Солнце не щадило пустых земель. Машины перегревались, личный состав изнывал от жары. Один только Ричард, сидел в куртке и трясся. Лицо его было бледным. Бруно поил своего господина водой, но тот тут же блевал в окно. Три дня как закончились таблетки магистра, и капитан Ричард перестал отдавать приказы, не критиковал езду Бруно, не строил личный состав и не отбирал у них воду и найденные консервы. Не ел и не пил. Он смотрел в одну точку, трясся и беззвучно шевелил губами. Под глазами залегли черные круги.

По дороге они встречали отряды горожан, что вышли пешком с вилами, лопатами, парой коз и портретом Христа на палке. Отряды были разбросаны по земле. Их вздутые гниющие тела выглядели и то лучше капитана Ричарда.

– Вам нужно попить капитан, хотя бы капельку. Вот так. – Бруно влил немного воды из фляги в рот Ричарда, и она полилась по подбородку, Ричард опустил голову на панель.

Бруно затормозил и остановил тем самым колонну.

– Что случилось?

– Эй!

Недовольные возгласы водителей сыпались на Бруно, но он уверенно шел к середине.

– Господин магистр! Разрешите обратиться.

– Разрешаю. – Антоний открыл дверь и из салона подул прохладный воздух кондиционера.

– Капитан Ричард семнадцатый испытывает недомогания. Это может подорвать боевой дух. Остановка уже вызвала волнения.

– Мы произведем замену. Возвращайтесь за руль.

– Магистр. Ему нужны ваши лекарства. Он не может без них.

–Ах, эти недомогания. – магистр достал из бардачка пакетик с белым порошком.

– Полторы тысячи.

– Господин магистр. У всех давно кончились деньги. У меня есть тридцать литров бензина и упаковка глазированных орешков.

Магистр рассмеялся, обнажая пожелтевшие кривые зубы.

– Вернитесь за руль сержант.

– Вы не можете с ним так поступить. Почти половина офицеров пошли в поход следуя именно примеру Ричарда. Он герой для них. Я прошу. Я умоляю вас не дать ему умереть. – Бруно упал на колени рядом с колесом.

– Магистр открыл пакетик, зачерпнул порошка на кончике ложки, пересыпал в спичечный коробок и дал Бруно.

– Благослови вас господь, магистр. – Бруно кланялся, шаркаясь головой о колесо.

– Орешки. – строго сказал Магистр и протянул руку.

Бруно нехотя достал неоткрытую пачку. Он планировал съесть их на ночь, чтобы поспать без сводящих болей в желудке. Он не ел ничего уже почти трое суток.

Колонна вновь сдвинулась с места. Ричард облизал десны и наконец впервые заговорил.

– Как же жарко! Зачем ты напялил на меня куртку? На улице градусов сорок.

– В тени, мой господин.

– Идиот! – гаркнул Ричард и не снимая куртки, и, наконец, заснул.

Память странная штука. Бывает, что ни с того ни с сего, здоровый человек лишается своей памяти. А бывает так, что ее лишается целая нация. Так и христианские батальоны французов, позабыв про холодные приемы Константинополя и Антиохии, ожидали встречу с хлебом и солью, трамадолом и глюкозой, вином и женщинами, от госпиталя Святого Петра и Павла. Но их встретил заросший неухоженный сад и тучная женщина плачущая над хлевом с мертвыми свиньями.

На вопрос: Что произошло? Женщина отвечала лишь рыданиями.

Капитан Ричард толкнул растерзанную пулями дверь и вошел в просторный коридор. Больницей не пахло. Ричарда чуть не вырвало на пол. Всюду кровь, тела, ошметки формы и плащей. Бруно втер ему последние остатки порошка четыре часа назад. Капитан снова задрожал. Бруно старался незаметно придерживать его за спину, чтобы тот не упал в кучу тел и обломков медицинского оборудования перед своим батальоном. Но тут из дальнего угла раздался стон.

– Там кто-то живой Ричард и Бруно побежали, запинаясь о трупы.

– Помогите! Я жива. Я здесь.

– Что стоите! Помочь уцелевшему.

Топча мертвечину за Бруно ринулось еще несколько человек и через минуту, они вынесли к командующему женщину с окровавленной ногой.

