Глава 42. Джейсон
Стою перед домом Лары, и сердце бьется как сумасшедшее. Вчера она была на седьмом небе от счастья, предвкушая, как познакомит меня со своим сыном. Её глаза сияли. А я до сих пор не знаю, как себя вести. Её история никак не укладывается в голове.
Делаю пару глубоких вдохов, пытаясь успокоиться. Прохладный вечерний воздух немного освежает, но не может унять внутреннюю дрожь. Медленно поднимаю руку и жму на звонок. Мелодичная трель разносится по дому. Дверь распахивается почти мгновенно, будто Лара стояла за ней в ожидании.
– Привет, Джейсон! Заходи скорее, – Лара улыбается, но я вижу, как она нервничает.
Её пальцы теребят край блузки, а глаза бегают, не в силах остановиться на чем–то одном. Эта встреча явно много для неё значит, возможно, даже больше, чем она сама осознает. Чёрт, как же это сложно! Я весь на нервах, чувствую, как покалывает кончики пальцев. Понимаю, что надо взять себя в руки. Ни за что не буду следовать дурацкому плану Хлои – притворяться, будто вижу её сына. Не смогу. Это было бы предательством не только по отношению к Ларе, но и к самому себе.
– Ник в своей комнате, сейчас я его позову, – говорит Лара и кричит: – Ник, малыш, иди сюда! К нам пришёл Джейсон.
Естественно, никто не появляется. В доме стоит гробовая тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов на стене. Соберись, Джейсон! Ты должен всё ей рассказать. Нельзя больше оттягивать этот момент. Подхожу к Ларе, разворачиваю её к себе. Заглядываю в глаза, такие красивые.
– Есть кое–что важное, что я должен тебе сказать.
Она напрягается. Её плечи поднимаются, словно готовясь к удару. Блядь, как же это тяжело! Её беззащитный взгляд разрывает мне сердце. Не хочу делать ей больно, но и позволить ей жить в иллюзии тоже не могу. Это было бы неправильно по отношению к ней. Прижимаю её к груди, чтобы не видеть этих глаз, которые, кажется, могут заглянуть в самую душу.
– Чёрт, я так боюсь твоей реакции. Что ты просто не выдержишь этого удара снова.
– О чём ты? – в её голосе слышна тревога.
– Помнишь, что случилось ночью 5 августа четыре года назад? – мой голос дрожит, выдавая внутреннее напряжение.
Она вся напрягается, её тело становится жестким, как струна.
– Да, конечно помню. Зачем ты спрашиваешь? И откуда ты вообще об этом знаешь? – в её голосе слышится нотка паники.
– Расскажи мне, что именно тогда произошло? – мягко прошу, поглаживая её по спине, пытаясь успокоить.
– Зачем тебе эти подробности? Я не могу… не хочу возвращаться к этому, – она явно пытается уйти от болезненных воспоминаний.
– Я просто хочу понять. Понять тебя. Пожалуйста, расскажи, – крепче прижимаю её к себе.
Её хрупкое тело кажется таким беззащитным в моих объятиях. Я готов защищать её от всего мира, но сейчас я тот, кто может причинить ей боль. И это убивает меня изнутри.
– Лара, расскажи мне, что случилось той ночью, – мягко прошу, стараясь не давить на нее.
Мой голос звучит тихо и успокаивающе, как будто я разговариваю с испуганным ребенком. Она молчит несколько секунд. Затем тяжело вздыхает, словно собираясь с силами перед прыжком в ледяную воду:
– Джейк… он изнасиловал меня. А потом оттолкнул Ника так сильно, что тот ударился головой.
– А что было потом? – осторожно спрашиваю, боясь спугнуть ее откровенность.
– Я… я побежала к Нику. Он был без сознания, я несла его в больницу, – она говорит почти шепотом, словно боясь, что кто–то подслушает. – А потом я сама отключилась. Все вокруг закружилось, и наступила темнота.
– Что произошло в больнице, когда ты очнулась? – продолжаю свои расспросы, чувствуя, что мы подбираемся к чему–то важному.
