Пересвет постарался подняться, но тут же рухнул обратно на траву.
– Беги без меня…– слова давались ему с трудом. Острая боль пронзала грудь, подползая к сердцу. Даже в ночной темени было видно, как он побледнел.
– А ты? Нет! Я не пойду одна! – кричала Дива в слезах.
– Это не самое худшее, что приключилось со мной за вечер, – Пересвет слабо улыбнулся. Медленно убрал свободной рукой растрепавшиеся волосы с лица княжны.
– Что? Поднимайся! – Дива рыдала в голос, она не могла поверить в то, что видела. – Вставай же! – одно и то же твердила она в смятении. Ей было страшно, и этот страх совершенно сковал ее разум. – Не оставляй меня! Отец сначала…Ты теперь…Все это неправда! – Дива сжимала ладонь друга, багряную от крови. – Не покинь меня! Не сейчас! Я не побегу без тебя!
– Вместе мы будем слишком приметны. Один я доползу куда-нибудь, а вдвоем нам, точно, не уйти. Так что ты беги сейчас. Я потихоньку, следом за тобой, – Пересвет подтолкнул Диву, давая понять, что ей пора.
– Нет, – Дива мотала головой, всхлипывая. – Я тебя не оставлю…И одна не пойду…Держись за меня, я помогу…– хорошо это или плохо, но княжна не постигала того, что происходит.
– Ладно, послушай…Обломай оперение стрелы…– прохрипел Пересвет.
– Это поможет? Да, я сделаю, – левой рукой Дива ухватила стрелу за древко, а правой за оперение. Выдохнула и надавила на дерево. Стрела хрустнула. – Что? Что дальше? Говори? – голос Дивы дрожал, как и ее руки. – Я ни за что тебя не брошу…Что…Что теперь?
– Теперь…Теперь вот…– Пересвет ухватил стрелу спереди и, морщась от боли, вытянул. Отшвырнув в сторону древко, взял ладонь Дивы и приложил к ране, из которой изливалась кровь. – Это лучшее снадобье…Если оно не поможет, я не знаю тогда…– даже находясь при смерти, Пересвет не утратил способности отпускать шутки.
Невменяемая от страха Дива действительно ждала улучшений. Она не понимала, что сие его действие в реальности стремительно ухудшает положение.
– Не помогает…– Пересвет поднес к губам ладонь Дивы и поцеловал ее. – Моя жизнь уйдет вместе с этой кровью. И ты уходи. – Пересвет выпустил руку Дивы и чуть подтолкнул княжну. – Беги же теперь со всех ног. И не попадайся никому в руки. Не попадайся, дорогая.
Дива медлила. Но шум с обратной стороны частокола испугал ее. Еще раз оглядев друга, она побежала прочь, запинаясь о платье, спотыкаясь о хлам, разбросанный на дороге, падая и снова подымаясь.
В эту же секунду калитка резко отлетела в сторону, хлопнувшись о забор. В сад вошел воин. На его лице имелся всего один целый глаз. На месте другого его ока зияла пустота. Он был вооружен двумя клинками. Первый – короткий и обоюдоострый, второй – длинный, изогнутый дугой. Походка этого воителя была вкрадчива, как у шакала. Он сразу заприметил на земле парня, испускающего дух. Не раздумывая, пришелец возвысил меч над телом и проткнул лежащего насквозь.
Замедлив шаг, Дива обернулась. Она на всю жизнь запомнила эту картину, которую впоследствии не раз видела в своих повторяющихся кошмарных снах. Запомнила и это лицо. Мстительные очи сверкнули в ее сторону. Крутанув меч, страшный воин выдернул оружие из уже бездыханного тела и двинулся к ней, недобро посмеиваясь.
Послышались раскаты грома. И в этот миг с неба обрушился ливень, смешивающий на земле агонию человеческих чувств, грязь и кровь.
Глава 22. Второй жених
Дива перестала понимать, что происходит. Ее сознание затуманилось от ужаса. Мысли спутались и бешено скакали, словно белки по веткам. Ей вспомнился запах сирени, цветущей весной. Дива будто вновь услышала раскаты грома, которые в начале лета казались гневом самого Перуна. Увидела как отец и Бойко о чем-то беседуют на закате. Как она и Роса дурачатся, кидая соломой в спесивого двоюродного брата, приехавшего погостить. Как ее руки становятся алыми от крови Пересвета. Как черный ворон из ее сна кружит над ней.
