Глава 36. Ведьма
Громкие голоса и смех пирующих слышались даже на улице. Побродив немного во дворе, раздосадованная и вконец замерзшая Дива побрела обратно в украшенные избы, как ей и было велено.
Оказалось, что вернулась она вовремя. О Гостомысле все давно позабыли. Гости нашли себе иную забаву, нежели беседы. Суть развлечения заключалась в том, что каждый должен был рассказать о каком-то своем особом таланте, отличающем его от остальных. При этом нужно было показать свое умение на людях и немедля.
– Любого лука тетиву могу я натянуть! – хвастался один из воинов. И оказался честен. Все луки, что были ему предложены, он натянул умело и быстро.
– А я могу ходить на руках так же хорошо, как Туча на ногах, – похвалялся Ингвар. Однако его слова оказались правдой лишь на половину. Пройдя по горнице вниз головой, он все же потерял равновесие и свалился у дверей. Вероятно, неудача была связана с тем, что рыжий слишком много выпил.
Немало за столом нашлось умельцев. В основном их таланты были связаны с ратным искусством. Но были и иные.
– Я всегда могу распознать, где правда, а где ложь, лишь раз взглянув человеку в очи…– гордо сообщил Лютвич.
– Да тут все лгуны, нечего и глядеть! – рассмеялся Трувор. – Нужен кто-то новый!
– И честный! – вякнули гости с дальнего конца стола.
Дива только сейчас заметила Лютвича. И сразу вспомнила его. Еще бы! Этот одноглазый убил Пересвета. Затем набросился на нее. А теперь выясняется, что и он здесь. Сегодня тут собрались все ее враги.
– А действительно…– Рёрик вдруг развернулся к сидящей рядом Диве. После ее возвращения, он почти не обращал на нее внимания. Но вот его интерес к ней неожиданно возродился. – Княжна, расскажи нам о чем-нибудь…
– Дадим Лютвичу возможность блеснуть, выявив истину, – пошутил Трувор.
– Ну я даже не знаю…– Дива оторопела от неожиданности. Хотя уже и успела чуть освоиться, пока в покое наблюдала за другими.
– Не бойся, начинай, – подбодрил Рёрик, которому захотелось, чтобы именно она поучаствовала в потехе.
– Что ж…Дело было так…– вернув на стол кубок с водой, который до этого вертела в руках, Дива попыталась собраться с мыслями. – Как-то раз я гуляла на лугу…Трава зеленела. Солнце сияло. И тут я услышала напев. Дивный напев! Огляделась по сторонам, но в поле, кроме меня, никого больше не было, – Дива говорила со строгим лицом. Видно, ее история обещала быть не из веселых. Возможно, поэтому все внимательно слушали ее, силясь вперед Лютвича угадать, где таится правда, а где ложь. – Вдруг что-то заслонило свет Ярилы. Потемнело все вокруг. Я подняла голову и увидела в облаках нечто…Прищурилась, дабы разглядеть лучше. Оказалось, то медведь летел по небу, махая лапами и голося во весь окрест песни про мед и пчел…– последние слова нарочито серьезной Дивы потонули в чьем-то смехе. Младшая дочка Гостомысла славилась тем, что любила посмеяться. Она могла не только оценить чужую шутку, но и придумать свою собственную. Хотя этой осенью ей было не до смеха особенно.
– Проклятье, тут ни за что не выявить, где истина, а где кривда! – хохотал Трувор.
– Но напев, точно, был дивным, раз песня оказалась про мед! – гоготали любители хмельных напитков.
– Ну и что же, Лютвич…– посмеивался уже и Рёрик. – Княжна сказала нам правду?!
– Она сказала правду о том, что была в поле…– Лютвич метнул злобный взгляд в сторону Дивы. С одной стороны она угодила всем веселой шуткой, а с другой – попотешалась над его даром. В итоге все довольны, смеются над ее дурацкой историей. Один он сделался посмешищем. Жалко, он не успел прибить ее той ночью.
– Все понятно, княжна, ты честная девица…Теперь твоя очередь, – предложил вдруг Рёрик Диве. – Мы хотим знать, каким даром обладаешь ты сама. Яви нам его.
