Её глазки бегали то в сторону матери, то в сторону брата. Карлен уже начинал злиться. Ему не нравилось, когда его трогали с утра. И маленькая Талия это знала. Как знала и то, что только её утренние приставания могут сойти с рук. Брат сидел в своём мундире, положив ногу на ногу. Он запрокинул руку с сигаретой за спинку стула, а в другой держал чашечку кофе.

– И к чему вообще у тебя пятки сверкают? Все знают, что она любит другого, и она с ним рассталась из-за тебя. Ты уже взрослый, а при этом не понимаешь, что это её отец заставляет девушку выйти за тебя. Ты человек определённого положения… – мама и сестра дернулись от ударившего кулака по столу.

– А я смотрю, ты очень много сплетен всяких собрала, вместо того, чтобы спросить у меня или отца. Я бы не стал никого заставлять выходить за меня. Отец бы на такое не пошёл, да и она сама тоже. А ты смеешь мне подобное говорить об этой девушке? О будущей матери твоих внуков? – он залпом допил свой кофе и вышел на улицу, хлопнув массивной дверью. Грохот эхом прогулялся по всему нефу.

Они прогулялись по оливковым рощам перед тем, как пойти спать. Они гуляли молча. Часто останавливаясь в куще оливкового запаха. Он смотрел на её зеленые глаза и молчал.

– Чего ты молчишь?

– Просто наслаждаюсь моментом.

Глава 8

Настал день для бала. Город казался оживленным из-за количества огней, красиво одетых людей, таверн и шума в них. Все переулки и тротуары были заставлены маленькими круглыми столиками со свечами. На тротуарах людям приходилось прошмыгивать через спинки стульев, чтобы не выскакивать на автомобильные дороги. Улицы города были усеяны лепестками бегоний.

Жители Магнифита закончили свою работу днём, после отобедали со своей семьей и легли спать, дабы с новой бодростью прожить тёплую ночь. Она была в разы приятнее. Будто никто и не вылезал из своей постели, а гулял по самому желанному сну. Ночь нарядилась в праздник.

Корнеид и Талия шли по городу, щеголяя по брусчатке с приподнятым настроением. Корнеид надел белую сорочку, а на Талии было чёрное платье, чей верх закрывал всё туловище и руки, а внизу драпировкой опускалась юбка по колено. На ней рисунком были разбросаны красные цветы. Её волосы лежали на плечах. Глаза светились зелёной искрой под красными тенями.

На встречу к ним быстрым шагом шёл Лев в такой же сорочке, как и у Корнеида. Она растягивалась на его могучем теле. Он подошёл к брату, пожал ему руку и слегка приобнял.

Лев обратился к Талии.

– Сходишь за Элей?

– Зачем? – спросила она и посмотрела на Корнеида, чтобы он её оставил рядом с собой.

– Сходи, пожалуйста. – Талия все смотрела на Корнеида, а тот, увидев тревожный взгляд брата, пошёл на попятную:

– Иди, поторопи её. – сказал он ей и протянул пакет. – На, отдашь ей. Скажи, чтобы надела. – Талия взяла пакет и пошла в сторону дома. Корнеид ей крикнул в след. – Таль, мы будем ждать на площади.

Лев недоуменно посмотрел на него.

– Таль? Иди, поторопи? Я смотрю, она не смеет даже слова тебе сказать.

– Ну мы же живем вместе. Понятное дело, она делает то, что я ей говорю. Не обижайся, Лев. Мы ведь столько лет живём отстранённо. Естественно, что она только меня воспринимает.

– Ладно, сейчас не об этом. Нас вчера ограбили.

– Как это ограбили?

– Ну вот так, ограбили…

– Подожди, а родители?

– Да дома никого и не было. Роберт со стариками играл, мама с Элей с базара вернулись, а дома все перевёрнуто нахрен.

– А ты где был в этот момент?

– С друзьями…

– Ну вот поэтому и ограбили.

– Что ты гонишь на меня? Я тебе что, на привези?

– Забей, что у тебе украли.

