Знаешь, со временем я пришёл к выводу, что Бог – достаточно тяжёлая Сущность. Посмотри, что Он сделал с Иовом. А именно это самая первая книга их всей Библии, что была написано. Про родителей Каина написали уже потом, опять-таки, с чьих это слов записано верно? Так вот, оказалось, что всё, что проделано было с Иовом – это шутка. А поступили с ним так, как будто его уголовники-сокамерники проиграли в карты. Ради хохмы, спора с каким-то там падшим херувимом, у приличного, порядочного, почтенного пожилого человека убили всех детей, лишили всего имущества, а его самого заразили всеми болезнями – и чесоткой, и сифилисом, и волчанкой, и экземой, и мокрыми какими-то язвами покрыли. И вот он сидит, несчастный старик, попал под зверскую раздачу ни за что, и пытается понять – за что милостивый и любимый Господь одарил его такими благословениями, что в одночасье из почтенного уважаемого состоятельного отца семейства превратился в презренного нищего шелудивого пса? И вот он страдает, но у Господа хватает хуцпы заявиться лично и его ещё отчморить, дескать, ты никто и звать тебя никак, чтоб тут бухтеть и бурчать, и вообще где ты был, когда я полагал основание земли? Это, дорогой Август, лишь бледная тень того, что с тобо проделывала твоя мамаша. Иов был уже человек поживший, исстрадавшийся, отчаявшийся, ему бы смерть была в радость, но он, парень крепкий, нашёл в себе мужество подобаться с Господом Богом, и он в конце концов поладили, и Иову всё вернули с бонусами, и вообще, с Первым апреля, дорогой товарищ, эта была смешная шутка юмора.
Иисус же тоже был своеобразной персоной. Для миллиардов людей это уже миф, а для меня живое воспоминание. Ты помнишь тётку из Евангелий, которая к нему сзади подкралась и схватилась за цицит, за края одежды, как написано? Так вот, она всех задолбала, из неё текло постоянно, вагинальное кровотечение. Где сядет – там пятно, натекло. И воняло сильно. Может, что-то тяжкое было, так гинекологии толком не было, одни шарлатаны. И она решилась фактически на самоубийство – если б мужик любой поднял шум, что его за святое схватила менструирующая баба, её б тут же побили камнями, она ж нечистая, и тут вдруг мацает чистое. Но Иисус, отдадим ему должное, пожалел тётку. Но исцелил её не Он, а сила, которая вышла из Него.
У меня сложилось впечатление, что Он сильно маялся на земле. Уже Сам был не рад, что родился в теле человека. Его ж, на самом деле, никто не слушал, от Него требовалось лишь всех лечить, и подкидывать баблишко по мере необходимости. Поскольку Он говорил притчами, то любой мог вложить туда понятный ему смысл. Блаженны алчущие, ибо они насытятся… Алчущие чего? Духа? Здоровья? Денег? Славы? И с чего они будут насыщаться вожделенным? Трудами своими? Или кто-то придёт и даст? Кто именно? Скажите нам адреса, пароли, и явки, куда можно прийти за обещанным! А нету адресов и явок, одни пароли – Господи, помилуй, Господи, подай! Но получишь всё не здесь, а на Небе, на котором никто никогда не бывал, и получишь от Бога, которого никто никогда не видел.
Иисус начал уже утомлять всех, и Сам мучался. Народ – как неверная девица, непостоянен. Сегодня мы любим Иоанна Крестителя, завтра Иисуса, послезавтра Павла, и так далее. И Сам мучался. И говорит мне: понимаешь, надо исполнить Божий план. Покончить с собой я не могу, не имею права. Но должна быть принесена искупительная жертва за всё человечество. Ты ж знаешь закон, установленный Богом – плата за грех есть смерть. Если умертвить невинного, кто не совершил ни одного греха, то Богу придётся его воскресить, технически это несложно – ты ж видел, как я воскресил разлагающегося уже Лазаря, тот четыре дня валялся на пятидесятиградусной жаре. И ничего, как новенький. Но Я Сам Себя воскресить не могу, Папаша может. Он для этого выпустит Духа Святого из Храма, оттуда, из Скинии. Дух Святой тогда всегда будет обитать с вами, и наш божественный договор с человечеством обновится и перезапустится. И тебе, друг мой Иуда, я не могу ничего приказывать, то самый смышлённый из всех, ты должен что-то придумать, чтоб Я, Отец и Дух могли осуществить план. Если Я тебе скажу, что делать, оно будет недействительным”.
