Зов. Цикл «Невоскресший». Книга первая

11

Три гулких удара в металлическую дверь сообщили Стиву о том, что прибыли гости. Он отошел от печки, на которой готовилась еда, и, подойдя к двери, открыл маленькую щелочку. Убедившись в том, кто к нему пожаловал, он впустил их внутрь.

Гай, как только зашел в помещение, сразу сел на пол и, сняв обувь, стал вытряхивать из нее песок. Коган выковыривал ту же субстанцию горстями отовсюду: из карманов, складок одежды, из капюшона и разгрузки. Песчинки были даже в трусах.

Стив вернулся к печке и стал помешивать фасолевый суп. Аромат был великолепный. В кухонном зале собрались почти все наемники, что обитали в башне. Пока друзья вытряхивали из себя песок, те изучающее осматривали незваных гостей.

– Все нормально, парни, – будничным тоном произнес Стив. – Они свои.

– Он из Инкубатора, – низким суховатым голосом произнес наемник с банданой на шее, после чего натянул ее на лицо. Как будто повинуясь мысленному приказу, все остальные тоже прикрыли лица.

Гай успел разглядеть не более пары физиономий, и то смутно, так как те были ничем не примечательны. Зато он хорошо смог рассмотреть нашивки на их форме. У всех наемников были нашивки Кланов Пустыни – группировок и банд, которые разбойничали и вели кочевой образ жизни на Аравийском полуострове. Заметив, как Гай рассматривает нашивки, многие быстро сняли куртки и спрятали от чужих глаз принадлежность к Кланам, но некоторые оставили все напоказ. Тот наемник, что первым натянул бандану на лицо, толкнул соседа и знаком дал понять, чтобы тот снял куртку.

– Пусть смотрят, – надменно произнес тот в ответ. – Пусть знают, кого стоит бояться.

– Поэтому ты скрыл свое лицо? – не удержался Коган, и напряжение в комнате тут же поднялось до максимума. Стив несколько раз ударил металлической ложкой по кастрюле, после чего снял ее с огня и, поставив на стол перед наемниками, произнес:

– Готово. Пора к столу. А вы, – он взглядом дал понять, что обращается к Максу и Гаю, – идите за мной.

Макс пару раз встряхнул свою куртку, снова ее надел и последовал за Стивом. Гай взял свои сапоги и босиком пошел следом.

Наемник привел друзей в небольшую уютную комнату. В ней было несколько кресел, под потолком разместились гамаки, а в углу стояли два шкафа с книгами и маленький шахматный столик. Стив жестом пригласил друзей присесть, и те не отказались. Гай впервые за последние четырнадцать часов смог вытянуть ноги и расслабиться. Коган сидел спокойно и ровно, как вежливый гость или кот, которому все равно где, главное, чтобы тепло и сухо. Стив достал две чашки из-под журнального столика и плеснул в них какую-то жидкость. Гай не думая взял стакан и одним глотком его осушил. Макс даже не притронулся.

– Не обращай внимания, – пояснил Гай удивленному Стиву и выпил порцию друга. – Он в завязке.

Такой ответ, похоже, удовлетворил Стива, и он предложил Максу воды, но тот отказался и достал из рюкзака свою флягу, три пайка и армейский бинокль. Протянув устройство Стиву, Макс произнес:

– Благодарю, он нам очень помог.

Стив улыбнулся и принял благодарность вместе с биноклем, ответив вежливостью на вежливость:

– Рад, что смог угодить. Я не то чтобы не наделся увидеть свою вещь. Я даже вас-то не надеялся увидеть.

– Мы живучие, – поддержал разговор Гай. – И не такое видали, да, старик?

В ответ Макс лишь кивнул и, достав из кармана куртки старую фотокарточку, стал задумчиво водить по ней пальцем. Размышления заполонили разум Когана, и он не услышал, как задали вопрос.

– Ну и как там в Инкубаторе? – Стив сделал небольшой глоток и поставил стакан на стол.

– Да все по-старому, – бросил Гай, заметив, что его друг погрузился в размышления.

– Людям до сих пор врут?

