– Не мог без спецэффектов, капризная железяка, – прошептал в голове источник. Я проверил – чёрный крест снова на ладони.
– Спасибо, – сказал Ян уже совсем по-человечески. – Отдыхайте до утра, после Комиссии закончим.
На другом конце зала вновь появилась дверь, и я покинул маннавер.
В камере-комнатушке всё так же пусто и бело. Кровать разложилась сразу же, как только закрылась дверь, в своём увеличенном виде. Думать о завтрашнем дне не хотелось, общаться тоже. В том, что поступаю правильно, я не сомневался. Ну не может половина человека принести кому-то пользу, свободу или ещё какие-нибудь блага. Половина человека скорее погубит всех и себя, чем кого-нибудь спасёт. Мне нужно назад, я это ощущаю каждой клеткой своего существа, и нужно как можно скорее. Тянущее чувство, этот угловатый ком, ворочался внутри, царапал и мешал. Предчувствие беды, вот это что, точно.
Я скинул куртку и ботинки и завалился на кровать.
– Я – землянин, – говорю вслух и закрываю глаза. – Это единственный мир, который я знаю.
***
– Мой господин, – ясно сказал источник в моей голове.
– Утренний приём пищи, – бесстрастно объявил «Магнум». С ними никакие будильники не нужны, отпетая парочка. Но когда я поднимаюсь, у меня болит и ломает всё тело. В чём дело? На корабле непривычная для меня сила тяжести или пища? Подхватил космический вирус?
– Обычные последствия для разделённых молодожёнов после Слияния, – комментирует мысленно источник.
– И ей тоже плохо? – беспокоюсь я вслух, работая местной типа ложкой.
– Может, даже хуже, – отвечают мне. – Она хрупкая, как я понял.
Спешно доедаю несимпатичную кашу и напяливаю оберег. Шнурок короткий совсем, под самое горло, но придётся потерпеть, другого нет. Скорее бы Комиссия, мне срочно, немедленно нужно назад!
Одеваюсь, застёгиваю куртку, чтобы скрыть амулет. Сижу на кровати, ожидая, но белая дверь появляется только минут через тридцать.
– Пройдите на маннавер, Комиссия Единого Совета ожидает вас, – сообщает «Магнум», и я резко срываюсь с места.
У двери торможу – надо войти спокойно. Мне не о чем беспокоиться, говорю себе, это обычная процедура. Скажу, что способности проявились недавно. А какие способности-то? Вот об этом мы с Яном не договорились. Придётся врать экспромтом. Тьфу ты, не врать, не врать, говорить исключительно правду!
Вхожу на ярко освещённый маннавер. Сегодня у круглого стола расставлены серебристые стулья, всё как будто приготовлено для дружеской встречи. У стола стоит группа из пяти высоких гуманоидов, рядом с ними стоят мэйнер, инсектар и доктор, который меня осматривал. Подхожу к ним, не торопясь, стараюсь ни о чём не думать.
– Правильно, думайте о какой-нибудь чепухе, а ещё лучше крутите в голове какую-нибудь невинную фразу, – тихо мысленно шепнул источник. – Не привлекайте внимания.
Я подошёл и остановился, пробормотал приветствие вроде того, каким меня вчера встретил Ян. Пять членов Комиссии, столь явно между собой похожих, как будто вылупились из одной икринки, было, воззрились на меня, но уже через пару секунд отвели глаза. Длинные, тощие, чуть согбенные фигуры с измождёнными лицами, одетые в широкие балахоны серого цвета, внушали какой-то подсознательный страх, хотя внешне казались субтильными, даже ломкими. Они не знают чувств, понял я, ничего внутри, только эмоциональная пустота и холод.
