– Мне нужно к детям, – повторила Тиша. И ее голос дрогнул. – Один еще совсем мал…Он не может без меня, – на словах о младшем сынишке Тиша заплакала. Она старалась сдержать себя, утирала мокрые щеки. Но все это не помогало. Она не могла успокоиться. – Отпусти меня…Прошу, отпусти…
Годфред не понял ничего из того, что сказала Тиша. Но зато он видел ее слезы. И ему было жаль ее, даже независимо от причины ее расстройств. Ему очень хотелось успокоить ее. Он обнял рыдающую Тишу и прижал к себе. И она почему-то показалась ему родной. В его хмельной голове рождались какие-то туманные образы. Они перемешивались между собой в мутную гущу. Сам того не замечая, он уже целовал Тишу, обняв ее маленькие плечи. Она что-то говорила ему, но он даже не вслушивался в ее речь.
– Я очень прошу, – сбивающийся голос Тиши в какой-то миг вывел Годфреда из забвения. Он открыл глаза. Нахмурился, стараясь понять, что она говорит и о чем просила до этого момента. – Я обещаю. Я приду. Я сама приду завтра. Но сегодня отпусти меня к детям, – умоляла Тиша, кутаясь в платок. – Прошу, отпусти. Мне нужно домой. Я приду завтра и все сделаю, что ты скажешь. Только отпусти меня сейчас.
Отпустить Тишу для Годфреда было в данный момент сравнимо с тем, что оторвать от иссушенного жаждой горла ковш с ледяной водой. Но с другой стороны в пьяном Годфреде отчего-то было столько нежности к этой неизвестной женщине, что он и сам впоследствии даже не мог это объяснить, припоминая сей эпизод.
Годфред встал с лавки, взял Тишу за руку и повел ее к двери. Благородство взяло верх над сутью викинга.
– Я тебя отпускаю, – сказал Годфред. Пред взором у него расплывалось все. Ему казалось, что в этой горнице даже нет стен. Но зато он отчетливо видел красивые глаза Тиши. Ему хотелось ей помочь. Теперь уже ясно, что она очень бедна. Скорее всего, она всю свою жизнь бедна. И была таковой даже при муже.
Взяв с сундука свою теплую накидку, отороченную мехом, Годфред одел ее на плечи Тиши. Потом снял с руки один из перстней, которыми любовался еще сегодня утром, и вложил в ладонь женщины. В глубине души он догадывался, что она не придет к нему ни завтра, ни потом. И также, зная себя, он был убежден, что через несколько дней забудет о ней. Да что дней…Уже к утру все, что происходит сейчас, покажется ему наваждением.
– Уходи теперь, – Годфред чуть склонился и поцеловал свою гостью на прощание.
Глава 45. Новгородские шутки
Скованный снегами, изнуренный холодами, Новгород ожил с первыми птичкам. И хотя почти каждую ночь шел дождь, наутро солнце светило радостно, подсушивая лужи, стирая следы ненастья с лица земли. Долгожданная весна могла утешить даже слепого и немого, могла излечить любые раны.
Однако в тереме княгини было сумрачно. И не только из-за занавешенных окон. Ни ясное солнце, ни набухающие на деревьях почки не радовали ее взор. Сегодня она была одета просто, словно жена обычного ремесленника. Ни украшений, ни богатых нарядов. Лишь тонкая льняная рубаха до пола да темная шерстяная понева на бедрах.
На столе, застеленном белым траурным полотном, с таким же снежным безжизненным узором, стояло несколько мисок с требой – яйцами, блинами и кутьей. Горели свечи, хотя время было еще непозднее.
– Княгиня, тиун пожаловал, – заглянувшая в дверь Рада прервала молитву Дивы.
– Пусть проваливает, – Дива отвела в сторону покрасневшие от слез глаза.
– Тиун сказал, что по поручению князя явился он, – осторожно заметила Рада.
Дива раздраженно вздохнула. Неужели каждый раз она будет содрогаться при упоминании этого титула? Кончится ли это хоть когда-то?! Или дальше будет только хуже? Теперь есть Вольна. Потом появится еще что-то… Никогда ей, Диве, больше не быть свободной и беззаботной…
Ярко сиявшее утром солнце теперь заволокла черная туча. Внезапно налетел ветер. Рада бросилась к окну, дабы убрать с подоконника утварь и закрепить ставни, ударяющиеся о стену.
