Бифуркатор

*****

Взошло солнце. Какое-то белое и унылое. Разрушенные постройки за окном замелькали чаще и чаще. Вот уже и многоэтажки показались. Большая часть без стёкол, многие с разрушенными верхними этажами, как будто исполинский Годзилла отгрыз им башни.

– Как будто в фильме-катастрофе, – шепчет Стёпка, не в силах оторвать взгляд от вида за окном.

И тут я не могу не согласиться с другом. Поезд проезжает над Невой, вдалеке, в туманной дымке рассвета я вижу обглоданные мосты, силуэтами прочерченные на бежевом небосклоне.

– Мне страшно, – шепчет Сергей. Мог бы и не признаваться. Всем страшно. – Здесь вообще люди живут?

– Исходя из знаний, которые я почерпнул из фильмов, то скорее всего нет, – отвечает Стёпка.

– Или куча техногенных варваров, – добавляю.

– Или так, – кивает друг, а потом кидается на стекло. – Смотрите! Самолёт!

И правда самолёт. Какой-то древний такой. Лежит в руинах железнодорожных построек, фюзеляж где-то вдалеке, половина всего его тела разрушена, хвостовая часть отломана. А главное – обломки все ржавые, заросшие, будто машина здесь лежит давно.

Вид гигантского самолёта всколыхнул во мне восхищение и укрепил страх.

И тут поезд начал тормозить.

– О! – Серый уже встаёт. – Готовимся на выход. Первым делом, бежим к паровозу и бьём морды машинистам.

– Не советую вести себя грубо, – хмурится Стёпка.

– Да это я так. Шучу, – кротко улыбается Серый. – А вообще, я жрать хочу.

Пока мы со Стёпкой подбирали свои гаджеты и Глобус Эфира, Серый уже скрылся. Выходим наружу, а его нет.

– Серёга! Ты где?! – кричит Стёпка.

На какой-то момент думаю, что с ним случилось то же, что и с тётей Мариной, и остался старший друг где-то в иной шизофренической реальности. Честно, меня не сильно расстроила эта мысль, хотя без сильного покровителя последний отрезок пути преодолевать сложнее.

Но голос Серёги отозвался из глубины.

– Пацаны, тут столько жрачки!

Мы несёмся к машинному отделению. Поезд уже почти не трясёт. Серый, открыв шкафчик проводников, беспардонно роется внутри.

– Здесь БП-шки, картошки, лапша, всякие Бизнес-ланчи.

– Не уверен, что найдём кипяток для них, – хмурится Стёпка, поправляя походную сумку.

– Но зато! – Серый улыбается и достаёт пачку крекеров. – И такого добра здесь навалом. Сладкие пирожные, печенья, печенья с кремовой прослойкой, печенья в шоколаде, печенья с кокосовой стружкой…

– Хватит, – останавливаю я, чувствуя урчание в желудке. – Прекратите, злобный искуситель. Думаешь, это стоит брать?

– Я вот сомневаюсь, – морщится Стёпка.

– Молчаааать! – Кажется, у Серёги повысилось настроение. – За такую поездку нас ещё должны доплачивать. Подставляй свою сумку, Стёпка.

И ведь тот подставил.

В утробу чёрного бэга полетели сухие пайки и даже пару бутылочек минералки.

– Вот теперь я готов весь Питер пройти, – сияет Серый.

Когда поезд останавливается, мы уже пасёмся у двери. Последний стон издаёт машина, и окружающая среда погружается в тишину.

– А кто нам дверь-то откроет? – чешет макушку Стёпка.

– Машинисты, не? – хмурится Серый.

– Боюсь, в локомотиве мы найдём что-то необычное, товарищи. – С этими словами Стёпка удаляется в машинное отделение, А я вновь рассматриваю вагон. При солнечном свете видна каждая прореха. И видок оказался хуже, чем я думал. Будто вагон пригнали из Сайлент Хилла.

Стёпка возвращается с ключами проводника.

– Отойди! – приказывает он брату и отпирает замок. Дверь поддаётся легко, и вот свежий воздух влетает в тамбур. Наконец-то.

– А где лестница? – удивляется Серый.

– А лестница… хм… – Стёпка хмурится. – Ладно, так, мыслишки всякие. Прыгаем вниз, тут не высоко.

