– Ты знаешь, что она пришла сюда?! – Годфред теперь уже вовсе забыл про турнир и занялся Гарди, который выглядел безразличным. – Вместе с братом…Или кем-то там…И зачем нам это нужно?!
– Да она врать, небось, – отпирался Гарди, продолжая речь то на родном, то на чужом языке. И тем не менее теперь Барма уже сам отлично понимал перевод.
– Даже если она врет, поверят ей, а не тебе, – заметил рассудительный Годфред.
– А сам ты кому верить? – уточнил Гарди, размахнувшись и выбросив огрызок в еще не растаявший сугроб в кустах.
– Зная тебя, я верю вдове, – усмехнулся Годфред, которому было не столько жалко изборчанку, сколько себя самого. Ведь за подобными происшествиями последуют разбирательства. Все это может дойти до Новгорода. Вот уж точно тогда будет «затрещина дяди». Хорошо еще, Барма догадался не дымить.
– Да она сама быть не против того, – вдруг изрек Гарди, обращаясь к Барме. – А сейчас очернять меня.
– Нет, но…– Барма даже растерялся и перевел взгляд на Годфреда.
– Послушай, Барма…– Годфред задумался. – Узнай, сколько она хочет. Гарди ей заплатит.
– За что я ей платить? – возмутился Гарди. – За то, что она нарочно крутиться перед мой нос?
– Замолкни, – кивнул Годфред Гарди. А потом вновь обратился к Барме. – Ты должен уладить это дело так, чтобы оно нигде не всплыло позже…Поскорее уговори ее принять, скажем…– Годфред оглядел Гарди оценивающе. – Скажем, этот нож…Он стоит очень дорого… – Годфред сдернул с пояса Гарди ножны с красивым клинком, украшенным серебром и бирюзой, и бросил оружие перед Бармой на стол.
– Я боюсь, тут так дело не выправится…– предупредил Барма. – Им не плата нужна…
– А что? – не понял Годфред.
– Тут честь ее пострадала, – пояснил Барма. – Они хотят наказания для обидчика.
– Да какая честь?! – встрял Гарди. – Что за честь у эта простолюдинка?!
– Я полагаю, у каждого человека есть какая-то честь, – заметил Барма.
– Для ее честь мой нож зело много! – не унимался Гарди.
– Пострадала ее честь. Но также могла пострадать и она сама, – продолжил Барма, глядя на Гарди. – Она сказала, что ты чуть не убил ее, когда схватил за шею.
– Барма, ну это уже слишком, – проявился Годфред. – Ты же сам понимаешь, что если бы Гарди хотел причинить ей вред или даже убить, то она бы сейчас тут не стояла.
– Разумеется…– для порядка согласился глава вече.
– Барма, ты предупредил ее о последствиях? – Годфред вдруг утратил равновесие духа, в котором пребывал совсем недавно. – Если в дальнейшем выяснится, что все это клевета – она сама будет наказана!
– Предупредил, – отозвался Барма. Он был немногословен сегодня. Но никаких речей и не требовалось. Годфред сам все начинал понимать. – Тем не менее они хотят наказания. Все-таки это очень серьезное преступление.
– В чем преступление?! – недоумевал наглый Гарди. – От нее убывать, что ли?!
– Пасть свою закрой, – Годфред неодобрительно оглядел одного из своих самых преданных другов. – Барма, поговори со своей соотечественницей. Пусть примет эти извинения, – Годфред указал на красивый кинжал в ножнах, лежащий на столе. Это была очень ценная вещь. Возможно, самая ценная из того, что когда-либо держала в своих руках вдова. – Иди.
Барма безнадежно вздохнул. Взял ножны с кинжалом Гарди и пошел в сопровождении слуги обратно.
– Болван, – Годфред отвесил Гарди подзатыльник сразу после того, как Барма скрылся за углом дома.
Глава 43. Воскресение
В Новгороде установилось вёдро. Весеннее солнце было ярким, приветливым и обманчиво теплым. И если дни выдавались ясными и безветренными, то ночи оставались по-прежнему холодны.