– Пусть войдет, – кивнула Дива в знак согласия.
Рада подала ей платок прикрыть распущенные волосы, плечи и грудь, и вышла. Дива уныло натянула на пальцы перстни и присела в устеленное шкурами креслице, стараясь принять властный облик.
– Приветствую, княгиня, – сдержанно поздоровался тиун, оглядевшись по сторонам с некоторым удивлением. От его взгляда не укрылся необычный вид горницы. Однако вопросов задавать он не стал. Его больше заботило, что вместо того, чтоб пустить тиуна в терем, ну или хотя бы в сени, служанка княгини промурыжила его на крыльце. Не ожидая ухудшения погоды, он еще поутру оделся легко, из-за чего теперь замерз. – Я прибыл к княгине с новостями, о которых она, возможно, уже осведомлена, – растянулся в змеиной улыбке Арви.
Дива вздрогнула. В ее голову сразу ворвались устрашающие мысли. Может быть, теперь Вольну хотят сделать княгиней? А ей самой будет приказано собраться и покинуть отчий дом? Ведь, кажется, именно этот сюжет снился ей сегодня в ночи, когда она проснулась в холодном поту…
– Говори, – сглотнула Дива, сжав в ладонях край платка. Арви смотрел на нее испытующе, словно услышав ее мысли. А она сама все явственней ощущала, как ее тело пробирает ледяная дрожь.
– Прибыли посланники из Ростова. От брата покойного Гостомысла. Княгине надлежит выйти к поверенным ее дяди, – пояснил наконец Арви цель своего визита. А Дива облегченно вздохнула. За краткий миг она сумела вообразить себе столько ужасов, что даже вкратце описать их словами не хватило бы и дня. И как часто бывало – напрасно она себя пугала. Всего лишь послы. – Выйти, встретить и произвести потребное впечатление…– продолжал Арви.
– И в чем же оно должно заключаться? – Дива мрачно оглядела тиуна, предвкушая его ответ.
– Княгиня должна быть спокойна и доброжелательна. Нужно осушить слезы, – от Арви не укрылись оставленные на лице Дивы следы печали, которые она пыталась спрятать. – Посланцы могут сделать ошибочные выводы о житии княгини, кое должно видеться беззаботным и полным всякого рода блаженств.
– О, да, блаженств у меня с избытком…– иронично произнесла Дива. А потом встала со своего места и подошла к окну, развернувшись к Арви спиной. – Не вижу нужды в моем присутствии…
– Таковая наличествует. Ради княгини, ее семьи – ей следует выйти и заверить посланников в том, что здесь все добро и по счастью…Княгиня ведь не желает расстроить дядюшку…Ибо если он заподозрит что-то…
– Мне без разницы, что он подумает, – перебила Дива. – Никуда не пойду. Не пойду!
– Дядюшка должен думать именно так, как мы только что обговорили…Ведь в противном случае исход может оказаться плачевен. Вдруг дядя решит, что его племяннице нужна помощь…Вдруг он пожелает прийти сюда и спасти дочь своего брата из рук «врага»…И чего доброго, еще порассудит, что стол Гостомысла перешел к нашему князю незаконно. Последствия таких мыслей трудно даже вообразить…Нужно пожалеть дядюшку…
– Так ты пришел сюда из жалости к моему дядюшке? – настроение Дивы было и без того паршивым. А тут еще Арви со своей принудиловкой! Снова ей надлежит что-то изображать, выдавливая из себя улыбку.
– Почему княгиня во всем ищет подвох? – Арви сцепил руки за спиной и качнулся на мысках.
– Потому что он во всем и есть! – огрызнулась Дива. Еще неделю назад все было прекрасно, а уже сейчас ужасно! Впрочем, она ведь, кажется, дала себе слово, что, несмотря на уныние, станет вести себя, как подобает княгине. Будет делать то, что требуется для достижения цели. Хотя, вроде как, делать особенно нечего. А главное, она уже не рассчитывала на удачу и в душе приготовилась к самой неприятной развязке. И стоит ли сейчас пытаться удержать в руках то, что уже почти улетело в пропасть? Может быть, мудрее бросить все как есть и затвориться от забот в этом самом тереме?!