Сидящий неподалеку Арви надменно ощерился. Сперва он предположил, что Дива смутится, залившись краской. Но потом передумал. Если наглости в ней не поубавилось с последней их встречи, то она, наоборот, начнет петь и плясать. Конечно, предварительно повыделываясь, заставив себя упрашивать. И пущай. Пущай паясничает, развлекает мужиков, словно скоморшница на ярмарке!
– Князь, боюсь, у меня нет никаких особых умений…– Дива опустила ресницы. – Я худо стреляю из лука. Еще хуже метаю секиру. И, точно, не смогу кулаком проломить стольницу, в отличие от некоторых присутствующих здесь…И ложь от истины я, к сожалению, отличаю не столь искусно, как Лютвич…– после ее слов прошла новая волна хохота по избе. Лишь Лютвич был почти готов заколоть ее на месте. А Арви молча наблюдал, ощущая, как неприязнь к ней внутри него крепнет. – Нет у меня столь редких дарований…Разве что…– Дива задумалась, подняв глаза к потолку. – Разве что я, как никто, умею выбрать себе мужа…В этом занятии равных мне нет…И я ведь уже явила сие умение…
Воцарилась пауза. Рёрик внимательно оглядел Диву. А потом рассмеялся. Он понял, что она имела в виду. Его примеру последовали и остальные. Лишь только Арви недовольно скривился. Плутовка. Выразилась вроде бы ясно, но с гигантской подоплекой. С одной стороны она сама пошутила над своим «талантом», если вспоминать, чем закончилось ее избрание Изборского Радимира. С другой стороны – оставила Рёрику любезный отзыв, так как именно он в итоге стал ее супругом. А главное, избавила себя от необходимости плясать с платками и голосить песни, как ее медведь.
Наполненные кубки были подняты в воздух под песни о победах. Иногда напевы звучали на чужом языке, и Дива даже не понимала, о чем они повествуют. Но, надо думать, о полном превратностей житии этих буянов. Наблюдая украдкой за собравшимися, Дива подметила, что гостей нельзя объединить в какой-то один народ. Дружина была разношерстной. Славяне легко узнавались по их речи, похожей на новгородскую. А вот остальные…Кто такие? А впрочем, какая разница, понятно же, что какие-то чужаки.
Поначалу свирепые лица захмелевших незнакомцев и их полудикие повадки пугали Диву. Но потом она немного свыклась. И была вынуждена признать, что в целом на этом пиру весело. Как-то даже пронеслась нелепая мысль, мол, и хорошо, что ее муж – этот незнакомый князь. Ведь будь она сейчас в Изборске с родимыми Радимиром и Изяславом, празднество проходило бы иначе. Или, и того хуже, ее саму, Диву, даже не пустили бы на подобный вечер!
Виновато вздохнув, Дива смутилась своим несообразным рассуждениям. Ведь думать сейчас следует совсем о другом. О дальнейшей судьбе города и о своей собственной. То, что князь не прибил ее сразу, как увидел – после всех предшествующих бед, пожалуй, можно считать успехом. Однако опасности все еще подстерегают ее повсюду. Один Лютвич чего стоит! А Арви! Посему недостаточно просто сидеть рядом с князем на этом празднике, радуясь, что он пока в расположении. Хотя, как это возмутительно – после всего, что этот чужак натворил, ей еще следует искать его благосклонности! Вместо того, чтобы подкараулить его где-нибудь с остатками еще верных людей и низвергнуть! Но нет. Всех отважных и достойных новгородцев, которые были знакомы ей, убили. Остались одни лжецы и подхалимы вроде Аскриния, Бойко и старосты, которые теперь сидят за этим столом, словно им тут самое место. Да к тому же новый князь весьма осторожен. С ним всегда кто-то рядом. И, конечно, не ей этим заниматься: были бы тут братья…
Время шло к ночи. А пиршество разгоралось лишь сильнее. Песни становились все громче, а шутки все неприличнее. Чужаки были почти невыносимы даже в трезвости, не говоря уже о подпитии. Дива как раз собиралась отправиться спать, посчитав все это – недостойным своего присутствия. Но вдруг двери резко отворились. На пороге возник какой-то вусмерть пьяный воитель. Как выяснилось позже, его звали Разуй. Он еле стоял на ногах. Его качало из стороны в сторону. Казалось, еще немного – и он рухнет. Однако, несмотря на это, его мощная длань крепко сжимала шиворот какой-то пожилой женщины. Скрюченная фигура не сопротивлялась, но и не выглядела покорной. Устремленный исподлобья взгляд был недобр. Пленница глухо кашляла. И было в этом кашле что-то неприятное.
