Так, ладно, потом разберусь, а пока надо ехать домой. Удачно, что сейчас – ещё успею до пробок, доеду быстро. Да и в город вернуться вечером будет не проблема. Всё-таки я твёрдо намерен сегодня встретиться с Жанной. Только вот, помню, она говорила, что к бабке поедет. Я не уточнил, когда – сегодня, завтра?
Останавливаюсь у дома, машины Элен нет. Как всегда, пунктуальна из принципа «женщина должна опаздывать». Ладно, стараюсь не злиться. Подожду, раз приехал, глушу мотор и иду в дом.
Глава 11. Макс. Семья.
Не раздеваясь, иду в Зал. Падаю на диван, кладу ноги на стол. Мой стол, что хочу, то и делаю.
Достаю телефон, открываю галерею. По моим подсчётам, там, на поляне, должно было получиться с десяток фотографий, но… Удивительно, только одна. Зато какая!
Ставлю её на заставку в ноут. Он мой личный, никто чужой не увидит. Можно даже подумать, что это фотошоп, так нереально красиво волшебное создание. Моя Жанна! На фото она распустила крылья, и этот крутой изгиб шеи…
Ловлю себя на том, что уже с полчаса сижу и смотрю неподвижно на экран. Вижу, правда, я совсем другую Жанну. Нежную и трепетную подо мной. Ставшую моей, отдавшуюся мне. Прислушиваюсь к себе и пытаюсь понять, какие чувства вызывает во мне то, что я у Жанны первый. Нет, не так – единственный. Я сделаю всё, чтобы так и было, других не будет. Так много чувств я ощущаю впервые, и лучше бы мне успокоиться немного. Остынь, парень! Потому что сейчас я переполнен. Любовью. Самому удивительно. И немного смешно.
Открываю браузер, в окно поиска вбиваю «кошка с крыльями», подумав, добавляю «мифология». Терпеливо изучаю ряд фоток домашних питомцев с крылышками типа голубиных. Все не то. В мифологии Земли не было огромных котов с размахом крыльев свыше трёх метров. Есть, правда, ещё Пахт – одна из форм богини Бастет, но изображение – только стилизованная статуэтка длинномордой египетской кошки, да и то, кажется, крылышки ей недавно дорисовали. А вообще похожа. Да, что-то есть, определённо такие, как Жанна, посещали Землю и раньше. А может, и всегда здесь жили. Как же мало, мало я знаю…
У дальней стены за моей спиной раздвинулись двери. Элен, наконец-то.
– Максимус Уолдо эс Соуло! – у Элен хорошо поставленный звучный голос, вкупе с эхом Зала какой-то просто 3D-эффект получился.
Слышу привычный цокот шпилек. У неё, наверное, и пляжные шлёпанцы на шпильках. Опускаю браузер, закрываю ноут. Отхожу к окну, показывая, что не расположен к долгим беседам.
Элен доцокала до дивана, слышу стеклянный звон – она что-то ставит на стол. В отражении в окне мне её немного видно – Элен в чём-то белом, уселась на диване.
– До меня дошли слухи, у тебя появилась подруга? – спрашивает Элен мою спину.
– О! – отвечаю. – А кто?
– Позвонила Мерцалову, он и сказал, что ты с подругой, – Элен не понимает сарказма. Значит, звонила вчера, сегодня Мерцу явно не до бесед.
– А с хуя ли, – борзею я, психуя, – ты ему позвонила?
Элен какое-то время молчит, всё-таки раньше я никогда не позволял себе так с ней разговаривать, а тем более, выражаться. Ёмкий по смыслу всё-таки мат у русских. Но вот я лично своё поведение понимаю – они, ну, может, кроме Валерыча, давно по ней слюни пускают. Элен, возможно, и не заметила, и повода не давала, но я вижу. И мне неприятно.
– Ты был вне зоны, я тебя искала… – отвечает, наконец, Элен. Задумчиво как-то.
– Я встретил девушку, – говорю ей. Возможно, напрямик получится закончить разговор быстрее.
– Полумесяцем бровь? – у Элен озорное настроение. К добру ли?
– О, Елена Геннадьевна, вижу, ассимиляция идёт семимильными шагами? – слегка оттаиваю, наконец, я, подразумевая состоявшееся сближение с культурой новой родины.