– Как бы там ни было, любимая жена князя должна явить себя на свет…– подытожил Арви.
– Странно, что ты пришел сюда, – у Дивы из головы не шла Вольна.
– А княгиня желает, чтобы вместо нее послов встретил кто-то иной? – ехидно поинтересовался тиун.
– Я желаю, чтоб меня оставили в покое! – гаркнула Дива. – Не стану лицемерить! Сам выходи к ним! И ври! Как ты это обычно делаешь!
– Княгиня должна осознавать, что это не мое желание. А распоряжение князя, – погрозил Арви.
– Как ты смеешь врываться ко мне в такой день с оскорблениями?! – Диву крайне возмутило, что тиун вздумал пугать ее именем князя. Словно сама по себе она никто! – В день когда я скорблю по отцу?! Пошел прочь! Прочь!
****
Дива подошла к выбеленной стороне печи, наполовину выглядывающей из стены и обогревающей опочивальню без дыма и золы. Сама топка находилась в соседнем помещении, где Рада время от времени подкладывала дрова. Приложив ладонь к камням, Дива вздохнула. Печка почти остыла. Теперь понятно, почему здесь так неприютно. Хотя…Может, не печка виной тому.
На улице моросил дождь, хотелось спать. Дива недавно проводила Росу, с которой они поминали отца и предков их дома. Она уже собиралась затвориться в опочивальне, как в горницу вдруг влетела Рада. Служанка хотела что-то сказать, но тут же за ее спиной возник князь. Отстранив помеху с дороги, он вошел.
Стоящая спиной к двери Дива не заметила его появления. Потому продолжала вести себя непринужденно, полагая, что она по-прежнему одна в своих покоях. Платочком она утирала слезы, бегущие по ее щекам. Ее плечи то и дело вздрагивали. Шелковые волосы играли золотистой волной при каждом вздохе.
– Дива…– Рёрик собирался спросить, как она смеет отказываться от встречи с послами, на которую ей велено отправиться. Однако вместо этого его отвлек совсем иной вопрос. – Почему плачешь? Тебя кто-то обидел?
Дива обернулась. Прошло несколько времени, прежде чем она смогла унять сбивающийся голос.
– Это невозможно, ведь рядом со мной мой князь, – пряча подступившие слезы, Дива отвернулась в сторону.
– Тогда в чем дело?!
– Ни в чем, – Дива всхлипнула, ласково погладив свой живот, словно ища в нем поддержки. – Разве у меня есть причины горевать…Видеть моего князя – это уже сущий праздник.
Рёрик вздохнул, о чем-то подумав. Но свои мысли озвучивать не стал.
– Арви сказал, ты отказываешься встретиться с посланниками, – произнес Рёрик, опершись на косяк в ожидании ответа. Он сейчас походил на хищника, замершего перед нападением на жертву. Собирался ли он наброситься на нее из-за каких-то послов? Ему временами становилось жаль ее. Жаль ее и сегодня. Но если она осмелится идти ему наперекор, то слезы ей не помогут. И он уже не будет так добр.
– Этот Арви…– Дива потерла глаза ладошками.
– А чего он? – нахмурился князь.
– Лучше бы его вовсе не было…– в сердцах бросила Дива. Но потом добавила кротко, – впрочем, он тиун. Я, наверное, не должна жаловаться…
– Не должна, – подтвердил Рёрик с одобрительной улыбкой. Ее ответ ему понравился. Ему вообще нравилось, когда все добро и спокойно, никто не перечит и не спорит с ним.
– Я готова встретиться с послами, – неожиданно согласилась Дива. – Ради моего князя я и не такое сделаю.
****
Арви сидел за столом в гриднице с торжествующей ухмылкой. Несмотря на то, что он порядочно намерзся, и кафтан его местами отсырел, сам тиун был в отличном расположении. Он представлял, какую взбучку сейчас получит Дива по его умелому наущению. Он ведь не пощадил ее, рассказывая князю, как дерзновенно она отказалась выполнить распоряжение, ей направленное, и как высокомерна и заносчива она была.
Лишь только последний глоток согревающего сбитня усладил тиуна, порог переступил Рёрик. Увидев, как суров князь после разговора с супругой, Арви просиял, полагая, что его упования воплотились в жизнь.
