История Млечного пути

Еще один повод обвинить Маера в не компетенции.

Он закрыл глаза и воспроизвел в своей памяти кабину пилотов модуля управления СИД.

После двенадцати часового торможения, когда силовые позитронные ускорители развернулись по направлению полета, судно, как и предполагалось, сбросило скорость до маневровой в десяти диаметрах от Порта и Маер запросил разрешения на стыковку. Диспетчер одного из пирсов принял запрос и дал согласие, переслав координаты для навигационной системы. Все, что было нужно, это сблизится с нужным пирсом Порта и развернуться к стыковочному модулю внешним шлюзом. Набирая реверсами скорость на сближение, Марк уже тогда начал впадать в панику и кричать, что топлива не достаточно и что они не завершат маневры. Маер кричал на него в ответ. Он не помнил, что именно кричал ему, наверное, требовал, чтобы тот делал свое дело, молча. Одним словом снова начинался хаос. Вступила Лена и растолкала их обоих по местам, сказав, что нужно работать как обычно и если топлива не хватит, то так тому и быть, а паника и крики не решат созданную ими же проблему.

В итоге, когда спиральные реверсы дали толчок для разворота, топливная система забила тревогу и выключила все модули, отвечающие за работу этих двигателей. Все трое прильнули к витражу кабины пилотов и как можно сильнее подняли взгляд вверх на стыковочный модуль, который плавно плыл по кругу, и казалось, это не СИД вращался вокруг своей оси, где-то под Портом, а Порт огибал их дугой. Наступил момент, когда нужно было снова запустить реверсы и остановить вращение судна, чтобы потом работник пирса выпустил стропы и, подцепив их, точно притянул к модулю. Но СИД не останавливался, и на главной консоли выскочило предупреждение о возможном столкновении. Тут уже никто не мог ничего поделать. Марк лихорадочно жал на кнопки пульта управления маневровыми двигателями, будто старался выдавить из них еще хоть не много топлива, но все было тщетно. Все понимали и даже работник пирса, в своей прозрачной кабине понимал, что столкновение неизбежно.

После удара, СИД словно шарик в замедленном полете, отскочил от стенки, и поплыл в обратную сторону, вновь отдаляясь от стыковки и разворачиваясь другим боком, грозясь теперь снова столкнуться с арочным сводом стыковочного блока с другой его стороны. Тут же появилось несколько мелких аварийно-востановительных аппаратов. Они зацепили парализованное судно стропами и оттащили от стыковочного модуля на такое расстояние, с которого он неуправляемо маневрируя, не мог бы нанести еще больший ущерб. Второй строп остановил его, и диспетчер пирса запросил у них объяснение.

– Нехватка топлива. – Коротко ответил Марк и вытер пот со лба.

– Вас понял, беру на буксир.

Диспетчеру этой информации хватило. Вдаваться в подробности и разбираться в причинах у него полномочий не было. Да и неуместно это все было, пока на малом расстояние от внешней конструкции пирса, беспомощно дрейфует неуправляемое магистральное судно огромной массы, способное при следующем столкновении нанести действительный ущерб станции. В причинах пусть разбираются те, кому в них разбираться положено. Диспетчер же, услышав то, что должен был услышать, незамедлительно принял все меры для дистанционной стыковки СИД.

Все еще сидя в жестком кресле флопа, держась за поручень одной рукой, и чувствуя легкое изменение скорости, он снова посмотрел на агента и тот снова ему улыбнулся.

Когда его вывели из зала ожидания, он был в сопровождении только агентов Колониальной Федерации. Отряд Правопорядка распустили за ненадобностью. Арестовывать никого не пришлось. Марта Штеер, словно сквозь уровень провалилась. А как ей это удалось, это стало и загадкой для самого Маера. Она его в этот план не посвятила. Да так и лучше.

Старший агент вернул ему делс.

− Поспешите, командир Маер. Вас будет ждать господин Даранович.