– А то! – воскликнул тот и сделал широкий жест рукой. – Даже более изощренно, нежели раньше. Теперь религия и власть играют в одни ворота. Появились так называемые «Свидетели Его мира». Которые рассказывают о том, что им было божье откровение. Как они видели всадника апокалипсиса, что навел смерть на нашу землю. И проповеди в том же духе. Мол, мы все грешили, и нам за это воздали по заслугам.

Стив печально ухмыльнулся:

– Ясно. Значит, стало еще хуже.

– Это еще что, никто даже и слова не говорит о войне, нацистах и об их экспериментах. Зуб даю, если такая информация снова всплывет, они тут же ее переиначат на свой манер и выдадут за пророчество или гнев Божий, и все в таком духе. Маразм!

Стив нахмурил лоб и вновь взял стакан.

– Хорошо, что я оттуда ушел, – он сделал глоток и поставил стакан обратно. – Хотя постой! То есть люди считают, что если они буду вести себя, как прилежное стадо, идти за своим вождем…

– Выбранным духовенством, – добавил Гай.

– …то все само собой рассосется? А как же Персы? А орда? На днях пал рубеж. Тут сейчас такое начнется. Мама не горюй! А опустошители? Люди о них знают?

Гай осушил свой стакан и попросил подлить еще. Стив плеснул ему самогонки, и тот стал отвечать на вопросы:

– Разведчики каждый день докладывают о том, что немертвые стягивают кольцо вокруг рубежей. Один, как ты верно подметил, уже пал, но, я думаю, даже министр внешних рубежей не в курсе происходящего. Знает только Председатель и несколько человек в Верховном Совете, ну и в других колониях то же самое. А что касается опустошителей, то теперь это страшная сказка на ночь. Людей держат на коротком поводке, Стив, никто не хочет потерять власть. Она все-таки выборная, и пока все хорошо. Солнце светит, поля цветут, а детишки растут, все довольны. Персы вроде пока притихли, либо готовят что-то, либо своих дел не в приворот.

– Как же так? – возмутился Стив. – Неужели люди не задают вопросов: почему мы не выходим на поверхность? Куда деваются солдаты и разведчики? Почему переиначивают историю? От чего мирный договор с халифатом был нарушен?

– Такие находятся, но, как ты сам понимаешь, быстро исчезают или скоропостижно меняют свое мнение и даже становятся глубоко верующими людьми, борющимся за идеалы колоний. Вот так-то!

В голове у Стива не укладывалось то, что сейчас рассказал ему Гай. Людей превратили в рабов. Власть делала все возможное, чтобы толпа была как стадо овец и безропотно шла что на праздник, что на бойню, а ведь за толщей скальной породы и высокими стенами был реальный мир, и если вдруг эти люди там окажутся, они погибнут. Не то что в первый день, в первый же час!

– Кстати, – продолжил Гай. – Борделям выдали лицензии и внесли этот вид деятельности в реестр.

– Гонишь, что ли?

– Не-а. Слушай дальше. Через несколько месяцев легализуют продажу опиума, – Гай многозначительно поднял стакан вверх и осушил его.

– Бред какой-то. Они же так погубят колонию.

– Нет, не думаю. Это все до поры до времени. Людей надо как-то отвлекать от проблем, забот, работы по двенадцать часов в сутки и так далее. Это временная мера, лет так на двадцать я думаю. Пока старое поколение не сойдет в могилу, а новое не расцветёт во всей красе с промытыми мозгами.

– Как вы там выжить-то умудрились? Особенно он, – Стив указал пальцем на задремавшего Когана.

– Так он герой войны. Его знают чуть ли не на Северном полюсе. Попробуй, избавься от такого человека. Он символ. Легенда. Да и потом, люди любят героев. Им надо кого-то чествовать, и власть тут как тут. Пожинают лавры вместе с героями и рисуются при народе во всей красе, мол, мы к этому тоже руку приложили. А народ и рад, думая, что у них хорошая и заботливая власть, как в сказке. Вот как-то так и живем.