– Как и у тебя, – говорит она, намекая на мой непозволительный мат. И мы снова молчим. Не знаю, как правильно подобрать слова, чтобы сообщить ей об отце.
– Уоу, Макси-и… – с натуральным французским прононсом вдруг тянет Элен. Ненавижу, когда она меня так называет!
Оборачиваюсь и вижу – Элен разглядывает Жанну на рабочем столе ноутбука. Блядь, я дурак! Додумался тоже! Полон любовью!
Почему-то я уверен, что от Элен всё это было лучше скрыть. Я подскакиваю к ней и вырываю из рук ноутбук. Хлопаю крышкой. Черт, да хоть разбей его теперь – уже поздно. Попутно замечаю, что Элен как-то странно сегодня одета.
– Где ты нашёл тенебриса? – на её лице выражение недоверчивого изумления. Я молчу.
– Это она, да? – медленно, но до Элен доходит. – И что, поймал удачу за хвост? Получил предсказание?
– Предсказание? – ну прямо как в сказке живём, ей-богу.
– Тенебрисы могут предсказывать будущее, – просто сказала Элен. – Ну, а в остальном… Как, Макси-и? Тут уже зоофилией попахивает. Она же животное!
– Она человек, – говорю я. – Я – человек, она – человек. Какие проблемы?
– Ну, ты, хоть и со сверхспособностями, может, и человек, а она – животное!
– Чуть быстрее, чуть крупнее, чуть умнее – немного мало для сверхспособностей, не находишь? – я хочу закончить этот разговор, хочу поскорее уйти отсюда, уехать. В другое бы время я с удовольствием её расспросил, я любым крохам инфы рад, но не сейчас. Тем более, что ничего важного она всё равно не скажет, не посмеет перечить желанию отца оставить меня в неведении.
– Тебе уже пора принять свою суть, – глухо говорит Элен, и я досадливо морщусь. Уже много лет я слышу эти разговоры, кто бы ещё объяснил, как её принять. Может, и нет у меня этой самой их «сути», вот такой я урод получился.
– Когда-то давно, – говорит Элен монотонно, и я навостряю уши. Похоже, что-то мне всё-таки выдадут. – На заре времён… араты и тенебрисы шли одним путём. Сражались вместе, бок о бок, за общее дело. За совесть. За честь. Справедливость. Открывали миры и обустраивали их. Это было так естественно, ведь и те, и другие крылаты. Тогда у многих высших рас были сопутствующие расы. Это было до того, как небесные коты стали чёрными.
– А какими они тогда были? И почему стали чёрными?
– Белыми, серыми, голубыми… Светлыми, короче, – отвечает Элен на первый вопрос, игнорируя второй. Что-то там такое было, значит, важное.
– И конечно, такая близость не могла не породить… В общем, союзы между ними встречались… – Элен явно подбирает слова, фильтрует информацию – что можно мне говорить, а что не стоит. Жаль, я рискую не услышать самое важное для меня.
– … и не были бесплодными, – Элен выдержала трагичную паузу. Как знать, может, в своей длинной жизни Элен приходилось быть и актрисой?
– От союза тенебриса и арата всегда рождается сильный… тенебрис, арат – никогда! Ты не сможешь с ней продолжить род!
– Пусть, – говорю ей. – Пусть будет сильный кот, я согласен.
И смотрю, как вытягивается её лицо.
– Но Макс…
– Ну, вот скажи – обычная женщина сможет выносить арата?
– Да, сможет. Умрёт родами, как твоя мать, но сможет.
– А какой от неё будет арат – сильный или слабый?
– Слабый, – говорит Элен, и тут же поправляется: – Нормальный.
– Вот я и говорю – пусть лучше будет сильный кот, чем слабый арат. Такой, как я.
Элен молчит. Явно общение протекает не так, как она рассчитывала. Ну, конечно, она пришла отвадить меня от человеческой девчонки, а тут целый волшебный тенебрис.
– Что они могут? Какова их природа? – решаю я попытать счастья, выведать ещё хоть немного о мире, откуда я вылез.
Но Элен не отвечает. В её голове явно варится другая каша.
– Обычная женщина – да, Макс, тебе не подходит. Только родить… не останется рядом, – Элен сегодня в ударе. – Но настоящая женщина, из Высших…
Элен поднимается с дивана и подходит к столу. Берёт бутылку вина, которую принесла с собой, разливает в бокалы на ножках. И теперь я отчётливо вижу, как непристойно она сейчас одета.