Грек от удивления вздернул брови и снова запустил пальцы в нереально отросшую и спутавшуюся бороду. Даранович! Видимо обойдется без коллегиального заседания. Все решится на аудиенции.

– Вице-президент Даранович? – Маер удивленно смотрел на агента, одевая делс на руку.

− Вы знаете еще кого-то с фамилией Даранович? – Тот усмехнулся.

Флоп сбросил скорость до человеческого шага и быстро перестроился на нижний уровень для остановки. В окнах замелькали в полный рост люди, спешащие попасть на транспорт. Грек поднялся, потянул спину и еще раз, взглянув на своего провожатого, следящего, чтобы тот вдруг не решил избежать встречи с руководством Колониальной Федерации, спустился на порог для выхода.

Глава 37

История насущных времен

Грек Маер остался один. В просторной и светлой приемной вице-президента Колониальной Федерации Вицлава Дарановича, куда проводил его один из сотрудников службы безопасности главного штаба компании, было на удивление довольно прохладно, а в воздухе парил искусственный цветочный аромат, который видимо, проникал в помещение приемной, через рециркуляторную систему вентиляции на потолке. Девушка-референт, куда-то вышла, оставив вместо себя автоматизированный электронный помощник, который периодически отвечал на вызовы настольного коммуникатора делс.

Когда периодические финансовые издания, рекламные ролики и информационный портал Компании, поражающий разнообразием жизнерадостных и патриотичных заголовков, пестреющих на прозрачной глади интел-стола, за которым в мягком кресле, обтянутом коричневой кожей, сидел старый командир, порядком надоели, он, поняв, что ожидание затягивается, просто откинулся на спинку и, закрыв глаза, задремал.

Последнее что запечатлел его взгляд, была картина. Большая и старинная, размером практически во всю противоположную стену, написанная маслом, рукой какого-то реликтового мастера, в выделанном золотом багете, она изображала нечто непонятное, для восприятия Маера и абстрактное. Грек разбирался в живописи ровно настолько, насколько докер способен разбираться в генном перепрофилировании. Однако, почему-то, ему было понятно, что подобным изображением человека, похожего на гуманоида, а особенно в лице этого человека, художник пытался передать на холст эмоции. Причем не самые положительные. От картины исходила необъяснимая депрессивная энергия.

Лицо человека-гуманоида неестественно вытянутое, имело древовидные отростки. С прижатые к щекам, длинными ветками-руками и неестественно распахнутым круглым ртом-дуплом, говорило о том, что художник пытался изобразить эмоции.

Глаза были уже закрыты, но вид этой самой эмоции, не очень приятной и оставляющей после такого ее изображения не самые комфортные впечатления, все еще стоял перед взором.

Маер поежился. А может, так и было задумано?

Через некоторое время, вернулась референт и слабое эхо ее шагов, развеяло и без того неглубокий и тревожный сон. Голова вновь наполнялась только недавно отстраненными мыслями. И что теперь делать?

− Может, желаете кофе? Или чай? – Девушка улыбнулась искусственно откорректированной мимикой лица.

− Спасибо. – Командир вздохнув, сменил позу. – Если Вас не затруднит, то стакан воды.

Девушка кивнула и через полминуты поставила перед ним на стол, на бумажную салфетку, высокий прозрачный стакан, наполненный холодной жидкостью.

Настоящая, земная вода. Не субститурат, не продукт химической дистилляции. Настоящая вкусная вода – единственное, что заставляет Маера скучать, когда он годами не появляется на поверхности этой планеты.

Он выпил его практически залпом.

Что, Грек Маер? Какие дальше будут твои действия? Решил ли ты, куда подашься после того, как у тебя заберут лицензию пилота?