Мы сошли на потрескавшийся, заляпанный грязью асфальт, и оцепенели. Кажется, в этой реальности шум издавали только наши сердце и лёгкие. Вдоль состава ни одного человека, даже ветерок не колышет редкие травы.

– Смотри сюда, – Стёпка толкает меня в плечо и указывает на вход вокзала. Над ним крупными буквами сверкает единственное слово:

ЛЕНИНГРАДЪ

– Мы в правильную точку приехали? – хмурится Серый, не отрывая взгляд от заросших букв. Твёрдый знак чуть покосился.

– Ну как сказать, – вздыхает Стёпка. – Географически это Питер, только Ленинградом его не называют уже давно.

– Это я знаю, спасибо, – поворчал Сергей. – Только вот непонятно, сейчас какое время и какой век. С твёрдым знаком уже никто не пишет.

– Думаю, Ленинград никогда так с твёрдым знаком не писали, – задумчиво щурится Стёпка. Хм, если у друга такой взгляд, значит в голове происходят бурные мыслительные процессы, которые могут привести к благоприятным выводам.

– Так давайте спросим у машинистов, – просит Серый.

– Ага, только ничего они тебе не скажут, – усмехается Стёпка.

– Почему же? – Серый уже бежит к локомотиву, и я увязываюсь следом. Стёпка и не пытается нас догнать, лишь вяло бредёт следом.

У локомотива Сергей встаёт на подножку и заглядывает внутрь. Я не слышу слов… неужели…

– А тут никого нет! – удивлённо восклицает он.

– Бинго! – кричит Стёпка издалека.

В мёртвой тишине наши голоса пугают меня самого. На всякий случай я добегаю до локомотива и тоже заглядываю внутрь. Пустота, лишь рычаги, да счётчики. Можно всё свалить на автоматизацию, только увидел бы я хоть какое-то подобие компьютера, а то ведь кабинка внутри древняя, не хуже самолёта.

И вдруг меня осеняет.

– Пацаны! – Я спрыгиваю и приближаюсь к братьям, которые щурятся от солнца. – А случаем мы не в прошлом.

– Ты почти попал в точку, – вздыхает Стёпка, засовывает руки в карман и медленно задумчиво бредёт по направлению к нашему вагону. – Думаю, это настоящее, как и у нас, только оно перестало существовать в… каком-то раннем году. И явно оно альтернативное, если тут все ещё пишут на недоделанной яти. Я читал как-то о таких поездах, где нет лестниц. Люди сюда загружаются на каких-то подъёмных платформах.

– А где же машинисты? – спрашивает Серый. – Ты сможешь объяснить этот факт, умник!?

– Вот это вряд ли, – качает головой Стёпка. – Возможно, Какие-то грязные инсинуации доктора Вечности.

– Кто? Ты по-русски выражайся.

– Ну в общем, это он всё подстроил.

Мы добираемся до входа в вокзал. – К тому же, Серый, помнишь, Мы же ведь ездили как-то в Питер из Москвы поездом, помнишь. Моя единственная поездка.

– Два года назад, – отвечает Серый. – А что?

– Не знаю, как ты, но я отчётливо помню: вокзал выглядел не так. Совсем не так! Приезжаешь на платформу, а дальше… в общем, всё как на московском. А тут какие-то двери парадные. Похоже на станцию электрички. И ещё, вот чего я хорошо запомнил, я тогда любил реки же наблюдать в окно, помнишь?

– О даааа, – кивает Сергей.

– Так вот два года назад мы через Неву не проезжали. Это какая-то альтернативная реальность.

Мы ещё какое-то время молчим и вдруг Серый вздыхает:

– Значит, ждём звонка от вашего докторишки, а пока, не соизволите всё-таки пожрать!?

Страх, адреналин смешались в крови и отбивали аппетит, хотя желудок урчал словно недовольный кот. Мы расположились прямо на платформе, усевшись на грязный асфальт. Наша одежда прошла через огонь, воду и медные трубы, так что, особо привередничать нечего. Я уже такой грязный, что впору записывать в бомжи.

Мой завтрак состоит из пачки крекеров и шоколадного гамбургера, который назывался мини-тортиком. Думаю, при других обстоятельствах в меня залезло бы гораздо больше, но не сейчас. Стёпка тоже клюёт сухой паёк, зато Серый есть за нас троих. За завтраком не говорим, в основном короткие фразы наподобие: передай мне то, передай мне это.

