Чары крови и роз. Другая история Белль

Глава 10. Хозяин замка

Преодолев длинный лабиринт лестниц и коридоров, Белль прошла вслед за Лантерном к высоким резным дверям. За ними была просторная столовая с высокими потолками, в которой царил тёплый полумрак. Все портьеры на окнах были задёрнуты, и тьму рассеивали лишь несколько факелов на стенах и два канделябра по пять свечей, поставленных на длинный, застеленный дамасской скатертью стол. Отблески свечей играли на хрустале, фарфоре и стекле высоких графинов, бутылок, бокалов и блюд с разнообразной едой. Внимание Белль привлёк огромный жареный золотисто-коричневый кабан с красным яблоком во рту и большая хрустальная ваза со свежей клубникой. Эти два аппетитных запаха – жареного мяса и свежих ягод – раздразнили обоняние не евшей с вечера Белль, и у неё потекли слюнки. Стол, противоположный конец которого растворялся во тьме, был так плотно уставлен едой и напитками, точно прямо сейчас здесь начнётся пир человек на тридцать. Но все кресла были пусты.

– Приветствую тебя в моём замке, Аннабелль Грейс, – раздался из тьмы бархатный низкий голос, от которого у Белль по спине побежали мурашки и перехватило дыхание.

Она выдохнула, успокаивая себя, и поискала глазами говорившего. Но звук исходил с дальнего конца стола, где в темноте было ничего не разглядеть даже с острым зрением фейри.

– Здравствуйте, ваша светлость, – произнесла Белль.

– Прошу тебя, садись, – пригласил голос.

Лантерн скользнул к столу и отодвинул для Белль кресло.

– Ты желанная гостья в замке, Аннабелль Грейс, – проговорил бархатный голос. – Я буду счастлив, если ты разделишь со мною эту скромную трапезу.

Взгляд Белль алчно скользнул по поджаристому боку кабана, вазе с клубникой, виноградом, огромной тарелке с разнообразными пирожными… «А вот в этой кастрюльке наверняка суп…» – подумала она. Салаты, гарниры, жаркое… И всё так аппетитно, так соблазнительно пахнет!.. Белль невольно сглотнула. Приближалось время ланча, и ей очень хотелось есть. Мысль, что она сидит за одним столом с легендарным Адамом Спенсером вдруг острой иглой пронзила её сознание, на миг заглушив голод.

– Благодарю, – ответила Белль и потянулась было за вилкой, но тут же бессознательно отдёрнула руку, невольно вспомнив о десятках фейри, сгубленных её собеседником.

– Все столовые приборы – серебряные, – заметив её движение, произнёс лорд Спенсер. – Я не хочу тебе навредить, – он понизил голос, и Белль вновь ощутила мурашки на спине. – Напротив, моя цель – уберечь тебя.

Не в силах ответить, Аннабелль кивнула и взяла вилку, на конце рукояти которой был маленький рельефный вензель Спенсеров – буква «С» в середине геральдической розы. Видимо, не всё родовое серебро было выставлено в столовой Западного крыла: таких вилок Белль там не видела.

Лантерн отрезал сочный кусок кабана, положил его в тарелку, полив соусом, и Белль начала есть, вспоминая, не нарушила ли она какое-нибудь правило этикета: ей не хотелось опозориться перед почти двухсотлетним лордом. Тот ждал, пока она утолит голод и лишь время от времени предлагал попробовать то или иное блюдо.

– Благодарю за обед, ваша светлость, – произнесла Белль, закончив и промокнув губы салфеткой.

Лантерн поставил перед ней вазу со свежей клубникой, и Белль, взяв одну, обмакнула её во взбитые сливки.

– Я рад, что угодил тебе, – ответил лорд Спенсер, и в его бархатном голосе прозвучала улыбка. – Тебе всё понравилось?

– Да, всё было очень вкусно, – кивнула она и спросила: – Могу ли я задать вопрос, ваша светлость?

– Конечно, Аннабелль Грейс. Буду счастлив на него ответить.

– Почему вы не показываетесь на свету?

Лорд Спенсер рассмеялся глухим низким смехом, в котором тонкий слух фейри уловил горечь.