– Вона че, колдунья старая…– заплетающимся от хмеля языком молвил Разуй, одновременно швырнув старуху на пол с такой чудовищной силой, что та вылетела на середину горницы. Все присутствующие, жаждущие развлечений, сразу сосредоточились на новой потехе, внимая убедительному Разую. – Князь…Княяязя наш… – язык не слушался Разуя, но он явно хотел донести какую-то мысль до правителя. – Нег! Нееег!
Рёрик развернулся и оглядел Разуя несколько устало, но не без интереса. Сегодня весь мир для него забава.
– Она…Оннна есмь гадуница мерзкая, – неожиданно сообщил Разуй. – Она у твоей коровы…Тьфу, у твоего коня, князь, колдовала…Водой его поила и шептала…Она ведь шептала! – в заключении Разуй замахнулся и стукнул кулаком по воздуху, где должен был оказаться стол, по его разумению.
– И что же она, по-твоему, шептала, Разуй? – Рёрик смотрел на старуху с некой осторожностью. Все знали, как коварны черные ведьмы. Они могут сделать так, что в разгар сражения конь сбросит всадника и начнет топтать его копытами. А подобное, естественно, никому не нужно в бою впридачу к прочим неудобствам.
– Заклятье, конечно! Смотри на нее! Чародейка как есть! Волосы эти…Спутанные…Руки…Костлявая, как смерть…Сгорбленная…А нос!..– крючковатый нос старой женщины, в глазах Разуя, был веским доказательством того, что она знается со злыми духами. – Я колдунью отличить могу, князь…Эта, точно, она! Еще и посевы наши может ведь занепригодить…А нам нынче посевы, ой, нужны! Попортит ведь! Посевы…И коней! Нег! Наших коней! Нег, ну что? Того ее…
– Точно, колдунья! Вон как зыркает черным глазом!
– И сейчас клянет!
Разгорелись недолгие споры о сущности старой женщины. И в итоге дружина пришла к выводу, что Разуй прав. Надо обезопасить князя и посевы. И коли она все-таки колдунья, то достойна смерти. Все начали наперебой выкрикивать с мест предложения. Кто-то даже швырнул в старуху чем-то со стола.
– В болото злыдню!
– На березе вздернуть!
Дива наблюдала за происходящим с дурным предчувствием. Кажись, непрошеной гостье пришел конец. Чего еще ожидать от этих дикарей: они никого не пожалеют, даже бабку!
– Задавим гадуницу, братцы! Приколем! Или нет! Утопим! – крики нарастали. Все лишь ждали, когда князь даст отмашку сокрушить зло. Над старухой уже навис какой-то пьяный боец, готовый помочь Разую в ответственном деле.
Дива оглядела Рёрика и по его равнодушному взгляду поняла, что он не станет защищать старушонку от разгулявшихся головорезов. Возможно, сам убежден в правоте Разуя. Или ему лень в чем-то разбираться. А может, вообще, ему эта бабка новгородская до свечи, и пусть дружина развлекается!
– В реку! В реку ее надо скорее! – раздавались вопли со всех сторон. И старуху потянули во двор. – И камень к шее! Чтоб не выплыла!
– Только так колдовское можно убить в ней! Иначе ведь не придавится!
Дива совсем потерялась. Она зачем-то встала. Потом обратно опустилась на лавку. Не зная, как нужно действовать, она до последнего ждала чего-то от Рёрика. И лишь когда старуху повели на улицу, она поняла, что уповала на него напрасно.
– Князь, прошу меня простить, что я вмешиваюсь в принятое решение…– Дива сглотнула, силясь придумать, что говорить дальше. Ей самой старуха тоже показалась подозрительной. Облик женщины и ее необъяснимые действия не располагали. Но Дива действовала не из расположения. Она руководствовалась познанием того, что есть плохо. Утопить в реке пожилую женщину – это, точно, плохо. Даже если последняя не внушает приязни. Мало ли кто как выглядит на старости лет! – Но все не так, как кажется…
– Что там опять тебе кажется, княжна? – Рёрик не особенно вслушивался в слова Дивы.