И каждый ждёт решающий звонок.

Закончив трапезу, Серый встаёт и громко рыгает.

– Перед дальнейшим путешествием предлагаю дополнить походную сумку едой.

– Думаешь, нам этой не хватит? – хмурится Стёпка.

– Мы ещё не знаем, сколько здесь проторчим, – пожимает плечами Серый. – Лучше подстраховаться.

Братья Герундовы скрываются внутри вагона, оставляя меня одного в мёртвом мире. Вдруг становится очень страшно. Я снова радуюсь, что со мной друзья, даже Серёга. Потому что один в этом злачном месте я бы с ума сошёл от страха.

Когда Стёпка выходит из вагона, его походная сумка, кажется, становится в два раза толще. Да и вид у друга мрачный, какой бывает, когда бабушка тебе заворачивает три килограмма пирожков на дорожку до дома, хотя ты живёшь напротив.

Несмотря на страх, который подогревает сознание, я улыбаюсь.

– Ну что, ждём звонка от вашего докторишки? – После завтрака Серый как-то оживился. Никогда не видел его таким за всё время нашего путешествия.

– Думаю, стоит выйти, посмотреть, что за мир и почему он не выжил? – предполагает Стёпка.

– Да ты что? – хмурится Сергей. – Мало ли какие крокозябры там скрываются.

– Ну ты же сильный, ты нас спасёшь, – усмехается Стёпка и хлопает брата по плечу, а потом направляется к воротам. Я гляжу на Серого пару минут и пожимаю плечами.

Внутри здания вокзала царят мрак и уныние. В воздухе разлит запах пыли, вонь гниющих растений. Судя по обстановке, эта версия мира перестала существовать рано, ещё до изобретения сотовых и компьютеров. Путь нам преграждали турникеты, совсем как в метро Москвы, только древние, которые хлопают тебя по бедру, если прошёл без билета. Слои пыли на аппаратах скопились до концентрации грязи и теперь по бесформенным наростам в полу форма параллелепипеда едва угадывалась.

Умершее много лет назад электричество пропускает нас сквозь турникеты, и мы оказываемся в круглом павильоне. Рисунок на бетонном полу почти не виден, карта метрополитена заляпана паутиной и листвой, над пузатыми кабинками доживают дни прогнившие надписи: КАССА.

Стёпка подбегает к окошку и вглядывается внутрь.

– Хочешь купить жетончик? – усмехается Серый.

– Вообще-то рассматриваю, сидят ли там скелеты, – отвечает друг, прислонившись к серому от грязи стеклу.

– Эм… с чего бы они там? – хмурится Сергей, а сам испуганно бегает глазками. – Если тут оказия какая случилась, так все попрятались перед ней же.

– Кто знает, – отвечает Стёпка. – Может, всё внезапно произошло. – А потом отстраняется от окошка и произносит: – Скелетов нет. Пойдёмте на улицу.

Улица мертва, как и вокзал и даже ветер. Тишина висит гробовая, на потрескавшемся асфальте шоссе ни одной машины, вместо окон в домах дыры. Возможно, мостовые устланы осколками стекла. Разобрать невозможно, ибо тротуары, особенно у подножий домов, заросли плесенью и мелкими вьющимися растениями.

– А вот это нам пригодится, – Стёпка кивает в сторону.

Киоск с вывеской. Ещё год и грязь, скорее всего, съест изображение, но пока я могу прочесть слово: СОЮЗПЕЧАТЬ. Вместо последней А гордо красуется красная звезда.

– Нужно посмотреть последние даты, – объясняет Стёпка.

– Я зайду внутрь, – вызывается Серый. – Мало ли какая опасность там может нас подстерегать.

Мы со Стёпкой переглядываемся и едва сдерживаем смех.

– Без проблем, – пожимает плечами Стёпка, и старший брат скрывается внутрь кабинки. Замечаю, что проржавевшую дверь он просто срывает с петель.

Стёпка медленно шагает вперёд, судя по всему устремив взгляд вдаль.

– А вот это я помню, – говорит он.

Ровняюсь с ним.

Метрах в двухсот от нас посреди площади высится красивая белая стела. Время раскрасила бисквитные тона в грязно-серый цвет, и кажется у памятника прогнило основание. Жить ему осталось недолго.