– Арви! – обратился Рёрик к тиуну резко. – Я хочу знать…Почему она плачет?!
– Только боги ведают, отчего женщины плачут…– незаметно убрав баклагу со сбитнем под стол, Арви поклонился. – Вероятно, им время от времени необходимо чувствовать себя очень несчастными…
– Иными словами, ты не знаешь причины, – Рёрик смерил Арви каким-то странным, как показалось тому, чуть угрожающим взглядом. – Что ты вообще тогда знаешь?!
Арви немного удивился тону, с которым все это ему было сказано. До сих пор Рёрик всегда оказывался доволен службой своего тиуна, включающей в себя, в том числе, его осведомленность о многих вещах.
– Я могу лишь предположить, что слезы княгини связаны с особым сегодняшним днем…– не растерялся Арви, почуявший, что сейчас не следует давать князю повода для недовольства. Он в том опасном расположении, когда может разодрать собеседника из-за пустяка. Впрочем, это опасное расположение непреходяще. – Днем поминовения пращуров…
– Сегодня?! – Рёрик удивленно нахмурился.
– Точно так, сегодня…– подтвердил Арви. – Надо думать, княгиня изволит горевать по отцу…– осторожно предположил Арви. Он не знал, как князь отнесется к этой мысли.
Водворилась тишина. Рёрик о чем-то задумался. Надо полагать, о Гостомысле, каковой отправился к прародителям раньше срока после знакомства с зятем…Воспользовавшись паузой, Арви решил не тянуть и подступить к главному.
– Это, безусловно, почитаемый всеми славянами день…Однако…– Арви заметил, как Рёрик сдвинул брови после слова «однако». – Однако княгиня Умила распорядилась ясно: по Гостомыслу не должно быть скорби…– Арви решил не упускать шанса и все же натравить Рёрика на Диву. – Ведь оплакивать старого князя – это все равно что отвергать нового…– рассуждал Арви совсем также, как перед этим Умила.
– Ты это сказал Диве? – Рёрик был теперь в шаге от Арви и выглядел отнюдь не добродушно.
– Князь, я не осмелился бы на такое…– Арви тут не солгал. Он, и правда, не собирался слишком сильно ее расстраивать или запугивать. А это, разумеется, произошло бы, скажи он ей о том, что горевать по Гостомыслу запрещено. И не то что всенародно, но и даже в собственном тереме. Все же она в особом положении, ждет наследника. И случись чего с ее животом – ему голову с плеч снимут быстрее, чем солнце сядет. Посему он решил напомнить о Гостомысле сразу князю. Вот пусть тот с ней сам и разбирается! – Нет, я ничего не говорил…
– А может быть, она в слезах именно оттого, что ты все же позволил себе делать ей замечания?! – Рёрик угрожающе навис над Арви.
– О, нет, князь, я не…– спохватился Арви, замахав руками. Он был неприятно изумлен. Вместо того, чтоб разозлиться на Диву из-за ее неуместных гореваний, князь бросился на него, на своего верного тиуна!
– Запомни как следует. Только я могу учить ее. Но не ты…– Рёрик считал Диву своей собственностью. И ему не понравилось, что кто-то еще вздумал распоряжаться этой собственностью, наставлять ее в чем-то.
– Кончено, князь, – сглотнул Арви. – Я бы никогда не осмелился…
– Сейчас ты встретишь княгиню возле ее терема. И приведешь сюда, на встречу с посланниками. А по дороге ты будешь извиняться перед ней до тех пор, пока ей это не надоест! – рявкнул Рёрик, схватив Арви за шиворот и несколько раз встряхнув, словно тот – мешок с опилками. – Мне не нужно, чтобы она сидела здесь залитая слезами и несчастная, – вдогонку гаркнул Рёрик уже после того, как отпустил тиуна.
****
Дива собралась быстро. Сначала умылась ледяной водой. Затем убрала волосы, облачилась в княжеские одежды, по-скорому нацепив подходящие украшения. Наконец она была готова и вышла на крыльцо.
Вопреки ее ожиданиям, не распогодилось. На улице оказалось противно. И было даже неясно, кончился дождь или только начинается. Вроде на голову ничего не капало. Но почему-то было зябко и промозгло. К тому же, несмотря на обеденный час, казалось, что на дворе вечер – так сумеречно было вокруг.