Что это? Она сошла с ума?
Потому что Элен действительно в белом – белый пеньюар, белые чулки, белые подвязки, стринги, белые шпильки на ножках…
Элен подносит мне бокал и отпивает из своего. Такая уверенная в себе, вечно молодая, красивая. Хочется крикнуть – да что ж ты делаешь, хотя бы не пей! Но я не могу… потому что сквозь прозрачную белую ткань вижу, как на меня вызывающе топорщатся яркими вишнями её подкрашенные соски.
Свой бокал принимаю и ставлю обратно. Через несколько минут здесь уже не с кем будет разговаривать.
Элен осушила бокал и уселась в кресло. Пеньюар с единственной застёжкой у ворота распахнулся, показывая белье. Я впервые в жизни почувствовал, что значит – шевелятся волосы на голове. На Элен вовсе не стринги, а одна из порочнейших выдумок человечества – эротическое белье. То, что называется «с доступом», без промежности. Показывающее мне выпуклый лобок с узкой дорожкой золотистых волос, идущих от половых губ под округлый вырез. В другой ситуации (и с другой женщиной!) я бы, возможно, оценил, но это же Элен! И неважно, что она выглядит, как ровесница Киры. Кире-то двадцать с небольшим, а Элен уж точно не менее пятисот. Она же мне как мать!
Элен развела стройные ножки и закинула на подлокотники, и я увидел, как расходятся её нижние губки, открывая темно-розовый блестящий вход. Она согнула изящный пальчик и с видимым удовольствием погрузила в себя. Вытащила с лёгким хлюпом и медленно облизала.
Бля, да она мокрая! Так накрутила себя, что потекла! Плюс вино. А самое дикое, что предмет её эротических фантазий – я…
Не в силах больше на это смотреть, я отвернулся. Не знаю, как кто, а я лично предпочитаю не знать, как выглядят подобные места у той, которую привык считать почти матерью.
Элен соскочила с кресла, сбросив цоколки.
– Макси-и… – в её голосе слышны успокаивающие нотки, как будто она уговаривает капризного ребёнка. – Я бы смогла и родить, я же…
Не понимаю, при чём здесь дети. Я о них вообще ещё не думал.
Она обходит меня и опускается передо мной на колени. У пеньюара такой огромный вырез, что он давно свалился с плеч и теперь висит на локтях. Великолепные груди призывно подрагивают, когда цепкие руки Элен пытаются расстегнуть ремень джинсов. Надо отойти, оторваться от неё, но боюсь, что сломаю ей пальцы, если дотронусь.
– Элен… – может, в этой сивой голове есть ещё кто живой.
– Ты не знаешь, Макси-и, как я жила. Не знаешь, как это – жить среди людей, когда твоя сущность берёт над тобой верх. Мы же для этих ничтожеств как боги! И ты можешь всё, просто всё получить, что ни захочешь, надо лишь…
– Перестань, Элен! – я пытаюсь отшагнуть, и тащу её за собой. – Ты же не просто так под утро приходишь? У тебя есть кто-то? Кроме отца?
– Обычный мужчина не может меня удовлетворить, Макс, и… – Элен шмыгает носом, и я понимаю, что следующим актом в нашем спектакле идёт женская истерика.
– Дай, угадаю, – прерываю я её. – И ты… что ты сделала, Элен? Заменила качество количеством? Любишь, когда много членов, да, Элен?
Ну, а что? Она жила одна, среди людей, и как-то справлялась без таких, как мы. Ну, а после всего, что я только что увидел, уважения к ней у меня нет ни на… Просто нет.
Элен слегка розовеет, но кивает. Пользуясь тем, что я отвлёкся и оставил стратегически важные места без защиты, расстёгивает, наконец, джинсы. Запускает руку в ширинку и умудряется вытащить полутвёрдый член.
Да, стыдно… Стыдно, что я всё-таки биологически здоровый индивид, и на всю эту херню у меня почти стоит.
– Настоящая женщина всегда знает, чего от мужчины ждать. Сразу понимает, с кем будет хорошо, а с кем так… Ты стал такой, Макс, я просто чувствую, как с тобой может быть хорошо…
– Хватит! – я отлетаю от неё прежде, чем этот вишнёвый рот буквой «О» засосал головку члена. – Отец знает?