Дива стояла на гульбище, опираясь локтями на перильца. Ее взор следил за происходящим на дворах. Вон пошли бабы с ведерками в баню. Вон к колодцу подошел Ньер. А вон из гридницы вышел Арви…Этот змий! Хорошо бы найти кого-то, кто близок к нему…Ведь именно тиун находится в центре всех государственных событий. Знать, чем он занят – это быть в курсе всего, что происходит в княжестве. Да, определенно, ей не хватает преданных людей. В хоромах князя полно слуг. Но кому они верны? Уж точно не ей. И, наверное, именно потому она обо всем узнает последней. Ей без помех доступны знания лишь о том, сколько поросят поймано для пира да сколько мешков муки осталось в житнице. А более существенные сведения от нее сокрыты.
В этот самый миг Дива заприметила худощавого парня, следом за тиуном выходящего из гридницы. В его руках была котомка, набитая какими-то письменами. Попрощавшись с Арви, он направился в сторону конюшни. Видимо, он ведает отправкой посланий через гонцов. Весьма ценный молодой человек!
Недолго думая, Дива поспешила к лесенке. А уже через несколько мгновений оказалась на дворах, возле конюшен. Дабы не привлекать ненужного внимания, она сделала вид, что прогуливается.
– Госпожа, – поздоровался проходящий мимо Ньер.
– Приветствую, – кивнула Дива.
Дождавшись того момента, когда парень, наконец, вышел из конюшен, Дива невзначай заговорила с ним.
– Эй, ты! – окликнула Дива паренька, попутно оглядываясь по сторонам. – Да-да, ты…Это что еще за бревно?…– поводом для беседы послужила какая-то коряга, валяющаяся возле дверей конюшни.
– Не ведаю…– пожал плечами парень.
– Это ж не дело, что поперек дороги, – указывая на корягу, продолжала Дива. – Занеси ее туда…Брось там…Я твоя княгиня, – на всякий случай сообщила Дива. – Делай, что я говорю…
Паренек немного растерялся. В его руках все еще была котомка, которую он теперь не знал куда и пристроить. Ясно же, что оттащить сырую грязную корягу, не испачкавшись, не удастся. Но ладно еще его собственные одежды – не так-то уж они хороши. Но вот котомка с поручениями…
– Я подержу, подержу, – заверила Дива, выставив вперед руку.
Паренек отдал ей котомку, а сам принялся оттаскивать в сторону неприятную склизкую корягу. Не тратя времени даром, Дива тут же заглянула внутрь мешка. Там валялось какое-то послание. Но, к досаде, вскоре выяснилось, что оно на чужом языке. Выведенные символы были неясными.
– Готово, – кашлянул парень. Коряга была теперь за сараем. И нужно было забрать обратно котомку из рук княгини. Которая уже почему-то читает тайную почту тиуна!
– А что это за письмо? Это мне? – простодушно спросила Дива.
– Э, не совсем, – шмыгнул носом парень. – Тиун шлет …
– А, – кивнула Дива и засунула письмо обратно. – Что ж…Благодарю…Знаешь, я давно наблюдаю за тобой, твоим усердным трудом, – Дива не знала, с какого края подступиться к делу. И решила начать хоть с чего-то. А там дальше само пойдет. – Ты помогаешь князю в заботах…Весьма почетное занятие…
– Я под диктовку пишу послания, – уточнил словоохотливый паренек, поклонившись.
– Что же ты делал на конюшнях? – спросила Дива у паренька участливо, словно его родная матушка.
– Я просил седлать коня и кликать гонца…Тиун приказал отправить послание…
– Ясно…– Дива медлила, не зная, как подступиться к главному. Этот паренек, пожалуй, одного с ней возраста. Но все равно как-то несподручно сходу делать предложения. – Ну и…Как тебя зовут?
– Козьма, – парень почтительно поклонился княгине-ровеснице.
– У тебя есть семья?
– Есть, княгиня. Матушка и сестры. Отец надысь преставился, – грустно вспомнил Козьма.
– Выходит, ты теперь глава вашего дома? – Дива наудачу сразу нащупала нужную нить.
– Выходит, теперь я, – развел руки в стороны гордый Козьма.
– Нелегко тебе…Нужен покровитель…Скажи мне, Козьма: готов ли ты верно служить нашему князю?
– Готов служить, не щадя себя, – ответил Козьма, немного смутившись чудному вопросу.