– Там привокзальная площадь, – уверенно говорит Стёпка. – Не помню, по-моему, она тупиковая.

Я хмурюсь и кошусь на профиль друга. Чёлка осторожно кончиками прикрывает брови, а взгляд серьёзный, как у профессора.

– Слушай, что мы сейчас будем делать? – спрашиваю.

– Ждать звонка, – серьёзно отвечает Стёпка и не глядит в мою сторону. Опять задумался. И всё-таки, если не брать в расчёт семью, этот парнишка по соседству и мой одноклассник – самый близкий мне человек. Мне кажется, что я знаю каждую его мимику, предугадываю каждый жест. Вот что значит – настоящий друг. Я просто хочу, чтобы всё было как раньше в моей жизни. Все мои любимые люди рядом, включая Андрюшку. И это я намерен просить у доктора Вечности.

– Что же он до сих пор не звонит? – улыбаюсь я.

– Видимо, занят, – пожимает плечами Стёпка.

Позади шуршит Сергей.

– Вот это да! Они блокаду фашистскую не выдержали! – восклицает он и двигается к нам с газетой. – Здесь дата от сорок пятого года.

Стёпка хватает газету из рук брата и осторожно рассматривает, пытается перевернуть ломкие страницы.

– Ничего себе, какой старый документ, – говорит он. – Всё написано на ять, но… судя по дате, жизнь в Петербурге перестала существовать и правда в сорок пятом. Интересно, а что с другими городами? Может, остальной мир жив, просто мы попали в мёртвый городок, ну типа Припяти в Чернобыле…

– Как же вы мне надоели!!!

На тот момент мне показалось, что я поседел от этого крика. А потом звучит выстрел, и первая мысль: кого-то из нас убили.

Резко оборачиваемся. У Буратино, идущего к нам со стороны стелы, пистолет. На нём сидит всё та же оранжевая форма работника компании Сомерсет, теперь на голове ещё и оранжевая кепка. И незаменимые тёмные очки.

Но пистолет!

У нас нет шансов.

И как будто поддерживая наши мысли, Серый кричит:

– Пацаны отходим! У него пистолет, – и начинает отступать, но Стёпка стоит как каменный и крепко сжимает лямку походной сумки. Взгляд острый, губы сжаты. Уж он-то не собирается отступать ни на шаг.

А вот я даже и не могу. Мне кажется, что я обкакался и ноги вросли в асфальт.

– Слишком поздно, – говорит Стёпка. – Мы достигли финишной прямой. Ты сможешь объяснить своему боссу украденный Глобус? Да? Тогда давай вместе сходим к нему и решим наши вопросы в кабинете твоего начальника.

Буратино останавливается. Тёмные очки сверкают в сторону моего друга.

– Вы не умные мальчики. Вы просто кучка мелких героев, которых ждёт бесславный конец. Давайте решим все вопросы быстро. Отдайте мне Глобус Эфира, я убью вас, и мир успокоится.

– Идиоты, отдавайте ваш Глобус и бежим! – вопит Серый и прячется за киоском. – У него пистолет! Стёпка, немедленно ко мне!!!

– У тебя умный брат, – кивает Буратино. А я даже не верю, что брутальный Серёга так легко сломался при виде пистолета.

Стёпка, кажется, не разделяет мнение старшего и продолжает стоять на своём:

– Ты сейчас же отведёшь нас к своему боссу, и мы решим вопросы! – голос друга жёсткий, никогда раньше не слышал у Стёпки подобный тон.

И вдруг…

Если верить в ангелов-хранителей, которые вовремя подсказывают иррациональные правильные решения, то, наверное, сейчас произошёл именно такой момент.

– У кого Глобус? – спрашивает Буратино. – А то перестреляю всех троих и сниму Глобус с трупа!

И тут я медленно извлекаю из пакета артефакт. Очки Буратино устремляются в мою сторону, и я прямо вижу, как под стёклами блестят его глазки.

– Вы дураки! – кричит где-то позади Серый. – Прячьтесь!

– Отдай Глобус мне. Медленно и осторожно, – тихо произносит Буратино, протягивая свободную руку, но я так же медленно поднимаю артефакт над головой.

– Один шаг, и я расшибу эту штуку! – угрожаю.