Да, задаю глупый вопрос, судорожно заправляюсь.
– Да, Макси-и… Он разрешил.
– Разрешил?! Как…
– Сказал, позаботиться о тебе так, чтобы ты не наделал глупостей.
– Что он сказал?! – срываюсь на рёв.
– Сказал, согреть тебя!
Всё ясно, и отец, и Элен явно слетели с катушек. Видимо, весь расчёт на то, что секс с женщиной из Высших спровоцирует проявление у меня сущности. Ну, а у Элен ещё и свой умысел. Не, я всё понимаю, разные ситуации бывают, но приказать своей женщине лечь под своего же сына, это, по-моему, верх цинизма.
– Блядь, я думал, мы семья! – цежу сквозь зубы, собирая свои вещи. Так, ноут, телефон, зарядка, всё – на выход!
– Но мы семья, Макси-и! Марк, я и ты! – Элен сидит на полу полуголая, с округлившимися глазами.
– Какое замечательное трио! Пока отца нет, мы с тобой ябёмся, как кролики, да? А когда есть, то можно и вдвоём… тебя одну, – я стремительно иду к двери своего персонального дурдома. – Нет уж, я лучше как-нибудь сам… Соло!
Вылетаю из дома, иду к машине. Чёрт его знает, где я буду сегодня ночевать, но точно не здесь.
Глава 12. Макс. Афродизиак.
Удивительно всё же, как невидимо для окружающих рушится твой мир. Без взрывов снарядов, грохота и пыли, складывается легко и тихо, будто карточный домик. И фуррх! – вот и нет больше ничего, что за столько лет привык считать своим.
Я не сказал ей про отца. Да она и не дала мне возможности сказать. Впрочем, не уверен после такого карнавала, что её это вообще интересует. Может быть, наша такая долгая жизнь – это зло, и у всех у нас едет крыша после, скажем, лет так двухсот-трёхсот? От скуки, безделья и вседозволенности.
Выруливаю на подъездную дорогу и раздумываю над разницей между понятиями «Развратный» и «Развращённый». Развратный, я так понимаю, это тот, кто любит секс. Вот я всегда считал, что люблю спать с женщинами, так что я, наверное, развратный. А развращённый, видимо, это тот, кому обычного разврата уже не достаточно, нужна его крайняя степень, апогей. Да, развращённость Элен стала для меня открытием, неожиданным и неприятным.
Мрачные размышления прерывает видеозвонок от Киры. Хорошо, что я ещё не выехал на трассу, сбавляю немного скорость и отвечаю. В конце концов, Кира мне ничего плохого не сделала. Пока.
– Макс, – у Киры странный голос. Я отрываю глаза от дороги и, бросив быстрый взгляд на экран телефона, удивляюсь её виду. Это ещё что? Плакала или просто косметику смыла?
– Да, – говорю. – Что случилось?
– Нам надо поговорить, – произносит Кира в нос, как в замедленной съёмке моргая белёсыми ресницами. Тут высокие деревья вдоль дороги, поэтому всегда проблемы со связью. Вот за это, и ещё за страшные морды на экране видеозвонки я не люблю. Во всяком случае, сам никогда не звоню.
– Говори.
– Это не телефонный разговор, – гундосит Кира. – Пожалуйста, ты не мог бы приехать…
Это я сегодня уже слышал! Они что там, между собой все сговорились?
– Говори! – закипаю и ору на неё – и за Элен, и за весь этот вывернутый наизнанку день.
– Я беременна, Макс, – глаза Киры наливаются настоящими слезами.
– Уверена? – цежу сквозь зубы, судорожно стараюсь дышать ровно. Не понимаю, как ещё руль не согнулся в руках, настолько мне трудно сдержать себя сейчас. Да это, сука, просто аццкий день какой-то.
Нет, этого просто не может быть, потому что быть не может. Я никогда не хотел детей от Киры.
– Поздравляю! Готов жениться! – говорю, и спокойствие постепенно возвращается ко мне, но голос всё ещё похож на рык. И добавляю мрачно: – А через одиннадцать месяцев ты умрёшь…
Именно столько, по скудным рассказам отца, длится беременность у Высших.
– Что ты такое говоришь, Макс?! – у Киры высыхают слёзы от потрясения, и лицо некрасиво вытягивается.
– Да, у нас в семье всегда так, – бросаю небрежно. Правду ведь говорю, а она не верит!