Но мга воспоминаний постепенно рассеивалась. Перед глазами расстилалось настоящее, представшее поляной обезображенных тел. Дива едва различала перед собой образ жестокого врага. Его фигура расплывалась от слез и дождя. Незнакомец неотвратимо надвигался.
– Вот так пожива, – воин с жадностью уставился на добычу, которая попятилась от него.
Упершись лопатками в стену терема, Дива обмерла. Отступать было больше некуда. Промокшее от дождя, крови и грязи платье холодило тело. Зубы стучали то ли от страха, то ли от озноба.
А воин тем временем в один прыжок подскочил к княжне. Схватив ее за плечо, притянул к себе. Сорвал с ее шеи ожерелье – подарок жениха – и засунул себе за пазуху, довольно ощерившись. Пройдясь большой ладонью по ее аккуратной груди, погладил место пониже спины. От столь вопиющей дерзости Дива даже очнулась. Никому не позволено не то что дотрагиваться до нее, но даже слово ей молвить без дозволения!
– Как смеешь, простолюдин! Прочь руки от княжны! – в негодовании возмутилась Дива, замахнувшись. Ее взгляд выражал гнев. Этот поганый висельник, что убил ее друга, не удостоится чести разглядеть страх в княжеских очах!
– Княжна, говоришь? – оскалился воин. Свободной ручищей сняв шлем, он обнажил свое безобразное взмокшее лицо. Прилипшие ко лбу молочные волосы, рыхлая кожа и всего один целый глаз. По росту он оказался ненамного выше княжны, но жилистое телосложение не оставляло сомнений в его возможностях. – В этот вечер меня посетила несказанная удача. Нечасто случается потискать княжеских дочек! – косматые руки без труда удерживали Диву, впопыхах шаря по ее телу. – На меня смотри, – ухватив княжну под челюсть, нападающий уже ворошил девичьи юбки, не обращая внимания на ее неловкие попытки оттолкнуть его.
Дива сама не поняла, как ей удалось вывернуться. По счастливой случайности нападающий замешкался, а она уже с визгами мчалась от него по дорожке.
– О, Сварог, заступись! – смелость княжны оказалась показной. Словно во сне, она не могла ни бежать быстро, ни кричать громко, ни отбиваться смело.
– Вот же сука! – воин без труда нагнал Диву, которая успела поцарапать его по лицу. Рывком развернув ее к себе, он отвесил ей столь сильную пощечину, что она пошатнулась и упала. Голову накрыла волна жгучей боли. Искры посыпались из глаз. А в ушах нарастал гул. Кажется, никто здесь не питает уважения к ее знатному происхождению. И не успела она еще подняться с земли, как нападающий ударил ее ногой в живот.
Удар сам по себе не предполагал увечий. Скорее, это был пинок. Но Дива даже перестала дышать. Согнувшись от боли, она была не в силах теперь и говорить, не то что сражаться. И в этот самый миг, валяясь на сырой грязной траве, она в полной мере осознала свое положение. Личные ее возможности крайне ограничены. Она даже не может постоять за себя. Без титула и охраны она не лучше других.
Воин ухватил за шиворот дрожащее тело и резко дернул с земли. Замахнулся опять. Дива едва успела закрыться локтем, увидев вновь надвигающуюся к своему лицу руку. Видно, ему не понравилось, что она не только предприняла попытку к бегству, но еще и силилась сражаться, доставляя ему неудобства. На сей раз, дабы избежать излишней беготни, он схватил Диву за волосы и шмякнул животом на летний стол, за которым Гостомысл и Златана теплой порой любили обедать.
Дива даже не успела ни о чем подумать, как оказалась вжата щекой в столешницу. Она попыталась вернуться в стоячее положение, но это было невозможно, поскольку нападающий крепко держал ее сзади за шею. Ухватив ее за бедро, он попутно чуть ударил по внутренней лодыжке ее ноги своим сапогом.