– Молодец…Что-то ты худо одет, – Дива оглядела озадаченного Козьму, который лишь вздохнул в ответ. – Знаешь, я ведь не Арви…Меня не отправят обратно в Дорестадт, – прищурилась Дива. – Я жена князя и хозяйка этого города. И буду здесь княжить вместе с супругом до самых сумерек. И я щедро воздаю тем, кто мне верен, – после этих ее слов сам Козьма стал как будто внимательнее. А Дива продолжала. – В это неспокойное время мы, новгородцы, должны поддерживать друг друга…– Дива многозначительно оглядела Козьму.
– Это всенепременно, – согласился Козьма.
– Я могу помочь тебе обеспечить твою матушку и сестер. В обмен на преданную службу, – наконец предложила Дива. Будь на месте Козьмы какой-нибудь иной человек, так легко бы дело не сладилось. Но слава богам, он сам на своем месте! – Но имей в виду, Козьма. Я не потерплю двоевластия. Если ты служишь, то только мне. Усесться сразу на двух скамьях не получится…– предупредила Дива уже мечущегося в сомнениях Козьму. – Так что отвечай: ты со мной, с законной княгиней? Или с какими-то преходящими краснобаями вроде Арви…Которые сегодня есть, а завтра уже нет?..
– Я с дочерью Гостомысла. Буду преданно служивать, – поклялся Козьма после колебаний.
– Вот и молодец. Служишь мне – служишь победителю…– Дива довольно улыбнулась. Теперь оставалось лишь дать предписания и задаток. – Возьми на первое время…– Дива отстегнула с пояса увесистый кошель и, оглядевшись по сторонам, вложила его в руки Козьмы.
– Не умею я с монетами обращаться, в руках не держал…– простосердечно поведал Козьма. – Нам бы снеди…
– Научишься, – подмигнула Дива. Ей показалось, что выдача Козьме мешков с припасами может показаться подозрительной для Арви, если тот прознает.
****
К полудню Дива пришла в гридницу с набросками для княжеских печатей. Создание гербов – невесть что, ерунда, о которой под большим секретом ей сообщил Козьма. Но с малого и нужно начинать. Не сразу же в казну лезть да войском командовать!
Рёрика в гриднице не оказалось. Зато там с уютом расположился Арви. Он читал письмо, потягивая из точеной деревянной чаши дымящийся сбитень. Лицо у него было благодушествующее. Что, собственно, странно. Ведь тиуну не нравился Новгород. Не нравились люди в нем. Не нравилась погода и даже еда. Но сей пряный напиток пришелся ему по вкусу сразу. Ароматы трав и меда помогали Арви расслабиться, одновременно с тем не теряя головы.
Увидев на пороге княгиню, тиун с досадой отложил горячее питье в сторону и нехотя поднялся на ноги, как требовали обычаи.
– Арви, передай это нашему князю, – без предварительных приветствий, Дива протянула тиуну рисунки. Но тут же пожалела, что не отдала их Рёрику лично в руки.
– Весьма занимательные сюжеты, – Арви с усмешкой оглядел очертания различных форм, хотя княгиня не давала ему позволение на ознакомление. – Осмелюсь уточнить…Это князь обременил княгиню этим ответственным занятием?
– Я сама решилась ему помочь…В общем, передай это Негу, – Дива потянулась к ручке двери, собираясь поскорее покинуть гридницу.
– Вообще-то, рисовальщики и ваятели уже заняты сим вопросом по желанию князя, – Арви поднял вверх левую бровь.
– Делай, что велено! Передай князю от моего имени! – повысила голос Дива. Было бы разумнее забрать свои труды и отдать их Рёрику самой при встрече. Но теперь уже отступать ей не хотелось. Этот прохвост тиун должен выполнить приказ без вопросов и оговорок. И она не станет менять намерения из-за него!
– Боюсь, это не совсем то, что требуется, княгиня, – развел руки Арви, ощерившись хитрой кошачьей ухмылкой.
– Как это понимать? – Дива была уже на грани гнева. Он еще пререкается с ней! Он! Слуга!
– Я вижу, княгиня произвела на свет изрядное количество изображений с разным содержанием…Вот здесь медведь…А здесь венец…А тут что? Неужели это береза? Или я ошибаюсь? – как будто сосредоточился Арви.
– Да, это береза! Но имеются и более воинственные сюжеты, – Дива хотела взять обратно свои труды, дабы найти подходящий набросок. Однако Арви уже не выпускал из рук того, что она вручила ему по оплошности.