– Княгиня, – Арви отвесил поклон почти до земли. – Если будет позволено, я провожу в гридницу…
– Похоже, выбора у меня нет, – Дива расценила его появление, как надзирательство за ней. Дабы она не сделала и не сказала ничего лишнего в случае, если вдруг по пути встретит кого-то из прибывших.
– У кого же, как ни у княгини…– Арви даже не знал, с чего начать свои «извинения», поскольку попросту это не он довел ее до такого состояния. Не его в том вина, что она постоянно рыдает. И если ей и нужны чьи-то извинения, то, уж точно, не его. И одно ласковое слово из уст Рёрика сделало бы во сто крат больше, чем все его, Арви, потуги. – От ее высочайших хотений зависит сущее…
– Ты вздумал насмехаться надо мной? – Дива чувствовала только одно: беспомощность. Никто ее здесь не защитит от этого наглеца, который еще и издевается. А сама она сейчас не в силах и прикрикнуть. Неужели она теперь так незначительна, что любой слуга смеет глумиться над ней, даже не опасаясь последствий?! Если бы рядом был отец или братья, такого не произошло бы ни в каком случае!
Хоть Дива и успокоилась, но мысли об отце и братьях снова заставили ее глаза наполниться слезами. Она даже всхлипнула в голос. Да так громко, что кто-то из людей обернулся. Ей было очень обидно. Она чувствовала себя чужой в собственном доме. Ненужной нигде и никому.
– Княгиня превратно поняла меня…– Арви перепугался не на шутку, увидев, что она зарыдала. Если он приведет ее в таком раскисшем виде – зареванную и не владеющую собой – Рёрик свернет ему шею прямо на глазах у недоумевающих послов! – Прошу простить меня, княгиня…– поторопился Арви с извинениями, которые ему было велено принести ей. – Я имел в виду, что если княгине не угодно мое нахождение рядом с ней, я покину ее…Я приспел к этому порогу лишь с тем, чтобы сопроводить княгиню до дверей гридницы…Дороги скользки после дождя. Я готов предложить княгине руку…К тому же такой знатной особе негоже появляться на людях в одиночестве. Будет лучше, если второй человек в княжестве сопроводит ее…Это торжественно и почтительно…
– Это ты, что ли, второй человек в княжестве?! – усмехнулась Дива, утерев слезинки и нос.
– Ну вот уже и смех…– обрадовался тиун, вздохнувший с облегчением.
****
Княгиню в гриднице уже дожидались. Сам Рёрик и, собственно, послы. Когда именно они прибыли, Дива не знала, но, кажется, это произошло не так давно. Вероятно, обсудив все неотложные вопросы, они захотели видеть ее. А может быть, они не желали ничего подобного. А ее решили им явить, как обычно выставляют напоказ пляшущего медведя. Или дабы уверить их, что все, как выразился Арви, «добро и по счастью».
– Моя княгиня…– Рёрик указал на вошедшую Диву, стряхивающую морось с рукавов.
– Милостивейшая заступница наша, княгиня Дива…– еще раз представил ее Арви угодливо.
– Я помню тебя еще босоногой девчушкой, бегающей по траве…– с улыбкой начал уже немолодой посол, двинувшийся навстречу Диве. – А теперь предо мной красивая молодая женщина…Твой дядя шлет тебе поклон, – посол согнулся. Его примеру последовала и свита, прибывшая вместе с ним из Ростова.
– Гой еси…Светозар…– вежливо ответила Дива. – И дяде то же в ответ…
– Новгород зацвел по-новому и стал еще краснее…– Светозар был в вотчине Гостомысла не менее десятка лет назад. С тех пор град познал немало бед, в том числе – один крупный пожар, уничтоживший большую часть построек. Однако, как и все испытания, сие обернулось на пользу. Гостомысл пригласил лучших плотников, дабы они выстроили самые красивые храмы и площади. – Я слышал, что со всех концов княжества сюда стекаются купцы и ремесленники, ведь такого огромного и богатого торжища, как тут, нет нигде…– словоохотливый посол мог спокойно балаболить полдня о пустяках, лишь бы не допустить неловкости, какая возникает в случае, если, предположим, княгиня не соизволит поддержать беседу.