– У меня ничего. У мамы с Элей украли украшения.

– Зараза! – разозлился Корнеид. – Ну ладно, ничего. Так и должно быть.

– Как это, так и должно быть? – ко Льву подбежал мальчик и стал дергать его за рукав.

– К тому, что это все Мнац. Понятно же и так.

– Думаешь, он знает, что мы украли у него вещи?

– А что тут думать. Замок не взломан, а открыт ключом. У кого ещё может быть ключ, как не у Магнифитов?

Лев оттолкнул мальчика.

– Да отвали ты! Подожди, так ты это специально сделал?

– Ну можно и так сказать. Я шёл за платьем для Эли, но… – Корнеид сделался серьезным. – Лев, время пришло. Я не буду его убивать просто так. Он должен напасть первым. И тогда я убью его.

– С чего ты взял, что тебе это по силам?

– С того, что большую часть своей жизни я прожил в скалах со шпагой. Я сильнее любого из вас. Вы уж слишком его боитесь. Возомнили себе, что он непобедим.

– Он не такой старик, как Роберт. Он моложе. У него все ещё есть силы. Ты для него пацан.

– Хорошо. Я покажу, что это не так.

– Почему ты сразу не сказал, что задумал?

– А ты почему мне вчера не сказал про ограбление?

– Ну, не знаю. Просто как-то не до этого было. Мама испугалась. А когда увидела, что нет украшений…

– Ну вот тебе и…

Лев опять обратил внимание на мальчика.

– Да ты задолбал! Чего тебе?

– Дядя Лев…

– Подзатыльников давно не получал? Какой я тебе нахрен дядя?

– Там ваша сестра на танцах. Она…

– Ты совсем, что ли? Сестра, блин. Моя сестра дома сидит.

– Нет, она серьги отрывает у другой девочки.

Лев и Корнеид посмотрели друг на друга.

– А, ну да. Вот это уже моя сестра.

Они оба рванули, проносясь через толпы людей. Они прибежали на площадь. Люди сбежались на крики. Эля схватилась за волосы девчонки и тянула её к земле. Люди вокруг ничего не понимали и пытались разъединить двух барышень, но Эля вцепилась мертвецкой хваткой. Вдруг крикнул Корнеид. Его голос прозвучал, как в раструбе: «Это что такое!». Люди все растеклись по бокам. Толпа будто разом выдохнула. Эля это заметила, обернулась и увидела братьев.

Лев подошёл к ней и стал разговаривать жестами.

«Ты с ума сошла? Зачем ты в неё вцепилась?».

«Посмотри, это ведь мои серьги».

«Ты уверена в этом?».

«Конечно, посмотри. – она стала смотреть на Корнеида, чтобы он принял её сторону. – Это ведь ты мне их подарил. Помнишь?».

Корнеид обратился к девушке.

– Простите, она утверждает, что это её серьги.

Девушка стояла с растрёпанными волосами. Её спина уже настолько устала, что не могла выпрямиться. Корнеид положил девушке руку на спину, взял за руку и увёл немного в сторону.

– Мой отец их купил на базаре сегодня утром и подарил мне. Они мои. Вы мне верите? – она немного трепетала. Корнеида побаивались, потому что ничего о нем не знали. Он был призраком.

– Вы абсолютно правы. Они ваши. Я прошу вас извинить мою сестру. Если вам что-то нужно, вы можете меня об этом попросить. – люди вокруг стали прислушиваться к тому, что он говорил, и Корнеиду пришлось вовсе уйти с девушкой с площади.

Они встали у одного из подъездов. За стеклянной дверью зажегся свет. Платье девушки засветилось и стало переливаться перламутром, а русые волосы оказались ещё светлее. Лицо у неё было пухлое, милое, немного с потекшей тушью.

– Зачем она так?

– Понимаешь, это действительно её серьги. Я подарил их ей на день рождение.

– Но вы же со мной согласились, что это не её. – удивленно посмотрела она на Корнеида.