– Лютвич, что там у тебя? – раздалось неожиданно возле калитки. За одноглазым стоял высокий воин с рыжей копной взъерошенных волос. В левой его руке тяжелел обагренный чьей-то кровью меч, а кисть правой была разбита. Но, поглощенный азартом схватки, он не замечал даже собственных ран. Тем временем, пинаясь и крича, Дива заливалась слезами. Несмотря на то, что ее не опутывали веревки, она никак не могла вырваться. – Эта похожа на знатную…Или даже на невесту. Посмотри на ее одежу…
– Княжной представилась! – похвастался Лютвич. – Придержи ее! А то прыткая…
– Княжна?! Так почему она еще не у него?! – наорал Ингвар на Лютвича, отер свой меч о порточину и вернул его в ножны. – Ты умом повредился, к ней пристраиваться?! Плохо слушал?! Ее велено в дом!
Оттолкнув в сторону разочарованного Лютвича, Ингвар ухватил Диву под локоть и потащил в сторону изб.
– Пусти, – рыдала Дива, пытаясь отпихнуть рыжего. Последний не обращал внимания на ее нелепые бабские удары. Но, впрочем, несколько раз отстранил ее от себя на расстояние вытянутой руки, чтобы она не слишком колотила его по пути.
– Давай я помогу, – Лютвич поймал Диву под руку с другой стороны. – А то еще убегнет…
****
В погромленных избах обтрепанная перепуганная Дива ищет глазами брата, мужа или хоть кого-нибудь, кто бы ее защитил. Но уже с порога встречает вгоняющее в дрожь зрелище, подсказывающее, что ждать помощи неоткуда. Полы блестят от крови. Часть гостей зверски перебита. Другие испускают дух. Скатерти сорваны, а те несчастные, что догадались спрятаться под столами, заколоты. Отовсюду слышатся стоны умирающих, заглушаемые напрасными мольбами о пощаде. Диве сделалось тяжело дышать. Страх, смерть и чья-то боль. Они пропитали собой стены и даже воздух.
А тем временем свадебные яства явились приятной наградой для подуставшего и натешившегося врага. Несколько захватчиков уже расположилось на праздничных лавках. Как ни в чем не бывало они трапезничали, наблюдая за тем, чем заняты остальные их други. А остальные, в основном, добивали оставшихся в живых гостей.
Потрясенная увиденным, Дива невольно отступила, сделав шаг назад. И тут же запнулась обо что-то мягкое. Опустила голову, дабы посмотреть на препятствие. Крик вырвался из ее уст – окровавленное тело супруга с перерезанным горлом валялось раздавленное среди прочих других тел, знакомых и чужих. Еще совсем недавно он сидел рядом с ней и застенчиво улыбался. И вот теперь он мертв.
Не успевшую опомниться княжну обхватила со спины пара чьих-то бесцеремонных рук. Кто-то явно решил воспользоваться ее замешательством.
– Вы не смеете! Я княжна! Из рода Словена! – закричала Дива, сопротивляясь, что было сил. – Меня нельзя трогать! Нельзя!
Видя, что имя больше не служит ей защитой, она зарыдала. Брыкаясь и царапаясь, тщилась высвободиться из объятий нового захватчика.
– Отпустите меня! Даю слово, что всех вас пощажу! – плохо соображая от горя и страха, Дива ошибочно решила, что нападающие лишь заурядные разбойники, для которых княжеская милость есмь лучшая отрада.
Не успела она еще завершить речи, как ее слова вдруг поглотил грубый мужской смех. Видно, для его хозяина это была самая развеселая шутка на сегодняшнем вечере.
– Что ж, благодарствуем. Но не уверен, что нам стоит верить обещаниям дочери Гостомысла…– чей-то незнакомый голос прозвучал где-то далеко и одновременно совсем близко.
С плохо скрываемым ужасом Дива обернулась, начиная вдруг догадываться, кто есть эти пришельцы. Она даже перестала орать и выдираться.
А в центре горницы на скамеечке сидел грозный воин, чей облик был страшнее вида тысячной рати. Облаченный в кольчугу и кожаные доспехи, он казался в полтора раза мощнее любого обычного мужчины. Он был весь в крови, естественно, не своей. Свирепое, но довольное выражение застыло на его лице. Лютые глаза смотрели без жалости. Рядом с ним покоился его устрашающий шлем. Возле его ноги дремал тяжелый щит, на котором был изображен сокол. Одной рукой незнакомец опирался на рукоять своего меча, воткнутого в пол, другая же лежала на его колене.