– Да ты псих! – кричит Кира.
Она наклоняется к телефону, будто хочет в него влезть, и её припухшее лицо уже не влезает в кадр.
– Полный урод! – шипит она раздутыми губами и отключается.
***
Уже в городе вспомнил, что сегодня же пятница. Конец недели, весь город гуляет. Следовательно, ребят надо искать в каком-нибудь клубе. А, и Мерц в больничке, значит, Мотыль с Валетом только вдвоём. Звоню Валету, он всегда из нас самый адекватный.
– Бонжу-у-р, Макси-и! – громко грохочет музыка на заднем фоне, в трубке Валерки подвыпивший Мотыль. Они как-то услышали, как Элен меня называет, когда она звонила. Ещё одно мерзкое напоминание о ней. – Так грустно, что переночевать негде?
– Вэн, ну ты сегодня поражаешь экстрасенсорными способностями! – говорю, улыбаясь, но мне не смешно нисколько. – Утренний стресс снимаешь? Вы где?
– Макс, давай к нам, – а это уже Валет. – Мы «У Эльзы».
Так, «У Эльзы» – это недалеко от универа, мосты поднимут, и я уже никуда оттуда не денусь. Ну и фиг с ним, посплю в машине.
Я по клубам ходить не люблю вообще. Не потому, что правильный такой, а потому что в клубах люди делают что? Ну да – танцуют, отдыхают, знакомятся – это все из категории «возможно», и из категории «всегда» – пьют алкоголь.
Алкоголь на меня действует не так, как на обычных людей. Слегка опьянеть, расслабиться и забыть о проблемах у меня не получится, не жди. А вот нажить себе новых сложностей – это пожалуйста. Так как в небольших дозах он на меня действует, как лёгкий афродизиак, а в больших я ещё не пил. Мозг, видимо, отключается всё же насколько-то, но с другим уклоном – возникает непреодолимая и неконтролируемая потребность. Поэтому всякий раз, когда решался выпить, я обнаруживал себя под утро чёрт те где, в неизвестных постелях с незнакомыми девками. А однажды даже с четырьмя.
Жанна. Глухое сожаление тянет изнутри, отзывается болью. Я не могу сейчас подумать о ней, не могу вмешивать её во всю эту грязь. Отчётливо понимаю, что такие уроды, как я, не подходят таким правильным хорошим девочкам. Возможно, после сегодняшнего вечера я вообще никогда не смогу быть с ней. Потому что она не захочет меня больше, если узнает. Не примет меня обратно, выползшего из чужой постели, в этом я не сомневаюсь. Но одуреть, хоть немного затуманить мозги мне сегодня необходимо.
Тем не менее, меняю маршрут, чтобы проехать мимо её дома. Нагибаюсь над рулём и в лобовое стекло вижу – нет, не горит свет на третьем. Уже уехала? Сразу после учёбы собралась и на автобусе или на электричке (а я даже не спросил, где это) укатила к бабушке своей. Да, наверное, потому что уже темнеет, она всегда в это время включает все лампы и задёргивает шторы.
Гоню машину на стоянку университета, пусть там ночует, я сам не знаю, где сегодня буду. Иду пешком по набережной, здесь, как всегда, привычно дует. На душе мерзко и одиноко, в голове пусто и мрачно.
«У Эльзы» – это, скорее, даже не клуб, а бар. Или, как сейчас модно стало говорить, паб. Не дешёвый, но и не самый дорогой. Танцпол там есть, но совсем небольшой, потому что клиенты туда приходят, в основном, чтобы снять стресс. То есть выпить. И ассортимент бухла там выдающийся, это так.
Охрана на входе пропускает, как всегда, без вопросов. Музыка сегодня тут что-то слишком громкая, или мне в моём сплине так только кажется. Своих сразу вижу – они за столиком с угловыми диванами. Значит, кто-то из них сегодня надеется на компанию. А пока сидят вдвоём, что-то пьют и по сторонам посматривают. Сразу видно – молодые люди в поиске… приключений на свой кошелёк и другое имущество.
– О, у нас сегодня виски, – замечаю, усаживаюсь на диван, чтобы видеть зал. – Мне налей.
– Макс, ты ж не пьёшь, – напоминает Валет вместо приветствия. – Мне не жалко, да только ты…
– Сегодня надо, – говорю. – Чтобы кукухой не поехать. Задолбали проклятые бабы.