Стив задумчиво почесал подбородок, после чего хлопнул ладонями по коленям и произнес:

– Ну, хорошо. Слава богу, что меня нет в этом проклятом городе. А что за фото у него в руке? – он обратил внимание на старую выцветшую фотокарточку, что покоилась в руке дремлющего Макса. – Жена, дети? – в ответ молчание. – Может, родственники?

Гай жестом попросил налить еще и вновь откинулся в кресле, смакуя самогонку:

– Он опять в своих мыслях, медитирует. Его, считай, с нами нет. Прокручивает воспоминания, события, факты. Так сказать, пытается найти связь или логическую цепочку.

– Цепочку к чему? – уточнил Стив.

– К объекту, который вы нашли. Точнее, – поправил сам себя Гай, – который нашли мы шестнадцать лет назад, а вы обнаружили его вновь.

Стив пригубил из своего стакана и продолжил задавать вопросы:

– Зачем же вам этот неуловимый отшельник? Или это секрет?

– Всего я тебе рассказать не могу, – начал юлить Гай. – Сам понимаешь, но в двух словах, то, что и вы, и мы сегодня видели… Короче, Макс считает, что этот отшельник связан со смертью его жены.

– Коган потерял жену? – удивился Стив. – Я не знал. Соболезную, – учтиво произнес он и приложил руку к сердцу.

Гай в благодарность за теплые слова слегка кивнул головой и продолжил:

– Как я уже говорил, мы обнаружили его шестнадцать лет тому назад.

– И что, эта находка как-то связанна с фотокарточкой? – Стив решил пойти ва-банк, но Гай, хотя и был слегка пьян, быстро уловил, куда клонит наемник, и выдвинул одну из правдивых версий:

– Нет, это карточка просто помогает ему сконцентрироваться. Ну, как амулет для медитации. А этот отшельник нам нужен, чтобы понять, что случилось в ту ночь, когда погибла жена Макса. – Такая новость стала неожиданностью для Стива.

– Так она погибла? – в голове Стива стали всплывать старые воспоминания. – Погоди, это не тот инцидент, когда…

– Да, это он, – тут же прервал его Гай. – Но давай не будем ворошить прошлое.

Но Стив решил настоять на своем:

– Как же все было? Я это не из банального любопытства спрашиваю. Может, смогу чем-то помочь в поисках этого отшельника. Если буду иметь больше деталей и фактов.

Стив выжидающе уставился на Гая, тот сделал вид, что принимает тяжелое и весомое для себя решение. Наклонив голову набок, он театрально вздохнул и произнес:

– Я надеюсь, это останется между нами, да?

– Само собой, Гай! Я – могила!

– Тогда слушай. Все было, так… – он понял, что Стив заглотил наживку, и решил развивать эту тему до конца. Тем более что у них с Максом всегда был именно такой план: если кто-то начинает задавать вопросы касательно их миссий и несанкционированных вылазок, то они выдают полуправду, дабы не привлекать к себе внимания и не вызывать сомнения. В данном случае наживка, которую закинул Гай, была лишь вершиной айсберга. – Мы пришли в одну из деревень неподалеку отсюда. Там началась вспышка какой-то инфекции, и жена Макса, будучи эпидемиологом, отправилась туда, чтобы с этим разобраться. Тогда были другие времена, все было относительно спокойно, но мы решили ее поддержать и отправились вместе с ней. Вечерком нас с Максом посетила одна мысль: а почему бы нам не отправиться в ночную разведку? А если точнее, то просто развеяться. В итоге мы набрели на небольшой городок. В нем было много немертвых, мы уже думали, что повеселимся и устроим резню, как Макс заметил необычное движение среди этих тварей. Это оказался человек. Он спокойно ходил среди немертвых и как будто изучал их, делая какие-то замеры и что-то записывая. Макс тогда сразу предположил, что это не обычный человек, а я предложил проследить за ним. Скажем так, мы смогли подобраться достаточно близко и даже рассмотрели его, но он то ли нас заметил, то ли почуял. В общем, стал вести себя осмотрительно. В какой-то момент мы думали, что вот, сейчас мы столкнемся лицом к лицу, но незнакомец просто исчез. Нам пришлось выбираться из этой деревушки. Это заняло немало времени, и назад в лагерь мы вернулись только к рассвету. По возвращении выяснилось, что как такового лагеря не осталось. Везде было…ну ты сам знаешь: кровь, разодранные тела, где-то нечисть закусывает чьей-то ногой и так далее. Думаю, подробности ни к чему, поэтому перейду к сути – мы нашли выживших. Выяснили, что произошло. Часовые оказались не бдительны и пропустили атаку немертвых. Те быстро заполнили лагерь и перебили две трети всех людей. Те, кто смог уцелеть, забились в бронетранспортер, как сардины в банку. Жена Макса оказалась цела. Мы сели в транспорт и уехали обратно. По пути ей стало плохо. Я осмотрел ее, не обнаружил ни единого следа укуса, но симптомы были налицо: ее заразили, – Гай резко оборвал свой рассказал, сделав вид, что ему тяжело об этом говорить.