– Доктор Хейфиц. Добро пожаловать в госпиталь святых Петра и Павла. – еле произнесла женщина.

– Ищите выживших! – приказал Ричард и упал на своего слугу.

Зашивать самого себя дело не сложное. Стрелять себе в ногу гораздо не приятнее. Что Хейфиц и сделала, завидев приближающиеся колонны. А затем благополучно легла в углу, что почище и стала ждать зрителей.

Выживших, конечно не нашли. Изморенные долгой дорогой, голодом и жаждой солдаты таскали убитых на двор, складывали убитых в наспех вырытую яму и засыпали хлорной известью. Все это происходило под причитания старой сестры Сильвии, которая все еще горевала по убитым поросям.

– Что здесь произошло? – спросил магистр Антоний. Бруно сидящий все это время за ширмой на кушетке и потягивающий антисептик из пластиковой бутылки, слушал тихий разговор и пытался следить за каплями в системе. Когда она закончится он должен переставить ее во вторую бутылку. Он навесил двери в смотровых и починил пару кресел, за что и получил в подарок от Хейфиц бутылку и разрешение следить за капельницей своего господина. А еще плитку шоколада на закуску.

– Я не знаю. День был долгий. Ваши паломники, что занимаются просветительной работой в заброшенных землях, пришли ко мне утром. Мои слуги, доктор Болман и сестра Сильвия уехали в поселение паломников, повезли им лекарства. Я с оставшейся прислугой весь день размещала солдат. Многие подхватили инфекции в пути. Было около полуночи. Все спали, я убиралась в процедурном кабинете и услышала шум и выстрелы. Я ничего и понять не успела. Очнулась, а вокруг все мертвы.

– Вы знаете всех местных?

– Это были не местные. Здесь на мили вокруг пастухи да торговцы всяким старьем. Они были в масках. Я не знаю на каком языке они говорили. – Марго потирала окровавленный бинт и все время опиралась на стол.

– Вы лечите местное население и не знаете турецкого?

– Группа тюрских языков очень большая. Я знаю турецкий и немного местное наречие. На каком языке переговаривались те звери, что напали на нас я не поняла. К тому же была стрельба, я испугалась.

– Мне казалось, вы женщина не из пугливых. Особенно на суде над орденом Наблюдателей.

– На суде я не была под автоматной очередью. К тому же, чем мне было защищаться? Шприцем?

– Где были выставлены посты?

– Я не знаю. Я занималась больными.

– Поди узнай, когда вынесут больных. В такой вони невозможно спать. – прикрикнул магистр на одного из своих прихвостней.

– Специально для вас я подготовила отдельную комнату. Там есть туалет и ванная. Водонагреватель может отключаться, если будут проблемы зовите Савелия. Завтра утром я начну осматривать все батальоны. Сегодня никак. В таких условиях я просто не стану этого делать. К тому же надо привести в порядок ногу. Сильвия, проводите магистра во второй бокс.

– У меня есть хорошее средство от боли. Я могу дать вам.

– Благодарю, у меня все свое.

– И все же. Возьмите. Вам еще много работы предстоит. – магистр всыпал в ладонь Марго две таблетки и последовал за сестрой, все еще убитой горем по свиньям.

Как только дверь захлопнулась, Марго выпрямилась и похромала за ширму. Бруно уже прикончил бутылку и пытался разбудить Ричарда, пихая ему под нос кусок шоколада.

Марго грубо подняла веки капитана и посвятила в глаза фонариком.

– Что с ним такое?

– Он спит. Лучше нам его не будить. Знаешь, что это? – Марго показала Бруно таблетки.

– Похожие продает магистр. Или дарит. За какие-нибудь заслуги. Мне тоже предлагал. Лучше бы водки предложил. Капитан не ссыт.

– Что?

– Вы банку мне дали, мочу собрать. Он не ссыт. – четко заявил Бруно.

– Это плохо. – Марго закинула несколько пробирок в центрифугу и захлопнула крышку. Потом закинула в рот таблетки и разжевала. – Давно он такой?

– Он жрет это дерьмо уже пять месяцев. Ему все хуже и хуже. Его морозит под палящим солнцем, но зато зимой он ходил в плаще на голое тело. Он то орет как собака, то часами в одну точку смотрит. Как кот.