– Князь…Это…Это же помощница, – на ходу измышляла Дива. – Она собиралась накормить и напоить коня, дабы тот был силен, как и его хозяин! Храбрый Разуй, очевидно, обознался в темноте и принял заботу за злой умысел…На самом деле эта старушенция – вовсе не гадуница…Вот…
Время поджимало, а голова уставшего князя работала неспешно. Дива не отрывала от него встревоженных глаз, стискивая за спиной янтарный оберег. И как ее язык только не отсох?! Чаять милостей этого изверга – преступление, может, еще большее, чем сидеть с ним за одним столом! Да простят ее отец и Пересвет!
И все же присутствующие были настроены основательно. Они жаждали крови, пусть даже старушачьей. Едва выслушав княгиню, дружина возобновила вопли, что старуха, мол, неблагонадежна, и сокрушить ее нужно «на всякий случай». Все-таки горб, нос и хромота – явные признаки! В итоге Разуй и его решительный сподвижник скрылись за дверями.
– Ну же, Нег, – прошептала Дива.
Рёрик вернул на стол кубок и, не говоря ни слова, внимательно оглядел Диву своим леденящим взором. Таким, как он, обычно нет дела до простых людей. Таким, как она, тоже. И все же она просит.
Время утекало. Но князь ничего не предпринимал. Дива прижала ладонь к губам. Похоже, он не послушал ее. А с чего ему ее слушать? Он сделает так, как хотят раззадорившиеся други. Они важнее, чем какая-то ненадежная бабка. И это конец. Конец для пленницы Разуя. Конец для нее самой, дочери Гостомысла. Конец для всего города. С таким-то правителем, которому даже старушонки не жалко!
– Пойди с Дивой и спаси бабку, – обратился вдруг Рёрик к Трувору. – Если, конечно, еще не поздно.
Не мешкая, Дива вскочила с места и поспешила туда, куда, по ее разумению, могли утащить старуху. А именно, через задние дворы к реке. Трувор, как всегда, готовый к подвигам, дожевывая на ходу какую-то снедь, быстро нагнал княгиню. А потом уже один помчал к берегу, наказывая Диве торопиться за ним по мере возможностей. Вдвоем с ней по ухабам и снежку они, уж точно, не поспеют. А один он угнаться, пожалуй, еще может.
Дива добралась до реки тогда, когда обвиненной в колдовстве женщине уже ничто не угрожало. Трувор накрыл ее ссутуленные плечи своей шубой, а сам остался в телогрейке. Разуй и его помощник – отважный Мигер – возмущенно галдели в стороне, недовольно ворча в спину Трувору, расстроившему столь славную затею.
– Князь милует тебя! – обратился Трувор к старухе, помогая ей подняться на ноги. – И княгиня здесь: заступница твоя! Ты, пожалуй, еще поживешь, мать!
– Сердечный…– старуха одним словом описала всю суть Трувора. – Иди в бой спокойно. Ты из любого сражения вернешься…
От необычных речей старухи Трувор даже протрезвел. Что она там плетет? Уж не колдунья ли, и впрямь?!
– Трувор, она говорит, что ты храбрый муж и достойный! Тебе непременно воздастся добром! – Дива решила выступить в образе толмача, дабы побыстрее развеять сомнения, явственно проступившие на лице молодца. – Я благодарю тебя за помощь. Теперь проводи нас до моего терема и возвращайся к своему князю! Сообщи ему радостную весть. Злодеяния не совершилось. Это его порадует!
****
Трувор проводил женщин в терем, как было велено. На небе уже появилась луна – верная спутница ночи. Хмель в его голове тяжело окутал все тело, но на сердце была легкость. Он шел по дорожке и улыбался. Как хорошо, когда рядом князь и ратные други. И когда есть, о ком помечтать. Так отрадно на душе может быть лишь тогда, когда влюблен. Нынче полжизни бы отдал, чтобы увидеть ее…
Вокруг приятно пахло свежестью. Трувор брел обратно туда, где грохотало веселье. Однако на пути к беззаботной бревенке он вдруг неожиданно развернулся и двинулся в противоположную сторону.
Княжеские терема спали, погруженные во мглу. Словно веки дремлющих очей, ставни были накрепко захлопнуты.