– Да, теперь они ваши. Не волнуйтесь. Просто нас вчера обокрали. Видимо, их продали вам. Но ничего. – девушка стала снимать серьги. – Нет, нет, что вы? Они ваши. Ничего страшного. Это вы нас простите. Думаю, моя сестра немного расстроена, но это уже мое дело, а не ваше.

Корнеид отвёл её домой. Она привела себя в порядок, и он проводил её обратно до площади. Там уже стояли Талия, Лев и, конечно же, Эля в своём жемчужном платье. Волосы её были распущены. Она была очень красивой. Но все были мрачные и никуда не двигались. Корнеид сначала подумал, что это из-за ситуации, но потом он увидел Мнаца в толпе. Он пришёл, узнав про беспорядок, который учинила семья Магнифит. Он был не так стар. Он не мёрз, не голодал. А Роберт, несмотря на своё положение, заботился о своём народе. Отдал ему все свои силы, словно извиняясь за прошлое своё равнодушие.

Мнац подошёл к Корнеиду. Он тоже не был знаком с молодым человеком. И поначалу даже испугался, завидев Карлена.

– Всё нормально, не стоило так беспокоиться. Проблема уже решена. – сказал Корнеид.

– Я смотрю, кое-кто спустился к нам. Теперь будешь жить здесь? – на этот раз люди делали вид, что не слушают. Поднялся шум, заиграла музыка, но уши были навострены.

– Да, подумываю об этом.

– Насколько мне известно, ты можешь здесь жить только в качестве правителя.

– Да, это верно. Но не будем сегодня о политике. Я пришёл к своей сестре на праздник.

– Да, это я вижу. На ней моя вещь.

– Ой, это твоё? Слушай, ну я не знал, что ты женские платья носишь. Надеюсь, без обид? – эту насмешку услышали все и замолчали, зная, что после подобного человека убивают.

– Это моя вещь. Из моего дома. Ты, наверное, очень любишь свою сестру, раз украл у меня.

– Мне нечего бояться.

Не успел Корнеид ещё что-то сказать, как прозвучал звон вынимающейся шпаги, и он почувствовал, как остриё давит ему на крест. Лев, обнажив шпагу, подбежал сзади, но Корнеид мановением руки остановил его.

– Не стоит проливать кровь на празднике. Это можно сделать в любое другое время.

– За кражу ты должен быть высечен. – прорычал Мнац.

– Мы оба знаем, что этого никогда не будет. Я дам тебе бой, но под розги не лягу. – тогда Мнац, не отпуская шпаги от его груди, приблизился к его уху.

– Ты – нет, а твои сёстры… Если Эля носит мои вещи, розги ей угрожают не меньше. Однако я знаю ещё кое-что. Мне известно, что свою другую сестру ты любишь куда сильнее.

Корнеид также приблизился к его ухо и клокочущим голосом зарычал:

– Любому, кто тронет мою сестру, я отсеку руку.

– Очень смелое заявление сосунка, прожившего взаперти. Думаю, это будет отличная возможность убить тебя.

– Смотрю, это прям смысл жизни.

– Мне будет приятно смотреть на лицо Роберта, когда будет умирать его сын.

Они отпрянули друг от друга и разошлись. Застойную тишину вновь заполнила музыка, и все стали танцевать. Девочки подбежали к Корнеиду. До этого они стояли оторопевшие. Талия подбежала и притронулась ладонью к его груди. Лев и Эля встали по бокам, положив руки на его плечи. Корнеид их успокоил и сказал, что все хорошо. Их ненависть друг к другу не в новинку. Это следовало ожидать.

Они разбились на пары. Лев и Талия вернулись на площадь. На плетённых стульях сидели музыканты с инструментами и пели. В центре танцевали люди. В них кидали цветы. Пожилые уселись со своими бидонами вина за столики. Танцы постепенно переходили на узкие улочки меж домов.

Эля не захотела возвращаться на площадь. Танцевать она не могла. Корнеид, держа её за руку, ходил с ней по улочкам. Эля чувствовала себя неловко. Она с детства так не гуляла с ним. Наверное, это было только тогда, когда они втроем пошли в кино, а теперь они и вовсе наедине.