– Кто тебя так? – участливо спрашивает Мотыль, протягивая мне низкий хрустальный стакан, наполненный виски на треть. – Мачеха, что ли? Или эта твоя…
Брякаю своим бокалом о его, опрокидываю в себя. Мне не нравится вкус алкоголя, поэтому предпочитаю не затягивать процесс. Смотрю на Мотыля.
– Ну, договаривай, – предлагаю, но он молчит. Мотыль умный, он нарываться зря не будет. Видит, что на нервах, значит, могу в ухо дать. Не столько он выпил, чтобы не понимать, что со мной у него шансов нет – я и выше, и тяжелее.
– Ну, просто Макс, сам подумай, где ты и где она, – говорит, наконец, Мотыль. Всё-таки не настолько умный, как я думал. – Она же рядом с тобой, как мышь. Смотреть не на что.
– Это просто ты не туда смотришь, – рассмеялся Валет. Молодец, разрядил ситуацию, я бы среагировал по-другому. – О, смотрите, здесь Кира.
И правда – у барной стойки Кира в компании подружек, стоит с коктейлем в руке. А я этот коктейльчик знаю, он ни разу не безалкогольный! Что ж, рад, что «интересное положение» не мешает Кире жить полной жизнью. Вот и сразу бы так, и не морочила мне голову. Терпеть не могу, когда мне врут, да ещё с такой театральной постановкой. И тут мне в голову приходит неожиданная мысль.
– Вов, а ты кого сегодня попросил передать Жанне, что нас не будет? – спрашиваю, а Мотыль вдруг становится каким-то жалким. Эх, не нравится он мне сегодня, что-то у нас с ним точно случится. Несчастный случай.
– Макс, ты извини, я не подумал, – нервничает, это видно. – Я… короче, позвонил Кире.
А, так вот откуда нам беременность ветром надуло. Да, на войне все средства хороши. А чего вообще все за меня так переживают? И Кира, и Элен, и Мотыль вот… Ну, зато теперь я уверен, что с Жанной у меня всё закончится даже быстрее, чем я думал, если уже не закончилось. Кира – это тяжёлая артиллерия, эвакуировать из-под завалов некого.
– Выпьем? – предлагаю. – Я сегодня чуть не стал отцом.
– Ну, как же ты так неаккуратно… – ржёт Валерка, разливает нам по чуть-чуть. А он, оказывается, намного разумнее, чем я считал, разумнее даже Мотыля. Видит, что есть желание нажраться, не льёт нам по полстакана.
Мы выпиваем, и к нам присоединяются дамы. Кира демонстративно садится рядом с Мотылём, а я так рад, что не со мной. Не придётся сдерживать себя, чтобы не придушить потихоньку.
Что-то меня сегодня алкоголь не цепляет, странно. Раньше и половины этого хватало, чтобы снести крышу. А сейчас – ничего, только будто голова цепенеет, и сердце бьётся где-то внизу живота. Я сканирую глазами зал, будто ищу кого-то, но того, кто нужен, здесь нет. Да, такой нет…
– Валер, сходи, возьми водки, – я протягиваю пластиковую карту Валету. – Не берёт меня этот ваш виски.
– Макс, ты бы не мешал бухло, – говорит Валет беззлобно, но карту берёт. – Ещё чего-нибудь взять? Поесть?
Отрицательно мотаю головой.
– Возьми девочкам фруктов и мороженого, – вдогонку Валерке кричит Мотыль. Кира рядом с ним сидит серьёзная и молчаливая. Странно, как её вообще сюда занесло? Она несколько раз пыталась меня вытащить куда-нибудь сходить, и каждый раз это были заведения – одно пафоснее другого.
Валет возвращается, приносит бутылку водки и тарелочку с нарезанным лимоном. Не коньяк, конечно, пьём, но, в принципе, пойдёт. Через несколько минут подходит официантка, ставит на стол большое блюдо с нарезанными фруктами и несколько вазочек с шариками мороженого, облитого фруктовым сиропом.