– Я вижу. Меч и щит, – Арви нашел рисунок быстрее княгини, все еще не возвращая ей итог ее усилий.
– Ну так что же? Вот, пожалуйста, меч и щит. Есть еще лук и стрелы…– не понимала Дива, что не так.
– Прекрасно, княгиня. Но, как я уже сказал, все это – не то, что следует, – намеренно тянул Арви. Его забавляла княгиня и ее ребячество. Неужели она думает, что гербом может стать любой куст или зверек?
– И что же следует? – негодовала Дива.
– Следует запечатлеть, скорее, сокола или ястреба…А если образно – то двузубец или трезубец…– одарив княгиню снисходительной усмешкой, Арви все же ответил на вопрос. – А не медведя и березу! Речь идет не о простой мазне. А о символе для печати государя. Это своего рода личный княжеский герб, который станут носить все его дружинники. И даже я. Это изображение, которое будет гравироваться на оружии, на перстнях и украшениях гридей. Странно, что княгиня не нанесла гриб на передний план! – подколол Арви.
– Попридержи язык, – гаркнула Дива. – И почему именно сокола?..
– Если бы княгиня проявляла больше интереса к истории славного рода ее супруга, она бы знала следующее. Имя «Рёрик» или как здесь мы зовем князя – Рюрик – практически созвучно названию его родного города в Рарожье. О котором, надеюсь, княгиня уже слыхала. Само слово «Рарог» также читают, как Рерик, что означает в переводе «сокол, орел или ястреб». Кроме того, «Рарогом» прозвали князя-основателя сего великого но, к несчастью, теперь затерянного в пыли войны града. И все потомки того князя, в том числе и наш правитель, зовутся Рароги или Рерики. Иначе говоря, соколы. Теперь княгине ясно? – глаза Арви смеялись над княгиней, запутавшейся вконец.
Дива ничего не успела ответить. Дверь отворилась, и в гридницу пожаловал сам князь. Уже с порога увидев раздосадованную жену и довольного тиуна, он сначала ничего не понял из их наперебой звучащих речей. Однако вскоре ясность проступила.
– Арви прав. Береза неуместна, – рассудил Рёрик, с интересом разглядывая рисунки Дивы. Которая в свою очередь еще больше расстроилась после этих его слов. Тиун же довольно улыбался, исподтишка переглядываясь с ней.
– Это так, князь. Кроме того, умельцы уже подготавливают наиболее подходящие зарисовки, – вмешался Арви, желающий окончательно отстранить Диву. Его раздражало, что она продолжает везде совать свой нос. Ладно бы еще, касалось ее, женского. Тряпок каких да лент. Так нет же, лезет в государственные дела!
– Так они уже что-то изобразили? – уточнил Рёрик удивленно.
– Пока нет, но…– тиун замялся, не желая допускать княгиню к этому занятию и на шаг ближе.
– Я тоже хочу помочь, мой князь! Прошу разрешить…– поторопилась Дива. – Я воспроизведу нечто более соответствующее имени великих предков, чем то, что сейчас…
– Что ж…Пожалуй, не стану запрещать сей безобидной забавы, – Рёрик вернул рисунки обратно художнице. И перевел взгляд на тиуна, лоб которого теперь походил на весенний сморчок. – Арви, как только княгиня и мастера завершат свои труды – доставишь мне все вместе. Я посмотрю и сам выберу что-то приличествующее.
Дива почувствовала прилив сил. Словно усталый путник, припавший к живительному источнику и сделавший первый, самый сладкий глоток. Это всего лишь герба. Но ведь ее и до этого могли не допустить! Кажется, с Рёриком все пошло на лад. Если так и дальше продолжится, то, пожалуй, он в итоге пленится ее образом и деятельным умом.
– Слушаюсь, князь, – поклонился Арви, метнув мстительный взгляд в сторону Дивы.
Княжеская чета удалилась, оставив тиуна в наисквернейшем расположении. Эта выскочка Дива все наглее с каждым днем. Да она даже не знает, какой полагается быть княгине! Но самое отвратительное, что, похоже, и сам князь того не знает! Иначе как он позволяет ей все это?! Разве она не должна сидеть в своих покоях и вышивать пеленки наследнику да рубахи мужу?! А не встревать в дела мужчин!