– Поверь, это ради твоего же блага, – ответил герцог. – Моя внешность… отталкивающая. Омерзительная, – в его голосе прозвучали брезгливость и отвращение, смешанные с глухой застарелой болью. – Увы, тебе придётся смириться с этим неудобством. Смотреть в темноту значительно приятнее, чем видеть то, каким я стал.

«Значит, Верховная и впрямь превратила его в чудовище, – подумала Белль. – Иногда в слухах есть доля правды», – и ответила:

– Благодарю за объяснение. Я не буду настаивать. Однако вы можете не беспокоиться за меня: я отнюдь не изнежена, потому что выросла на ферме. А ещё мой лучший друг очень любит смотреть фильмы ужасов. Поэтому едва ли меня можно шокировать внешним видом, – Белль улыбнулась.

Лорд Спенсер усмехнулся:

– Уверен, извращённая фантазия ведьмы сможет тебя удивить.

Белль едва сдержалась от вопроса, за что же на самом деле Айрин Бёрд его прокляла. Неужели за то, что он отверг её?..

– Что ж, тогда я пока сама представлю, – обмакнув клубничину во взбитые сливки, ответила Белль. – А потом сравню с оригиналом. Возможно, вы выглядите значительно лучше, чем я могу вообразить.

Герцог усмехнулся:

– Я бы предпочёл, – он понизил голос, – чтобы ты думала обо мне, вспоминая моё изображение на одном из портретов.

– Раньше я так и делала, – улыбнувшись, ответила Белль и, незаметно потянувшись к серебряному ножу, надавила большим пальцем на лезвие, прогоняя острой болью волну сладкой истомы, охватившей её тело от низких вибраций голоса лорда Спенсера. – Лет до пятнадцати я была в вас немножко влюблена, – с лукавой улыбкой добавила Белль чуть позже. Признание легко соскользнуло с губ, одновременно дразняще и невинно. Аннабелль откусила от клубничины, наслаждаясь сочной сладкой с лёгкой кислинкой мякотью и нежностью взбитых сливок.

– Неужели? – произнёс лорд Спенсер с лёгкой усмешкой.

– Я думаю, многие девушки Элфина… – Белль вытянула из вазочки ещё одну ягоду, – и не только Элфина переживают эту стадию, – закончила она, вспомнив разговор двух девушек, обсуждавших «Притяжение тьмы» в «Клевере и фиалке». Она отправила вторую клубничину в рот, и та оказалась ещё слаще первой.

– А что же случилось потом? – спросил лорд Спенсер.

– Когда? – не сразу поняла Белль.

– После того, как тебе исполнилось пятнадцать.

«Случился Фредерик», – подумала Белль, и рука её замерла над вазочкой с клубникой.

– Наверное, я выросла, – ответила она и не взяла ягоду.

Влюбилась ли она во Фредерика в тот самый день, на свадьбе Вики и Генри, когда познакомилась с ним? Конечно же, нет. Ей было тринадцать, и он казался ей слишком взрослым. Да и позже… Она всегда знала, что у него есть девушка, и никогда не думала влюбляться в него. Но ей было хорошо с ним, уютно и спокойно. Наверное, поэтому, когда он два с половиной года назад внезапно уехал в Лондон, она так затосковала по нему, что невольно влюбилась. Ей было шестнадцать – идеальный возраст для первой любви.

И вот сейчас она сидит за одним столом с самим Адамом Спенсером, живой легендой Элфина, и думает о человеке, который всегда выбирал другую. Может быть, права мисс Уэлш: пора отпустить Фредерика и двигаться дальше.

– Мистер Холт давно на вас работает? – спросила Белль.

– Эллиас в первую очередь мой друг, – мягко ответил лорд Спенсер. – Мы знакомы много лет.

– Он мне показался очень порядочным человеком. То есть варгисом, – тут же поправилась она. – Вам повезло, что у вас есть такой друг.

– Ты права, Аннабелль Грейс. Только ему я мог доверить привезти тебя в замок, – произнёс герцог, понизив голос.

Белль опустила глаза, смутившись от того, каким тоном и с какой многозначительностью он сказал последнюю фразу.

– Сколько мне нужно будет здесь пожить? – спросила она минуту спустя.

– Не будем загадывать, Аннабелль Грейс, – ответил лорд Спенсер. – Вампиры коварны и будут искать любую возможность добраться до тебя. Нужно проявить осторожность и терпение.

– Хорошо. А мне можно выходить из замка?