А в том, что ее заберут, сомнений у него не возникало. Сейчас, наверное, и Марка с Леной, где-нибудь в Порту допрашивают агенты компании, возможно предлагая им за показания против своего командира и молчание о том, с чем им пришлось столкнуться на Бете, щедрые вознаграждения, виде денежных премий или неприметных, но неплохо оплачиваемых должностей на Земле.

И самое печальное, во всей этой истории, что Маеру нечего будет противопоставить раздутым фактам его некомпетентности, когда через… Когда ожидание закончится, Вицлав Даранович будет отчитывать его за провал такой важной и ответственной миссии. А потом, наверное, через несколько дней, состоится и слушание квалификационного комитета, на котором зачитают показания членов его экипажа и отчет командора Ильяса Фрайда. При мысли об этом человеке, по спине прокатился озноб. Предъявят записи с модульных камер наблюдения СИД и постановят с позором лишить его права занимать должность командира экипажа космических судов и лицензии на их эксплуатацию.

Но Грека почему-то не очень волновали все эти предстоящие перспективы. Сам не понимая почему, но он испытывал к своему будущему некое подобие безразличия. Сознательного и холодного безразличия, которое вытекало из единственного и непреломляемого желания победить в этой одинокой войне. Победить, пусть и проиграв предстоящую битву.

Возможно, дело было в Марте. Марте Штеер, главе штаба Всемирного Научного сообщества по освоению и изучению дальнего космоса. Поднявшись на борт его судна, она при первой же возможности старалась показывать свое превосходство над другими членами экипажа, высокомерием и надменностью, заработав о себе соответствующее мнение и заслужив соответствующее отношение. Между ними разгорался конфликт. И конфликт, его и ее, к окончанию экспедиции явно перерос бы в открытое противостояние, если бы не одно но. Бета ее изменила. Как и каким образом, эти изменения произошли внутри нее, Маер не понимал. Не знал, и знать не хотел, но одно лишь было ему известно. Эта девушка, владеет некой очень и очень неблагоприятной для Колониальной Федерации информацией, которую собирается использовать в своих собственных целях, о которых Маеру так же ничего известно не было. Ему лишь, по словам самой Марты Штеер, нужно было ждать. Ждать, когда все уляжется и немного успокоится. Ждать, когда агенты Колониальной Федерации и отряды правопорядка перестанут ее активно искать. Тогда она выйдет с ним на связь и тогда, ей потребуется его помощь, платой за которую будет возможность воспользоваться той самой информацией, но в уже своих, ему известных, целях.

И хотя, все это были лишь слова и абстрактные договоренности, Маер почему-то верил ей и знал, что следует немного подождать. Но многое еще зависело так же и от предстоящего разговора с вице-президентом Колониальной Федерации Вицлавом Дарановичем.

Совсем потеряв счет времени и по начинающимся сумеркам за большим окном без рам и перегородок, предполагая поздний вечер, он снова вернулся к предлагаемым интел-столом, изданиям, выбрав в меню более популярные тематики, чем финансовые или политические обозреватели. Время, отображенное где-то в правом верхнем углу стола, ему мало о чем говорило, а его собственный делс, продолжал хронометраж по нулевому меридиану, совпадая лишь с общепринятым орбитальным временем, единственным часовым поясом Земли и не совпадая с часовым поясом географического положения Неополиса.

− Господин Маер?

Грек поднял усталый взгляд на внезапно подошедшую, в этот раз как-то бесшумно, девушку-референта. Неужели началось!

− Произошли некоторые изменения в расписании вице-президента и, к сожалению, он не сможет Вас принять. – Улыбаясь, она продолжала говорить.

Маер нахмурив брови, поднялся на ноги и потянул спину. Стоящая пред ним референт оказалась едва ли не на голову выше.

− Значит, я могу быть свободен? – Надежда на то, что диалога с Дарановичем удастся избежать, начала прокрадываться на поверхность сознания, раздвигая скользкими пальцами надоедливые и тревожные мысли.

− Вас примет первый помощник президента Колониальной Федерации, господин Истомин. – Тут же она немного отступила в сторону и сделала пригласительный жест рукой в сторону двери.