– Ты очень предан своему господину. Почему не бросил его посреди пустыни, когда он в очередной раз упоролся?

– Ричард добрый человек. Других офицеры палками дубасят, так, что потом вся спина синяя, а Ричард никогда меня не бил. Ночевать пускал, если с ним что-то случится, я перейду к другому господину.

– По чем магистр продает наркотики?

– Ричарду сначала давал за даром. Как печенье к чаю, сам под губу закладывал. Потом от тысячи и выше. За других офицеров не знаю. Наверное, так же.

– Ну и дела. – вздохнула Марго.

– А вы зачем выпили?

– Для сравнения. Сейчас возьму кровь у себя. Посмотрю, что это за бурда и с чем ее едят. И как вывести твоего господина из этой зависимости, так, чтобы он под себя не срал оставшуюся жизнь.

– Спасибо вам.

– Спасибо магистру. Он приказал поднять его на ноги.

– Ричард на хорошем счету. Скоро новое звание получит. Ему сам папа поручения давал.

– Какие поручения?

– Бороться с инакомыслием и богохульством в орденах. – антисептик развязал Бруно язык. Лицо стало красным. Рот – болтливым.

– Это он спас папу Хьюго тогда?

– Да доктор.

– Значит, господь ему поможет. Сам то как?

– Здоров, как бык. Только жрать охота.

Марго выдвинула ящик стола и Бруно выпучил глаза как ребенок на банки тушенки.

– Ух ты!

– Халяль. Открывай. Только лучше не греть. Срок истек в двадцать пятом году, но холодные заходят так, что пальчики оближешь.

Нога совсем перестала беспокоить. Настроение было приподнятое. Опиаты делали свое дело, накатывая эйфорию, среди разрушенных стен и все еще стоявшей трупной вони. Время было далеко за полночь. Офицеров разместили в нетронутых палатах на втором этаже. Младший состав все еще слонялся по коридорам. Сметал мусор в кучи. Переворачивал окровавленные матрацы. Завешивал окна, оттирал кровь от стен.

Марго жуть как хотелось с кем-нибудь поболтать. Она заметила хлипкую блондинку, размазывающую красные разводы по стене щеткой.

– Орден девы Марии. Вы молодцы. Я уважаю таких женщин, как вы. Если защищаться, то только всем вместе.

– Спасибо доктор. Но многие мужчины так не считают. Думают, что годны только для уборки дома и готовки еды.

– Пустяки. Они просто хотят защитить своих жен и дочерей. К тому же не каждая умеет убираться и готовить еду. Я вот даже яйца не варила ни разу. Ем, то, что сестра Сильвия подаст. Меня зовут Марго Хейфиц.

– Мария. Вы глава ордена госпитальеров?

– Да, бываю иногда.

– Я слышала вы были ранены.

– Пустяки. Кость цела. А вы сами как? Помощь нужна?

– Все в порядке. Я даже мозолей не натерла. Вы не знаете, как капитан Ричард семнадцатый? Это мой муж.

– Ваш муж капитан Ричард семнадцатый? Наслышана о его подвигах. Нет, не припоминаю его среди тех, кого сегодня осматривала. В списках больных и раненых его тоже нет. Значит, он жив здоров, наверное, спит на втором этаже.

– Я слышала, он потерял сознание, когда мы въезжали сюда. Только не говорите ему, что я здесь, так как я отправилась в поход без его ведома.

– Если бы он потерял сознание, я бы первой узнала об этом. Конечно. Я все понимаю. Вы не хотите, чтобы он отвлекался от службы, приглядывая за вами. Вон там слева пятнышко пропустили.

О произошедшем напоминали только следы пуль на стенах и наспех зарытая могила за храмом. Магистр не спешил мстить. Отправил пару отрядов в ближайшие поселки провести религиозно-просветительные работы и отобрать еду. Госпитальеры выращивали исключительно свиней, что бы соседи мусульмане не ходили жрать. А теперь ни одной свиньи не осталось. Их убили налетчики. А пока все постились кашей на воде, приготовленной сестрой Сильвией. От каши солдаты пухли, становились ленивыми и не хотели мыть свои палаты. Посыпали их песком с обуви, бросали окурки и поколачивали прислугу за грязь.