Жаль, что не вижу взгляда Буратино, но судя по мелким мимикам на лице, он испугался.

– Щенок! Ты будешь мне диктовать условия? – шипит оранжевый, а тон переполнен змеиной злости.

В брюках Стёпки звонит телефон.

– А вот и твой босс. Не хочешь с ним поговорить? – весело восклицает друг.

И Буратино вскидывает руку с пистолетом в сторону Стёпки, но я ожидал подобный момент и с криком: Лови, – кидаю артефакт в Буратино.

Оранжевый меняется в лице, чуть не роняет пистолет и выставляет вперёд руки, чтобы поймать Глобус. Но я совершил ещё кое-что, о чём этот оранжевый перебежчик не подозревал. Выкидывая вперёд Глобус, я нажал кнопку. Я не знал, как поведёт себя артефакт. Может включит дополнительные настройки, но сильно надеялся, что активирует что-то очень большое. Может, вызовет землетрясение, которое сожрёт Буратино.

Из Глобуса уже валит дым, когда он приземляется на ладони оранжевого. Тот вскрикивает и отбрасывает артефакт на потрескавшийся асфальт.

– Твари! – шепчет он.

Раскрытый Глобус напоминает табакерку, а из нутра валит то ли дым, то ли пар, но никакого запаха я не ощущаю. И под мой удивлённый взгляд из хаотичного месива в воздухе повисает полупрозрачный человек.

– Вот те раз! – восклицает он. Тёмные очки, седая борода, я уже видел этого старика. Доктор Вечность собственной персоной. И голос его как будто звучит из самого Глобуса, без помех, словно живой человек говорит. – И кто же меня активировал? Ох, малыши, и вы, товарищ Эдуард!

Теперь я знаю, как зовут Буратино.

– Какая необычная компания. Разве вам, Эдуард, не было велено убить этих подростков?

– Да я с удовольствием! – восклицает Буратино и поднимает пистолет.

– Нет-нет-нет! – мотает головой доктор Вечность. – Теперь меня больше волнует другой вопрос. Откуда здесь Глобус Эфира? Объясните его происхождение, господа.

– Это всё он! – Стёпка тыкает пальцем в Эдуарда. – Он был предателем. Он выкрал у вас Глобус, а мы про это узнали и отобрали Глобус у него. И несли вам, чтобы вернуть!

– Какая сладкая ложь! – смеётся Буратино, раскинув руки. – Доктор, вас водят вокруг пальца. Я не мог уничтожить этих подростков раньше, потому что параллельно искал Глобус. До меня дошла информация, что артефакт спрятан в Москве. Времени не было. Я отыскал Глобус там, а потом поехал сюда. Собственно, чтобы уничтожить вот этих субъектов. – Оранжевый кивает на нас пистолетом. – Ну а дальше мы вот вызвали вас.

Доктор Вечность хмурится.

– Две противоречивые истории, – говорит он. – Вопрос в том, кому из вас верить?

Я роюсь в голове в поисках доказательств, Стёпка задумчиво щурится. Позади шелестит воздух, это Серый вышел из своего укрытия и приблизился ко мне.

– Он прятал его в Москве. В музее. Ваш офис, – вдруг говорит Стёпка и даже называет адрес. Вот память!

– Неправда, Глобус был не там, – машет руками Буратино.

– А откуда эти отроки узнали адрес нашего офиса? – спокойно спрашивает доктор Вечность.

– Это всё оппозиционеры с их лидерами, – отвечает Эдуард.

– Хорошо, но зачем вы открыли Глобус сейчас? Кто-нибудь объяснит?

И тут в диалог вступаю я.

– Это я кинулся им в этого типа. И нажал кнопку. Потому что он хотел нас убить.

– Девятка, – то ли спрашивает, то ли утверждает доктор Вечность.

Поначалу я не понимаю, о чём он, но потом интенсивно киваю и подтверждаю:

– Да, я Девятка.

– А ваша версия? – спрашивает доктор Эдуарда но тот вдруг теряется и начинает что-то лепетать:

– Эм… Глобус я держал во второй руке…

– В общем, всё ясно, – отмахивается доктор. – Эдуард, ты сообщаешь нам каждый свой шаг, но почему не доложил о находке Глобуса?

– Я…

Но доктор перебивает Буратино.