Маер кивнул и, насупившись, направился к выходу из приемной.

Истомин? Это еще кто такой? Никогда он не слышал о таком первом помощнике Германа Торри. Но с другой стороны, какая ему разница, Даранович… Истомин… все одно. От того, кто ему будет в лицо выказывать недовольство и упрекать в некомпетентности, смысл будущего не изменится. Так, значит так. Быстрее бы уже все это закончилось.

Всунув руки в карманы фирменной куртки пилота, Грек переступил порог приемной и оказался в длинном коридоре административного крыла на красной ковровой дорожке и рядами высоких массивных дверей по обе стороны перехода.

Настоящее удивление настигло старого командира, когда после подъема в лифте, несколькими этажами выше, распахнувшиеся двери выпустили его и сопровождающую его девушку в тропический лес.

От удивления у Маера подкосились ноги, и он застыл словно вкопанный, едва ступив на мощеную природным камнем небольшую тропинку. Референт, поравнявшись с ним, усмехнулась.

Теплый влажный воздух, насыщенный кислородом и всевозможными неподдельными запахами, заполнил легкие и заставил кружиться голову. Увиденное было поразительно и неописуемо. Огромная оранжерея, судя по всему занимающая если не целый этаж штаба, то все крыло точно, в отсветах имитирующих солнечный свет, лучи которого мягко выскальзывали из-за заслоняющих их ветвей тропических деревьев, поражала сознание своим размахом и возможностями создавших ее ученых-ботаников и флористов.

− Прошу, следуйте за мной. – Девушка, не давая времени на восхищение, прошла вперед по дорожке, зацепив плечом тонкие и длинные ветви какого-то раскидистого кустарника.

Маер отправился за ней. Рука машинально потрогала листву ближайшего дерева. А не имитация ли все это? Но нет. Растительность была более чем настоящая.

Где-то прямо над его головой, зашелестев листвой и захлопав крыльями, с дерева взлетела довольно крупная птица с красочным ярким оперением, попутно огласив свой полет неожиданно резким криком. Застигнутый врасплох, Грек пригнул голову.

Внезапно тропинка из камня, превратилась в деревянный мостик, под которым журчала вода. Это было подобие довольно широкого ручья или даже маленькой реки с кристально чистой и быстротечной водой, в которую тут же, булькнув, прыгнуло какое-то мелкое животное.

Огромный цветок, прямо у него на глазах, распускался белоснежными лепестками, каждый размером с ладонь, оголяя ярко-желтую сердцевину, над которой, словно только и ожидая этого момента, зависла миниатюрная колибри, выискивая тонким и длинным клювом сладкий нектар.

Ряды пальм, высоких и низких, опутанных лианами и со свисающими среди пышной листвы плодами, провожали путников дальше. Маленькие представители приматов, стайками перепрыгивали с одного дерева на другое, группками облепляя те кроны, где грозди фруктов были самые спелые и налитые красками.

Потом, тропинка вывела их к небольшой постройке, выполненной в африканском стиле без стен, но с соломенной крышей. Навес или беседка…

Под навесом, на небольшом деревянном диване, на подушках сидел человек.

− Господин Истомин! – Девушка-референт шагнула вперед.

Мужчина обернулся и им оказался седой старик в сером свитере и уставшими глазами.

Он поприветствовал ее кивком головы.

− Спасибо, Вы свободны. – И тут же перевел взгляд на гостя. – Вы командир Грек Маер?

Командир кивнул, а референт моментально испарилась, лишь едва слышно прошелестев нависающей веткой кустарника у Маера за спиной.

– Что ж… – Старик облизал губы. – Присядьте рядом. – Он похлопал ладонью по свободному месту рядом с собой.

Маер уселся и, развернувшись в его сторону, сразу же столкнулся с тяжестью маленьких пронзительных глаз неопределенного цвета, обремененными тяжелыми мешками под нижними веками.