Капитан Ричард лежал на белой простыне и наблюдал как кровь выходит из него по тонкой трубке, проходит через большой, некогда белый аппарат и возвращается в другую вену. Молодая служанка в мятом халате кормила его с ложки.

– Когда мне можно будет приступить к службе?

– Чем вам тут плохо, капитан?

– Все, я наелся.

– Ну давайте еще ложку.

– Я не ребенок. – рявкнул Ричард на девушку. – И позовите доктора.

Почти сразу, будто ждала за дверью в боксе появилась доктор Хейфиц. Ричард ее не помнил. Он еле стоял на ногах, когда они вошли в храм. Зато помнил много подобных татуировок в виде крестов, как на запястье у доктора.

– Как вы себя чувствуете, капитан?

– Прекрасно. Что у вас на руке?

– Мальтийский крест, он же крест госпитальеров. Сообщает о принадлежности к ордену. Служит пропуском на собрания.

– И часто вы собираетесь?

– Последний раз, лет десять назад. У нас слишком много работы, чтобы собираться каждый день.

– А на последнем съезде орденов вы были?

– Довелось, к несчастью. Вы и сами знаете, какой кошмар там творился. Если бы не вы, неизвестно, что стало бы с папой Хьюго. Хорошо, что вы здесь.

– Это мой долг.

– Я не об этом. – Марго присела на край кровати и взяла Ричарда за руку. – Я о том, что армии не хватает, таких честных и патриотичных людей как вы.

– Все наши офицеры такие. – Ричард попытался вытащить руку, но Марго вцепилась в нее мертвой хваткой.

– Многие из орденов, что похитили папу и плели заговор против королевства тоже были офицерами.

– Когда я смогу приступить к службе? – Ричарду все же удалось вернуть свою руку себе.

– Вы сильно подорвали свое здоровье лекарствами. Если вы будете и дальше принимать их проживете от силы года два.

– Я не принимал никаких лекарств. Я отравился водой, что принес мне мой сержант.

– Водой? Анализы говорят об обратном. Если вам наплевать на себя подумайте о жене, о детях. У вас ведь они есть?

– Жена Мария и сын Альберт. Ему еще года нет.

– Представьте, какого будет малышу Альберту, когда отцы других будут освободителями христианских земель, а его отец умрет от передозировки.

– Я не собираюсь перед вами исповедоваться. Вы не священник.

Марго резко отключила диализатор и вынула все иглы.

– Вы свободны, капитан.

Глава 15. От теории к практике

«Я скучаю по жаре и песку. Но в основном по тебе. Мне не хватает наших тренировок. Я не боюсь. Страх и неопытность только предают мне сил. Я чувствую себя всемогущим. Единственное, что омрачает мое настроение – это мои одноклассники. Они воняют хозяйственным мылом, а по их лицам будто пробежал табун лошадей. Я думаю мне пора начинать. Я готов как никогда.» – Юстин проверил ошибке в тексте. Нажал кнопку кнопку и отправить и спрятал телефон.

В обязанности юноши входило помогать придворному священнику. Он пил как свинья и валялся без штанов в кельи. Не без помощи Юстина разумеется. Друзей у него почти не было, за исключение Анны, дочери короля, что прикована к инвалидному креслу.

– Я всю ночь ждала нашей встречи. – девушка, откашлялась и приказала служанками остановить кресло.

– Я всю ночь молился за твое здоровье.

– Мне страшно. Иоанн приказывает по всюду отключать генераторы. Аппарат, что помогает мне чистить кровь тоже работает от электричества. Что станет со мной, когда отключает его?

– Что говорит его высочество? – Юстин взял ледяные руки девушки в свои.

– Он полностью поддерживает папу. Говорит, что господь помогает мне, а не диализ.

– Это верно. Господь с нами. Но он создал нас с руками и ногами. Он наделил нас своей силой, что бы сами помогали себе. Что боролись со злом внутри и снаружи. Ты думала, над тем, о чем мы с тобой говорили?

– Я боюсь, что не смогу, – с помощью молодого священника девушка поднялась на ноги и шаткой походкой подошла к окну. – Посмотри на все это. Я не справлюсь. Я даже есть сама не могу.