– Так и есть…По счастью, скоро Большой базарный день. Вы могли бы задержаться ради такого редкого события. Оно того стоит…– Дива радушно заулыбалась. Ямки на ее щечках были так умилительны, а цвет лица так свеж, что старый посол даже не заметил ее покрасневших от слез глаз. А Арви, увидев, что княгиня уже не только улыбается, но даже и смеется, про себя вздохнул с облегчением, украдкой переводя взгляд на князя. Тот казался довольным: на его лице были написаны благодушие и одобрение. – Наш тиун с радостью сопроводит вас…На базар, я имею в виду…– вдруг предложила Дива, елейно улыбаясь.
Арви даже оступился от неожиданности. Пристало ли ему сопровождать кого-либо на базар?! Разве он слуга, коему поручают нести кошель и воду?! Гости, безусловно, персоны значительные. И добро б, ему поручили развлечь их, показав им город. Или проводить к каким-то важным феодалам…Или хотя бы принять тут, в хоромах княжеских…Это все не противоречит его рангу…Но шататься по рынку…
Несмотря на веские доводы, готовые сорваться с его губ, Арви не посмел прилюдно возразить княгине. Он лишь вопросительно оглядел князя, ожидая от того справедливого ответа. Но князь не смотрел на своего тиуна. Эта злостная шутка повеселила Рёрика, он не стал возражать против сей нелепой затеи, а лишь усмехнулся.
– Я буду счастлив…– скривившись, Арви вновь согнулся в поклоне, обращенном к Диве. Несмотря на готовность и выраженное почтение, на уме у него было только одно. За все эти унижения, коим он сегодня подвергся здесь из-за нее, он ей отплатит дорого. Теперь эти послы воспринимают княжеского тиуна, как мальчишку на посылках. А не как солидного мужа и правую руку князя, коим он, Арви является. – Благодарен за доверие…
– Доверие значительное. Как и поручение, – продолжала Дива, пряча глумливую улыбку за вежливыми словами. – И кому, как ни тиуну, его воплощать…
– Тиун? – переспросил посол, недоуменно наморщив лоб.
– Эта должность новая…– пояснила Дива. – Навроде приказчика. Впрочем, шастать по рынку он тоже горазд…
– Мы будем рады увезти частицу Новгорода с собой в Ростов, – любезно ответил посол. – Кстати, дядя шлет князю и тебе, Дива, дары…Они ожидают на улице…– посол указал рукой в сторону дворов, где стояли груженые повозки, поверх которых была накинута грубая ватола. – Среди прочего там есть нечто, что будет тебе, как умелой рукодельнице, весьма приятно…Дубовая прялка…Самой искусной работы…
– Дубовая? Кажется, я теперь нескоро в следующий раз выйду из своего терема…– пошутила Дива.
«Если бы это было так…», – подумалось обиженному Арви, украдкой и с неприязнью рассматривающему улыбающуюся княгиню.
– Дядя захотел сделать тебе такой подарок, невзирая на то, что, по обычаю, именно жених преподносит своей будущей жене прялку. Как дар любви и символ супружества. И князь, конечно, уже одарил тебя…– рассуждал посол, не заметив неожиданно возникшего странного выражения на лицах окружающих. Рёрик был непроницаем, словно разговор шел о чем-то, к нему не относящемся. Дива больше не улыбалась. Она устремила взор в окно, хотя до сих пор смотрела на посла, приветливо кивая. А Арви тем временем разглядывал их обоих, подрагивая бровью.
– Это все так…– пространно подтвердила Дива. – Мой князь преподнес самый ценный для меня подарок, – Дива коснулась живота, благодушно улыбаясь той ласковой улыбкой, какой обычно озаряются беременные женщины, думая о своем ребенке.
– Мудрый ответ, – восхитился Светозар. – Дива, если ты пожелаешь, а князю будет угодно, мы могли бы с тобой выйти на улицу…Кажется, небо прояснилось. А я имею передать тебе некоторые новости о твоих двоюродных сестрах, а также и от них подарки, которые дожидаются в повозках…Златодана велела вручить тебе ее гостинцы, не медля, – объяснил посол. – К тому же мне будет приятно увидеть Новгород в свете солнца.