Подняв голову, Трувор оглядел темные окна. Интересно, спит она или нет? Если нет, то о чем думает? Может быть, о нем…Вспоминая их встречу, будто украденную из того дня, когда трава здесь была залита кровью. Жаль, он тогда слишком торопился. Не до знакомств ему было. Но сегодня он, определенно, хотел бы перемолвиться с ней. И обнять ее. Как можно ласковее, чтоб не испугалась. Хотя, наверное, для такого еще рановато…
Трувор совсем уж замечтался. И вдруг услышал, как некто окликнул его по имени, прогнав приятные мысли. Обернувшись, он узрел женский силуэт. Сразу узнать незнакомку он не смог. На улице было слишком темно. Она стояла поодаль. К тому же пышный убор и платок закрывали не только ее голову, но и часть лица.
– Не ведающий страха Трувор, – льстиво начала незнакомка. – Что ты ищешь в сей поздний час под этими окнами?
– Гуляю, – коротко ответил Трувор, не обрадованный непрошенной компанией. Он хотел задержаться под «этими» окнами, но теперь придется уйти. Падает снег, ночь дивная, волшебная. И тут эта баба. Все испортила!
– Ты знаешь, чей это терем? – девица кивнула на окна.
– Эм, нет, – нехотя ответил Трувор. Его окутывало желание свалить от незнакомки и ее глупых расспросов, но он не знал, как это сделать вежливо. Ведь она продолжала держать речь.
– Здесь живет сестра княгини. Так что ты тут не стой, – предупредила женщина строго и в то же время кокетливо.
– Не буду, – Трувор развернулся, чтобы наконец удалиться. Но незнакомка не отпускала его.
– Постой…– она подошла к нему неожиданно близко. Ее лицо все еще закрывал платок. – Проводи меня до моих дверей. Уже поздно и небезопасно…
Трувор скривился. Обычно благорасположенный к девицам, в этот раз он оказался недоволен знакомством и, вообще, всем окружающим. Какого лешего выпятилась на улицу, если «небезопасно»?! Надо ж, такой многообещающий вечер срезала! И все-таки кто же она такая? Держится так, будто он должен ее знать…Если б не прикрывалась тряпкой, может, и узнал бы, а так…
– Что же ты молчишь? – незнакомка взяла Трувора под руку, не дожидаясь действий с его стороны.
– Эм, провожу, куда будет угодно, – вынужденно согласился Трувор.
– Здесь рядом, – незнакомка указала в сторону соседнего терема, увитого плющом. До него, и правда, было всего две дюжины шагов.
Трувор нахмурился в догадках. Молот Тора! Еще один терем! Уж не старшая ли эта их сестрица…Как же ее зовут…Да неважно…На нее похожа…Та тоже тощая и долгая…
Вспомнив Велемиру, Трувор пошел чуть уверенней. Наконец они дошли до крыльца. Старшая княжна и теперь не отпускала его, желая общения. Однако Трувору объясняться с ней вовсе не хотелось. И она уже начинала его раздражать своей болтовней. Поскорей бы она схлынула! Он бы еще тогда побродил немного перед сном…
– Мы с тобой часто виделись сегодня, но и разу не заговорили, – не имея общих тем для беседы, Велемира решила попросту обсудить прошедший день. Но Трувор промолчал в ответ, что выглядело неучтиво. – Ты дожидаешься кого-то? – Велемира огляделась по сторонам, наморщив высокий лоб.
– Нет, – пробурчал Трувор и сразу пожалел о своем ответе. Сказал бы лучше «да» и был бы уже свободен.
– Коли не торопишься, то зайдем откушать ржаных киселей в моей горнице? – не отступала Велемира. А всегда дружелюбный Трувор начинал злиться, что она никак не оставит его в покое. Он даже поискал глазами Разуя и Мигера. – Расскажешь мне про себя, про своего князя…– Велемира осознавала, что ее поведение граничит с чем-то не совсем благопристойным. Но, с другой стороны, нынче опасное время, и ей нужно поскорее найти себе защитника. Здесь не до скромности! К тому же, как сказала жрица: «Скромность до определенного года – это благо, а после этого года есмь зло». Нужно действовать, пока еще не разобрали всех стоящих женихов!