Подняв взгляд и обозрев это чудовище, Дива узнала его, хотя и не видела прежде.
– Рёрик…– потрясенная, кем оказался второй «жених», Дива не могла говорить и лишь безгласно шевельнула челюстью в воздухе. Вместе с тем она почувствовала, что больше ее никто не удерживает. По-видимому, ее решили оставить в покое, посчитав, что раз предводитель с ней беседует, не нужно ему мешать и лучше пока заняться разбоем.
– Ньер, этого первым, – кивнул в сторону летописца все тот же грозный воин, уже позабывший о княжне.
В тот же миг какой-то здоровяк подлетел к напуганному хронисту и влепил ему несколько сильных ударов в бока. Тот скорчился пополам. А громила уже тащил съежившегося историка на улицу.
– Назарий…Нет…– прошептала летописцу вслед ошарашенная Дива, которая только теперь обнаружила, что от криков у нее осипло горло. Она помнила Назария с детских лет. Он был ее учителем: рассказывал об устройстве мира людей и богов, учил писать и читать…Тут же в приоткрытую дверь она заметила на дворе неразборчивое мелькание, а позже расслышала крик, внезапно оборвавшийся глухим стуком. Затем все тот же здоровенный громила вернулся в избу, держа за чуб отрубленную голову.
– Нег, готово! – громила поднял трофей ввысь.
– Мне это зачем?! – грозный воин сделал жест в сторону двери, повелевающий унести останки из горницы.
– И что тогда с ним делать?
– Смастери себе кубок…И да, сделай так, чтоб его труды отправились вслед за ним! – грозный воин кивнул в угол, где были принадлежности ученого человека, ведущего историю семьи Гостомысла и этого града. – Не нужны нам сплетни…
Будучи последней свидетельницей происходящего, Дива пожалела, что стрела досталось Пересвету, а не ей. Очевидно, на снисхождение тут рассчитывать не стоит. Промелькнула мысль, что можно попытаться объяснить недоразумение, произошедшее якобы по вине вольнодумца-гонца. Который все неправильно передал! Заверить, что данное слово не было нарушено. Ведь у Новгорода имеются еще две княжны. Рёрик получил бы жену в любом случае!
Но Дива подсознательно почуяла, что если сейчас начать водить его за нос, то будет еще хуже. Хотя куда уж хуже?! В любом случае страх, охвативший ее, стремительно усиливался, и изложение не давалось. Язык словно прилип к небу. Раскрыв от изумления рот, она стояла молча, разве что про себя недоумевая, как этот зверь, вообще, здесь так внезапно нарисовался. Ведь от Дорестадта много дней пути: по морю и верхом. Она своими глазами видела карту! Да и отец говорил, что, дескать, этот князь давно уж им не сосед и нечего даже времени тратить на его послов, когда предполагаются более выгодные союзы.
А вокруг все еще продолжалась возня. Люди входили и выходили из изб, что-то выкрикивая, порой даже на неизвестном ей языке. Знакомых лиц она теперь не наблюдала вовсе. И если до сих пор через распахнутое окно замечала некоторых убегающих или сражающихся соотечественников, то сейчас по улице сновали лишь чужаки. Надо думать, всех, кто мог дать отпор, уже порешили.