– Я представлял Вас моложе. – Истомин усмехнулся.

Лицо, покрытое старческими морщинами, казалось неестественной маской, не выражавшей никаких эмоций. Рот, обозначенный бледными тонкими губами, был все время немного приоткрыт, даже когда этот человек молчал, а руки не прекращали дрожать.

– Вы разочарованы?

Сколько же лет этому человеку? А Маер считал себя стариком!

– Нет, нет, что Вы. – Он сложил руки на коленях. – Нисколько. В конце концов, возраст, это показатель мудрости.

− К сожалению не всем мудрость приходит вместе с возрастом. – Маер пожал плечами.

− Да, это так. – Старик согласился и немного улыбнулся. – Мудрость, это дар. Его необходимо ценить. – Он задумчиво перевел взгляд себе под ноги и покачал головой, словно вспоминая, кто он и что вообще тут делает.

– Где мой экипаж? Они ни в чем не виноваты.

Истомин резко снова посмотрел на собеседника, как бы очнувшись, но заговорил лишь после небольшой паузы.

– Все с ними в порядке, Грек. – Он положил ему руку на плечо и наклонился ближе. – Конечно, они ни в чем не виноваты.

– Я командир судна и я принимаю всю ответственность за все, что произошло во время экспедиции и при возвращении в Порт на себя!

Истомин опять помолчал, не отрывая от Маера глаз, изучая его.

– Это очень благородно. – Он вдохнул свежесть тропического леса и медленно выдохнул. − Но разве мы сейчас тут, чтобы искать виновных?

– Тогда зачем мы тут? – Маер насторожился.

– Я не буду долго Вас мучить и скажу все прямо. Я хотел бы Вам предложить сделку.

– Сделку? – Маер вскинул брови.

Какую еще сделку!

– Давайте с Вами поступим так! – Он вдруг повернул разговор несколько в другую сторону, заговорив совершенно в другой интонации и другим, на удивление молодым и бодрым голосом, однако это показывало, что он совсем не так прост, как кажется. – Я не буду произносить сейчас пафосных речей, не буду говорить, что в интересах компании, относительно последнего Вашего полета, нет подводных камней…

Маленькие неспокойные глаза снова врезались в командира.

Маер отметил про себя, что взгляд этого старого человека не так-то легко терпеть. Он был не просто тяжелый, его вес равнялся, быть может, сотни таких судов как СИД. Он был спокоен внешне, его голос нисколько не дрогнул но, сидя рядом, Маер чувствовал внутри него нескончаемый бурлящий потенциал эмоций и духовной силы. И Грек отвел глаза, в душе отдавая должное этому старику, так как знал, что не каждый человек мог спокойно выдерживать и его собственный взгляд, а этот старик должно быть вообще способен раздавить человека одним только своим присутствием.

Когда Маер не старался сопротивляться натиску такой визуальной энергии личности и снова принялся разглядывать экзотические деревья, все еще недоумевая, как такое можно было создать на высоте небоскреба и сколько архитекторов трудилось и продолжает трудиться, чтобы поддерживать такую красоту, сравнимую разве что с садами Семирамиды из древних легенд, старик продолжил говорить.

– Жизнь, эта одна большая игра, Грек, где все люди делятся на тех, кто играет и на тех, кем играют. Что ты тут видишь? – Он окинул руками огромную оранжерею, словно поняв мысли своего собеседника. – Это, можно сказать, плоды, того что приносит эта игра. Роскошь, власть, деньги, слава! – Он резко поднял палец вверх и его отвисшие старческие щеки дрогнули. – Все это награда победителю. Но не нужно никогда думать, что если ты дергаешь за чьи-то веревочки, то у тебя у самого на спине нет таких же – он хихикнул, – и что никто не дергает за них.