– Тело лишь прах зловонный. Оно может быть большим и сильным, а может быть слабым. Но душа, что заключена в нем – есть ключ ко всему. Если ты не спасешь свое тело, душа так и не сможет исполнить предназначение.

– А если у меня не получиться?

– У тебя все получиться. Я буду с тобой. Все эти люди будут с тобой! Это, – Юстин пнул инвалидное кресло. – не то, что ты заслуживаешь. Бог уготовил для тебя трон, а не два хлипких колеса. – парень вложил маленький пузырек в слабую ладонь. Я произнесу молитву за ужином. За твое здоровье. Тебе останется лишь вылить это в бокал отца. Не бойся о нем. Бойся за тех, чей дух слаб что бы защитить тело. Ты их спасительница. Ты их ангел хранитель.

– Какая архитектура, Карл, взгляни. Это один из старейших христианских храмов. Он разрушался много раз. Пережил много войн и все равно стоит. Разве это не чудо господне?

– Говорят, магистр, в Риме есть старые казармы, построенные еще до рождества христова. При Юлии Цезаре. Они выдержали первый священный атомный огонь. – Карл семенил за магистром с планшетом. – Нужно отправить папе отчет о проведенной пропаганде христианства, во время похода.

– Отправим вечером. В Клермоне все равно, еще рано. У Соломона Хейфица воистину шикарная библиотека. Я помню, еще студентом они с Дианой отбирали книги у бомжей, что жгли для разогрева тушенки. Из-за этих драк их едва не исключили из академии. На самом деле, это была большая потеря, когда они сказали, что собираются работать за пределами Франции и помогать паломникам и всем уцелевшим. – магистр мерно расхаживал меж стеллажей и водил пальцем по пыльным корешкам. Он остановился напротив репродукции урока анатомии Рембрандта. Сама картина была засижена мухами и покрыта пылью, но рамка внизу блестела. Магистр сдвинул картину и обнаружил сейф. Он долго прищуривался, попробовал ввести код, но дверца не открылась.

– Позвать кого-нибудь? В роте капитана Жака Морье младшего есть много бывших заключенных, что проходили по статье кража со взломом.

– Не нужно. – магистр взял с журнального столика высокую пепельницу, высыпал окурки на пол и приставил к дверце. – Два, девять, два, ты запоминаешь Карл. У меня старика память не к черту. Один, три, восемь три.

Дверца открылась с тихим щелчком. Карл ожидал увидеть там деньги, драгоценности или другое барахло, что обычно хранят в сейфах. Но там была лишь пустота.

– Странно. Зачем нужен сейф, если в него нечего положить? – он провел пальцами по чистому от пыли пространству сейфа и вернулся к изучению полок. Среди книг торчал тонкий альбом с фотографиями. Тусклые, напечатанные на дешевой бумаге.

Шестеро молодых людей в белых халатах. Трое мужчин и трое женщин, на фоне полуразрушенного храма. Внизу подпись: Соломон и Диана Хейфиц, Кристоф и Каталина Паторс. Юлий и Берта Де Гор. Дата размыта. Далее шли фотографии тех же людей на фоне рентген аппарата, на съезде ордена, на повышении квалификации. Операции, принятие родов, больные в жутких язвах, сестры, братья и прислуга. На последних фото двое детей на горшках. Двое детей возле рождественской елки. Двое детей на диване. Подписанных как Юстин и Марго. Черноволосая девочка и белобрысый мальчуган. На последнем фото девочка была в халате, мальчик в черной рубашке с библией в руках. Подпись «Как они быстро растут. Марго двенадцать, Юстину четырнадцать.» Магистр достал из нагрудного кармана лупу и вгляделся в мальчика. С девочкой все было нормально. Обычный ребенок. Но мальчик. Выраженная челюсть, неестественно поджатые короткие руки и кривые ноги с объемными суставами, спина колесом.

– Магистр, я конечно не доктор, но мне кажется мальчик болен.

– Все верно. Врожденные аномалии опорно-двигательного аппарата. В двадцати годам парень стал бы глубоким инвалидом, если бы не чудо господне.

– Но… – возразил Карл.