– Ну, что же, уважаемые господа, присядем и занесём в Единый Реестр Высших этого чудесного юношу, – пригласил сервадов к столу мэйнер Тарда. – После чего он сможет, наконец, подать документы для поступления в Академию Единого Совета. Увидел кадетов на заключительных испытаниях, был так восхищён, но вот незадача – сам поступить не может, так как не занесён в Реестр…
Тарда заливался соловьём. Инсектар рядом с ним кивал глазастой головой, словно подтверждая слова мэйнера. А я исподтишка разглядывал сервадов. Не такие уж они и одинаковые, решил я спустя какое-то время, когда мы уже расселись у стола. Они разные по комплекции, и по цвету тонких невзрачных волос. И по положению своему в их сервадском обществе. Вот, например, у двоих, что покрупнее, одежды однотонные и из более качественного материала, он даже на вид кажется мягким. Трое других одеты в балахоны грубой ткани, а на груди некий знак, похожий на стилизованную лилию, стебли которой закручены в круг. Смахивают на земных монахов, в том числе, и своими постными рожами, вдруг подумалось мне, да и повадки, как я уяснил по рассказам, иезуитские. Но вот эти, в однотонном, явно светские, а вот эти, с цветком – нет, похоже на какой-то орден. Но, кажется, я отвлёкся и упустил нить беседы.
– Что скажете, Соло, готовы послужить на благо Равновесия? – мэйнер Тарда благожелательно взглянул на меня, но тут же вынужденно отвёл глаза. Это на что он только что меня подписал?
К счастью, отвечать не пришлось. Члены Комиссии интересовались чем угодно, только не мной – как ведёт себя «Магнум II» спустя десять лет после выпуска, часто ли требуется техническое обслуживание, каковы результаты выпускных тестов пятидесяти кадетов, что были вверены Яну восемь дней назад… Наконец, Тарда пригласил членов Комиссии совершить экскурсию по кораблю, и вся компания дружно поднялась.
– Я, с вашего позволения, воздержусь – здоровье не позволяет предпринимать такие длительные прогулки, – негромко сказал инсектар, и все понимающе закивали.
– А, так подписать-то, подписать забыли, не будем задерживать молодого человека, – и Ян с ловкостью прожжённого фокусника подсунул высочайшей Комиссии бумаги. Так, закорючки поставлены, гости, увлекаемые под локоток к очередной белой двери, присмотрены. Мы остались с инсектаром на маннавере вдвоём. Восемь дней, восемь дней, Ян проводил экзамены восемь дней назад, крутится в моей голове…
Глава 29. Макс. Долг и чувство.
– Почти всё, – с облегчением сказал старик. – Я только прошу вас, Максимус, дождитесь мэйнера, не уходите от нас, не попрощавшись. Он должен вам кое-что передать.
– Не попрощавшись? – смотрю на сумасшедшего таракана в полном шоке. – Как я вообще могу отсюда уйти?
– Вы можете почти всё, чтоб вы знали. Всё, сынок, ты понимаешь? – отвечает он очень серьёзно, но смотреть на меня всё же не может. Представляю, каких усилий стоит ему со мной под оберегом говорить. – Именно поэтому вам важно желать с полным осознанием того, что вы точно этого хотите и для чего, и не желать того, чего нельзя. Разве мэйнер Тарда не сказал?
С ума сойти! Не может быть! Не верю! Но есть у меня один вопрос…
– Скажите, сколько я здесь пробыл? – я с трудом облёк в слова свою тревогу.
– Сегодня девятый день, как «Магнум» принял вас на борт, – ответил старик, старательно глядя в сторону.
– Но как? Мне кажется, прошло не больше пары дней, – продолжаю недоумевать, я же и спал на корабле только раз.
– Э-эх, молодость, нетерпение! Быть может, вам казалось, что время слишком медленно идёт?
Да, мне казалось, точно помню. Но я не думал… Просто охренеть!