Маер вздохнул, ему скорее хотелось услышать результат всего этого разговора, получить свое заслуженное наказание и отправиться обратно в Порт, где он чувствовал себя намного комфортнее, нежели тут на Земле.

– Поверь, Грек, даже если нам приходится дергать за эти веревочки так, что гибнут люди, подвергаются обману целые народы… – Он опять сделал паузу, но уже не нашел своим взглядом глаз командира. – Мы все равно это делаем во благо человечества. Ты винишь Колониальную Федерацию в гибели своего пилота, я знаю. – Он махнул рукой. – И ты прав! – Его рука вновь легла Маеру на плечо. – Но так должно было случиться, это было неизбежно! Он погиб за правое дело!

– Правое дело? – Маер хотел еще что-то сказать, но старик тут, же перебил его.

– Ненужно было тебе лезть в эту правду, зачем ты захотел этой правды? Целый мир не знает этой правды, этой и еще всякой разной правды, а тебе нужно было ее узнать! Узнал?

Маер сжал челюсти.

– Не узнал… – Он ответил за него. – Но даже то, что ты знаешь, ты должен впредь хранить в тайне и никто, – его рука несколько раз поднялась и опустилась, похлопывая, – никто, не должен узнать об этом! Никто не должен знать о том, что ты вообще был там! Ты меня понимаешь? Ты снова был на Титане!

– А если я не соглашусь? – Маер спросил очень тихо.

– Давай сначала я расскажу тебе, что будет, если ты согласишься? – Старик уселся удобнее, залез рукой в карман обычных серых брюк и достал маленькую прозрачную коин-карту с голографическим логотипом какого-то банка.

Он повертел ее в пальцах, будто разглядывал сам, а потом протянул командиру. Маер усмехнулся и взял. Прищурил глаза и посмотрел на нее. В углу светились цифры, обозначая баланс банковского счета.

Увидев их, он едва не охнул от удивления.

− Вот, Грек, пусть это будет твоим выходным пособием.

Маер положил руку на бородку и как обычно, подумав о чем-то, захотел ее погладить, но осекся и сел выпрямившись. Не нужно этому старику оценивать его по привычкам.

− Хотите сказать, что увольняете меня? − Он потряс в воздухе картой.

− Я же сказал, что считал тебя моложе. Так пусть это будет пенсионным вознаграждением. − Старик опять похлопал его по плечу, словно давний друг. − Давай Грек, поезжай в какую ни будь живописную провинцию, купи себе большой красивый дом, сад, бассейн. − Он подмигнул. − Заведи молодую любовницу, жену, собаку, наконец! Живи в свое удовольствие, ты заслужил! Зачем тебе все эти станции, суда, порты, полеты, планеты? Забудь обо всем и просто живи!

Командир снова посмотрел на сумму. Это были большие деньги. Настолько, что и в самом деле хватило бы на дом с садом и бассейном. А то, что останется, хватит на всю оставшуюся жизнь. Впрочем, можно было бы инвестировать эти деньги в какое-нибудь предприятие или фабрику, открыть свое дело или купить ферму.

А может и в самом деле пора подумать о выходе на заслуженный отдых? Сколько сможет летать больной старый командир? Тут же в руках было то, что открывало перспективы спокойной, полной достатка и удовольствий жизнь! Несомненно! Бывали моменты, когда во время затяжных полетов, находясь на расстояние не одной астрономической единицы от Земли, во время одиноких вахт, длящихся от двадцати четырех до семидесяти шести часов, он не раз задумывался о том, чтобы уйти на покой и поселиться, где-нибудь на берегу отдаленного от цивилизации озера. Потом, спустя какое-то время он прогонял подобные мысли, стыдясь их и списывая эту слабость духа на легкие проявления вакуумного синдрома Кандинского, проявляющегося в периоды долгого пребывания в замкнутом пространстве космического судна. В такие моменты психика пилота наиболее уязвима и подвержена нервным срывам и психозам.