– Не дальше мили. И брать с собой сопровождающих.

– Думаю, это лишнее.

– Лантерн будет держаться на расстоянии, но сможет быстро прийти на помощь, если понадобиться.

– Если вы считаете это необходимым… – подумав, ответила Белль.

– Мне так будет спокойнее, – ответил герцог.

Повисло напряжённое молчание. Белль стало неловко. Ещё бы! Едва ли она может быть интересной собеседницей для лорда, прожившего почти два столетия.

– В комнате, которую вы для меня определили, чудесная подборка книг, – произнесла Белль, в очередной раз прибегнув к своему главному принципу: если не знаешь, о чём говорить, говори о литературе.

– Надеюсь, они помогут тебе почувствовать себя здесь как дома, – ответил лорд Спенсер с улыбкой в голосе.

– Спасибо, – улыбнулась Белль. – Вы угадали: это помогло. Особенно приятно было увидеть на полках русскую классику, – добавила она.

– Пожалуй, её по-прежнему несколько недооценивают в нашей стране, не так ли? – спросил герцог.

Белль согласилась с ним.

Лантерн золотой тенью скользнул к столу и снял щипцами нагар со свечей.

– В годы моего детства, – задумчиво продолжил лорд Спенсер, – русская литература была очень модной в дворянских кругах. Мама читала нам с братом «Капитанскую дочку» и «Дубровского». Артур даже мечтал сбежать в Российскую империю… – он усмехнулся. – Или в крайнем случае уговорить родителей туда съездить. Но тогда это было опасно, там недолюбливали детей Лилит и могли даже убить.

Белль вспомнила, что это изменилось лишь к десятым годам двадцатого века, когда наследник престола Питер Пендрагон обручился с дочерью русского царя, а позже младшая сестра Питера вышла замуж за одного из русских царевичей.

– Сейчас всё уже не так… – проговорила Белль. Ей было приятно, что лорд Спенсер поделился с ней воспоминанием из детства. – Очень много варгисов живёт теперь именно в Российской империи.

– Да, я знаю.

– В замке недавно были Колдер и Сильви, – произнесла Белль, помолчав. – Жаль, что вы не встретились.

– Мы встретились, – возразил герцог. – Это я пригласил их на Элфин.

Белль стало обидно, она чувствовала себя обманутой.

– Не сердись на них, – примирительно произнёс лорд Спенсер. – Мы стараемся держать в тайне моё присутствие в замке.

– Но почему? – в недоумении вырвалось у Белль.

– Я не хочу становиться объектом праздного любопытства туристов, – произнёс лорд Спенсер.

Белль почувствовала себя уязвлённой, потому что сама она была именно таким объектом.

– Не сравнивай нас, – точно прочитав её мысли, произнёс герцог. – Ты прекрасна, а я… могу разве что стать экспонатом Паноптикума, – он невесело усмехнулся.

Аннабелль не знала, что ответить на его слова. В зале повисло неловкое молчание.

– Я хочу, – вновь нарушил тишину герцог, – чтобы ты чувствовала себя в Волчьем Клыке как дома. Если тебе что-то понадобиться, ты всегда можешь обратиться ко мне.

– Вы очень любезны, Ваша светлость.

– Я рад, что ты здесь, Аннабелль Грейс, – помолчав, произнёс он. – Жизнь возвращалась в замок каждый раз, когда ты приходила сюда. И несмотря на все обстоятельства, я рад, что теперь ты погостишь подольше.

Белль кивнула.

– А сейчас тебе нужно отдохнуть с дороги, – сменив тон, произнёс герцог. – Увидимся за ужином.

– Хорошо, – ответила Белль, поднимаясь с кресла. – До вечера, лорд Спенсер.

Фезер уговорила Белль сначала принять ванну с ароматной солью, и за то время, пока Аннабелль нежилась в тёплой душистой воде под композиции любимых инди-рок-групп, горничная разобрала чемоданы, развесила и разложила вещи в шкафы и расставила книги.

Когда Белль, распаренная и разомлевшая от тёплой воды, вышла из ванной, её ждала прибранная комната и горячий вербеново-мятный чай с вином, лимоном и мёдом. Аннабелль по глоточку потягивала ароматный напиток, сидя в кресле перед трюмо, пока Фезер сушила и расчёсывала ей волосы, и в голове Белль навязчиво вертелась мысль, что иметь слуг – очень удобно.