Тиун недовольно покривился вслед ушедшим, из окна проводив их взглядом. После чего плюхнулся на лавку, взял в руки чашу и отхлебнул глоток напитка. Оказалось, что сбитень совсем остыл.
****
На крылечке князя поджидал Трувор. Он как раз смотрел куда-то вдаль с задумчивой улыбкой, когда Дива и Рёрик вышли из гридницы.
– Госпожа, – поприветствовал Трувор княгиню. – Нег, я пока за конями…– гридь сошел на землю и двинулся в сторону скотных дворов, так как Рёрик все еще разговаривал с Дивой.
– За какими конями? – Дива догадалась, что князь собирается куда-то выехать.
– Сегодня в городе торжище, – ответил Рёрик.
– Мне бы тоже хотелось посетить, – вздохнула Дива.
– Тебе? – почему-то удивился князь, словно у женщин не должно быть никаких желаний, кроме ткачества и вышивания.
– Но если нельзя, я останусь, – сразу же оговорилась Дива. Мало ли что! Вдруг его эта мысль рассердит. Кто ж знает, что у него в голове!
– Ладно, возьму тебя с собой, – расщедрился князь.
Держась за перильца, Дива уже собиралась сойти с крыльца, как вдруг почувствовала хоть и легкий, но совершенно ясный толчок внутри живота. Словно кто-то пнул ее маленькой пяткой, а может, уперся крохотным кулачком. От неожиданности она чуть вскрикнула.
– В чем дело? – князь поддержал пошатнувшуюся жену под локоть.
Дива улыбнулась. Взяла руку Рёрика и приложила к своему животу. Вероятно, что-то почувствовав, князь тоже улыбнулся.
****
Погода в Новгороде неожиданно испортилась. Совсем недавно казалось, что зима отошла, уступив дорогу весне. Но вот дорожки уже снова заметает снег. А ветер такой холодный, что на улицу не хочется лишний раз и носа показывать.
Дива сидела в своих покоях за пяльцами, вышивая одежку для будущего наследника. Не иначе. Ее саму и княжество может спасти только мальчик. Князь несколько раз обронил, что был бы рад получить сына. Что ж, вскоре она подарит ему сына. А уже сейчас она ест много перепелиных яиц и молится добрым берегиням.
Дива засмотрелась в окно: еще недавно ясное небо вдруг заволокла тяжелая туча. Вмиг потемнело. На секунду сжалось сердце. Но Дива успокоила себя. Отныне ничего дурного ей не грозит… Ведь Рёрик заметно переменился к ней. Можно даже сказать, что он ласков, насколько это вообще возможно при данных обстоятельствах. Он, конечно, не влюблен. Но сейчас она уже не боится услышать грубых слов или злобных угроз. Князь, на диво, крайне бережно обращается с ней. Видно, как и все правители, хочет получить законных наследников!
Размышления Дивы прервал стук в дверь. И отчего-то сердце вновь тревожно екнуло.
– Козьма пришел, – доложила Рада. – В сенях дожидается…
Накинув на голову платок, Дива пошла в сени. Обычно они с Козьмой виделись на улице, но сегодня там слишком ветрено.
– Что за весть мне принес, Козьма? – Дива довольно поглаживала живот.
– Как и было велено, я разузнал про того забияку…– начал Козьма. – Который выкрикнул что-то на площади…Во время прогулки…Зимой еще…– напомнил Козьма. На его худом лице выделялись умные глаза. – Которого еще схватили гриди княжеские…И хотели прямо там и порешить…
– Да да, припоминаю…– вздохнула Дива, вспоминая мрачный эпизод. – И что же? Его отпустили?
– Его, кажись, казнили…И…И в гриднице князя – женщина! – ковыряя пальцы, выпалил соглядатай с виноватой улыбкой.
Дива ничего не поняла. Того казнили, а там вдруг женщина. И не просто где-то, а в гриднице!
– Какая еще женщина? Просительница? Кто-то из дворовых прибирает? Или…Что значит «в гриднице»? Он что…? Нет…– повисла пауза. Дива испытующе смотрела на Козьму. Не хватало еще, чтоб Рёрик кем-то увлекся! Верно, уже подсуетилась какая-то гульня! – Кто такая? Ну же! – вспыхнула Дива.