Вдруг они остановились. Эля увидела, что на улице все танцуют вальсом. Корнеид слегка приподнял Элю и поставил её ноги на свои. Они стали танцевать. И одна бабушка сверху сыпала на них лепестки.

Он смотрел куда-то в сторону и задумчиво слушал музыку. Она смотрела на его лицо, пыталась поймать его глаза и даже смущалась улыбаться ему. Она просто прильнула к его груди и услышала биение сердца. Взволнованное. Она закрыла глаза, чтобы насладиться этим временем. Как люди, бывает, закрывают глаза, чтобы получше расслышать музыку. Вдруг его рука взяла её талию более крепко, а его щека легла на волосы. Она чувствовала эту трепетную дрожь, разбившуюся где-то изнутри.

Лев себя ощущал так же. Он сидел на площади вместе с Талией и хлопал. Она не захотела танцевать и чувствовала себя зажато. А он все смотрел на неё краем глаза, подшучивал и искал намёк на улыбку. А у самого все внутри дрожало и билось, сидя рядом с ней. Он все думал об этой стычке и о том, что сказал ему Корнеид. Но с другой стороны, он и не хотел думать об этом. Он хотел быть с ней. Надо было ещё что-то сказать, ещё как-то пошутить. «Ну чего ты молчишь? Ты же тот ещё болтун».

Он все делал глоток за глотком вина. А потом резко вскочил и ушёл на площадь, ничего не сказав. Талия взглядом искала его, чуть подавшись вперёд. И вдруг увидела его среди толпы с гитарой в руках. Люди взялись за руки и стали танцевать хороводом вокруг него. А он пел. Пел, как тот мужчина, на которого все время смотрела его мама из своего окна.

«О на-на на на-нинья!

О, любимая моя,

Ты не плачь, ты не бойся,

Ведь теперь бессмертна моя душа».

Он приподнимал голову, закрывал глаза и пел куплет за куплетом, а потом перебивал их своей музыкой. Он крутился, пританцовывал вместе с хороводом и пел. Талия завораживающе смотрела на его игру, заставляющую всё и всех двигаться вокруг него. Его бархатный голос был таким же непринужденным, как и его характер. Она смотрела и невольно думала о том, что рассказывал ей Корнеид про его отца. Она вспомнила тот взгляд, который она увидела, когда они посмотрели друг на друга в первый раз.

От танцев Корнеид с Элей решили спрятаться в темноте переулка в одной из таверн. Они сидели и смотрели на квадраты окон, что над ними. Их лица освещал слабый огонёк свечки. Подошла официантка. Спросила, что они будут. Корнеид взял вино.

Эля снова собрала свой волос в хвост и улыбнулась Корнеиду. Её носик опять сжался от улыбки. А на ресницах Корнеид заметил блеск, словно блестящий иней. Она стеснялась всей этой ситуации.

Корнеид взял её стул и со скрипом на всю таверну пододвинул его к себе, чтобы лучше видеть этот блеск ресниц, этот рубиновый разрез ореховых глаз.

«Тебе здесь нравится?».

«Да, очень спокойно».

«Я здесь часто сижу по ночам».

«Правда?»

«Да, хорошее место, чтобы побыть наедине».

Официантка принесла вино. При них откупорила его. Пломб. Она немного налила в бокалы, а бутылку оставила на столе.

«Только матери не говори».

«Хорошо».

Они отпили. Терпкий вкус отдал ей сначала в нос, а потом спустился в грудь.

«Я тоже могу официанткой работать».

«Зачем тебе?»

«Просто хочу». – они сидели, наклонившись друг к другу.

Корнеид положил руки на её ноги, а она вложила в них свои и смотрела вниз так, что Корнеид упирался носом ей в лоб.

Она вытащила руки, чтобы сказать.

«Я думала, если у нас будет кафе, я бы в нем работала официанткой».