– Я не помню! – вдруг кричит Лара, отшатываясь от меня, словно от удара.
Ее глаза широко раскрыты, в них плещется паника.
– Зачем ты спрашиваешь? Я правда не знаю, что там было!
Ее голос звучит обвиняюще, но я вижу в ее глазах только страх – глубокий, первобытный страх загнанного в угол животного.
– Лара, иди сюда, – говорю, как можно спокойнее, стараясь вложить в свои слова всю теплоту и поддержку, на которую способен.
Она делает несколько неуверенных шагов ко мне, словно идет по тонкому льду. Кладу руку ей на плечо. Черт, как же ей досталось. Мне хочется ее утешить, защитить от всех бед мира, но я не знаю как.
Делаю глубокий вдох, собираясь с силами, чувствуя, как воздух застревает в горле.
– Лара, послушай меня внимательно, – начинаю.
Каждое слово кажется тяжелым, будто оно весит тонну.
– То, что я скажу, будет тяжело услышать, но это правда. Я не хочу, чтобы у тебя оставались иллюзии или ложные надежды. Твой сын Ник… он погиб в ту ночь.
Слова словно обжигают мне горло, оставляя после себя горький привкус. Вижу, как её лицо меняется – недоверие сменяется ужасом, а затем болью такой глубокой, что у меня перехватывает дыхание. Её кожа бледнеет, становясь почти прозрачной, замечаю, как пульсирует жилка на её шее.
– Что? – её голос едва слышен, будто она задыхается.
В этом единственном слове столько вопросов, столько отчаяния.
– Его не удалось спасти, – повторяю.
Лара застывает, словно статуя. Её глаза наполняются слезами, но она даже не моргает, будто боится, что если закроет глаза хоть на секунду, весь мир рухнет. Её пальцы слегка дрожат, когда она прижимает руку к груди, будто пытаясь защитить своё сердце от этой страшной правды.
– Почему… зачем ты мне это говоришь? – голос срывается, превращаясь в хриплый шепот. – Ты лжешь. Ты должен лгать. Пожалуйста, скажи, что ты лжешь.
Качаю головой, чувствуя, как к горлу подкатывает комок.
– Нет, Лара. Я не лгу тебе. Я бы никогда не стал лгать о таком.
Она продолжает смотреть на меня, вижу, как реальность медленно проникает в её сознание. Её взгляд становится отсутствующим, будто она смотрит сквозь меня, в какую–то точку, видимую только ей. А затем что–то ломается в ней, словно плотина, не выдержавшая напора воды.
– Нет! – кричит она, и этот крик полон такой боли и отчаяния, что я чувствую, как по моей спине бегут мурашки.
Звук эхом отражается от стен.
– Нет, нет, нет!
Её крик переходит в рыдания, сотрясающие всё тело. Она обхватывает себя руками. Хочу обнять её, утешить, но не знаю, как. Черт возьми, и я понятия не имею, как справляться с такими ситуациями.
– Я не сумасшедшая! Мой сын жив, он здесь, в комнате! Почему ты говоришь, что он мёртв? Ты пытаешься его забрать у меня, как и все они! Я спасла его! Он не умер! – продолжает она кричать.
Осторожно подхожу к ней и обнимаю.
– Успокойся, – тихо говорю.
– Отпусти меня! Я не хочу, чтобы ты был здесь! – она пытается вырваться, но я держу крепко.
– Я никуда не уйду, пока ты не поймёшь, что твоего сына больше нет, – мой голос звучит спокойно, хотя внутри меня всё кипит.
– Он в комнате! Он жив!
– Мы здесь одни, Лара. Никого больше нет.
Она смотрит на меня заплаканными глазами.
– Зачем ты так шутишь, Джейсон?
– Маленькая моя, я не шучу, – отвечаю, прижимая её к себе сильнее.
Лара продолжает плакать, чувствую, как её слезы промочили мою рубашку. Не могу представить, через что она сейчас проходит.
– Ты меня обманываешь, мой сын всё ещё жив, – шепчет она, словно пытаясь убедить саму себя.