– Понимаю, – закивал головой Стив. – Вы думаете, что тот, кого мы сегодня выследили, мог как-то быть с этим связан.

– Само собой! – отозвался Гай. – Это-то мы и хотим выяснить.

– Хорошо, я все понял. Вижу, вы устали. Можете остаться здесь до утра, – Стив встал и вышел из комнаты. Гай бросил взгляд на Макса, тот приоткрыл один глаз и, коротко кивнув головой, дал понять, что тот все правильно сделал. Гай расположился на гамаке и быстро провалился в сон. Макс еще долго не мог уснуть. Морфей настиг его лишь к середине ночи и увлек в мир грез.

12

Наутро Стив проводил друзей до багги. Тот, на удивление всем, стоял на своем месте, правда без камуфляжной накидки и в песке по самый капот. Вытащив машину из песка, они пожелали друг другу удачи. Стив направился назад к башне, а друзья сели в машину и поехали выполнять приказ командования в Иерусалим. Багги легко ехал по пересеченной местности и вскоре выехал на старую асфальтированную дорогу и помчался на север. Всю дорогу до Иерусалима Макс думал о недавних событиях. Он никак не мог понять, для чего этот отшельник пошел в самый центр бури?

«Может, с ума сошел», – подумал Макс, но быстро выкинул это из головы. Коган пытался сделать дедуктивное умозаключение, но было много упущенных из виду моментов и слишком мало информации, чтобы делать хоть какие-то выводы. Поэтому Макс несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Успокоившись, он достал из кармана куртки старую фотокарточку. Несколько секунд его взгляд блуждал по затертой картинке. Перевернул фотокарточку и прочитал то, что было на обратной стороне: «Когда судьба, ситуация или чья-то воля требует, чтобы ты преклонил колени, не перечь, преклони. Преклони одно колено, опершись рукой на другое. Прояви уважение к Фортуне, положению и своему врагу. Иногда стоит побывать на той стороне, чтобы понять порядок вещей». Макс провел большим пальцем по подписи «Коган» и решил, что всему свое время.

Глава II

Говорят, что истинный враг человека – это он сам, но мне все чаще кажется, что истинный враг человека – это время.

1

Веки были прикрыты, но он уже не спал. Внутренний биологический хронометр, как всегда, разбудил его за несколько минут до будильника. Старенькие электронные часы показывали шесть двадцать. Еще пять минут, и он зазвонит. Кирилл нехотя поднялся, потянулся и начал свое ежедневное «путешествие», как он его называл. Путь от односпальной кровати в комнатушке пять на пять до умывальника. Подойдя к умывальнику, он взглянул на себя в зеркало. Русые волосы были коротко подстрижены. Волевые черты плавно переходили в стройный и правильный овал лица, по которому было видно, что он не выспался, но в глазах разного цвета как всегда играли краски.

– Эх, вот и очередной «солнечный» денек, – сыронизировал Кирилл и, взяв баночку с синей этикеткой, достал оттуда одну таблетку и выпил.

Биологически активные добавки. Под землей в Инкубаторе и других похожих на этот городах все принимали витамины, пептидные соединения и множество других полезных пилюлек. Некоторые люди родились здесь, под землей, и увидеть небо своими глазами им удавалось редко. Такого рода добавки, ультрафиолетовые ванны и всякого рода «прелести» подземной жизни были необходимы.

