Три студентки, хохоча, вылезли из припаркованного чуть в отдалении коричневого «Рено» и, переговариваясь между собой по-английски, направились к дюнам. Ларсоны шли за ними, постепенно отставая, Кристиан носился кругами вокруг Трине и Юли, Сорен плелся позади всех. Он часто оглядывался назад из-за смутного ощущения, что дед сейчас нагонит и положит руку ему на плечо, но стоило ему обернуться и увидеть пустоту позади себя, как он сердито тряс головой и пытался сосредоточиться на детях и жене.

Подошли к началу охотничьих угодий. Две студентки быстро перелезли через проволочный забор, третья, оглянувшись и, как показалось Сорену, подмигнув Ларсонам, через мгновенье присоединилась к ним.

– Глупые девицы, – сказала Трине, с крайним неодобрением глядя вслед удаляющимся фигурам.

– Да, дорогая. Впрочем, сейчас не сезон охоты, – ровно произнес Сорен, думая о том, что там наверняка по-прежнему летают фазаны и девчонки выбрали самый красивый путь из всех возможных, свернув в дебри. Им понравится, еще как понравится. Впрочем, ему далеко за тридцать, он несет ответственность за свою семью, поэтому поступить так же будет крайне… неразумно.

Он любил их – вечно смеющегося воителя Кристиана, Юли, которая наверняка вырастет актрисой, уж очень талантливо она умела изображать взрослых, и конечно, красавицу и умницу Трине. Просто иногда Сорену казалось, что он лишний. Он приносит деньги, участвует в воспитании детей, ходит с Трине на йогу по четвергам, забирает Кристиана из бассейна два раза в неделю, но все это настолько… незначительно, что ли? Как будто он живет в одной из тех брошюр про счастливые идеальные семьи, и, замени все составляющие этой семьи на другие улыбающиеся лица – ничего не изменится.

Сорену стало противно от самого себя; он взял Кристиана на руки и закружил его, мальчик завизжал от восторга. Трине одобрительно улыбнулась, разом сбросив десяток лет и превратившись в ту девушку, в которую он влюбился на втором курсе университета.