Она отстраняется от меня.
– Скажи, что это неправда! Я не верю тебе!
Понимаю, что должен разрушить её иллюзию, как бы больно это ни было. Иначе она застрянет в этом состоянии навсегда.
– Я не верю, не верю, не верю, – повторяет она как мантру.
– Девочка моя, это правда, – говорю, чувствуя, как каждое слово царапает горло.
Она смотрит на меня, её глаза полны боли и отчаяния.
– Уходи, пожалуйста. Я больше не могу видеть тебя здесь. Ты всё разрушил…
Не хочу оставлять её в таком состоянии, но понимаю, что сейчас ей нужно побыть одной.
– Хорошо, – отвечаю, чувствуя себя совершенно беспомощным.
Выхожу из квартиры и сажусь на ступеньки в подъезде. Мне остаётся только ждать, пока она немного успокоится.
Глава 43. Кларисса
Сижу на кровати, ошеломленная и опустошенная. Мои руки безвольно лежат на коленях, а глаза затуманены слезами. Джейсон только что нанес мне самый страшный удар, какой только можно представить. Его слова разбили мою реальность вдребезги, как хрупкую вазу.
– Сынок, ты где? Иди к маме, не прячься. Джейсон ушел, – кричу сквозь рыдания.
Зачем Джейсон так жестоко шутит? Мой сын жив, он просто испугался и спрятался.
– Ник, малыш, иди к маме, – умоляю.
Но он не приходит. Мечусь по квартире, заглядывая в каждый угол, но нигде его не нахожу. Снова опускаюсь на кровать и закрываю лицо руками. Неужели это правда? Неужели все эти годы я жила в мире фантазий? Нет, нет, нет! Я же не сумасшедшая. Мой разум не мог такое придумать. Мне нужно успокоиться и продолжать искать. Может, Ник просто очень хорошо спрятался. Я должна проверить каждую комнату, каждый шкаф, каждый закуток. Не могу даже допустить мысли, что мой сын мертв. Выбегаю из квартиры. На лестничной клетке сидит Джейсон.
– Ты еще здесь? – спрашиваю, вытирая мокрые щеки. – Вот почему мой мальчик боится вернуться домой. Он не любит мужчин, – говорю, пытаясь убедить саму себя. – Да, да. Он вернется, он обязательно вернется, когда ты уйдешь, – бормочу себе под нос.
– Лара, – зовет меня Джейсон, но я его не слышу. – Лара.
Он подходит ближе и смотрит на меня с грустью.
– Успокойся.
– Он боится тебя, понимаешь? Просто боится, – говорю. – Он обязательно придет. Мой мальчик вернется ко мне, я знаю.
– Лара, это не Ник меня боится, а ты. Ты боишься потерять свою реальность, боишься навсегда потерять сына.
– Зачем ты так со мной? – по моим щекам снова текут слезы.
Он разбивает мое сердце.
– Я не хочу в это верить, ты мне врешь. Я не плохая мать, я смогла его спасти, и он не умер.
Джейсон вздыхает.
– Никто не говорит, что ты плохая мать. Ты была лучшей для Ника, ты защищала его до конца.
Его слова вызывают новую волну слез.
– Я всегда стараюсь оберегать его. Почему он так с нами поступил? Ник самый лучший мальчик на свете.
Джейсон обнимает меня, прижимаюсь к нему, ища поддержки. Мысли путаются, воспоминания мелькают обрывками. Люди в кафе, больница, Ник на моих руках… Реальность смешивается с кошмаром, и я не могу понять, где правда.
– Мы найдем его, – шепчу, цепляясь за последнюю надежду. – Он в школе, я просто не забрала его. Да, точно, он там!
Джейсон смотрит на меня с тревогой.
– Хорошо, давай поедем. Я отвезу тебя.
– Нет! Я сама. Он испугается тебя.
– Лара, я не оставлю тебя одну, – твердо говорит Джейсон.