Выбрав момент, когда Рёрик отвлекся, Дива попыталась незаметно проскользнуть в дверь с тем, чтобы, наконец, скрыться в лесу. Однако не стоило, вообще, попадать в подобное положение, не было бы и надобности искать выход. Не успев перешагнуть порог, она уже летела наземь, споткнувшись обо что-то жесткое. Оказалось, что падение – не случайность, а все тот же одноглазый. Проходя мимо, он играючи подставил ей подножку, буквально сбив с ног своим тяжелым сапогом. Тщетно размахивая руками, ищущими опоры, она свалилась на пол рядом с кем-то уже явно неживым. Стеклянные глаза того самого громогласного гостя, что еще пару часов назад интересовался мнением жениха о невесте, уставились на нее, но на сей раз без прежнего восхищения. Дива пронзительно завизжала и вскочила, но тут же запнулась о труп какого-то незнакомца и снова упала, на сей раз рядом с тестем. Его рот был раскрыт, будто он хотел ей что-то сказать. Она даже не сразу поняла, что он убит. Лишь только когда заметила перерезанное горло и бороду, багряную от крови. Вспрыгивая на ноги под хохот чужаков, пирующих за столом, и ничего не соображая от ужаса, она с истошными воплями бросилась к выходу, дабы все-таки покинуть раз и навсегда это жуткое место. Но кто-то из вновь прибывших в избу тут же поймал ее, приподнял над землей и, без всяких разговоров перекинув через свое плечо, потащил куда-то в сторону сеней.
Дива в панике завопила, ударяя захватчика по спине. Но ожидаемых плодов ее усилия не дали. Новый агрессор имел доспехи, о которые Дива только ушибла кисть.
Княжна воспитывалась в том кругу, где нередко шли разговоры о завоевательных походах и полученной в результате них добыче. Она тысячу раз слышала, что в подобных случаях женщины становятся трофеем наряду с утварью и серебром. Эдакое положение вещей казалось ей вполне оправданным. До сегодняшнего дня. Когда она на себе ощутила, каково это – за одно мгновение превратиться в вещь, которую каждый желает прибрать к рукам.
– Бьёрн, отпусти девицу. Она нам еще пригодится, – послышалось столь непринужденно, словно тут вечер скоморохов, а не резня. Приказ принадлежал все тому же грозному воину.
Оказавшись снова на своих ногах, Дива попятилась в угол, судорожно отряхиваясь от невидимой грязи рук, что касались ее сегодня. В открытые двери мельком разглядела вдалеке несчастную Весняну, которую какой-то громила оттеснил в овин.
Уже сейчас Дива охотнее умерла б, чем осталась переживать эту ночь до конца. И боги ответили на ее мольбы. Почти рядом с собой она заприметила на полу в куче хламья оброненный кем-то нож. Можно было бы схватить его и, скажем, пронзить себя. Здесь и сейчас, пока выдалась эта удивительная возможность, которая, вероятно, в другой раз и не представится. Иначе может статься так, что с ней покончит кто-нибудь иной. Но больше всего пугало не то что кто-то вонзит в нее меч, метнет кинжал или зарубит секирой. Хотя и это тоже. А то, что сперва над ней поизгаляются вдоволь. Что может быть для девушки страшнее оравы пьяных мужиков под предводительством чудища, не расположенного к жертве?! Вечная неволя и измывательства или лезвие…Замысел хорош, и нож близко…
– Не надо это брать в руки, – неожиданно обратился Рёрик к Диве, будто услышав ее мысли.
Дива одернула руку, словно ошпарившись. Почему нет? Почему он так сказал? Или что, она не успеет воспользоваться оружием? Какой-то разудалый громила вырвет сей злосчастный нож из ее ладоней вместе с пальцами, решив, что этой железякой она вознамерилась грозить ему или, чего доброго, вообще, напасть на предводителя!
Решив, что без оружия она пока в большей безопасности, Дива сделала шаг в сторону. И тут же натолкнулась на заходящего в избу рыжего бойца, того самого, что доставил ее сюда вместе с одноглазым. Не обратив на нее внимания, он попросту оттолкнул помеху с дороги. Дива отшатнулась и тут же еле успела отскочить. На сей раз с пути другого незнакомца, следующего прямо по тому месту, где была она.
– Не стой на проходе. Иди ко мне, княжна, – оскалившись, свирепо улыбнулся грозный воин.
А Диву вдруг накрыла заторможенность. Если еще недавно она была готова бежать в лес, то сейчас даже дышала с трудом. Его голос доносился до ее ушей будто из-за стены, хотя на самом деле их разделяло всего несколько шагов. Она не могла оторвать от этого человека испуганных глаз, на которых от ужаса даже высохли слезы.
– Иди-иди, не бойся, – повторил чужак, жестом поманив Диву к себе.