Яннар Тарда вернулся спустя час. Я с облегчением снял с шеи оберег Жанны и бережно спрятал в карман. Смотрю, как мэйнер приближается к нам через маннавер размером с хорошую городскую площадь, и пытаюсь обуздать нетерпение. То, что сказал инсектар, по-настоящему пугает. Я что, теперь обязан контролировать каждую свою мысль?
– Всё прошло нормально? – интересуется старик у командира.
– Мне всё труднее экранировать мысли, – пожаловался Ян, потирая виски. – Словно они становятся сильнее. Твой метод даёт сбой, Блатта-ам, если сервады узнают, что я Первый, не быть мне больше Главой СПИОР.
– Сервады читают мысли? – поразился я.
– Не только читают, но и с лёгкостью управляют, – Ян коротко взглянул на меня, словно не веря, что смотреть уже можно.
– Сложность в том, что нельзя экранировать абсолютно все мысли, подобная пустота вызовет подозрения. Что ж, значит, нужно схему доработать, – ответил ему старик. – Яннар, почему вы не предупредили юношу, как опасны его неосознанные желания?
– Думал, что будет ещё время. Надеялся пробудить в нём чувство долга, – после недолгого молчания признался вагус и добавил, – но долг спит, когда бал правят чувства. Недаром Канон аратов обязал их избегать эмоций.
– Не надо так, – мягко предостерёг его Блатта-ам. – Может, мальчик прав, и сейчас просто не время…
– А сами вы когда-нибудь любили? – спрашиваю мэйнера, заранее зная ответ. Как можно объяснить любовь человеку, которому не знакомы чувства? Да я дышать нормально не могу, если она не дышит со мной рядом одним воздухом! Но это каждый должен испытать на собственной шкуре.
– Долг и любовь несовместимы, – резко бросает Тарда. – Либо долг убивает любовь, либо любовь препятствует исполнению долга. Но я знаю свой долг, и намерен его нести.
– Что есть такое долг, Яннар? – как-то скрипуче спросил инсектар. – Не что иное, как обязательства, которые мы принимаем на себя в час, когда в силах их исполнить. И через какое-то время обнаруживаем, часто с удивлением, что окружающие воспринимают то, что некогда мы возложили на себя добровольно, как наш долг, и требуют от нас его непременного исполнения. Это не долг Максимуса, это долг Рода Соуло, который они несли, пока могли. Возможно, самый важный сейчас долг для нашего юного арата – это продолжить Род, не дать ему угаснуть. И для вас, как последнего вагуса, это тоже должно стать первоочередным долгом.
Старик замолчал, переводя дух после столь длинной для него речи, упёрся взглядом в блестящую поверхность стола. И такой безнадёжностью и печалью повеяло от его сухой, согнутой возрастом фигуры, что я впервые усомнился в правильности своего выбора. И понял – я обязательно вернусь.
– Не долг правит миром, мэйнер Тарда, – говорю и стараюсь верить в это изо всех сил. – Только любовь. Именно она заставляет нас принять на себя долг. Любовь вращает наши миры и не даёт им остановиться. Сама Вселенная возникла из неё, ведь Создатель пожертвовал собой от любви, не из чувства долга. Я вернусь! Я обязательно вернусь, чтобы мой сын или дочь, когда они у меня будут, смогли увидеть Патриум. Свободный, возрождённый, обитаемый Патриум.
Тарда смотрит на меня со странным выражением, будто ждёт, что сейчас я хлопну его по плечу и заявлю, что пошутил.
– Мэйнер, – зову его, а он продолжает молча сверлить меня глазами. – Мне надо спешить, все мои чувства вопят о приближающейся беде. Что вы хотели мне передать?
– Вот, – Тарда вытащил из кармана чёрного кителя небольшой предмет. – Локер. Средство связи и общения. С нами. Блатта-ам доработал его немного, и этот сможет даже передавать небольшие предметы через прото-пространство. Уникальная вещь, их во Вселенной только два пока.
Мэйнер протянул мне небольшой ромб, состоящего из чёрного и белого треугольников, и наскоро объяснил принцип работы. Да, гораздо проще и удобнее наших телефонов.