– Некая Вольна…Князь был очень обрадован увидеть ее. Говорят, ее считали покинувшей земные пределы. Сказали, что она…– Козьма не успел договорить, как княгиня перебила его, почти закричав.
– Что ты несешь?! – Дива знала, кто такая Вольна. Как-то раз ей удалось выведать о ней у Хельми. Это было, когда Рёрик ушел в Изборск, а мечник остался в Новгороде за главного. Дива тогда ни с кем не зналась, время проводила в погребе. Но однажды ей все же довелось столкнуться со свирепым варягом: ему понадобились ключи от княжеских построек. Она сначала чуть не поругалась с грозным воином. Но потом, вспомнив, что этот громила сделал с летописцем Назарием, милостиво отдала ему связку. А после они разговорилась. И он показался ей вполне вменяемым. Как бы там ни было, упоминание имени Вольны навивало на Диву ужас. Ко всем бедам не хватало лишь воскрешения легендарной соперницы из мертвых. Вспомнив вместе с той былое, князь снова озвереет и перестанет прислушиваться к своей доброй княгине! – Пойди и выведай точно, кто и что! А уж потом приходи сюда!– Я и так все точно выведал. Да и сам видел…Государь работал в гриднице…– начал Козьма рассказ…
В гриднице Рёрик с Хельми изучали карты местности, полученные утром от охотников. Здесь же присутствовали бояре, которые помогали князю в этом вопросе, уточняя задачи рисовальщикам.
– Князь доволен проделанной работой? – вежливо обратился сдержанный Аскриний к Рёрику.
– Вижу, что вы старались. Но необходимо кое-что подправить. Вот, например, здесь, – Рёрик указал на линию, символизирующую реку. – Не пойму, через нее имеется хотя бы один мост?!
– О, да, вестимо! Обязательно имеется, – всматриваясь в карту, засуетился Бойко, щурясь.
– Это радует! А то я уж расстроился, что предстоит отстраивать все здесь самому. Далее…Из этих кривых мне неясно, какие из рек пригодны для судоходства…Глубина? Или мель. Имеются ли пристани?!
– Многие пригодны. Пристани имеются, – сообщил Аскриний лаконично.
– Необходимые исправления будут внесены, – любезно поспешил заверить Бойко.
Вдруг двери гридницы распахнулись. Все обернулись. Стражник доложил, что пришел посетитель.
– Всех назавтра, – отмахнулся князь. Но страж не покидал горницы, продолжая отвлекать от важного занятия присутствующих. – Что еще? – Рёрик недовольным взглядом окинул топчущегося на месте молодца.
– Она не уйдет, – кашлянув в рукав, наконец вымолвил блюститель покоя правителя.
– Пусть придет завтра. Или нет. Отправь к Арви, – Рёрик вернулся к картам. – Далее…Леса…
– Но она хочет видеть князя, – не отступался все тот же страж.
– Что это еще значит? – Рёрик поднял голову уже сердито: он не любил, когда его дергали по пустякам, тем более если он бывал чем-то занят. – Я сказал, к Арви!
– Она назвалась Вольной. И просила, чтобы это непременно было в точности передано. И она не уйдет, покуда ее не примут здесь, – подытожил брежатый, растерянно разводя руки в стороны.
Аскриний и Бойко в недоумении переглянулись друг с другом. Хельми бросил озадаченный взгляд на князя, а потом продолжил изучать карту.
А Рёрик, услышав имя «Вольна», вздрогнул. Что за насмешка. Его Вольны прекрасной, как лебедь, больше нет, а та, что вздумала потешаться – за свое веселье поплатится. И все же это имя…Вольна. Удивительное совпадение. Вероятно, какая-то простолюдинка пришла со своими прошениями, как это часто бывает в последнее время.
И мгновенно перед глазами Рёрика в памяти возникло лицо Вольны. Величественное, гордое и прекрасное. Эта женщина – волнующее море. То леденящее, то согревающее. Непостижимое, интригующее, полное тайны. Он так и не успел разгадать ее. В своем гневе прекрасна, как богиня войны. В своей любви страстна и решительна. Ее слово не то поощрение, не то вызов. Ее нельзя забыть. Ради ее улыбки можно весь мир обрушить. И теперь она разве может быть здесь? Это невозможно. Однако вдруг? И это «вдруг» будоражит все внутри. А вдруг она здесь и ждет его?