Она понимала, что он зовет ее. Но любая угроза из других уст прозвучала бы менее зловеще, чем это его «не бойся». И все же, спотыкаясь, Дива поплелась к нему, даже не думая над тем, чтобы поступить как-то иначе. Разве можно ослушаться такого человека?!
Вокруг стоял шум, летали какие-то предметы, бегали люди. Но Дива видела только Рёрика, сидящего на обычной лавке столь представительно, словно на троне, и тот путь из дюжины шагов, который ей надо было проделать. На большее ее мозг сегодня казался уже не способен.
– Ты – сегодняшняя невеста? – расшнуровывая крагу на своей руке, Рёрик одобрительно оглядел приблизившуюся к нему княжну.
Обычно неподражаемо красноречивая, сейчас Дива не могла даже вспомнить слова. Внезапно на нее обрушилась столь нестерпимая усталость, что ей показалось, будто она сама сейчас упадет на пол прямо пред его стопами. Глаза словно засыпало песком, так темно стало на миг. Желая прогнать это ощущение, Дива несколько раз тряхнула и без того кружащейся головой.
– Ты меня слышишь? – повторил Рёрик, видя, что допрашиваемая готовится потерять сознание.
– Аз есмь…– пошатнувшись, ответила Дива на первый его вопрос. Отрывистое учащенное дыхание сбивало ее голос. Она чувствовала, что с ее телом происходит нечто странное. Она опустила взгляд на свои руки. Они дрожали. Кончики побледневших пальцев имели непривычный сине-фиолетовый оттенок, который было видно даже сквозь кровь Пересвета, застывшую на ее коже.
– Что ж…Мне все понятно…– ухватив Диву за талию, Рёрик усадил ее себе на колено. Свободной рукой провел по ее шее, остановившись возле сонной артерии. А Дива тем временем не шевелилась и не разговаривала. Она не отрывала взора от его холодных, как лед, глаз, которые сейчас сосредоточенно смотрели куда-то в сторону. – Твое сердце бьется намного быстрее, чем нужно, – Рёрик вернул взгляд на свою пленницу. – Я не хочу, чтобы ты умерла раньше срока. Сделай милость, совладай с собой и успокойся.
Как зачарованная, Дива рассматривала лицо грозного чужака, очутившегося столь близко к ней. Его резко очерченные скулы, высокий лоб и твердый подбородок. Он говорил с ней вежливо, но она чувствовала, что на самом деле он недобр. И не больше других питает уважение к ее особе. Наверное, она попросту еще нужна ему для чего-то.
– Будь рядом. Не кричи и не убегай, – Рёрик не стал более задерживать Диву.
После полученных наставлений ей и в голову не пришло куда-то бежать. Ее воля была сломлена окончательно. Она опустилась на пол возле Рёрика. Ее бил озноб, хотя в действительности в помещении было не так уж холодно. Она спрятала ладони в складки платья.
А вокруг тем временем продолжались душегубства и погром. Вдруг в избы вместился все тот же здоровяк, который так скоро расправился с летописцем Назарием. На сей раз он удерживал в своих руках пленника, коим являлся некий Аскриний. Дива знала этого боярина вполне. Он был главой вече и вместе с Бойко часто помогал ее отцу в делах города. Увидев Аскриния, она немного взбодрилась, отчего-то решив, что он знает точные сведения об ее семье и к тому же как-то поможет ей выбраться из беды.
– Нег, глянь на него…– здоровяк швырнул уважаемого в городе человека прямо под ноги Рёрику.
– И кто ты такой? – без особого интереса оглядел пленника Рёрик.
– Я Аскриний…– невозмутимо поправляя воротники, начал боярин, поднимаясь. Он не собирался вопить и целовать руки захватчика, моля о пощаде. Он был почтенного возраста, зажиточен и имел родословную. Вероятно, оттого он всегда держался с достоинством, и в этот вечер в том числе, несмотря на обстановку.
– Лежать, – тяжелый сапог Ньера оказался на спине Аскриния.
– Я Аскриний, – еще раз повторил боярин, на сей раз оставаясь на полу в позе просителя. – Помощник Гостомысла. Прошу сохранить мне жизнь.
– Чего это? – нарочито удивился Рёрик.
– Предлагает выкуп за себя, – пояснил Ньер. – Говорит, что богат.