Мы спускаемся вниз. Сердце колотится как сумасшедшее. Всматриваюсь вдаль, надеясь увидеть знакомую фигурку. Несмотря на путаницу в голове, я уверена – мой мальчик там, в школе, в безопасности. Он должен быть там.
Глава 44. Кларисса
Подъезжаю к школе, сердце сжимается от тревоги. Холодный осколок страха впивается в грудь. Джейсон говорит что–то по телефону, но его слова доносятся до меня будто сквозь толщу воды. В голове кружатся обрывки мыслей и воспоминаний. Не могу, просто не в силах поверить, что мой маленький Ник… Нет, даже думать об этом не хочу. Эта мысль слишком тяжела, она разрывает меня изнутри.
– Мы приехали, – голос Джейсона вырывает меня из оцепенения.
– Хорошо, – еле слышно шепчу, – сейчас заберу его, и всё будет в порядке.
Выхожу из машины на ватных ногах. На крыльце школы стоит миссис Дранж, недовольно поглядывая на Джейсона.
– Здравствуйте, – говорю, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Ник в школе?
– Пройдемте со мной, мисс Вейс, – отвечает она.
Мы идём по коридору, и каждый шаг даётся мне с трудом. Вот и её кабинет. "Психолог. Хлоя Дранж" – читаю на табличке.
– Проходите, – произносит она.
Чувствую, что за этой дверью меня ждёт что–то страшное.
– Миссис Дранж, что происходит? Где Ник? – мой голос срывается.
– Он рассказал вам? – спрашивает она.
– О чём? – замираю, боясь услышать ответ.
– О смерти Ника.
– Нет… Это неправда? Джейсон меня обманывает? – в отчаянии спрашиваю, цепляясь за последнюю надежду.
Миссис Дранж вздыхает, и этот вздох рушит мой мир.
– Боюсь, что это правда, Лара.
Земля уходит из–под ног. Воспоминания проносятся в голове – слова врача, темнота, пустота. Пытаюсь ухватиться за образ Ника, но он ускользает, оставляя лишь боль.
– Вы мне тоже врете? – голос дрожит, а в глазах стоят слезы.
– Нет, Лара. Я не вру, – ее голос мягкий, но твердый. – Мы провели много сеансов вместе. Ты раскрывала передо мной свои самые глубокие страхи, свои самые заветные мечты. Но Ника здесь больше нет. Он ушел, и тебе нужно смириться с этим фактом.
Паника нарастает внутри меня.
– Почему тогда я ничего не помню? – спрашиваю, отчаянно цепляясь за каждое слово.
Миссис Дранж качает головой:
– Наш разум – это лабиринт, Лара. Мы не всегда контролируем, что мы запоминаем, а что остается во мраке забвения.
Теряюсь в этом лабиринте, не находя выхода.
– Куда делся Ник? – мой голос едва слышен.
– Ты больше его не видишь? – ее вопрос звучит как удар.
– Я просто еще не нашла его. Он где–то здесь, я чувствую это, – цепляюсь за эту мысль, как за спасательный круг.
– Лара, посмотри на меня, – ее голос звучит мягко, но настойчиво.
Поднимаю глаза.
– Его больше нет с нами уже четыре долгих года.
Смотрю ей в глаза, и меня переполняет отчаяние. Как я могу принять эту реальность, когда все мое существо кричит, что это ложь? Образ моего маленького мальчика так ярок в моей памяти – его улыбка, его смех. Как он может быть мертв?
– Почему? – шепчу. – Почему это случилось?
– Ты не хотела верить в его смерть, твой разум просто закрылся от негатива, чтобы пережить потерю
– Что мне теперь делать? – мой голос дрожит, чувствую себя такой беспомощной.
– Я тебе помогу, главное, чтобы ты смогла принять его потерю.
– Хорошо, чем вы сможете мне помочь? Вы же его не вернёте?
– Вернуть его не сможет никто, я лишь смогу помочь справиться с его потерей.
– Как?