– Ты знаешь кто это? Это Юстин Паторс.

– Его преосвященство?

– Воистину чудо господне. Думаю, пора торопиться к обеду.

Магистр сложил фотографии как было и вернул на место.

Ричард стоял возле грузовика и с грустью наблюдал, как солдаты выгружают мешки с мукой и картофелем, тащат упрямую козу за веревку. Ему было до боли обидно, что он валялся в палате, в то время как чужие взводы обеспечивали их провизией. Офицеры в сторонке в красках обсуждали как повесили хозяина с хозяйкой прямо под навесом на крыльце собственного дома, за то, что те не хотели помочь армии Христа. Или как заперли в сарае и подожгли доярок, что пытались выдать здоровых коров за больных.

А Ричарду было нечего рассказать. У него не было сил даже прихлопнуть таракана, хозяйничавшего на прикроватной тумбочке. И он стыдливо отводил глаза от остальных.

– Мой капитан! Я так рад, что вы здоровы.

– Опять напился собака!

– Никак нет. – бодро отвечал Бруно, но его выдавали красные щеки и винные пятна на стираном камуфляже.

– Хватит врать! Поди к магистру и попроси чего-нибудь для восстановления боевого духа.

– Но капитан…

– Это приказ! Отдашь ему… – Ричард коснулся своих пальцев, а потом долго их рассматривал. Выругался. Пошарил по карманам. – Где мое обручальное кольцо?

– Не могу знать, мой господин. Вы долгое время были без сознания.

– Я не был без сознания. Я экономил силы. Немедленно найти мое кольцо!

Ричард вернулся в свой бокс, перевернул постель, залез под кровать, но ничего кроме пыли и дохлых мух не нашел.

В смотровой пахло, как от Бруно. Ричард отодвинул ширму и увидел Марго. Она была в белом широком костюме с короткими рукавами. Она не спешно обтирала руки ватным шариком. Ричард невольно сравнил ее с Марией и другими женщинами во Франции. Все они были худые и болезненные. С грязными ногтями. От Марии всегда пахло тушеной капустой, а ее волосы походили на сухую траву, и Ричард вечно находил их на полу, на столе, в своей тарелке. От Марго пахло лекарствами и мылом. У нее были густые черные волосы, которые выбивались из косы, загорелое лицо и руки. Ее тело нельзя было назвать болезненным. Сильная спина, плечи и руки, крепкие, вечно напряженные ноги. Ему удалось увидеть их, когда он еще был в сознании, а Марго накладывала сама себе швы. Таких женщин Ричард видел только на истлевших обложках старых журналов или в фильмах, которые по кругу крутили после обращения папы, перед ночным отключением электроэнергии.

– Доктор Хейфиц? Можно?

– Добрый день капитан. Только не заходите в стерильную зону.

Марго немедленно переключилась на кого-то рядового. Вылазка за провизией бесследно не прошла. Местное население защищалось как могло. Девять убитых и двенадцать раненых. Марго бегала от каталки до каталки, отдавала приказы сестре Сильвии и Савелию.

– Доктор, я потерял свое обручальное кольцо, вы не находили?

– Кольцо? Не помню. Обычно, когда во время уборки что-то находят всегда приносят мне, но колец не было.

– Извините за беспокойство, доктор.

Но раненых было не так много, как солдат симулянтов, что сами себе наносили увечья, пили из луж, мазали слюной раны и офицеров с болями в животе, от переедания и папилломами на гениталиях. Хуже этих, были только прикормленные магистром наркоманы. Давно обедневшие и не получавшие от Антония дозы, они под видом больных воровали аптечные обезболивающие и гель для чистки сортиров. Но они хотя бы не жаловались. Тихо ходили с гниющими венами и не давали врачам прикасаться к себе. Еще работы прибавлял орден девы Марии. Большинство баб успело забеременеть по дороге сюда, а магистр, обеспокоенный состоянием каждой боевой единицы, приказал всем сделать аборты, дабы беременность не отвлекала их от священной войны. И что бы Вы думали исключительно о Христе, а не беспокоились за будущее потомство.

– Я буду жить, доктор? – игриво спрашивал капитан Жак, не скрывая своего взгляда на бедра доктора Хейфиц.