Когда волосы Белль были расчёсаны и высушены, она пересела на диван и вернулась к ожидавшему её роману Гаскелл. На мягком диване среди подушек, прочитав всего пару страниц, незаметно для себя Белль задремала.

Проснулась она от негромкого голоса Фезер, звавшей её:

– Проснитесь, мисс.

Белль открыла глаза и села на диване.

– Что случилось? – протерев глаза, встревоженно спросила она.

– Хозяин хочет вас видеть, – ответила горничная.

Белль кивнула, припомнив: точно, ужин.

– Позвольте, я сделаю вам причёску, – сказала Фезер. – И я принесла вам платье.

– Может быть, я могу надеть что-то из своего гардероба? – спросила Белль, пока Фезер ловко укладывала ей волосы.

– Боюсь, это расстроит хозяина, – ответила та, погрустнев.

– Ладно, – кивнула Белль и, взглянув на нежный шёлк изумрудного платья, улыбнулась: зелёный был её третьим любимым цветом – после лавандового и белого.

Аннабелль оглядела себя в зеркале: ей понравился лиф, расшитый чёрным узором с бледно-золотыми цветами, и тонкие складочки изумрудной ткани, струящейся до самого пола. Но широкий V-образный вырез открывал ключицы и даже часть груди, а короткие рукава закрывали лишь верхнюю часть плеча, оставляя руки обнажёнными.

– Боюсь, я замёрзну в этом красивом платье, – произнесла Белль.

– Не беспокойтесь, мисс, в зале будет тепло! – заверила её Фезер и вытащила из коробки туфельки в тон платью на средней шпильке.

«Надо будет спросить у лорда Спенсера, действительно ли ему важно, чтобы я приходила на ужин в платье», – подумала Белль и вышла из своих роскошных апартаментов в коридор, где её ждал Лантерн.

Столовая встретила Аннабелль полумраком и тьмой на противоположном конце стола.

– Добрый вечер, ваша светлость, – произнесла Белль, садясь в кресло, услужливо отодвинутое Лантерном.

– Добрый вечер, Аннабелль Грейс, – раздался низкий голос хозяина замка, рокочущий точно далёкая гроза. – Ты очень красивая. Изумрудный тебе к лицу.

– Благодарю, – улыбнулась Белль.

– Ты здесь меньше дня, а я уже с грустью думаю о времени, когда ты покинешь замок и я не смогу больше тебя увидеть… – в голосе лорда Спенсера прозвучала печаль.

Аннабелль смутили его слова, а от тона и самого звука его голоса её спина покрылась россыпью мурашек. Белль напряглась: вот чего ей не хватало, так это подпасть под обаяние некогда главного ловеласа Элфина.

Чтобы прийти в себя, она заставила себя рассмеяться и, украдкой ущипнув кожу на запястье, заметила:

– На варгисов ведь не действует магия фейри. Или это побочный эффект от проклятия?

– Не действует, – ответил герцог чуть уязвлённо. – Но отрицать твою красоту стал бы только слепой. И я правда желал бы, чтобы ты осталась в замке подольше.

Аннабелль не ответила: она планировала в новом сезоне заработать побольше денег и в конце февраля-начале марта уехать в Нью-Йорк. Но ей не хотелось обижать гостеприимного хозяина. И вместо этого она сказала, проведя руками по голым плечам:

– У вас довольно холодно.

– Лантерн, подбрось дров в камин, – велел хозяин замка.

Белль отпила вина. На самом деле она раньше никогда не мёрзла, но сейчас ей и правда было заметно зябко.

– Ваша светлость, – произнесла Белль, наколов вилкой жаркое.

– Да, Аннабелль Грейс? – откликнулся из тьмы хозяин замка.

– Можно ли мне самой выбирать одежду для ужина с вами? – спросила она, глядя в темноту. – Я не привыкла носить такие открытые платья.

– Жаль, тебе они очень идут, – заметил лорд Спенсер.

– Мне всё идёт, хоть мешок из-под картошки, – возразила Аннабелль. – Я же фейри.

Герцог усмехнулся и спросил:

– Отчего же тебе не нравятся открытые платья?

– В них я привлекаю слишком много внимания к себе. Люди так…

– Здесь нет людей, – остановил её лорд Спенсер.