– Если хочешь слушать про князя, то его самого в горницу и затягивай. Он тебе лично все растолкует, – недовольно посоветовал Трувор. Он наконец вспомнил. Эта девица откровенно клеилась к Рёрику весь вечер. – Я бесед вести не умею. Хотя вы это любите…И я ему не смена.
– Мой долг, как старшей в доме, состоял в том, чтоб встретить князя с почестями…– после некоторой паузы объяснила Велемира, приняв его речь за ревность. – Уверяю, что в моих мыслях его нет…
– Показалось, значит…
– Что показалась? – заигрывала Велемира.
– Ничего, – Трувор не желал, чтоб она привязалась к следующему его слову, если он начнет вдаваться в детали своих подозрений. Вопреки своим высказываниям, болтать он умел и любил. И уже не одно сердце покорил таким образом. Но сейчас он намеренно молчал.
Весь день Велемира «на крайний случай» наблюдала за ним. В отличие от многих своих другов, он не пытался поймать дворовых девок и ни с кем не заводил знакомств. Кажется, никто не ждал его, и сам он не стремился ни к кому. Почему же тогда несогласие? Не лучше ли совместно изъесть киселю и погуторить с ней, чем болтаться по холоду в одиночестве?!
– Я гляжу, тебя что-то тревожит…– в ответ на новый вопрос княжны последовало молчание. Велемира поджала губы. Отчего он ерзает, словно хочет быстрее слиться отсюда? Ладно, она не будет торопиться. Он пьян и ничего не понимает! Пусть идет на сегодня, а там видно будет. – Что ж…Мне пора…– нога старшей дочери Гостомысла ступила на крыльцо. – Добрых снов, еще увидимся.
– Добрых снов! – радостно пожелал Трувор и потопал прочь.
Оказавшись в своей избе, Велемира присела на скамейку у входа в раздумьях. Что за поганый день? Сначала провал с князем. Теперь еще и Трувор ускользнул. Что, кстати, весьма странно! Для него большая честь, что с ним заговорила княжна…
Изначально Велемира прицепилась к Трувору лишь потому, что он удачно подвернулся ей по пути. Но после разговора с ним она была уже не в силах забыть его мужественного лица и статной фигуры. Возможно, столь притягательно на нее также подействовали его отказы. Она и сама не поняла, чем именно привлек ее этот простак. А он, и правда, простак! Но так ведь жених нужен в любом случае! На Рёрика надежды почти нет. А этот удалой молодец к тому же дружище княжеский…
****
Дива решила не возвращаться на пир, где и без нее хватало развлечений. Да и происшествие со старухой не шло у нее из головы. Приказав Благе позаботиться о спасенной, Дива двинулась в свои покои. Усевшись на постели, она принялась расчесывать спутанные волосы, которыми давно уже не занималась. Не до того ей было. И сейчас не до того. Но что еще делать, если хочется поразмышлять…А вдруг бабка, и впрямь, колдунья, замышлявшая ковы? Жаль, что Разуй изловил ее. Впрочем, вряд ли ее наговоры подействовали бы. Князь-чужак и сам чародей, кажись. Чего только стоит один его вороной скакун! Честный человек побоится даже гладить такого, не то что вскарабкиваться на него! Ведь стоит лишь раз оседлать вороного жеребца, как о тебе сразу пойдет дурной слух! Известно же, что черный конь – слуга Велеса. Такое животное в доме держать – не к добру. Если на улице появляется незнакомец на смоляной лошадке, все сторонятся эдакого ездока. Вот и конь чужеземца под стать своему хозяину. Впрочем, не на кобыле же «в яблоках» разъезжать таковому лиходею!
– Все сделано, как ты велела, – в горницу заглянула Блага. – Она просит увидеться.
– Поздно уже…Впрочем, зови, – Дива истолковала стремление спасенной желанием выразить благодарность. Хоть кто-то благодарен своей княгине за что-то!
Прихрамывая, порог переступила седовласая женщина. Та самая, которую окрестили гадуницей. Дива оглядела гостью. И на миг ее отчего-то вдруг посетил ужас, впрочем, быстро сошедший на нет.
Гостья не казалась стесненной. Обвела взыскательным взором горенку, прошлась. Дотронулась узловатыми пальцами до красивого заморского ковра. Взяла со стола каштаны и помяла их в ладони.