– Куда вы денетесь капитан. – улыбнулась Марго. – У вас хронический панкреатит. Вы знали?

– Да я здоров как бык.

– Я назначаю вам ферменты, во время еды и диету. Ничего жирного, жареного, острого, соленого. Нежирные бульоны, сухарики, каши на воде. Мясо отварное или паровое. Тоже с рыбой и птицей. И никакого алкоголя.

– Да вы, наверное, шутите, доктор?

– А это виферон. Смазывайте пораженные участки два раза в день и воздержитесь от половых контактов. Это тоже не шутка.

– Ну ты даешь док, прямо воздержаться? – Жак поднялся с кушетки и обнял доктора за талию. Марго приветливо улыбнулась и обняла капитана в ответ, заодно сбросив ему в карман брюк золотое потертое кольцо.

Ночь выдалась душная. Окна и двери в палатах были открыты. Одеяла сброшены на пол. Пятки солдат, торчащие из дыр в носках, блестели в свете луны. Было слышно, как снаружи вздыхают дежурные и жалуются на жару. Они стояли на всех выходах, которые им показала Марго. Она шла по коридорам в полной темноте. Госпиталь она знала наизусть. Каждый уголок, каждый проход. С детства. С тех пор места для игр в прятки превратились в тайники для оружия, запрещенных препаратов и черной документации.

– Не спится, доктор? – раздался из темноты голос магистра.

– У меня в кабинете дышать нечем. Вот вышла проветриться.

Магистр открыл одну из входных дверей и кивнул дежурным. Они вышли на крыльцо и сели на первую ступеньку.

– Сигаретку? – Марго протянула магистру пачку. Он выудил своими костлявыми пальцами сигарету, и они закурили.

– А я бы с удовольствием сейчас завалился спать, но бумажная волокита.

– Я вас понимаю, магистр.

– Я всегда жалел докторов. Вы столько работаете, спасаете жизни. Сутками на ногах. И на вас взвалили эту канцелярию.

– Без нее никуда. Министерство же должно знать, что мы тут не прохлаждаемся.

– С нами, наверное, еще больше стало. Это же на каждого человека историю завести. У того нога, у другого голова, у третьего жопа. И никого не пропустить. Знаю. Когда случилась та страшная эпидемия, они там читать уставали.

– Если вообще читали.

– Зря вы так. Конечно читали. В городе была минута молчания. Ваши родители, Паторсы. Основатели ордена. Хорошо, что вы, и наше преосвященство выжили.

– Мы были детьми и почти не контактировали с зараженными. – Марго не нравилось то, куда идет этот разговор.

– Господь действительно сохранил вас. Особенно его святейшества. Он ведь тяжело болел в детстве.

– Да, у Юстина были дегенеративные заболевания костей. Помню, он никогда не играл с нами. Все время сидел за своими книжками. А мы кричали его под окнами. Пути господни неисповедимы.

– Какого было расти с будущим папой?

– Не знаю. Мы из разных миров. Я всего лишь руки господа, а он его рот и уши. Пойду отдохну. Завтра нужно начать вакцинацию и профилактические курсы антибиотиков.

– Снова какая-то зараза?

– Нет. Всего лишь профилактика. Здесь другой климат и иммунитет солдат не приспособлен к местным вирусам и бактериям.

– С нами бог! Не трудитесь, доктор. Он даст здоровье тому, кто проделал ради него этот путь.

– Даст. А мы ему в этом поможем. Я своими средствами. Вы своими.

– Спокойной ночи, доктор.

– Приятных снов, магистр.

Марго дождалась, пока магистр зайдет внутрь, а потом зашла сама. Магистр все еще шаркал наверху. Она свернула на кухню. Слуги без задних ног спали, уложив головы на стол. По рукам их нагло бегали тараканы и собирали остатки муки. Марго спустилась в погреб. Среди банок солений она нашарила бутылку вина, надеясь, что она скрасит ее опоздание. Здесь власть тараканов сменили крысы и без страха бегали под ногами доктора. Под полками с запасами был узкий лаз. С каждым годом Марго отмечала, что он становился все уже и давала себе обещание меньше есть. Крысы здесь совсем распоясались и били хвостами по лицу.