«Почему у нас должно быть кафе?».

«Потому что Лев хочет открыть свою кофейню. Я ему сразу сказала, что только не здесь, а там, где море».

«Хочешь снова жить у моря?».

«Да, у моря самые лучшие воспоминания моей жизни. Мне кажется, что надо жить возле него».

«Что ж, хорошо».

Внезапно у Эли заурчало в животе, а Корнеид ей улыбнулся.

«Что ты будешь есть?».

«Я? Ничего?».

«А твой живот говорит мне другое».

Эля сразу скрыла свою улыбку, поняв его нечестную игру.

«Тогда пиццу».

Корнеид засмеялся и поцеловал её в лоб. Эля резко вздохнула и выпучила глаза от неожиданности. Он стал сновать взглядом по темноте, отыскивая официантку. Не найдя её, он пошёл внутрь.

Лев и Талия натанцевались. Выпили сначала вина, а потом кофе. Льву захотелось лишний раз впечатлить её, и он зашёл в кофейню, где сказал, что сам себе и своей спутнице сделает кофе. Конечно же, никто не мог отказать Льву. Он был всеобщим любимцем и всех к себе располагал. Везде у него были друзья. Когда они шли по городу, к нему подходили здороваться его знакомые, а потом он каждому представлял свою Талию. В кофейне его сразу встретили с улыбкой и приняли его просьбу. Весть об его игре на инструменте обогнала их и пришла во все забегаловки.

Перед тем как разойтись, они пошли гулять по маленькому парку. Лев все время смешил Талию. Не давал ей отдышаться. Рассказывал ей разные истории про себя и своих двух друзей. И вдруг резко согнулся. Он весь скрючился. Талия положила ему руку на спину. Он резко вдыхал носом. После сел на лавку, а она рядом с ним.

– Лев, что такое?

– Да ничего, все нормально. Сейчас. Мы можем немного посидеть.

– Да, конечно. Скажешь, что с тобой?

– Ерунда, Талия. Не волнуйся.

– Не могу за тебя не волноваться. – для него эти слова были самые тёплые. Той ночью, когда он ложился спать, они эхом бороздили его мысли. Талия очень сильно прониклась к нему. Она сумела разглядеть его настоящим. Она видела в нем одновременно и силу, и слабость.

– Да просто. Видимо, перепил.

Он просто нервничал. Он начал смеяться.

– Что смешного?

– Да буду себя потом винить. Как дурак здесь перед тобой со своей тошнотой. Надо же было так. – Талия ласково заулыбалась от этих слов.

– Не бери в голову. Я хорошо провела время. Ты просто, наверное, устал.

– Да не, теперь буду все время вспоминать об этом.

– Ты не должен меня стыдиться. Мы с тобой совсем не чужие. Ты, наверное, думаешь о том, что произошло?

– Что? А, нет… Если честно, я всю нашу дорогу сюда думал… как бы попросить у тебя разрешение поцеловать тебя. – он сделал паузу. – Я к тебе всегда относился иначе.

– Да, и как же?

– Как к девушке, которая мне очень нравится.

– Это же всё слова, Лев. – растеряно произнесла она.

– А я и не могу иначе. Тебя же нет рядом. Я не могу ничего для тебя сделать. Могу только сказать.

Они оба замолчали. Талия вся закрылась от него. Села отдаленно. А он все больше бередил себе нервы и смеялся от этого над самим собой. «Какой же тупой». Потом он стал пародировать прохожих. И Талия опять засмеялась. Так они и сидели. И смеялись над прохожими. Потом опять замолчали. Лев спросил, может ли он её поцеловать.

Корнеид и Эля ели пиццу. Он видел эти два месяца в ореховых глазах, окружённые темнотой. И не мог не влюбляться в них. Осталось два треугольничка. Корнеид начал понимать, что сейчас его стошнит. Его всего мутило. Воздуха не хватало. Жара. Эля это почувствовала. Он тоже боялся в ту ночь. Молодая кровь горячилась и от злости хотела драться, но била саму себя.