– Еще хранит тепло руки…– произнесла старуха.
В голове Дивы пронесся косяк бестолковых мыслей. О чем бормочет гостья? Кто кого хранит? Чьи руки?!
Старуха повернулась и внимательно оглядела молодую княгиню.
– Пригожая…– заключила гостья, рассмотрев Диву. – Верно, и мать твоя была красавицей.
– Наверное. Я не помню, – Дива поплотнее запахнула шаль, словно прячась от любопытного взора. Хозяйское поведение старухи ей показалось странным. Но еще страннее – звучащие речи.
– Подари мне этот орех, – попросила вдруг гостья, сжимая в сморщенной руке каштан.
– Зачем тебе? – недоумевала Дива.
– Подари.
– Возьми…И ступай…– Дива решила поскорее закончить эту встречу.
– Я-то ступлю. А что будешь делать ты? Молиться? Плакать? Дрыхнуть? – гостья упрятала каштан в мешочек за поясом. – Он уже знает? – старуха окончательно сбила Диву с толку неясным вопросом.
– О чем глаголешь ты? – Дива уже до конца уверилась в том, что ее гостья не в себе.
– Знает ли варяг, что в твоем чреве его дитя? – старуха обвела слушательницу взором, в коем не было ни теплоты, ни враждебности. А сама Дива в ответ лишь выпучила удивленные глаза. – Вот, значит, как…Ты и сама не ведаешь…
– Ты это откуда взяла?..– Дива отшатнулась. О, боги, Разуй был прав! Эта женщина – колдунья! Что делать?! Звать на помощь? Или убегать самой? Сразу в пиршественные избы! – Я не уразумею тебя, – Дива привстала, непроизвольно ухватившись за живот. В этот миг ее осенило. В последнее время она, и вправду, пожалуй, нездорова. Хотя и списывала сие на беспредельные расстройства. Но причина недомогания может крыться и в ребенке. В конце концов, исключать этого уже нельзя. – Ты что, колдунья?!
– Не бойся. Тебе я не причиню вреда…
Дива вздрогнула. С такими, как эта незнакомка, лучше не связываться. И будет разумно – поскорее выпроводить ее прочь. Однако…Однако могущественная ведунья ведь может оказаться полезной там, где другие бессильны…Кто рядом с молодой княгиней? Лишь няня Блага, которая, по большому счету, не может ничем помочь.
– Как тебя зовут? – заговорила Дива, глуша в себе страх.
– Всех женщин в нашей семье испокон веку именуют одинаково, – гостья продолжила осматривать терем столь свободно, словно ей это было позволено. – Зови меня Млавой.
– Скажи, Млава, что ты делала возле коня княжеского? – полюбопытствовала Дива, с осторожностью рассматривая гостью.
– Разуй все объяснил…– усмехнулась старуха.
– Ты хотела убить князя?.. – уточнила Дива шепотом.
– Хотела…Но сегодня я заглянула в его глаза. И увидела за ним многое. И значительное предвижу впереди…– старуха провела узловатыми перстами по узорчатому столешнику. – Красив твой терем. Вот, значит, как живет семья княжеская…
– Хотела убить его?! – Дива закрыла рот ладонью.
– Говорю же, хотела. Но его стрела не берет и яд неймет, – зловеще произнесла ведьма. – А тот, кто должен сражаться с ним, сидит у него за столом.
– Ты это про меня? – Дива восприняла слова ведьмы как упрек. – У меня нет выбора. Я же что могу?
– Ничего. Ничего ты не можешь, – подтвердила ведьма. – Даже я не управилась. Куда уж тебе. Он утес, который не сдвинуть. Море, которое не переплыть. Пропасть, у коей нет дна. И вот престол твоего отца в его руках. В руках чужака. И срок его пока не вышел.
– И что теперь делать? – сникла Дива.
– Пытаться снова. Но не мне, а тебе, – прошептала Млава. А Дива закатила глаза: ну и совет. Из нее самой душегуб – все равно что из Велемиры грибник!
Ведунья все еще молчала, выразительно глядя на молодую княгиню. Диве теперь уже показалось, что ведьма вовсе не шутит. Однако ее предложение слишком опасно, чтобы даже обсуждать его.
