подумали, что Елизавета влепила ему пощечину.

– Этого в ТЗ не было! – Она тыкнула на первый пункт.

Улыбка с лица Павла Сергеевича пропала, как только он понял, что игра в «Ты мой самый лучший сотрудник!» её не проймёт и не заставит от ощущения своей важности для компании делать за «Спасибо» сверхурочную работу.

– Не было. – Подтвердил он. – Заказчик внёс правку позже.

– Но я уже почти доделала эту работу, и вносить туда правки всё равно, что сделать новый проект с нуля!

– Во-первых, сядь…

– Спасибо, я постою. В метро час сидела. Мне хватило.

Павел Сергеевич был обескуражен. Елизавете нельзя было дать грамоту «самого послушного сотрудника», но разговаривать с ним в таком тоне она раньше себе не позволяла.

– Заказчик попросил внести правки. Терять клиентов мы не можем. – Коротко отчеканил он.

– А знаете, что ещё мы не можем? Терять деньги. Вы как – не знаю, а мне через неделю вносить оплату за квартиру.

Платили Елизавете за количество проектов, и Павел Сергеевич прекрасно знал (но мало волновался об этом), что, если она будет тратить слишком много времени на один и тот же проект, бесконечно его переделывая, нормальной зарплаты ей снова не видать.

– Так что пусть либо доплачивают, либо принимают ту работу, которую изначально заказывали. – Поставила она ультиматум.

Взгляд Павла Сергеевича на секунду метнулся в сторону. Елизавета догадалась: он что-то утаивает. Что именно – и думать не надо. Заказчик внёс доплату за правки, но говорить ей об этом, а тем более выписывать премию никто не собирался.

– Так ты хочешь, чтобы тебе доплатили за этот проект? – Павел Сергеевич спросил это снисходительно, словно, если он выпишет своей сотруднице премию, то сделает ей этим великое одолжение.

– Да. Я хочу получить оплату. – Говоря это, Елизавета почувствовала себя унизительно: словно выпрашивает у начальника деньги, а вовсе не требует по праву причитающуюся ей часть оплаты за работу.

Павел Сергеевич задумался и притронулся указательным пальцем к виску. Елизавета почти слышала его мысли. Это были расчёты того, какую премию он может ей выписать без риска лишиться запланированного отпуска по системе all inclusive на берегу Средиземного моря. Наверняка не больше пяти тысяч. На большее от него и надеяться глупо.

– И хочу нормальные проекты. – Добавила Елизавета. – Я хочу работать над стоящими проектами, а не над этим барахлом.

– Ли-и-иза! Лизочка. – Он попытался погладить её по руке, но она отдёрнула руку, до сих пор упиравшуюся о его стол. – Но ведь для таких проектов нужен опыт, а у тебя его нет.

– Так вы мне ни разу не давали таких проектов. Откуда вам знать, что у меня не хватит для них мозгов?!

– Ты себя ещё не проявила, чтобы я дал тебе такие проекты. – На лице появилось подобие улыбки.

На этот раз Елизавета и спрашивать не стала, как она должна себя проявить. Без собственной выгоды этот жирный развратник не делал ничего.

До неё только что дошло! Павел Сергеевич специально топил её в невзрачных проектах, чтобы у неё не оставалось выхода – либо погрязнуть во второсортной работе без возможности себя проявить, либо себя «проявить» и получить возможность заниматься крупными делами. Либо же сдаться и уехать обратно в Октябрьский. Но, если раньше Елизавета наивно надеялась, что однажды в нём проснётся совесть, сейчас не осталось сомнений – совесть в нём не спит, она давно подохла и воскрешению не подлежит.

– А знаете, что, Павел Сергеевич? – Елизавета всмотрелась ему в глаза, и в его нахальной улыбке появилась уверенность, что она наконец сдалась. – Засуньте свои проекты себе в жопу!

– Да что ты себе позволяешь?!…

– То, что не позволяла уже полгода. Не собираюсь больше это терпеть. Я увольняюсь!

– Подожди, не горячись. Хочешь премию?.. – Поняв серьёзность ситуации, Павел Сергеевич смягчился. Но Елизавета уже знала, это не мягкость, а очередная его приманка, чтобы наобещать золотых гор и заставить её работать как лошадь, обогащая только свои карманы.

– И премию свою мизерную засуньте куда подальше. Я пришла сюда работать. И готова была работать. Но я не готова перед вами унижаться и выпрашивать по крупицам то, что заработала честно.

Елизавета гордо зашагала за дверь. Той же гордой походкой покинула офис, с почти гордо поднятой головой добралась до метро, нашла более-менее свободный от людей вагон (слава богу, в рабочие часы людей в метро было меньше, чем утром, когда она ехала на работу), села и заплакала.

Всю дорогу до дома она вспоминала, какой радостной и уверенной в своём карьерном успехе приехала в большой город. Но дело в том, что большому городу наплевать на твои цели, даже если ты готов для этого работать сверхурочно. И теперь Елизавета думала: а может, её цель была ей не по росту, и она переоценила свои возможности? В ту минуту ей казалось, что всё указывает на это. И быть может, не стоило вообще карабкаться по этой лестнице с колючими проволоками вместо ступенек? Сколько не пробирайся, если сверху никто не подаёт руку или хотя бы снизу кто-то не подталкивает за задницу, жизнь найдёт способ как вышибить тебя из колеи.

С охватившим с пяток до макушки чувством собственной ничтожности и безысходности Елизавета рухнула на кровать, уткнулась лицом в подушку, чтобы не слышать собственное рыдание, и вспомнила время, когда ей думалось, будто она самая чудесная из всех чудес. Кажется, чудом она была только для Вадима. Но пока он это повторял, она и сама в это верила.

В сотый раз за прошедшие в одиночестве полгода у неё возникло желание ему позвонить. Выговориться. Ей нужен был хоть кто-то, кому она может положить голову на плечо, не скрывая отчаяния и не строя из себя сильную, пустить слезу и сказать, что она устала. Она до смерти устала! У неё больше нет ни сил, ни желания бороться. Она уже не понимает, за что борется, не верит, что что-то в этой жизни у неё может получиться. Она готова признать, что все её мечты были самообманом наивной девочки, по глупости поверившей в себя.

Чтобы отговорить себя набрать его номер, пришлось в сотый раз себе напомнить: если бы захотел, если бы она действительно была для него важна, он бы переехал вместе с ней. Но, судя по тому, что он с её отъезда не прислал ни одного сообщения, не такой уж «единственной и незаменимой» она была. Даже тут она обманывалась. Опасное это дело – поверить в свою уникальность и важность для кого-то.

Одного только Елизавета не знала и не могла даже предположить. Вадим каждый день просматривал её страничку, одновременно и надеясь, что у неё всё хорошо, и боясь увидеть фотографию того нового, с кем хорошо. Он вспоминал тот раз, когда она уходила, и он попытался завести разговор о том, что готов переехать с ней. Вспоминал все случаи, которых за полгода накопилось не меньше сотни, когда напечатал сообщение, но отправить не решался.

– Ты отнял у меня слишком много времени! Это из-за тебя я зарывала свои мечты. – Сказала она прежде, чем выйти за дверь, и в серости её глаз сверкнуло разочарование в нём.

Он не хотел отнять у неё ещё больше ценных дней. Ей лучше без него, а он только мешает, удерживая её на месте. Поэтому пусть идёт к мечте. «С тобой или без тебя» – так она сказала. У неё всё получится. Он до сих пор верил, что она особенная и способна добиться своей цели. Наверное, уже добилась…