«Доедай». – показала Эля.

«Не хочу».

«Нет, доедай. Смотри, ты не можешь их оставить».

«Это ещё почему?».

«Ну они остались без своих друзей. Совсем одни. Их тоже надо съесть».

Корнеид начал смеяться.

«Ты издеваешься надо мной?».

«Нет, я серьёзно».

«Съешь сама, я наелся».

«Я тоже не хочу».

«Ну тогда никто не съест».

«Нет, тогда будем ждать».

«Ты это серьёзно?».

«Да, ну съешь».

«Эль, ну не хочу».

Эля приблизилась к нему и медленно прижалась губами к его губам. Мягкие губы. Пухлые губы. Нежно и плавно целующие то верхнюю, то нижнюю, катаясь то вверх, то вниз, причмокивая.

Талия показала на свои губы.

– У меня помада.

– Да пофиг. – и поцеловал её. Она оттолкнула его ладонями от груди.

– Прости, я не могу.

– Почему?

Она засмеялась.

– Теперь у тебя моя помада на губах.

Глава 9

Горели свечи. Играли тени в пещере. Ветер завывал. Огни бились и рвались. Оттенялась улыбка Марии. Тень её изваяния на стене оживала и танцевала.

Корнеид и Талия лежали в своей постели. Он сжимал её. Красные волосы закрывали его лицо. Он целовал, куда попадал. Оттачивал мраморную кожу своими поцелуями. Она проводила пальцами по его спине. Вся дрожь от них скапливалась в пояснице.

Раз за разом они тянули эту ночь. Не дарили ей сны. Он жил на её губах, в этих розовых сенях. В этом дыхании. С них скатывался на шею, целуя каждый миллиметр. Она начинала тянуться к нему, заключённая обеими руками. Он чувствовал её улыбку за закрытыми веками.

Они оба ерзали под одеялом. Кипящие руки растапливали нежную спину. Приглаживали. Он водил ими по всей её молочной глади. А она засыпала с застывшей улыбкой. Все, что у неё тогда было – это умеренное дыхание его сна, трение носа по её шее. Он гладил, нащупывая следы от бюстгальтера.

Ему приснился сон. Она вела его за руку в Красный город. Они проходили мимо набережной сквозь морскую пыль. Зашли в круглый двор, где никого нет, лишь только свисают простыни. Они прошли мимо дверей с крестами. Корнеид подошёл ко входу в свой дом. Невольно обернулся.

Веки в дремотной истоме задрожали. Он на миг увидел её спящей. Ветер с невероятной потугой задул все свечи. В пещере царил мрак, и лишь вокруг плавали ажурные вензеля. Он укатался в её ароматные волосы. Не отпускал её спину. Она медленно вздымалась под ним. Он снова начал целовать её, вторгаясь в сон. Она застонала. Обхватила его спину ногами, как в лодочке, стала слегка покачиваться.

В одну из таких ночей Корнеид стоял на краю одной из скал. Он курил и смотрел на огни города. Они начинали потихоньку тянуться за гребень гор. Ему казалось, что он видел рябь моря. Или это был горный перешеек в тумане.

В ту ночь на гору вскарабкался Лев. Он не стал близко подходить к своему брату. Встал, прикованный к скале ногами, не поднимая головы. С неким отвращением к самой ситуации он кисло пережёвывал свой взгляд, отрывисто поднимая глаза на Корнеида. А ветер отдаленно гудел, делая их молчание увесистым.

Корнеид понимал, зачем он пришёл. Когда они были на празднике, всю их пещеру обчистили. Но ничего не украли, кроме одной незначительной вещи. Их писем. Те, что Корнеид писал Талии, когда она на него обижалась. Из содержания можно было понять их отношения и половую жизнь.

Когда Корнеид понял, что эти письма пропали, ему не захотелось их искать. И теперь по взгляду Льва он понимал, что они уже направлены против него.

Они смотрели друг на друга. И каждый отворачивал глаза. С нелепым стыдом затаивали дыхание.