– Мой князь? – Дива вопросительно оглядела Рёрика. Тот кивнул в знак позволения.
– Я сопровожу нашу княгиню, – засуетился Арви раболепно. Он предположил, что князь оценит эту расторопность своего тиуна. Ведь запрещать ей выйти на улицу – глупо. Но с другой стороны, отпускать ее одну – еще большая глупость. Мало ли что она наплетет послу без свидетелей! Любому известно, что язык ее без костей!
А тем временем погода действительно улучшилась. Не сказать, чтоб там пестрили радуги и летали стрекозы, но, по крайней мере, сделалось светло, как и положено в это время суток.
– Это было бы чудесно, – улыбнулась Дива так сладко, что Арви сразу почувствовал подвох.
****
Дива и посол приблизились к повозкам. Арви почтительно держался на расстоянии пары шагов.
– Дядя и сестры шлют эту эмаль, эти кувшины, эти орехи и масла…– перечислял посол, указывая на сундуки с утварью и заморскими яствами. Было видно, что он чем-то озабочен. Брови его были сдвинуты.
– Голубчик, – обратилась вдруг Дива к Арви. – Пожалуй, необходимость в тебе исчерпана. Ты свободен. Ступай к булочнику…Или куда ты там собирался…
– К булочнику я не собирался, – холодно возразил Арви.
– Неужели? Но я ясно слышала, как ты на весь двор что-то заявлял про хлеба…
– Я производил подсчеты оставшихся после зимы мешков с зерном, – пояснил Арви сдержанно. Несмотря на то, что он не воспринимал молодую княгиню всерьез, ее подтрунивания были ему досадны. Если б она не была сначала дочкой одного князя, а затем женой другого – ей бы уже давно вырезали ее дерзкий язык.
– И как это ты все успеваешь? – нарочито восхитилась Дива, которая без смущения задирала тиуна, более старшего ее по возрасту. – Куда не взгляну – везде ты. Приложил свою руку…Иди же. Чего ждешь?
– Вероятно, будет лучше, если я все же останусь…– заспорил Арви. – Дороги скользки…И…
– Светозар подаст мне руку в случае надобности…– заверила Дива. – Ступай уже.
– И все же, княгиня, прошу позволить мне остаться…– настаивал Арви. – Как тиун я бы хотел…
– Как тиун – ты выполнишь приказ своей княгини. Теперь пошел отсюда, – Дива оглядела Арви решительно.
Немного помявшись, еще несколько раз тщетно возразив, тиун все же был вынужден подчиниться. Мстительно оглядев Диву напоследок, он поспешил в гридницу, где остался Рёрик с остальными послами.
– Жаловаться побежал, – усмехнулась Дива. – Ты хотел что-то сказать мне. Теперь говори спокойно, Светозар.
– Ты удивительно проницательна для своих лет, – похвалил посол. – У меня действительно имеется, что сказать тебе…Начну сразу с главного, ибо не знаю, сколько у нас есть времени, – посол бросил взгляд на гридницу, куда ускакал разобиженный тиун. – Ходят некоторые тревожные слухи…– посол обозрел Диву многозначительно. Но она никак не ответила на этот его взгляд. – Мысль о том, что эти слухи могут хотя бы на половину оказаться правдой, приводит в ужас. И судя по тому, чему я теперь явился свидетелем – они небеспочвенны…– посол снова бросил опасливый взор в сторону гридницы. – Ты, вероятно, знаешь о них…
– Откель же мне знать о каких-то слухах? – Дива поправила соболий воротник, не глядя на посла.
– Возможно, только тебе и знать о них…– вкрадчиво предположил посол. – Слухи эти ходят вокруг того обстоятельства…– посол огляделся по сторонам, прежде чем продолжить. – Слухи касательно того, что стол твоего отца перешел к князю Рюрику незаконно…– последние слова посол произнес уже шепотом.
– Вот, значит, зачем вы прибыли в Новгород, – уста Дивы сомкнулись в недовольстве.
– Я прибыл в Новгород по настоянию твоего дяди. Он обеспокоен судьбой дочерей его любимого брата. Он обеспокоен твоей судьбой, Дива, – последним предложением посол хотел обратить на себя внимание княгини, которая, как ему показалось, отвлеклась.