В аварийной части храма было не так душно. Среди обваливающихся стен гулял ветерок. Голоса постовых было уже на разобрать. Марго протиснулась между плитами и уткнулась в чужой торс.

– Ариф. – Марго уже вынула, но потом узнала непрошеного гостя.

– Какого дьявола так долго? Я думал эти плащи тебя съели с голодухи!

– Тебя могли заметить и убить!

– Не оскорбляй меня, док. Знаешь почему мы их зовем плащи? Потому что в этих тряпках их без прицела за пятьсот метров видать!

– Поехали скорее. – Ариф указал на скучающего коня, пытающегося расковырять копытом засохшую землю.

– Серьезно? А чего не на собаках? Хочешь, что бы я себе всю задницу отстучала? – Марго нехотя забралась на коня и обхватила руками талию Арифа. От его одежды пахло костром. Они тряслись по каменистым обходным путям и Марго билась носом о спину мужчины. Такие моменты нагоняли на Марго грусть. Конь вместо автомобиля. Цокот копыт вместо музыки. И пустота на мили вокруг. Ни разрушенного дома, ни кривой вышки, ни торгаша с телегой. Здесь некуда девать деньги, а распятие годиться только для разведения костра. Здесь человек против природы, а не против человека как это привычно. Пустыня понемногу сменялась кустарниками, черными ямами от костров, костями животных и людей, торчащими из песка. И наконец холодный свет ламп в окнах.

Марго сползла с лошади, и они с Арифом вошли в длинный каменный барак. Внутри было душно. С десяток мужчин сидели перед старым телевизором дексп и смотрели какой-то боевик с диска. Пили чай из грязных засаленных кружек и курили кальян. В самом конце длинной комнаты на железной кровати лежал молодой кудрявый паренек. Все его туловище было облеплено желтыми кровавыми тряпками. Грудь часто и коротко вздымалась. Матрац под ним был черный от пота, грязи и копоти. Парень был крепкий. Он поднимал голову, поддерживал разговор и даже пытался улыбаться, когда завидел знакомое лицо Арифа.

–Одна из машин наехала на мину, оставленную американцами пол века назад. Все осколки пришлись на Саида.

– Сколько повязок уже сменили?

– Восемь, с тех пор как уехал Ариф. – ответили те, что смотрели фильм и курили.

Она скинула тряпки с тела поставила сумку на стол и достала четыре гемакона с кровью, несколько перевязочных пакетов, игл и шовного материала.

– Я вас оставлю. – сказал Ариф. Марго кивнула.

Марго грубо терла тело марлевыми салфетками.

– Больно?

– Нет. – ответил Саид. – Вы меня спасете. Я точно знаю. Я выдал замуж только одну дочь, а у меня их пять. Если выдам замуж троих – попаду в рай.

– Пять? А как их зовут?

Пока Саид увлеченно рассказывал о своей семье Марго вынимала осколки и иссекала раны.

– Ада, Мурафа, Луиза, Камила.. Ау!

– Тише. Гляди какой кусок! Сейчас зашьем. Не видать тебе рая и сорок девственниц еще сто лет. Вернешься к дочкам и жене. Тебе еще сына надо. Да?

– Да. – кивнул Саид.

Марго отбросила инструменты и закрыла чистыми бинтами торс Саида. Подвесила гемакон на гвоздь, торчащий из стены.

– Спина не болит? Не тошнит?

– Ничего не болит, все хорошо док.

– Отдыхай Саид. Если что, я здесь.

Марго вернулась к Арифу, который уже хлебал из кружки с сантиметровым слоем грязи и затягивался кальяном с такого же грязного мундштука.

– Саид сильный. Выкарабкается. Извини, что опоздала. Вина? – Марго достала из той же сумки со льдом, где лежала кровь, бутылку вина. – Или тебе нельзя?

– Мы под крышей, Аллах не видит. – Ариф достал две кружки.

– За здоровье.

– Я видел у вас гости? Они готовятся пересечь границу?

– Они пока бюродрочствуют. – Марго осушила кружку залпом и заполнила снова.

– Что делают?

– Отправляют документы, заполняют бумаги, отчитываются перед командованием. Это длительный процесс. Как у вас дела?