– Мы сможем работать вместе, проводить сеансы психологической поддержки, чтобы помочь тебе принять и осознать его смерть. Мы будем искать способы выражения горя, разговаривать о твоих чувствах, искать спокойствие и принятие в этой новой реальности. Будет нелегко, но я буду рядом, чтобы помочь тебе обрести исцеление и смирение с потерей
Как можно пережить потерю ребенка, которого я считала живым все эти годы? Горький смешок вырывается из моей груди.
– Почему вы не сказали мне раньше? Почему позволили мне жить в этой иллюзии?
– Лара, это твой разум создал эту реальность, чтобы защитить тебя от боли. Я не могла вмешиваться в твою психику, этим я могла навредить тебе ещё больше.
Сейчас мой разум отказывается забывать даже мельчайшие детали. Проклятье! Почему именно сейчас ты решил обрушить на меня эту жестокую участь? Всё вокруг кажется каким–то искажённым, как страшный кошмар, из которого нет спасения. Как исправить то, что было лишь отголоском моей собственной иллюзии на протяжении четырёх долгих лет? Я хочу просто упасть и забыть об этом дне, но знаю, что он останется в моей памяти, как рана, не заживающая никогда.
– Лара, ты меня слышишь? – доносится до меня тихое волнение в голосе миссис Дранж.
– Что? – с трудом фокусируюсь на её словах.
– Я спрашиваю, ты осознаёшь, что Ника больше нет?
– Что вы хотите услышать? – чувствую, как горечь пропитывает каждое моё слово. – Что я уверилась в смерти сына?
По моим щекам текут слёзы, они не останавливаются ни на секунду. Пытаюсь сдержаться, но не могу.
– Да, – отвечает она твёрдо.
– О да. Я осознаю, ещё как осознаю, – мой ответ пропитан горьким сарказмом, который помогает хоть как–то сдерживать этот сильный поток боли.
– Сарказм неуместен, Лара, – говорит она с упрёком.
– Действительно? – смотрю на неё сквозь пелену слёз, которые упорно не хотят уходить. – А уместно ли было держать меня в неведении четыре года?
– Я старалась, Лара, – шепчет она, словно извиняясь перед моей болью. – Я старалась донести до тебя информацию, но ты лишь закрывалась от меня.
– Почему тогда не отправили меня в психушку? – горько усмехаюсь.
Пустота растягивается внутри меня, как чёрная дыра.
– Твои родители… – она мнётся. – Твои родители этого не хотели.
– Как всё это смешно, – бормочу. – Почему мой разум играл со мной такую жестокую игру? И почему именно сейчас я начинаю вспоминать о смерти Ника?
Воспоминания врываются в голову, словно острые бритвы, режущие душу. Перед глазами вспыхивает картина: я несу безжизненное тело Ника в больницу, и моё сердце разрывается на части. Чёрт возьми! За что мне это всё? Почему именно сейчас?
– Ты закрывала свою душевную рану, уверяя себя, что твой сын жив. Ты построила мир из иллюзий, где Ник был цел и невредим. Но сейчас, когда Джейсон проник в этот мир, он разрушил твои иллюзии, обнажил твою уязвимость перед реальностью.
– При чём тут Джейсон? – выпаливаю.
– Эмоционально ты ему открыта. Ты доверяешь ему больше всех, – спокойно отвечает она.
– Джейсону? Серьёзно? – недоверчиво переспрашиваю.
– Да, Лара.
Глубоко вздыхаю, пытаясь собраться с мыслями.
– Понятно, – наконец говорю. – Можно я пойду к нему?
Мне отчаянно хочется оказаться в объятиях Джейсона, почувствовать хоть какую–то опору.
– Я не вправе тебя удерживать, – отвечает. – Только прошу, не оставайся одна.
– Хорошо, – киваю.
Встаю и направляюсь к выходу. Единственное, чего я хочу сейчас – это лечь и ни о чём не думать. Выхожу на улицу и вижу Джейсона, который стоит возле своей машины. Не раздумывая, иду прямо к нему и обнимаю. С ним мне спокойно и хорошо. Боль, которая разъедает меня изнутри, словно отступает.
– Отвезешь меня домой? – спрашиваю, заглядывая ему в глаза.