Направляясь к выходу, Рёрик чуть не перевернул стол, за которым еще минуту назад безмятежно занимался делами княжества. Дверь. Холодные сени. Крыльцо…Обращенная к нему спиной женская фигура застыла на ступенях. Но ему даже не нужно видеть ее лица, чтоб знать, кто она. Он почти рывком развернул женщину к себе.
– Ты…– так тяжело забилось сердце, которое однажды он уже вырвал из своей груди. Эта Вольна. Это она. Преодолевшая смерть и преграды. Живая и невредимая. И все такая же прекрасная.
– Нег…– на него смотрели яркие синие глаза. В них была любовь и боль, разлука и радость.
Слова смешались, и Вольна упала почти без чувств в объятия князя.
Козьма смолк. А Дива почувствовала, как голова ее закружилась. Пол словно заходил ходуном под ногами после этого рассказа. Первое, что шло на ум – мчаться в гридницу и устраивать там погром. Пусть та проклятая доставала убирается прочь! Вышвырнуть ее вон! Что же это? Только все стало налаживаться, как вдруг на тебе – сразу Вольна! Не какая-то рядовая соперница. А знаменитая возлюбленная князя. На фоне его любви к той богине зарождающиеся чувства к Диве покажутся ерундой, нестоящей даже внимания!
– Этого всего не может быть, Козьма…– теперь Дива чувствовала то же, что в вечер своей свадьбы. И тогда жизнь казалась сном. Но явь была хуже любого кошмара. – Она же утонула…
– Она не утонула…– пискнул Козьма. – Она рассказала, что подо льдом ее подхватило водами. Добрые люди вытащили ее дальше по течению…
– Вот…– поникшая Дива протянула Козьме увесистый кошель. – Продолжай наблюдение…
– И еще кое-что, – кашлянул Козьма, потирая пальцы. – Она как-то странно обмолвилась…О городе…О нашем Новгороде, то есть…– Дива подняла на писаря встревоженный взгляд. – Точно не помню…Но сказала что-то вроде того: «Ты обещал подарить мне Дорестадт…Ты передумал? Или ты подаришь мне этот город?»…– вспоминал Козьма. А Дива смотрела на молодого писаря уже не просто с изумлением, но и с непониманием. Как это – «подарить город»?! – Надо думать, она говорила про женитьбу…– пояснил Козьма, который мог сделать такой вывод, так как слышал весь разговор.
Дива молча обвела Козьму взором. Неизвестно, что парень увидел в ее взгляде. Но, не затягивая, он тут же вышел, виновато вздохнув.
– Рада, приведи Млаву, – повелела Дива глухим голосом, когда в сени вошла служанка.
****
День пролетел в переживаниях, словно один миг. А к вечеру на ступенях терема Дива заслышала шаги – то была Рада, приведшая с собой ведунью. Как и в прошлый раз, ведьма выглядела угрюмой и неприветливой. Однако разве теперь важны такие пустяки? Главное, что она единственный человек, который знает, как быть.
– Наконец-то! – Дива взволнованно сновала по горнице, нервно заламывая персты, отчего периодически даже раздавался хруст. – Я уж думала, ты не придешь! У меня беда…
– Ага, – располагаясь, спокойно ответила Млава, словно речь шла о безделицах. – Рада поведала по дороге…И чего же ты хочешь от меня? – ведунья с прищуром оглядела молодую княгиню.
– Я не знаю…Но ты ведь можешь что-то…– осторожно заметила Дива, приостановившись.
– Могу, – подтвердила Млава, затягивая завесы окна. – Ты хочешь, чтобы лада между ними не было. И чтоб, убегая от нее быстрее, чем от голодного шатуна, он угодил в объятия к тебе…
– А что…– кашлянула Дива, усаживаясь на лавку рядом с ведьмой. – Разве такое вероятно?
– Вероятно. И не так уж это сложно…– на губах гостьи мелькнула зловещая усмешка. – Разрыв-трава…Может разрушить не только сталь и золото. Но, конечно, и любые узы…А приворот-трава приручит даже волка…Нет тоски сильнее, чем напущенная ею…– завершила ведунья вкрадчиво.
После услышанного Дива заерзала на месте, в итоге вовсе вскочив на ноги. Заманчивые будущности. Которые могут стать реальностью! Разве не для того она привечает эту ведьму, чтоб одолеть всех своих врагов?