– Но как же Лантерн, Фезер и…

– Они в первую очередь слуги. Весьма хорошие, смею заметить. Лучшие.

Белль подумала, что он прав: Лантерн, Когвил и Фезер были вышколены на славу, одновременно услужливые и сдержанные в проявлении чувств, – жаловаться не на что.

– Так что хватит думать о чувствах людей, – продолжил герцог. – Здесь ты можешь быть самой собой.

– Я не уверена, что… – Белль взглянула вниз, на глубокое декольте. Вряд ли носить подобные открытые платья – это быть самой собой для неё. Впрочем, можно попробовать. Она ведь уже подзабыла каково это – жить, не ощущая гнёта чужих чувств и желаний.

Она отпила вина.

– Завтра День Всех Душ, – медленно проговорила она и подцепила вилкой лист салата. – Я всегда езжу в этот день к родителям, мы вместе ходим на кладбище.

– В этот раз придётся отменить поездку, – ответил лорд Спенсер. – Это небезопасно.

Белль молча кивнула: она не особенно надеялась на другой ответ, даже обрадовалась, что не придётся ехать домой. «Напишу маме позже», – решила она, глядя, как Лантерн наливает ей чай.

Белль знала: отец тоже вздохнёт с облегчением, когда узнает, что младшая дочь не приедет. Для него эта встреча в День Всех Душ был таким же испытанием, как и для неё. К тому же теперь Аннабелль точно знала: дедушка не умер, а значит не нужно пытаться искать успокоение на семейном кладбище, возле посаженного в память о нём дубе. Белль вдруг остро захотелось коснуться пальцами незабудкового шёлка дедушкиного платка, вдохнуть родной запах можжевельника и жимолости…

– Надеюсь, ты приятно проведёшь время в замке, – нарушил тишину лорд Спенсер. – Если что-то понадобится, ты всегда можешь обратиться ко мне, – повторил он.

– Благодарю, – ответила Белль и допила чай. – С вашего позволения я пойду спать: сегодня был длинный день.

– Доброй ночи, Аннабелль Грейс. Надеюсь завтра вновь увидеть тебя за ужином.

– Разумеется, ваша светлость, – улыбнулась она и поднялась с кресла. – Доброй ночи.

Глава 11. Крипта

Белль проснулась довольно поздно – почти в одиннадцать утра. Сладко потянувшись на постели, она подумала, что ей уже очень давно не удавалось поспать так долго. С гобеленов на неё осуждающе смотрели гуляющие в саду дамы с собачками, а из-под потолка – белые барельефы античных лиц. Белль скинула одеяло, чтобы пойти умыться, но в огромной комнате было прохладно, и она отправилась в ванную в одеяле.

Утро Белль решила тоже продолжить в постели: сначала позавтракала круассанами с чаем, затем поговорила с мистером Купером – успокоила его рассказом о том, как хорошо устроилась в замке. Потом пришло сообщение от мамы: та выражала сожаление, что дочери не будет с ними на кладбище сегодня. «День Всех Душ – это семейный день. Нужно проводить его с самыми близкими», – любила повторять София Тэйлор. Для Аннабелль не было людей ближе Вики и её семьи, а мистера Купера она любила гораздо сильнее, чем своего родного отца. Они да мисс Уэлш и были её семьёй. И Фредерик. Белль вздохнула и открыла «Север и юг».

К ланчу Аннабелль решила всё-таки одеться и побродить по замку: Восточное крыло она не знала – видела лишь старые схемы замка.

Большинство комнат были заперты, а в тех, что были открыты, не было ничего интересного: они были похожи на её роскошные апартаменты, только в других цветовых гаммах.

Поэтому вскоре Аннабелль вернулась в свою комнату и, заняв себя чтением, стала ждать вечера: она решила попросить у лорда Спенсера доступ к его библиотеке, чтобы больше узнать об Элфине.

Смеркалось, Белль перечитала все любимые эпизоды и отложила «Север и юг», размышляя, чем бы себя занять в оставшееся до ужина время, как пришла Фезер.

– Лорд Спенсер просит вас одеться потеплее, мисс, – сказала горничная и достала из гардероба серую норковую шубку.

– Зачем? – удивилась Белль и расстроилась, взглянув на шубку: мех был натуральный, а она считала неоправданной жестокостью убивать зверей ради одежды в двадцать первом веке.