В его взгляде читается сочувствие.
– Конечно. Я отвезу тебя, куда скажешь, – отвечает он мягко.
– А останешься со мной? Не хочу быть одна сегодня, – мой голос звучит почти умоляюще.
– Обязательно, моя хорошая, – Джейсон нежно сжимает мою руку.
Мы садимся в машину и едем ко мне. За окном мелькают огни вечернего города, но я их почти не замечаю. Внутри меня – пустота. Хочется просто исчезнуть, раствориться в этом мире.
Украдкой смотрю на профиль Джейсона. Его присутствие немного успокаивает, но не может полностью заглушить ту боль, которая разрывает меня на части. Сегодня я потеряла что–то важное, и пока не знаю, как жить дальше. Но я благодарна, что сейчас рядом есть человек, готовый просто быть со мной в этот тяжелый момент.
Глава 45. Джейсон
Вечерние сумерки окутывают город, когда подъезжаю к дому. Фонари только начинают зажигаться, отбрасывая теплый оранжевый свет на тротуары. Паркуюсь и глушу мотор, погружаясь в тишину.
Поворачиваюсь назад и вижу Лару, свернувшуюся калачиком на заднем сиденье. Она спит как убитая – неудивительно после всего, что она пережила сегодня. Её лицо, напряженное и настороженное, сейчас выглядит умиротворенным. Длинные ресницы чуть подрагивают во сне. Честно говоря, понятия не имею, что делать дальше. Хочется быть рядом, поддерживать её, но скоро это станет невозможно из–за моей предстоящей свадьбы с Нэнси. Эта мысль отзывается тупой болью где–то в груди.
Выхожу из машины и закуриваю. Прохладный вечерний воздух быстро рассеивает дым, унося его прочь вместе с моими тревожными мыслями. Стою, прислонившись к капоту, и наблюдаю за спящей Ларой через окно. В тусклом свете фонарей её лицо кажется особенно бледным и хрупким. Её волосы разметались по сиденью. Столько всего мы пережили вместе за эти несколько месяцев. Она знает меня лучше, чем кто–либо другой.
Докуриваю и бросаю окурок на асфальт, растирая его подошвой ботинка. Осторожно открываю дверцу и беру её на руки. Она такая лёгкая и хрупкая, что у меня перехватывает дыхание. Её голова доверчиво прижимается к моей груди.
Несу Лару в квартиру, стараясь не разбудить. Лифт медленно поднимается, отсчитывая этажи. В тишине слышно только наше дыхание. Укладываю её на диван, бережно укрывая мягким пледом. Не могу удержаться и целую в лоб, вдыхая знакомый аромат её волос.
– Спи, малышка, – шепчу, глядя на её умиротворённое лицо. В полумраке комнаты оно кажется совсем юным и беззащитным.
Сажусь в кресло напротив, не в силах отвести взгляд.
Внезапно тишину нарушает пронзительная трель телефона. Вздрагиваю от неожиданности. Чёрт, это Хлоя. Быстро хватаю трубку, чтобы звонок не разбудил Лару, и выхожу в коридор, прикрыв за собой дверь.
– Она с тобой? – без предисловий спрашивает.
В её голосе слышится напряжение и тревога.
– Да, спит. Мы вместе, – отвечаю шёпотом, прислонившись к стене.
– Джейсон, тебе повезло, что она так спокойно всё восприняла. Лара могла просто закрыться от тебя. Тогда пришлось бы начинать всё сначала, – в словах Хлои звучит облегчение.
Тяжело вздыхаю, чувствуя груз ответственности.
– Знаю, Хлоя. Я благодарен ей за это. Обещаю, сделаю всё, чтобы помочь ей пройти через это дерьмо. Буду рядом.
– Джейсон, у тебя есть невеста, – напоминает Хлоя, и её голос становится жестче. – За месяц Лара полностью не оправится. Твой уход может её добить.
Чувствую, как внутри всё сжимается от этих слов. Холодок пробегает по спине.