– Время не ждёт, идём в Тоннельную, – почти приказал он, и даже Блатта-ам поднялся. Заторопился вслед за командиром, пытаясь двигаться с несвойственной ему скоростью, но, поравнявшись со мной, вдруг запнулся и чуть не упал. Я едва успел подхватить старика, удивляясь про себя невесомости его тела, и мы остановились. Яннар, ушедший далеко вперёд, оглянулся, словно спрашивая о причине задержки, и Блатта-ам, благодарно похлопав меня по плечу, отстранился и продолжил путь.
Через очередную белую дверь мы прошли в зал с тёмно-синими стенами и потолком, недосягаемым взгляду в своей высоте. В центральной части зала треугольником расположены три консоли, оснащённые голубыми экранами. Тарда подошёл к каждой и сосредоточенно ввёл какие-то данные, обошёл все три ещё раз, проверяя введённую информацию. Указал мне на светлую платформу между консолями.
– Встаньте в круг, Максимус, – велел он. – Мы переместим вас в точку, откуда забрали. Постарайтесь не шевелиться во время перемещения и не вмешайтесь в процесс своими… э, неосознанными желаниями.
– Не оставляй её одну, сынок, когда придёт время, – загадочно сказал старый инсектар. – Чудесная девочка. Из неё выйдет замечательная мать…
– Мы вас всегда ждём, и светлых дней, – пробормотал мэйнер, вновь обходя консоли и что-то нажимая.
– Спасибо, – едва успел сказать я, как Тоннельный зал вокруг меня исчез.
Я ожидал чего угодно, плохо представляя себе сам принцип перемещения – разрывающего на части давления, бешеной скорости, от которой орёшь, не останавливаясь, мелькания незнакомых энергий, проносящихся мимо звёзд и планет. Что такое это их прото-пространство, даже не спросил, так рвался на Землю. Пешком бы ушёл, если б мог. Прото – что-то первичное, исходное, но это всё, до чего я могу дойти своим умом. Поэтому, когда стены Тоннельного зала растворились, оставив меня в беззвучном, будто бы космическом, но беззвёздном пространстве, я удивился. Ведь если пространство без звёзд, откуда свет? Чёрно-синее нечто чем-то неярко освещалось, иначе я бы не видел его цвет. Шевелиться боялся, и думать тоже. Но когда попытался прикинуть, сколько времени нахожусь в этом прото-ничто, то понял, что не знаю. Зато осознал, что тусклое голубоватое свечение исходит от меня, а после ощутил присутствие других… объектов – некоторые казались гигантскими неясными тенями и угадывались своей ещё большей темнотой на тёмном же фоне, другие, наоборот, выдавали себя подобным моему свечением. Потребности дышать не ощущаю, просто нахожусь, зависнув без движения, в нигде.
Мир вокруг появился так же сразу, как исчез зал, откуда я отправился. Сероватый сумрак, то ли вечер, то ли утро перед рассветом, проступил внезапно, скрадывая, смазывая контуры домов Жанниного двора. Первым звуком, который я услышал, был стук моего сердца, где-то в ушах. Через несколько минут я понял, что не дышу, и первый вздох вышел судорожным, рваным. Земной воздух, воздух города, но всё же живой и ароматный, хлынул в лёгкие, прохладный и упоительно родной. Наполненный запахом молодой листвы, цветущей сирени и недавнего дождя… Запахом поздней весны.
Нет! Я покинул Землю в сентябре, а вернулся… весной? Весной… Нет, не весной, и это не предрассветный сумрак, это долбанные белые ночи! Я в июне, в июне я… года какого? Отчаяние сжало горло, непоправимое что-то уже произошло.
– Вж-вж, – телефон в кармане ударил по бедру вибрацией, и я дёрнулся. Вот уж этого точно не может быть, он давно разрядился. Медленно сую руку в карман, с опаской, словно ожидая достать ядовитую змею.