Однако, само озеро, на берегу которого видел себя в глубокой старости, он представлял очень отчетливо. В глухом лесу за пределами городов и автономий там, где давно нет людей, но есть только глушь и первобытная дикость. Такая, что его никто и никогда не сможет отыскать и где не будет давления технополисов на человеческий разум, где делс будет сообщать об отсутствии, даже локальных сетей и где можно было бы представить, что живешь не на Земле, а вообще на другой планете, где он единственный ее разумный обитатель!

Цена же за такую спокойную старость лично для Маера была не в сочетании цифр на банковской коин-карте, а в дальнейшей возможности выбора. Да, такое будущее не могло его не привлекать. Он по сути своей – затворник, когда-то выбравший космос и орбитальную станцию, вместо ненавистных толп глупых людей, объединившихся в города и страны. Мудрость, это дар. Его нужно ценить. Так что если нет возможности выбора… Если нет альтернативы продолжить летать, закончив свои дни в антиперегрузочном парке кресла пилота, то это было бы заманчивым будущем.

Грек задумчиво смотрел сквозь тропический лес. Истомин ждал его решения.

А ведь эта оранжерея для первого помощника президента Колониальной Федерации, возможно, имеет то же значение, какое мог бы иметь дом на берегу озера в лесной глуши для него самого!

Но есть еще Корин! Парень, молодой пилот, в смерти которого он винил сначала себя, а потом Колониальную Федерацию.

Сейчас они просто покупают его молчание и нужно понимать, что положи он эту карту в свой карман и, выйдя отсюда, автоматически становится под их расчетную кассу, и соответственно, они с него будут требовать выполнение его молчаливых обязательств.

– И все же…

Маер решил настоять на том, чтобы узнать другую сторону его молчания. Но теперь делал это уже совсем не с таким рвением, какое было в его сознании, пока он шел в эту оранжерею по коридорам главного штаба компании, представляя как выскажет все в лицо вице-президенту. Он готов был плевать на последствия, после того как поймет, что его с позором лишают всех привилегий и должности командира экипажа СИД.

Но как всегда в жизни случается, все задуманное остается только задуманным и воплощение в жизнь этих мыслей если и происходит, то далеко не так и не тем, путем, который выбираешь заранее. А чем больше думаешь и представляешь, как сделаешь это, то и вовсе остается меньше шансов притворить задуманное.

Приходилось принимать новые правила игры и тут самое главное не прогадать.

– Да все, то же самое, только без этого. – Он показал длинным, не разгибающимся до прямого состояния, пальцем на прозрачную карту в руке командира. – Ты больше не будешь занимать должность командира экипажа какого-либо судна. Профкомитет просто не пропустит твою кандидатуру. За тобой будет пристальное наблюдение агентов, которые будут отслеживать все твои перемещения и контакты, с целью исключить возможность утечки информации, которую ты уже обязался не разглашать. Если нарушишь соглашение, то будешь отвечать по закону.

Маер вспомнил свою подпись на виртуальном документе командора Ильяса Фрайда.

– Значит все? – Он пожал плечами – Я больше не командир?

– Грек, – старик вздохнул и стал подниматься, придерживая спину рукой, – давай пройдемся!

Маер встал следом за ним, и они медленным шагом направились по дорожке из природного камня по аллее среди зарослей папоротников и пальм. Совсем низко, едва не задев их головы, пронеслась парочка хвостатых птиц, оглушив их своей трелью.

– Тут красиво, не правда ли?

Маер кивнул, но теперь ему было не до этой красоты. Он всей душою тянулся обратно в Порт, где на тракционе одного из пирсов был стыкован его СИД и осознание того, что теперь он возможно больше никогда не увидит космическое судно, даже вблизи, угнетала и давила на него.