– Я же предупреждал, что скоро уйду. Но вы настаивали на моей помощи, – пытаюсь оправдаться.
– Потому что выбора не было. Лара взрослеет, время идёт. Это важно, – отрезает Хлоя.
Провожу рукой по лицу, чувствуя усталость и растерянность.
– Постараюсь сделать всё правильно. Чтобы ей было не так больно.
– Надеюсь, мы успеем ей помочь, – в её голосе слышится сомнение.
– Ладно, пока, Хлоя, – говорю, чувствуя, что этот разговор высосал из меня все силы.
– Пока.
Откладываю телефон в сторону и иду в душ. Мне нужно смыть с себя этот безумный день. Тёплые струи воды бьют по телу, словно пытаясь смыть не только физическую, но и душевную усталость. Капли стекают по коже, унося с собой напряжение, но в голове по–прежнему полный бардак.
Мысли кружатся как в водовороте, не давая сосредоточиться. Что мне делать? Бросить всё ради Лары и остаться без гроша? На кой чёрт я ей такой сдался? Что я смогу ей дать, кроме себя? Сидеть на шее у девушки, которая только что второй раз узнала о смерти сына – так себе перспектива… Чёрт! Она разочаруется во мне в любом случае. Я даже представить боюсь, что с ней будет, когда она узнает про Нэнси.
Выхожу из душа, вытираясь на ходу, и иду в комнату. Надо перенести Лару сюда. Натягиваю домашние шмотки – старую растянутую футболку и мягкие спортивные штаны – и иду за ней в гостиную. Она не спит, просто сидит на диване и пялится в одну точку невидящим взглядом. В полумраке комнаты её лицо кажется бледным и осунувшимся, под глазами залегли глубокие тени.
– Как ты? – спрашиваю, она вздрагивает от моего голоса, словно очнувшись от транса.
– А как ты думаешь? Каково это – понять, что твой сын умер четыре года назад, а ты всё это время жила в какой–то дурацкой иллюзии? – её голос едва слышен, в нем сквозит глубокая боль и отчаяние.
– Думаю, это полный отстой, – честно признаю, чувствуя свою беспомощность перед её горем.
– Вот ты и ответил на свой вопрос. Мне отстойно. Я не знаю, как жить дальше. Внутри меня – пустота.
Подхожу к ней и тяжело вздыхаю, садясь рядом. Диван слегка прогибается под моим весом. Она тут же укладывается мне на колени, словно ищет утешения. Её тело кажется хрупким и беззащитным.
– Скоро ты меня бросишь, – говорит она с горечью. – Нахрена вообще всё это? Нахрена эта чёртова жизнь?
Её слова бьют прямо в сердце. Внутри все сжимается от боли и вины.
– Я буду рядом, сколько смогу, – с трудом выдавливаю, пытаясь её успокоить.
Мне самому тошно от этих слов. Звучит как издёвка. Она издаёт грустный смешок, от которого у меня всё внутри переворачивается. В этом коротком звуке столько боли и разочарования.
– И на том спасибо, – шепчет она с отчаянием в голосе.
Чувствую себя последним мудаком. Ком подкатывает к горлу, с трудом сглатываю.
– Может, лучше останешься завтра дома, отдохнёшь? – предлагаю, но она мотает головой, её волосы щекочут руки.
– Чтобы мои мысли сожрали меня окончательно? Нет, спасибо, – она молчит какое–то время, а потом спрашивает: – Почему я чувствую только пустоту внутри?
– Может, ты ещё не до конца всё это приняла, – говорю, осторожно подбирая слова.
– Мне страшно. Я боюсь саму себя, – шепчет она, голос дрожит.
– Чего ты боишься? – мои пальцы машинально перебирают её светлые волосы, мягкие и шелковистые на ощупь.
– Боюсь, что вот–вот случится взрыв, и мой разум снова меня подведёт.
– Не волнуйся, будем разбираться с этим вместе. Спи, малышка.
Она засыпает у меня на коленях, её дыхание постепенно выравнивается. Остаюсь с ней, вглядываясь в её умиротворенное во сне лицо.