– Осваиваюсь на новом месте, – прошептал голос в моей голове, и я окончательно обалдел. Я увёл с «Магнума» источник!
– Ты что тут делаешь? – спрашиваю тихо вслух, стараюсь как можно строже. Услышать меня некому, на дворе ночь, не светится ни одно окно.
– Связь с Родом первостепенна. Я принял решение, раз Род мой жив и существует, оставить службу и последовать за Вами. Эм… Любопытный у Вас механизм, много лишних деталей, конечно, но, несомненно, вызывает интерес. Тут что, не знают другой энергии, кроме электрической?
Я внутренне поёжился, прикидывая масштаб грядущих неприятностей. Неизвестно, что на личном фронте, вдобавок ещё Ян, Единый Совет и источник.
– Давай договоримся, – говорю тихонько, направляясь к парадной Жанны. Попутно замечаю, что смятые осенью кусты убрали, на этом месте теперь клумбы и газон. – Я – Макс, не господин, и называй меня на «ты». Придумай себе имя. Уж если дальше вместе жить…
– Да, госпо… э, Макс, договорились, – радостно соглашается источник и затихает.
А на парадной домофон, и дверь закрыта. Что делать? Набираю номер её квартиры, но Жанна или спит, или её там нет. Ещё раз набираю – нет ответа. Берусь за ручку двери, мне надо всё проверить. Хочу открыть, и дверь сдаётся, открывается со звуком, будто бы меня впустили. Вхожу в подъезд и медленно иду по лестнице. Иду и признаюсь себе, что так боюсь, что сердце бьётся где-то в горле, и захватывает дух.
Я перед дверью. Я отсюда вышел всего лишь несколько дней назад, но сейчас мне кажется, что очень давно. Звоню в звонок, раз, другой, третий, прислушиваюсь – нет, в квартире тишина. В досаде бью по двери кулаком, сажусь на корточки под ней, обхватываю голову руками. И что теперь? Не стоило шуметь, ну, хорошо ещё, никто не вышел на площадку.
В пустом подъезде полумрак и тишина. Поднимаюсь, сидеть нет смысла. Я должен войти, должен своими глазами увидеть, что её там нет. А вдруг она не хочет открывать, не хочет меня видеть? Толкаю дверь легонько, щёлкает замок, в открывшемся проёме я вижу тёмный коридор. Решаюсь и вхожу, закрываю за собой дверь, ищу рукой выключатель. А после, как Жанна, обхожу все комнаты, включаю свет, задёргиваю занавески. Зачем? От этого мне легче, будто она здесь, со мной.
В квартире пахнет нежилым, её тут нет давно. А в спальне не заправлена постель – мы торопились в ту субботу, опаздывали к Ба. На кухне в раковине грязная посуда. Хожу по комнатам – вот сумка, с ней она ходила в универ, учебники все здесь. Да что случилось? Жанна бросила учиться, исчезла, переехала, пропала? Не знаю. А может быть, за это время снова было нападение, и в этот раз им удалось? Но то, что Жанна здесь не появляется с тех пор, как мы вдвоём отсюда вышли – это очевидно.
– Эй, в телефоне, можешь запустить его? Мне срочно нужно знать, какой сегодня день.
Вытаскиваю мобильник из кармана, экран горит небесно-голубым. Смотрю на дату – точно, двадцатое июня, и год другой, явился ровно девять месяцев спустя.
Сижу на кухне, думаю, что делать. Проверить, где машина. Вот это, кстати, не вопрос – она на штрафстоянке, где ж ещё. Уверен, что эвакуировали сразу, здесь нельзя надолго парковаться. Значит, я без транспорта, без денег, без одежды. Иду в прихожую и в зеркало смотрю, что там на мне одето – да-а… Костюм напоминает наш спортивный, у куртки капюшон, но материал – подсвечивающийся серый. Такого на Земле я никогда не видел, не придумали ещё.