– Хозяин сам вам расскажет при встрече, – ответила Фезер. – Позвольте я вам помогу, мисс.

– Я надену своё пальто, – решительно возразила Аннабелль.

Фезер не стала спорить. Она помогла Белль надеть её светло-лавандовое пальто и красиво повязала ей на голову белый пуховой платок, в котором Белль стала похожа на героиню русских романов девятнадцатого века. С удовлетворением оглядев себя в зеркале, она надела перчатки и вышла из комнаты вслед за Фезер.

Они спустились во двор, где было уже совсем темно и моросил мелкий дождь. Минув несколько арочных пролётов, остановились возле широких ступеней, ведущих вниз.

– Дальше я сам, Фезер, – раздался из темноты голос лорда Спенсера.

Сердце Белль заколотилось сильнее: ей стало не по себе от перспективы остаться в темноте один на один с едва знакомым герцогом сомнительной репутации, который вдобавок был под ведьминским проклятием. Аннабелль хотела окликнуть служанку, но той уже и след простыл.

– Не бойся, Аннабелль Грейс, – услышала она голос лорда Спенсера. – Мы всего лишь спустимся в крипту. Сегодня ведь День Всех Душ.

У Белль перехватило дыхание. Она давно мечтала побывать в крипте. И вот теперь это желание так причудливо исполняется: сам лорд Спенсер приглашает её посетить вместе с ним место упокоения всей его семьи. Да ещё и в День Всех Душ!

Однако чувство восторга быстро прошло, и вернулась тревожность: Белль всё-таки не хотелось спускаться один на один с про́клятым герцогом.

– Ваша светлость, – произнесла она.

– Да, Аннабелль Грейс, – мягко отозвался тот.

– Вы не могли бы позвать Фезер? – немного робея, попросила Белль. – Мне было бы с ней спокойнее.

– Боюсь, она уже вернулась в замок, – с сожалением ответил лорд Спенсер. – И… – он смолк на несколько секунд, – я не хотел бы, чтобы в склеп спускались посторонние.

Слова герцога польстили Белль, но чувство тревоги не покинуло её.

– Мы ведь едва знакомы, сэр, – аккуратно напомнила она.

– Я давно наблюдаю за тобой, Аннабелль Грейс, – возразил лорд Спенсер. – Я бы не пригласил к могилам своей семьи первого встречного.

– Но ведь я совсем не знаю вас, – осторожно возразила Белль.

– Мы здесь, чтобы это исправить, – поставил точку в разговоре герцог. – Прошу.

Поколебавшись миг, Белль шагнула к широким каменным ступеням, ведущим вниз. В конце концов, она давно хотела побывать в склепе Волчьего Клыка, а если лорду Спенсеру и придёт на ум сделать с ней что-то дурное, то Фезер вряд ли ему помешает. Да и с какой стати ему вредить ей? Разве что, он надеется с её помощью снять проклятие, и в этом замешан какой-нибудь кровавый ритуал с ней в качестве жертвы. Крипта идеально подходит для таких целей. Белль вновь ощутила беспокойство, и голос лорда Спенсера у неё из-за спины застал её врасплох:

– Ты можешь взять факел, Аннабелль Грейс.

Острое зрение фейри помогало Белль хорошо ориентироваться в темноте, однако идея взять факел ей понравилась: с живым огнём она будет чувствовать себя спокойнее.

Аннабелль аккуратно вытащила факел из держателя и немного растерялась, не зная, как его зажечь. Заметив это, лорд Спенсер, сказал:

– Нажми внизу.

Факел вспыхнул в руках Белль, и она пошла вперёд под низкими каменными сводами, украшенными тяжёлыми барельефами, на которых были изображены сцены битв и молитвы. Аннабелль аккуратно обходила тяжёлые могильные плиты, почерневшие от сырости, разглядывая тёмные почти нечитаемые надписи. Крипта была длинной, широкой и очень древней, значительно старше замка.

Холодный воздух пах глиной и мхом. А ещё тут было очень-очень тихо, так тихо, что Белль с её острым слухом кроме собственного сердцебиения, слышала лишь мягкие, почти беззвучные движения идущего за ней герцога. Всё-таки очень любопытно, во что же превратила его Айрин Бёрд?..