– И что…Ужели он полюбит меня?..– осторожно уточнила Дива, закусив губу.
– Я такого не обещала, – Млава усмехнулась. И этот смешок отчего-то напугал Диву. – Сказала только, что будет мучиться в любовной горячке…Ну, согласна? – ведунья пронзила княгиню острым взглядом.
– Это не совсем то…– сомневалась Дива. – Нельзя ль сделать, чтоб присушился? Ласковым стал…Слыхала, так бывает.
– Можно. Полюбит, как собака палку…– ухмыльнулась ведунья снова. – Устроить?
– А что потом? – поежившись, уточнила осмотрительная княгиня. Все слова, которые произносила ведьма, казались какими-то двусмысленными. Нет, определенно, ей, Диве, не по себе от присутствия этой чужой женщины, у которой неизвестно что на уме. – Твое колдовство…Это навсегда? Или…
– Или…– кивнула Млава. – Насильно мил не будешь. Но это потом. Когда еще…А пока…Не сможет без тебя ни есть, ни пить. Точно умалишенный, станет за тобой ходить. А может, заболеет. И погубит себя. И еще кого заодно. Да, кого-то еще…
– Это как? – не поняла Дива, нахмурившись.
– Человек не живет без души. А ты хочешь, чтоб я у него ее забрала, и ничего за это не было? – ведунья оглядела сомневающуюся княгиню. И на ее губах снова мелькнула усмешка.
– Может, есть еще способы? – после раздумий вздохнула Дива.
– Есть, – подтвердила Млава. Взяла со стола спутанный комок шерсти, она принялась неспешно вытягивать нить, сматывая ее в клубок. – Вот…
– Вот? – Дива обессилено опустилась в кресло, придерживая живот. Она не сводила глаз с клубка в руках ведуньи. – Ну почему же боги не забрали ее! Лучше б ей было утопнуть тогда! – разозлилась Дива. – Батюшка рассказывал про одну княжну, прекрасней которой не было на всем свете. Даже солнце меркло пред ее красотой. Все княжичи мечтали заполучить ее в супруги. В итоге на ней женился наш дядюшка. Однако как скоро сошел снег, так угас и его пыл…Батюшка сказал, что наружность – это лишь полдела…Главное в женщине что-то другое…– Дива задумалась. Потом подняла глаза на свою гостью. – Млава…И что это «другое»?
– Тебе следовало расспросить об этом своего батюшку, – усмехнулась ведунья. В ее узловатых пальцах то и дело мелькала шерстяная нить.
– О боги! – Диве уже порядком надоело вытягивать из ведьмы каждое слово. По замыслу, та должна помогать своей княгине без всяких условий и присказок. А она вечно темнит! – Ну а ты сама что думаешь?!
– Красота живет всего несколько лет, – задумчиво ответила Млава. – Нужно всегда думать о том, что останется после ее ухода…
– Я не знаю…Не знаю…О, Сварог, какой позор! Наряду со мной есть еще она! Живет за углом! – вновь принялась возмущаться Дива. У Гостомысла всегда имелось несколько жен. Даже ее собственная мать, появившись однажды, оттеснила прочь матушку Велемиры и Росы. Но раньше Дива не задумывалась об этом. И только теперь такое положение дел стало казаться ей противоестественным. – Прикатила в мой город, забрала моего князя и еще метит на мое место! Город ей дарить, видите ли! Знаешь, что…Я пойду к Негу. И скажу ему все! Все скажу!
– Пойди. Скажи. А вечером я погляжу на то, что от тебя останется…– сипло рассмеялась ведьма. – Как ты глупа…Он здесь всё. Он власть. Не обращай его против себя, не надо, – предупредила Млава, о чем-то задумавшись. Ее глаза смотрели на колыхающееся пламя свечи. – Однажды я тоже разгневала одного могущественного человека…От моего дома не осталось и головешки. А сама я еле убежала тогда…
– Давно это было? – с сочувствием спросила Дива. – И кто этот человек?
– Очень давно…Когда я была еще молодой и красивой, – ведьма перевела взгляд на Диву. – Если бы ты была моей дочерью, то я бы посоветовала тебе…Молчи. Пусть твой рот открывается токмо для того, чтоб вознести хвалы твоему мужу.