– Все в жизни имеет цену. – Он полуобернулся и жестом головы обратил внимание Маера на оранжерею. – Я много лет собирал этот сад. – Старик шел, ссутулившись, сцепив руки за спиной и глядя себе под ноги. – Над ним трудились и продолжают трудиться больше ста человек. Архитекторы, генетики, селекционеры, дизайнеры. Он требует довольно больших затрат и компания платит. Платит потому что это моя цена. Цена за отданные годы Колониальной Федерации. Я большую часть времени провожу тут, среди птиц, воды и зелени. Мой доктор говорит, что без каких-то имплантов, стоящих больших денег, я проживу лишь год или максимум два. Но я не хочу сейчас ничего кроме как слышать пение своих птиц, и дело совсем, как ты понимаешь не в деньгах, мне просто плевать, сколько я проживу.

– К чему Вы клоните? – Маер уже готов был согласиться на все его условия, только поскорее убраться бы отсюда.

– Помогите нам найти Марту Штеер и сможете снова вернуться на СИД в качестве командира. – Он остановился и посмотрел на Маера, хитро улыбнувшись, не показывая зубов.

Так вот же, наконец, настоящая цена и молчанию, и этим деньгам. Несомненно, у Марты осталось что-то, что может вывести Колониальную Федерацию на чистую воду. Столкнуть их лбами с не менее могущественным Союзом Правящих партий Неополиса. А может даже развязать войну между двумя высшими слоями общества. Вот кто действительно им нужен. Вот кого они боятся. Значит, она все-таки была права.

Маер не знал где Марта, он видел ее последний раз при маневрах на стыковки в Порту. Она совершенно спокойная и как всегда холодная, сидела, скованная опущенным парком в кресле лобби, пока они с Марком и Леной управляли стыковкой. Как-то удивительно, но когда СИД уже был готов открыть стыковочный шлюз и выпустить экипаж, Марты в лобби не оказалось. Она как будто просто пропала, испарилась, провалилась сквозь металлический пол судна.

– Я не знаю где она. – Маер покачал головой. – Это правда и я бы сказал, если бы знал. – Он взглянул в лицо старику и тот понимающе кивнул. – Я был от нее не в восторге.

– Знаю, Грек, знаю. – Истомин зашаркал ногами дальше.

Они подошли к странному вида камню, размером вполовину человеческого роста. Камень черный с красноватым отливом, казалось обычной гранитной породы, каких в горных районах Земли, можно было бы наколоть от скал несметное множество. Он лежал, а точнее стоял более острым концом вверх и по основанию был густо покрыт зеленым мхом. Он был словно идолом в центре всего этого тропического капища.

– Знаю, Грек, что не знаешь где Марта Штеер. – Помощник вице-президента положил морщинистые ладони на камень и закрыл глаза – Он всегда теплый. Почему?

– Не знаю. – Маеру было плевать на температурные особенности какого-то там камня.

– Кажется что он живой, просто живет не так как мы, люди. – Истомин стал поглаживать его, а Маер стал думать, что этот старый человек просто бредит. – Для нас сто лет, это жизнь, поколение, а для него словно одна секунда. – Тут он вдруг обернулся к командиру и развел руками. – Ну, она же умная девушка, конечно, она тебе не сказала куда отправилась! Просто имей в виду, что если она выйдет с тобой на связь и захочет встретиться, то мы должны быть рядом. – Он погрозил командиру пальцем.

– С этим проблем не будет. – Маер сказал как можно увереннее, чтобы этот безумный, как ему показалось, старик сильнее поверил ему.

* * *

Утренний ветер развивал легкую коричневую куртку, с нашивкой Профессионального Союза пилотов и орбитальных строителей, накинутую на плечи Грека Маера. Он стоял, подперев плечом стойку основания защитной конструкции в зоне высадки на флоптрассе станции Космопорт. Он ждал Марка и Лену. Он надеялся, что их не стали удерживать на допросах по шесть часов, как это сделали с ним в приемной вице-президента Колониальной Федерации Вицлава Дарановича и что они еще вчера успели попасть каждый к себе домой.