Кирилл открыл кран и начал умываться. Запищал будильник, и включился маленький проигрыватель. Из колонок стала доноситься композиция группы The Everly Brothers – All I Have To Do Is Dream. Пока мелодичный голос напевал: «Dreeeeeam, dream, dream, dream», Кирилл подпевал ему и умывался. Для такой успокаивающей и умиротворенной песни у него было слишком серьезное и, пожалуй, хладнокровное лицо. Кирилл скорее читал заклинание, нежели подпевал исполнителю песни. Его слова были холодными и жесткими, не такими, как мелодичные напевы солиста. Песня закончилась и началась другая: Barrett Strong – Money.

Кирилл умылся и начал ежедневные упражнения: силовые, гибкость, медитация. На все упражнения у него уходил час. После он надевал форму выпускника Академии Выживания и шел на завтрак в общую столовую. Кирилл был заместителем сержанта в их группе. Сержанту и двум его замам полагалась такая привилегия, как личная комната и час дополнительного свободного времени в день. Выпускные экзамены прошли уже две недели тому назад, но до самого выпускного и всех торжественных из него вытекающих мероприятий оставался еще месяц. Всем выпускникам не терпелось получить звание и назначение.

Думая о том, как бы побыстрее оказаться в регулярной армии, Кирилл вышел из своей комнаты и направился в сторону казарм. По пути он заглянул в комнату сержанта своей группы. Дверь была не заперта. Кирилл постучал и, не дождавшись ответа, зашел внутрь.

– Какого черта, младший сержант!? – раздался высокий и возмущенный женский голос, который быстро смягчился. – Вы один?

Она стояла у умывальника в одной ночной рубашке. Ее длинные светлые волосы были еще спутанными, а лицо немного заспанным, но в остальном она была безупречна. Даже утренняя небрежность была ей к лицу.

Кирилл кивнул и прикрыл дверь.

– Зачем ты пришел? Тебя могли увидеть, – продолжила она уже более спокойно, но он прервал её страстными объятиями и горячим поцелуем. Она отстранилась от него.

– Скоро завтрак, – напомнила ему она.

Он взглянул на часы у неё на тумбе и ответил:

– У нас еще сорок минут, успеем, – он лукаво подмигнул ей и поцеловал вновь.

2

– Вот так всегда, Ки! – она ругалась и на ходу приводила себя в порядок. – Вечно ты являешься не вовремя.

– Ничего не могу поделать, – с улыбкой ответил он и стал собирать свои вещи, разбросанные по полу.

– Можешь! – упрекнула его она, расчесывая спутанные волосы. – И сам об этом знаешь.

– Ну что ты, я не могу нарушить комендантский час и прийти к тебе ночью, – на его лице была все та же озорная улыбка, с которой он изучал ее спортивное тело. – Тем более, что патрули усилили, а от моей комнаты до твоей целых двести тридцать метров.

– Не прикидывайся, – возразила она, нахмурив брови, пытаясь сделать лицо более строгим. Так она делал всегда, когда хотела, чтобы ее воспринимали всерьез, но это делало ее лицо ее еще милее. – Ты лучший ловкач на курсе и один из лучших во всем комплексе. Ты бы все патрули в два счета обошел. К тому же есть вентиляции.

– В которой бегают крысы, пауки и лежит куча пыли, – тут же парировал Кирилл. – Ненавижу первое, второе и третье, а уж когда они собирается вместе, я просто выхожу из себя.

– Ой! Простите! – с издевкой прокомментировала она и поджала губы. – Какие мы нежные. Нам бы в «Воскресных девочках» в портовом баре танцевать, проповедями заниматься или к швеям, с тряпками возится. Тоже мне, кадет Академии Выживания.

– Выпускник!

Кирилл почти оделся и заправлял рубашку в штаны, но вдруг остановился и прислушался.

– Ты неженка, а не будущий разведчик, – продолжила она. – И с чего ты вообще взял, что тебя отправят в разведчики? Тебе бы грядочки полоть на плантации.

Она не заметила, как дверь в ее комнату открылась и зашел офицер.

– Вот именно, сержант Лирой, – низкий женский голос с нотками стали ввел ее в ступор.