– Направо, – сказал герцог.

И Белль, обогнув ещё одну могилу свернула направо.

– Здесь, – произнёс за её спиной лорд Спенсер.

Аннабелль остановилась возле могильной плиты с мраморной эффигией⁵⁷, изображавшей спящую молодую женщину. Подойдя ближе, Белль узнала в изящных чертах каменного изваяния леди Мэри Аланнис Калиду Глэдис Спенсер.

– Какая красивая… – тихо произнесла Белль. – Да упокоится душа её в мире…

Помолчав, лорд Спенсер с горечью произнёс:

– Думаю, сейчас она счастлива.

– Наверное, все мы будем счастливее там, в ином мире, – согласилась Белль.

– Последние пять лет жизни она провела здесь, – задумчиво проговорил герцог, точно не слышав слов Белль. – Мечтала, когда её тело окажется рядом с… – он смолк.

Аннабелль огляделась и увидела другую плиту: «Артур Чарльз Валентайн Спенсер (1831-1847)». Старший брат Адама.

– Мама так и не оправилась после его смерти, – продолжил герцог.

Слово «мама» из его уст прозвучало горько, болезненно, и сердце у Белль сжалось от сочувствия.

– Ему было всего шестнадцать… – шепнула она. – Я не представляю, что она пережила…

– Она так переживала, что забыла, что у неё есть ещё один сын, – пряча за насмешливостью боль и обиду, произнёс лорд Спенсер.

– Вам было тогда девять?

– Да.

– А ваш отец?

– Мучился подагрой и целыми днями курил в своём кабинете, – лорд Спенсер усмехнулся. – Не думаю, что родители когда-нибудь действительно любили друг друга. Но до смерти Артура они успешно это изображали, – он вновь усмехнулся, и в этот раз в его усмешке прозвучала горечь.

– Но почему они поженились?.. – Белль было странно, что он так цинично говорит о своих родителях.

– Как заключаются подобные браки, Аннабелль Грейс? – ответил герцог. – Выгода и связи. Правда мои родители просчитались. О моей матери шептались, что у неё роман с сэром Мэтью Пендрагоном, младшим братом короля, – по его насмешливому тону было понятно, какого он мнения о сплетниках. – Её брак с моим отцом, потомком Ланкастеров и родственником Ганноверов, должен был спасти её репутацию, но свет посчитал этот союз мезальянсом несмотря на то, что род Муров тоже был знатным. Так что свадьба родителей ничуть не помогла заткнуть сплетникам рты. Потом родился Артур, который был совсем не похож на отца, и с возрастом это становилось всё очевиднее. Вдобавок Артур был крайне беспечен и самонадеян. По глупости он попался в ловушку придворных, и через неделю его убили. – В голосе герцога не было сожаления, лишь горечь и лёгкое презрение.

– Они думали, что он может претендовать на трон?..

– Да.

– Но вы похожи на отца, – произнесла Белль и тут же добавила: – По крайней мере, внешне, если судить по портретам.

– Да, это так, – согласился лорд Спенсер. – Я похож на него и характером. Пожалуй, я пошёл в него недостатками. Вспыльчивость, упрямство, стремление всё контролировать. – Он усмехнулся. – Неудивительно, что мы терпеть друг друга не могли.

– Вы были ребёнком, – мягко напомнила Белль. – Если бы он любил вас, вы бы научились любить его.

Лорд Спенсер помолчал.

– Пожалуй, – согласился он. – Но я рад, что всё осталось в прошлом. Мы не выбираем себе родителей, а детство порой нужно просто пережить.

– Да, – согласилась Белль. – Зато мы выбираем себе друзей и любимых, – она улыбнулась, вспомнив о Вики, Генри, племянниках, мистере Купере, Кевине, мисс Уэлш и Фредерике. – Я знаю, именно при вас варгисы стали семьёй, – Белль посмотрела во тьму, точно надеясь встретиться в ней с глазами собеседника. – Они любили вас и, я думаю, любят до сих пор, несмотря на проклятие.

Герцог не ответил. Аннабелль в молчании стояла над белой эффигией леди Мэри, глядя на даты её жизни.

– Ваша мама умерла совсем молодой, – заметила она. – Остановка сердца в сорок три у варгиса – это ведь так странно.

Горькая усмешка раздалась из тьмы.