– А зачем это нужно тебе? – Дива только теперь поняла, что у ведьмы свои какие-то обиды на Рёрика. – Что он тебе причинил?
– Тебе-то что? Мсти за саму себя…– речь ведьмы прервал хриплый кашель.
– Как же мне быть дальше…– Дива понимала, что для нее события будут развиваться от плохого к худшему. Счастливое время прошло. Но разве можно с этим примириться…
– Коли не можешь убить его, то найди иной способ сладить с ним…– посоветовала ведьма.
– И какой же? – Дива не представляла, что нужно делать с мужем, которого у нее прежде не было. – А впрочем, не хочу с ним ладить! И общего не желаю! При виде его мне тошно! Не забуду ни стыд, ни боль, что испытала по его воле!
– Ох, как он разобидел тебя!.. – слова ведьмы прозвучали словно издевка. – А ты ждала, что он будет голосить припевки и нянчить малышей…Ну раз ты такая ярая, то позови его к себе сегодня. Дождись пока он уснет. Возьми нож и вонзи ему в сердце.
– Я так не смогу…– призналась Дива. – Да и потом…Я не желаю никого убивать! И отмщения мне не нужно. Я лишь хочу, чтоб он ушел из города.
– Ага, ну хоти…– ведунья насмешливо оглядела молодую княгиню. – Никуда он не уйдет, неужели не поймешь?
– Млава, как сделать, чтобы тогда он меня не обижал? И чтоб тут, в моем городе, не лютовал? – огорченно вздохнула Дива. – Есть у тебя какое-нибудь снадобье? Чтоб успокоить его, задобрить.
– Не существует такого снадобья, – покачала головой ведьма. – Но и дикий зверь порой приручается. Попробуй.
– Ох, ну ты…Мне с таким зверем не совладать, точно. Пока приручается, растерзает ведь, – бубнила Дива себе под нос.
– Может и так, – хмыкнула Млава. – Но воображай уже…Что тут сделают пришлые, если никто не станет их сдерживать…
– Ну я-то их сдержать не смогу, – предупредила Дива, уткнув изнеженным белым перстом в грудь.
– Ты на редкость сообразительна, – кольнула ведунья. – Варяг сможет! Думай. Он пришел за наживой. А надо устроить так, чтоб на этих землях ему захотелось созидать, – предположила ведьма. – Нужно сделать его тем, кто тут нужен – защитником и благодетелем. А не лиходеем и поборником! – ведьма внезапно развернулась и направилась к двери, давая понять, что разговор окончен.
– Постой! – вскочила Дива. Нельзя позволить этой женщине исчезнуть так скоро. – Не уходи! Останься со мной! Я выделю тебе избу здесь, на дворище! Ты не будешь ни в чем нуждаться! Я…
– Ты сама нуждаешься во многом, – прохладно заметила ведунья. – Не нужна мне твоя изба.
– Я позабочусь о тебе…Ты не будешь голодать. Работать станут другие, – несмотря на поздний час, сонливость Дивы как ветром сдуло. – А ты при мне останешься…
– Я не за княжескими милостями сюда пришла, – отрезала Млава, потянувшись к двери.
– Разреши хотя бы отблагодарить тебя за советы, – Дива подошла к сундуку. Порывшись недолго, извлекла из него красивый кушак, расшитый жемчугом, и протянула гостье.
– Мне это без пользы, – равнодушно ответила Млава, отворив дверь. – Были у меня дареные жемчуга. Не принесли мне счастья.
– Прими на память обо мне, – Дива сунула опояску в руки Млаве. Та взяла без охоты. Но позже улыбнулась на мгновение. Кушак красив и дорог, поистине княжеский дар. Многие девушки не пожелали бы с ним расстаться. – Когда-то мне подарили похожее…– взгляд ведьмы застыл, улетев в воспоминания. – Вот что. Я буду помогать тебе. Может, так и должно быть…Теперь слушай…Твое дитя важно…
Млава ушла, но объяснила, где ее можно найти. Единственное условие – Дива никому не должна рассказывать о ведьме. И кто бы как ни нуждался – к ведунье не вести. Дива на все согласилась.
****
Как и в начале вечера, никто не обратил внимания на молодую княгиню, застывшую в дверях в сопровождении мальчишки-слуги.