– Лейтенант? – она выговорила это с трудом, прогнав ком подступающий к горлу. До нее не сразу дошло, что надо отдать честь и отчитаться по форме перед старшим по званию.

– Я… я все объясню, – начала она оправдываться, но лейтенант остановила ее жестом.

– Я с вами абсолютно согласна, женщинам не место в армии, но и я, и вы сейчас здесь. Так надо.

Сержант глупо кивнула в ответ.

– Я зашла сказать, что вам предстоит завтрак на ходу. Сбор всего руководящего состава в Зале Советов в восемь ноль пять.

– Так точно, лейтенант, – сержант отдала честь. – Я буду даже раньше, пропущу завтрак.

– Как скажете, – с этими словами лейтенант развернулась и вышла из комнаты.

Только теперь, когда лейтенант вышла, она поняла, насколько была напряжена. И еще она поняла, что их ни в чем не уличили. Хотя самого Кирилла не было видно. Она уже хотела было тихо позвать его, как дверь приоткрылась вновь. В ней показалась лейтенант.

– И братца моего прихватите.

Сержант тупо уставилась на лейтенанта, делая вид, что не понимает, о чем идет речь.

– А то я не нашла его в комнате, – продолжила она. – Вам нужно будет заглянуть в столовую, он скорее всего уже там. Любит, знаете ли, горячие, сочные булочки с клубничкой с утра пораньше.

Сержант нервно сглотнула и так же нервно кивнула в ответ. Лейтенант вышла и закрыла дверь.

Она села на кровать и тяжело выдохнула:

– Вылезай, Ки, она уже ушла.

Ничего не произошло. Она будто была одна в комнате. Хотя та и была пять на пять.

– Хватит прикидываться. Я знаю, ты под кроватью. Тут больше некуда.

Раздался странный приглушенный звук, похожий на чих, но не из-под кровати, а из вентиляции. Она встала с кровати и, поставив перед собой стул, дотянулась до крышки вентиляции. Та легко поддалась, и когда она открыла ее, оттуда пахнуло затхлостью и сыростью. Просунув голову в отверстие, она увидела Кирилла, лежащего по-пластунски.

– Что ты там? Крыс ловишь? Давай вылезай, она уже ушла.

Кирилл ловко вылез из вентиляции. Он был весь в пыли, его глаза покраснели. Не выдержав, он чихнул громко и со свистом, вырывающимся из легких.

– А я тебе говорил, что ненавижу пыль. Забыл добавить, у меня на нее еще и аллергия.

– Замечательно, – она произнесла это очень трепетно и начала отряхивать его форму. Потом смочила тряпку и протерла самые грязные места.

– Думаю, сойдет, – сказала она не очень уверенно. – Будем надеется, никто не заметит твоей неряшливости. И вообще, как ты туда забрался так быстро и бесшумно? Как успел?

Кирилл смачно чихнул и ответил:

– Слух хороший. Я услышал, как кто-то подошел к двери.

– А меня предупредить? – возмутилась она. – Я тут такого могла наговорить!

– Да ладно, – успокоил ее Кирилл, махнув рукой. – В худшем случае нас бы застукала моя сестра. Баба она, конечно, огонь, но меня любит больше всех на свете, хотя и не показывает этого. Загрузила бы тебя нарядами на месяц вперед, вот и все.

– Нарядами? Меня?! Это ты ко мне пришел! – начала возмущаться она, но Кирилл прервал ее:

– А меня гоняла бы месяц по полосе «Б+». Как думаешь, что хуже? – осведомился он.

– Не знаю, да и не важно это, потом решим, мы не должны опоздать. У тебя есть чистая форма?

– Да, кое-что найдется.

– Беги скорее, я зайду в столовую и прихвачу что-нибудь перекусить.

– Хорошо, – ответил он и, приоткрыв дверь, убедился, что никого нет. – Только не бери с пылу с жару, терпеть не могу горячий хлеб, да еще с этим клубничным джемом, возьми вчерашние с маком, самое оно, – с этими словами он выскочил из комнаты, оставив свою возлюбленную с очень озабоченным выражением лица.