Пора идти. Я выключаю свет, смотрю с минуту на постель, где мы с ней спали. И любили. И словно снова вижу, как в то утро нагая Жанна бегает по спальне, как примеряет оберег у зеркала, и вспоминаю наше отражение. И отворачиваюсь, резко и без колебаний. Я выхожу и притворяю дверь, прошу её закрыться. Слышу, как тихо щёлкает замок. Работает! Привыкнуть пока трудно, но возможно. Тут главное, плохого не желать.
Спускаюсь вниз, миную двор и выхожу из арки – машины нет, конечно. В ней банковская карта, документы. Иду по линии и вспоминаю, где тут поблизости есть банкомат. Да вроде, за углом был раньше. Сейчас три ночи, и мосты разведены. Натягиваю капюшон поглубже, вхожу в фойе офиса банка и мысленно зову источник.
– Включай, нам надо денег снять, – командую тихонько.
– Да можно и без телефона, – шепчет мне быстро осваивающий новую реальность магический друг с явными криминальными наклонностями.
– Нельзя, законы надо соблюдать, – мысленно отвечаю. – Тогда никто не станет нас ловить.
А сколько денег надо… Лучше взять немного, ну, тысяч сто-сто пятьдесят, не больше, чтобы доехать и сменить одежду. Не знаю, кстати, сколько там, на карте. И никогда не знал.
Запихиваю деньги в куртку, и думаю, где б переодеться. И, кстати, денег на одежду можно было не снимать. Сегодня мне везёт, и адрес ночного магазина в интернете быстро нахожу. Тут рядом, можно прогуляться. Никогда не понимал, зачем кому-то круглосуточно одежда, а вот гляди, и пригодилось самому.
В пустынном освещённом зале магазина две девушки-консультанта и охрана, больше никого. Сюрреалистичная картина – за окнами светло, во всём торговом центре ни души. Как будто я один живой остался. Прошу мне сразу показать, что надо, а надо сразу всё – и нижнее бельё, и пару или две спортивных брюк, плюс джинсы и носки, футболки, куртка, обувь. И сумка, чтобы это всё в неё впихнуть. В примерочной примерил и сразу оделся, и, наконец, почувствовал себя собой. Теперь по-настоящему вернулся, выгляжу привычно, как всегда. Проверяю одежду с «Магнума», деньги, локер кладу в карманы лёгкой кожаной куртки, во внутренний карман пихаю телефон. Что делать с ней? Нет, выкинуть не поднимается рука. Пускай, на всякий случай, будет. Пригодится. Возьму с собой, сложу в сумку, на самое дно. Я поднимаю брюки с пола, выворачиваю, встряхиваю их. Из брюк вываливается что-то, со звонким стуком. Так, Жаннин оберег, забыл совсем. Но что-то падало ещё, я точно слышал стук металла о выложенный плиткой пол. Озираюсь вокруг себя и вижу ложку, которая весло. Когда это я её загрёб? Перед Комиссией, наверно, так нервничал, что неосознанно пихнул в карман, потому что раньше за собой клептоманских привычек не замечал. Да фиг с ней, и её сую в карман. На память.
Оплачиваю шмотки телефоном, наличку оставляю. Не знаю, куда меня ещё сегодня занесёт.
– Какой у вас необычный смартфон, – замечает одна из продавщиц. – Или вы просто забыли отключить фонарик?
Смотрю на телефон, а он сияет голубым. Вот что творит, паршивец, светиться-то зачем!
– Забыл, конечно, – отвечаю, улыбаясь, и прячу артефактный телефон в карман. Девушка смотрит на меня, как зачарованная. Отвык уже… ну, ладно, есть проблемы поважнее.
Я покидаю магазин, спокойный и почти уверенный в себе. Я знаю, что я буду дальше делать. Искать! И обязательно найду.