– Ты врёшь. Мы знаем, что ты врёшь. А ты знаешь, что мы не любим перебежчиков и тех, кто пытается нарушить работу системы мироздания, – голос голографического доктора звучал ровно, будто он рассказывал ученику про Миссисипи. – Отныне ты будешь заключён в силовое поле девятого физического уровня и не сможешь покинуть эту площадь. Еду тебе будут доставлять сюда. Срок заключения – пожизненный.

Буратино бледнеет, его руки трясутся, а потом он кричит громко, на всю площадь.

– Вы твари!!! Вы разрушили всю мою жизнь!!!

Вскидывает пистолет и стреляет в нас.

******

Я даже не успеваю испугаться. Но когда понимаю, что жив, чувствую жар в ногах. Пули взрываются в воздухе не долетая до нас.

– Теперь насчёт вас. – Доктор поворачивается в нашу сторону, но Эдуард бросается вперёд и ударяется о невидимый купол. Руки и лицо расплющиваются, как бывает, если уткнуться в стекло.

– Мелкие твари!!! – вопит он.

Очки слетают с носа и падают на асфальт с царапающим звуком, обнажая кошачьи глаза с продольными прорезями. Чёрт возьми, да эта гадина даже не человек. Мне опять страшно. Хотя, страх уже становится моим постоянным спутником и союзником.

– Надоел, замолчи, – устало шепчет доктор Вечность и легонько взмахивает рукой. Голос у Эдуарда пропадает. Нет, Буратино вопит, бьётся о купол, но мы ничего не слышим. – Так вот, что насчёт вас. Вы ещё в своё время удивили нас своими умственными способностями, но мы и предположить не могли, что вы зайдёте так далеко. Добраться до нас – ещё возможно, но принести нам Глобус, сотворить такой неожиданный сюрприз. Признаемся, мы кланяемся перед вами. И конечно, мы в долгу у вас. Сейчас вы закроете Глобус и принесёте в наш офис. Мы бы назвали адрес, но думаю вы быстрее потеряетесь, поэтому идите за радугой.

Доктор Вечность указывает куда-то на восток, и я вижу в небе вспухший разноцветный флюс из света, который испускает вниз радужный столб.

– Нам нужно найти край радуги, – вдруг восхищённо произносит Стёпка.

– Что-то типа того, – кивает доктор Вечность. – Следуйте за светом, и он приведёт вас к нашему офису. Мы ждём вас, юные герои, особенно тебя, мальчик-Девятка.

На последнем предложении доктор кивает в мою сторону и исчезает. Осторожно подняв Глобус с асфальта, Стёпка закрывает его, и смотрит на меня. Кажется, мы все трое столь ошеломлены, что не будет уже в жизни события, которое удивит нас больше.

Не обращая внимания на кривляющегося на фоне Эдуарда, мы заворожено глядим на Глобус и почти не дышим.

– Почему он говорил мы? – вдруг произносит Серый.

– Я тоже заметил, – киваю. – Может, тут Шаман оказался прав. Может, это какой-то коллективный разум?

– Всё может быть. Пока не дойдём – не увидим, – говорит Стёпка и оглядывает нас. – Так пошлите же быстрее! Это наша финишная прямая.

Но я не тороплюсь. Поглядываю на Буратино, который устало сидит перед куполом силового поля и злобно щурится на нас. Мне его нисколько не жалко, даже хочется ударить.

– Вы видели, с какой лёгкостью доктор создал купол, обеззвучил этого гада и создал радугу? – говорю.

– А я о чём с самого начала говорил, – произносит Стёпка. – Они обладают невероятной силой.

– Кто они??? – требует Серый.

– Ну так а чего мы стоим? Пойдёмте, и узнаем! – раздражённо восклицает Стёпка.

– Не надо радоваться раньше времени, – говорит Сергей, хмурясь. – Может, они нас подманили пряником. Сейчас придём, а там нас убьют и Глобус отберут.

– Вечно тебе везде заговоры мерещатся, – вздыхает Стёпка. – В любом случае, у нас выхода нет. Путь только туда. Кстати, а ты классно зассал, когда этот придурок на нас с пистолетом вышел! – последнюю фразу Стёпка произносит весело, хлопает Серого по плечу и устремляется прочь от привокзальной площади.

– Идиот, – вздыхает Сергей и направляется следом.