Мы снова выпиваем, я беру ломтик лимона и запихиваю в рот целиком. Резкий кислый цитрусовый вкус немного проясняет мозги, и я ловлю запах фруктов, идущий от стоящей на столе тарелки. Что там у них? Яблоки, бананы, гранаты… апельсины, вроде. А я вдруг ощущаю другой запах, нежный сладко-дынный, и чувствую на губах соль её слёз. Нет, не тех слёз, на поляне, других, отчаянно-горьких. Которые застилали её глаза сегодня, совсем недавно. Откуда мне это знать? Но я знаю…
Машу рукой, чтобы наливали. Надо ещё выпить. Мотыль, вижу, на танцполе – обнимает в танце Киру. Как у них интимно. Выпиваем с Валеркой вдвоём. Ну, вот оно! Я, наконец, ощущаю подступающее возбуждение, но какое-то неправильное. Тяжесть в паху, вплоть до боли, подсказывает, что возбуждён-то я уже давно, но странно, даже не почувствовал. Зато обращаю, наконец, внимание на девичье тело, уже давно жмущееся, практически ползающее по мне.
– О-о-о! – восхищённо тянет неизвестная мне «леди», огладив ширинку и приняв положение вещей на свой счёт. Убираю её руки оттуда, честно говоря, не только неприятно, просто больно. У меня такой стояк, что всё болит. Я встаю, и девчонка ссыпается с меня на диван. Валет вопросительно смотрит на меня, а что я ему скажу? Всё, я пошёл, не всё ещё обрушилось в моей жизни? Кое-что, самое чистое, светлое и чудесное из всего, что со мной случалось, я, похоже, намерен разобрать по камешку собственными руками прямо сейчас?
Надо же, меня пошатывает, иду и удивляюсь. Я начинаю пить совсем как человек. Уже не слышу, что за музыка играет в баре. У меня в голове своя музыка. Полумрак и что-то, похожее на дым, затрудняет видимость, всюду цветные всполохи. Откуда здесь дым? Раньше в «Эльзе» не курили, нет, только на улице. Куда это я? Ах, ну конечно!
– Макс, – Валет и Мотыль спешат за мной следом. – Пошли, вызовем тебе такси, успеешь доехать до дома.
– Я не домой, – ещё внятно говорю я. – Мне тут недалеко.
– Давай, пошли, мы поможем, – Мотыль кладёт ладонь мне на плечо. А вот не надо меня трогать!
– Отвали, – стряхиваю я его руку. – Ты уже, сука, помог!
– Макс, куда ты собрался? – с другой стороны нарисовался Валет. – Ни хрена себе, тебя торкнуло! Никогда тебя таким не видел!
Двигаюсь к выходу. Член, как блядский компас, ведёт меня, знает, куда мне надо. Валет с Мотылём, как два пажа-оруженосца, послушно идут за мной следом. Минуя скептически оглядевшую нас охрану, вываливаемся на улицу. Прислоняюсь к стене – на улице полегче, мне надо подышать. Мотыль ловит такси и что-то объясняет водиле в открытую пассажирскую дверь.
Собираюсь с силами и ступаю на тротуар, с осторожностью, будто на тонкий лёд. Но меня тут же ведёт, и я оступаюсь. Но упрямо продолжаю идти, я знаю, куда иду. Туда, где на третьем этаже всю ночь будет гореть свет.
– Макс, стой! Куда ты, к ней? – кричит Мотыль мне в спину, и я слышу топот двух пар ног – меня догоняют. – Не надо! Вот если хочешь всё допортить, то это как раз оно!
Он хватает меня за рукав куртки, и я, не глядя, бью кулаком куда-то в район его лица. Заслужил! Он, урод, давно нарывался! В жизни не поверю, что он попросил именно Киру передать моё сообщение Жанне просто потому, что «не подумал».
Мотыль попытался ответить мне кулаком же, и мы сцепились.
– Эй, парни, вы чего? – наш миротворец попробовал влезть между нами, но понял, что лучше не стоит. – Пошли, пошли отсюда, пока охрана ментов не вызвала. Пошли, Макс, мы тебя просто проводим. Посмотрим, чтоб ты дошёл.
Валет попытался отодрать меня от Вовки, но я просто отодвинул его. Раздался звук рвущейся одежды, чьей – не знаю. Отпускаю их обоих, иду дальше, вроде, даже поуверенней. Всё-таки на улице хорошо. Да я вообще уже нормальный.
Таким журавлиным клином доходим до дома Жанны. Я стою перед аркой во двор, задираю голову, смотрю на её окна. У меня глюки? Горит, горит свет в её квартире!