– Его богатства, как и все остальное, практически и так в наших руках, – посчитал Рёрик. А Дива на этих словах очнулась, выйдя из оцепенения. Прав был батюшка: второй жених сущий разбойник!
– Прошу простить. Но я лучше кого-либо знаю, как здесь все устроено. И могу оказаться полезен, – Аскриний сразу смекнул, на какие обстоятельства следует упирать. – Мне известно все, что говорил и делал Гостомысл, кому и какие письма отправлял, кто и сколько ему задолжал…
Боярин рассказывал много и ладно. И не было ничего удивительного в том, что в итоге его решили пощадить. Дива слушала его долгую речь, пытаясь найти в ней нечто важное. Но там не было ничего, кроме готовности услужить напавшим. И вскоре она стала подозревать, что напрасно рассчитывала на поддержку Аскриния. Хоть боярин уже давно поднялся с колен и больше не валялся в пыли у ног врага, он был занят спасением собственных жизни и состояния, и ему было не до княжны сейчас.
– Буду счастлив оказаться полезным столь прославленному воителю, как ты, князь, – подытожил Аскриний, закончив речь поклоном, который возмутил Диву больше всего прочего. Но внезапные душераздирающие ревы, доносящиеся с улицы, заставили ее позабыть о боярине.
Уже не слушая льстивой болтовни Аскриния, Дива вгляделась в темноту ночных дворов. Через минуту в дверях показалась фигура огромного безобразного воина с изрытым оспой или иной болезнью лицом. Он откликался на имя Альв. В его руках извивалось стройное тело простоволосой женщины. Несмотря на изорванные платья и многочисленные побои, немыслимо искажающие образ, Дива сразу узнала несчастную.
– Нег, что делать с этой? – прогремел вошедший воин, швыряя на пол дрожащую женщину, пытающуюся прикрыться остатками своих роскошных в былом одежд.
– Кто такая? – князь оглядел мученицу без особенной жалости, но с интересом.
– Говорит, княгиня, – представил Альв свою пленницу.
– Я не знал, что у Гостомысла была жена…– признался Рёрик. – Аскриний?!
– Строго говоря, она не жена и, уж тем более не княгиня, – тут же сообщил боярин, чуть склонившись возле князя. – Любимая женщина. Это как водится. Но свадебного обряда проведено не было…
– Простолюдинка? – нахмурился Рёрик, как показалось Диве, несколько разочарованно.
– Точно так. Новгородка из небогатой, но честной семьи…– поклонился Аскриний.
– Понятно…– судьба бесполезной наложницы Гостомысла больше не интересовала Рёрика. – Ты говорил что-то про княжичей, – напомнил князь Аскринию, который перед эпизодом появления Альва и наложницы выкладывал всю подноготную княжеского семейства.
– Сыновей всего четверо…Трое пали на чужбине…– продолжал Аскриний. – А четвертый, Есений, основной наследник теперь…
– Нег, так куда ее?! – перебил боярина все тот же уродливый воин, указывая на рыдающую женщину.
– Заклинаю, отпустите…– женщина бросилась умолять Рёрика и всех присутствующих. – Отпустите на волю…
– Можешь оставить себе, – кивнул Рёрик Альву.
– Пойдем, будешь мне служивать…– Альв поволок из избы вывинчивающуюся из его рук женщину.
Диве никогда не нравилась самолюбивая молодая мачеха, но теперь она с сочувствием провожала ту взглядом. Служение жестокому невежественному мужлану сравнимо лишь с возможностью долгих мучительных терзаний пред и так неминуемой смертью. Увлекаемая Альвом на улицу любимица Гостомысла вырывалась, кричала и плакала, за что немедленно, не успели они еще покинуть избы, получила несколько мощных тумаков, способных искалечить и зрелого мужа, не говоря уже о слабой женщине.
– Князь…– сглотнув, обратилась Дива к Рёрику. За время рассказов Аскриния она немного успокоилась, сумев собрать воедино осколки своего разума. И теперь видела только одно – ей нужно поскорее выбраться на свободу. Особенно после того, как ее мачеха в мгновение ока из первой женщины города превратилась в бесправную рабыню, обреченную до конца жизни терпеть истязательства. – Мне…То есть я…Я никогда не хотела обидеть или оскорбить правителя Фризии…– залепетала Дива, повергнутая в ужас судьбой Златаны.