Однако, – заметил Каин. – Какой же огород нагородил наш Творец. А с моего огорода дары не брал. Теперь ясно, что свой окучивал. Ха-ха. Шутка.
“Так вот, – продолжил Иуда, – Иисус должен был выступить как козёл отпущения, на которого ранее первосвященник возлагал все народные грехи оптом, прогонял в пустыню, и там этот козёл погибал, а грехи с него куда-то девались, нам это неизвестно. И был другой случай, когда евреев, сбежавших из Египта, в пустыне кусали змеи ядовитые, и тогда Бог сказал Моисею сделать муляж змея из меди, и поднять его над лагерем на шесте, чтоб видно было издалека. И вот тогда любой, кого цапнула змея, мог издалека просто посмотреть на медного змея, и это было как сыворотка – человек исцелялся просто от глазения на медного змея. Вот таким и козлом, и змеем Иисус должен был стать для евреев прежде всего, но вышло так, что полусумасшедший хасид Павел распространил эту тему по всему тогдашнему цивилизованному миру. Сам-то Павел Иисуса никогда не видел и особо им не интересовался, с Петром, нашей деревенщиной, он потом разругался вдрызг, и никого из апостолов не праздновал, они для него были неграмотным хамьём, а он типа доктор иудейских наук, профессор, член иностранных академий.
Короче, придумал я как обставить дело, чтоб всё выглядело правдоподобно. Он знакомых я узнал, что хасиды хотят избавиться от этого бродячего ребе. Но не знают, как это дело обставить. Самое лучшее – подставить того под римские винты, дескать, он подбивал граждан к государственному перевороту на несанкционированных митингах и дискредитировал римскую власть в лице цезаря, сената, правоохранительных органов и армии. Тут он точно лёгким испугом, штрафом, побоями и условным сроком не отделалася бы. Вопрос был в том, что они были все трусливые, книжные черви, и наябедничать в прокуратуру Понтию Пилату могли бы, но не решались никак. Тогда я пошёл и сказал им: давайте я вам его сдам, вы мне денег дадите. Они обрадовались: надо же, вот есть инициативник, давайте Пилату скажем, что народ не хочет этого Иисуса, он тянет на любимого вождя и учителя Тиберия. Побежали. Доложили. Пилат не хотел ввязываться в это гнилое дело. Он нас, евреев, презирал, за людей не считал. Они стали его шантажировать, вошли в раж, раздухарились – если не примешь Иисуса и не закроешь в крытке, настучим в Рим о твоём служебном несоответствии, останешься без пенсии в Риме и без взяток на местах. Пилат нехотя согласился. Договорились, что я им его сдам в Гефсиманском саду. Потом была тайная вечеря, где Иисус понёс святотатство, дескать, вот, пейте кровь мою, что для иудея чудовищно, но наши рыбаки схвали и тело, и кровью накидались. Иисус понял, что я всё придумал и всё устроил, и сказал мне: что задумал, делай скорей. Потому что надоело уже всё. Потом Он пошёл помолиться, потому что тоже страшно было, и не особо хотелось подыхать, а Его ученики в хлам пьяные дрыхли. Потом я привёл хасидов и гвардейцев, показал поцелуем им Иисуса, тому ласты завернули и отвезли в кутузку. На допросах Он дерзил своим поведением, Пилат был душка и не хотел его смерти, на кой ляд ему ещё юродивых казнить. Он тогда велел охране ввалить Иисусу трендюлей и выкинуть вон. Трендюлей ввалили таких зверских, что даже живодёрам поплохело. Пилат говорит: вы что натворили? А легионеры пьяные, им по фигу. А тут пришли опять эти и говорят: надо его казнить? Пилат говорит: за что, с него и так достаточно. А те говорят: отдай нам душегуба Варавву, а этого дятла распни. А не то будет у тебя выговор по служебной линии, мы ещё и беспорядки устроим. Пилат говорит: чтоб вам, черти, на том свете и на этом свете это бесчинство, а я умываю руки. Дальше все понятно: Иисуса прибили к кресту, намучался Он за сутки, но Ему быстренько ножки перебили, чтоб Он на них опираться не мог, привставать, чтоб вздохнуть, и скорее задохнулся под собственным весом. Потом ткнули Его копьём в лёгкое, оотуда пошла вода и сукровица, Он уже помре. Завеса в этот момент в Храме разорвалась, а там семь слоёв буйволиной кожи, и Дух Божий вышел в мир. Дальше всё так и было, пришёл чувак, тело забрал, через три дня оно исчезло, остались одни обмотки.