– Она сделала себе аконитовую инъекцию, – произнёс лорд Спенсер, и в голосе его прозвучали боль и обида, которые он напрасно пытался скрыть под насмешливостью. – В день моего первого обращения. Мне было четырнадцать.

Белль не хотела верить в услышанное, ей вдруг стало так тоскливо и холодно, точно тонкие ледяные пальцы обхватили её сердце.

– Она убила себя?.. – шепнула она. – В такой важный для вас день?..

– Её последние слова были: «Арти первый раз обернулся в тринадцать. А ты…», – лорд Спенсер помолчал. – Потом она отвернулась к стене и не проронила больше ни слова, что бы я ни говорил.

Перед глазами у Белль встала прозрачная пелена, и губы задрожали. Она постаралась выровнять дыхание и успокоиться, но горячие слёзы пролились на щёки.

– Я вам так сочувствую… – произнесла Белль, поспешно вытирая со щёк влажные дорожки и изо всех сил стараясь не всхлипнуть. – Мне очень жаль, что вам пришлось пережить такое…

Она вспомнила свадебный сервиз, который четырнадцатилетний Адам почти целиком разбил в день смерти матери, и сердце её будто пронзило раскалённой иглой.

– Жизнь несправедлива, Аннабелль Грейс, – задумчиво проговорил лорд Спенсер.

– Ужасно несправедлива, – эхом отозвалась Белль.

Вскоре они вернулись в замок. Ужин прошёл тихо. Хозяин замка и его гостья почти не разговаривали, погружённые каждый в свои мысли. Белль думала о матери Адама: как бы сложилась его судьба, будь леди Мэри немного добрее и внимательнее к сыну?..

Белль вспомнила и о своём отце, который почти всю её жизнь притворялся, будто её не существует. Но он по крайней мере не убил себя, назвав её разочарованием.

На следующее утро после завтрака Белль оделась потеплее и вышла во двор. Ноги сами вынесли её к широкой лестнице, спускающейся в склеп. Решётчатая калитка оказалась незапертой, и Белль, взяв факел, прошла под низкие своды крипты.

В крипте было влажно, прохладно и тихо-тихо. Аннабелль, освещая себе путь факелом, рассматривала барельефы и могильные плиты, пыталась прочесть поросшие мхом и местами сколотые надписи. Она нашла могилу сэра Говарда Нантаниэля Марка Спенсера. Он пережил свою супругу на шесть лет. Могильная плита лорда Спенсера-старшего была простой: на базальтовом камне выбита надпись – лишь имя и даты жизни. Аннабелль пошла дальше. Вскоре ей стали встречаться покосившиеся, а то и вовсе поваленные надгробья, надписи на них иногда были совершенно нечитаемыми из-за мха. Белль пожалела, что не взяла с собой нож. Её внимание привлекла ещё одна могила. На старой потрескавшейся плите, очищенной от мха, лежал свежий венок, сплетённый из веток можжевельника. Надпись гласила: «Грегор Ришта (ок. 1011–1518)». У Белль перехватило дыхание: неужели здесь покоятся останки легендарного предка варгисов? Она была уверена, Ришта ушёл в Заповедник вместе с остальными первыми варгисами. Так и оказалось. Ниже на староанглийском было написано, что тела праотца в могиле нет, он ждёт своих потомков в Лэителе. Белль коснулась рукой холодного камня. А ведь за могилой ухаживают, не позволяют надписям зарасти мхом. И этот венок… Вдруг острое зрение фейри уловило неясное движение сбоку. Белль повернула голову и увидела бледный силуэт ребёнка. Девочка лет пяти в бледно-розовом платье и в полосатых чулочках. Белль сначала растерялась от неожиданности, а потом улыбнулась незнакомке и сделала шаг навстречу.

– Привет, – ласково произнесла Белль.

Девочка молча смотрела на неё своими огромными тёмными глазами, а светлые кудряшки сияли вокруг её бледного, даже болезненного личика как нимб. Малышке было не место в сырой и тёмной крипте, к тому же в замке не должно было быть детей. Откуда этот ребёнок здесь?

– Что ты тут делаешь? – приветливо спросила Белль и сделала навстречу девочке ещё один шаг. Резкий звук заставил Белль обернуться, а когда, ничего не увидев, она вновь взглянула вперёд, девочки в крипте уже не было.