– Буде он так обеспокоен моей судьбой, то отчего же не прибыл сам? – угрюмо произнесла Дива. Она все еще не смотрела на посла. И только теперь он стал понимать, что это вовсе не рассеянность. Она отводит взор намеренно.
– Я слышу в твоем голосе обиду, но она несправедлива. Твой дядя не может прибыть сюда. Он попросту не вправе этого делать. Ведь он – последняя надежда Новгорода…К тому же…
– А собственно…С чего это вы все взяли, что престол занят моим князем незаконно? – не дослушав посла, перебила Дива. – Разве этому есть какие-то существенные подтверждения?
– А не то ли подтверждение, что на этом месте должен находиться другой? – заметил посол.
– Уж не дядя ли? – хмыкнула Дива.
– В первую очередь – твой брат Есений…
– И где он? Где мой Есений? – Дива наконец оглядела посла, который вопросительно морщил лоб. – Вот именно. Его нет. По крайней мере, здесь нет. И потому стол занял тот, кто лично пришел сюда. Кто не испугался…
– Я чувствую в твоем голосе упрек, но он несправедлив …– посол не успел договорить.
– И он тоже «несправедлив»? – усмехнулась Дива. – А почему дядя не отправил тебя раньше? Почему только сейчас? Я потеряла отца в листопад, а сейчас на деревьях уже набухают почки. Чего дядя ждал? Может быть, когда все утрясется? Весьма мудро и осмотрительно, – заключила Дива.
– Я вижу, что на твою долю выпало немало злополучий. И эти горькие слова – тому доказательство. Однако теперь ты не одна. Мы поможем тебе справиться с бедой, – пообещал посол.
– Правда? И каким же образом, любопытно мне знать? – Дива еще не успела высказать все, что задумала, как вдруг снова заморосило. Будто сами боги не желали этого разговора.
– Есть множество способов. От нехитрых до решительных…– осторожно начал посол.
– Начнем сразу с решительных…– хмыкнула Дива. – В чем будет состоять их суть?
– Их суть будет состоять в том…– посол огляделся по сторонам, прежде чем приступить к объяснению. – Их суть будет состоять в том, чтобы устранить причину всех произошедших в твоей жизни несчастий.
– Разве всегда есть какая-то одна причина бед? – Дива подернула плечом.
– В данном случае, я полагаю, да. Именно одна, – посол понизил голос и, озираясь, продолжил, – князь Рюрик…Сделавший из цветущего града твоего отца разбойничий стан, где варягов больше, чем новгородцев…
– И вы уже, наверное, знаете, как это все можно устроить…– не то спросила, не то утвердила Дива.
– Среди подарков твоей сестры имеется кованый сундук…В нем – платки, материи и сосуды…В самом неприметном из них ты найдешь особое масло. Не вкушай его сама и не давай даже собаке…
– Вот, значит, что вы придумали…– губы Дивы растянулись в ухмылке. – Как удобно…Все сделаю я. А если что-то не сложится, то вы все здесь ни при чем…
– Если был бы какой-то иной способ, мы бы им воспользовались, – вздохнул посол. – Но сложность в том, что варяга слишком рьяно охраняют. Даже ты сама не можешь ступить шагу, чтоб об этом не стало известно. Ты – наша последняя надежда. А когда узурпатора не станет, мы ворвемся в город с силами и…
– А если он меня поймает? Вы об этом пораздумали? – Дива спрятала озябшие ладошки в рукава.
– Он не поймает. Масло не имеет ни запаха, ни вкуса. Он не заметит, даже если будет внимателен, как никогда еще в своей жизни…– посол оглядел княгиню обнадеживающим взором.
– Предположим, затея увенчается успехом, – кивнула Дива. – Но что тогда со мной сделают в этом «разбойничьем стане» те самые варяги, чьего предводителя я отравлю, по вашему наущению?
– Они ничего не сделают. Масло это действует малоприметно и нескоро. Тебе потребуется много раз добавить его по капле в еду или напитки…– продолжал Светозар. – Злодей будет слабеть с каждым днем. А потом…Не все недуги исцеляются…А он уже и не мальчик к тому же…Хворь будет выглядеть так, что в конечном счете не родит подозрений…