– Разве? – Рёрик даже отвлекся от истории, которую повествовал Аскриний.
– Да…Да…Клянусь…– принялась заверять Дива, запинаясь. – Клянусь, это так…
– Как славно…Вот все и встало на свои места…– ухмыльнулся Рёрик.
– Тогда можно я пойду? Отсюда…– простодушно попросила Дива.
– Сидеть здесь, – больше Рёрик не разговаривал с княжной и даже не смотрел на нее. Беседа с Аскринием и добыча дружины представляли больший интерес, чем ее бессмысленная болтовня.
Дива наконец догадалась, что он попросту издевается. Ничего на свои места не встало и не встанет уже никогда! Ведь даже Аскриний, этот оплот старой власти, уже играет по-новому! Привидевшийся кошмар оказался явью. И неизвестно, как очнуться от него.
Она поняла, что слишком глубоко погрузилась в себя лишь тогда, когда заметила в дверях фигуру удаляющегося Аскриния. Куда и зачем он шел, она прослушала, но это было и неважно. Важно теперь только то, что она остается одна с гурьбой верзил.
– В таком случае я отправляюсь немедленно, – почтительно поклонившись новому хозяину города до земли, Аскриний вышел вон, даже не взглянув на Диву, словно больше она не дочь его князя.
Раскрыв рот, пораженная Дива проводила боярина взором, не вымолвив и слова. Хотя обычно возмущалась, если что-то шло не по ее желанию. Всегдашнее поведение разбалованного ребенка. Но кажется, наступают дни, когда приходится менять привычки.
– Говоришь, ты теперь княгиня Изборска? – как ни в чем не бывало осведомился у Дивы один из вновь прибывших «гостей», с интересом отрывающий золотистую утиную ножку от тушки. На вид он был весел, словно здесь шумел праздник, а не смертоубийство. Дива слышала, что его называли Трувором.
– Жаль губить столь изрядное приданое, – усмехнулся Рёрик, оценивающе оглядев княжну. Следом раздался одобрительный гогот дружины.
– А что, и вдова к тому же! – поддержал Ньер, плеснув что-то в кубок себе и Трувору.
– Это хорошо. Мне не придется убивать ее мужа, – задумчиво добавил Рёрик. На этот раз все хохотали без устали, поглядывая на хладный труп посреди горницы.
Дива слышала эти разговоры, но их суть не доходила до ее измученного разума. На звук тяжелых шагов она повернула голову. На пороге возник великан, весь перепачканный в крови. Было видно, что сражался он на совесть, не щадя ни врага, ни собственных сил. К нему обращались, называя Хельми. В отличие от многих, исполин был трезв и зол. Он волок за шиворот извивающегося в его огромных ручищах волхва. Зашвырнув священнослужителя в избу, Хельми зашел и сам. Пинком отправил плененного жреца к алтарю, где еще несколько часов назад тот проводил один из самых значительных ритуалов в жизни княжества.
– Эй, ты, любимец богов! Начинай-ка свой обряд! – орал Трувор в то время, пока Рёрик уже увлекал Диву к испуганному волхву, забившемуся в угол со своим магическим посохом и дарами для богов.
– Окаянные варяги! Да поглотит вас Морена! Да пожрут вас кикиморы! – проклинал Веда, пряча волшебные дары под полами своей ризы. Но потом, после крепкой затрещины от зверского Хельми, переменил свое отношение к делу. И добавил уже громче и учтивее, – согласна ли ты, Дива, дочь Гостомысла, правнучка Скифа…
– Но я не могу…– опешила Дива. Как возможно предлагать ей такое после всего?! И не успела и раз вздохнуть после своего объявления, как грубая рука ухватила ее за косу. Уже в следующий миг княжна оказалась на коленях. Рёрик стоял рядом, намотав ее косицу на свой кулак, дабы она не вырывалась и не перечила. Цепляясь за него в попытках высвободиться, Дива только еще больше обессиливала. – Согласна! – Дива оказалась не очень стойкой. – Да, я хочу!