Корнеид бросил окурок. Оставил Льва. Без слов. Разбудил Талию. Они оделись и спустились в город, где Роберт их ждал в доме.

Когда они шли по ночному городу, Корнеид ощущал своим сердцем взгляды, подсматривающие через свои полосатые ставни. Она взяла его за руку. Посмотрела с упоением, выпрашивая его защиту. Он схватил её руку покрепче, сказав этим самым, что он с ней. Дорога к их дому вела прямо на площадь, к храму. Его золотой крест своей тенью падал прямо на их улицу.

Они зашли в подъезд. Поднялись по винтовой. И встретили всех на пороге. Эля ушла на балкон, не закрыв дверь. Облокотилась на парапет. Корнеид видел её сквозь колыхание прозрачной занавески. Кнара вскользь посмотрела на детей и снова стала впустую шебуршать на кухне. Лев обошёл Роберта, сидящего за столом.

Роберт обратился к дочери.

– Садись за стол, с тобой потом будем говорить. А ты стой, где стоишь. – Талия посмотрела на Корнеида, тот кивнул ей головой. Она обошла отца, но не села, смотрела на Корнеида, который теперь один. – Прежде чем что-либо тебе говорить, я хочу узнать, правда ли то, что объявил Мнац людям.

– Я не знаю, что он сказал. – еле слышно ответил Корнеид.

– Что ты спишь со своей сестрой. – прямо сказал Роберт.

– Я сплю со своей любимой. Она мне не сестра.

– Значит, правда. – Роберт стал тереть свой лоб. – Ты опозорил и себя, и её, и всю нашу семью.

– С каких пор тебя волнует позор.

Роберт ударил по столу.

– Ты спал со своей сестрой! – прокричал он, отчего все вздрогнули, а у Кнары затряслись руки, но она не могла вмешиваться. – Щенок. Глупец. Дело не только в Мнаце. Завтра её должны высечь за то, что она была с тобою женщиной. И в этом Мнаца поддерживает народ. – от сказанного Талия наводнившим взглядом посмотрела на Корнеида. Корнеид заметил это и сказал уже ей, а не Роберту:

– Не бойся, этого не будет. Если это так, то завтра я убью его.

– Завтра ты не будешь вмешиваться. Я и Лев справимся без тебя.

– Это не ваше дело.

Он снова ударил по столу.

– Нет, теперь это наше дело! А у тебя больше никаких дел нет и не будет.

С балкона вышла Эля и облокотилась к стене, искоса смотря на все это.

– Таль, идём. Здесь до утра нельзя оставаться. – сказал Корнеид, понимая, что не намерен унижаться. Талия привстала, но отец схватил её за руку:

– Она больше с тобой никуда не идёт. И ты тоже остаёшься.

– А ты мне не указывай, что делать. – вдруг властно заговорил Корнеид.

Роберт встал со стола.

– Как ты смеешь рот свой на меня открывать?

– Смею и имею право. Талия, уходим.

Роберт выхватил шпагу.

– Стоять! – он ударил рукоятью по столу. Корнеид выхватил свою шпагу и направил на него. Все в доме вскочили и схватились за их руки, свисая на них.

– Отец, хватит! – воскликнул Лев.

– Да что это на вас нашло? – стала кричать Кнара. – Убить друг друга хотите?

– Корнеид, пожалуйста. – умоляюще говорила Талия, держа его руки.

– А я скажу вам, что сделал этот сукин… – проворчал Роберт.

– Как ты меня назвал?

– Думаешь, что случайно только письма у него были украдены. Он сам это все спровоцировал. – не успели все оглянуться, как Корнеид всех растолкал, схватил Роберта, одной рукой прижав его к стене, другой пригрозив остриём.

– Это все лож! Ты видишь во мне только Карлена. Но я не он. Твой сын погиб на войне много лет назад.

Роберт стал выбиваться из его рук.

– Теперь ты вместо него! – к Корнеиду подбежал Лев и схватил за его спину. Все остальные встали между ними.

– Я не собираюсь быть на месте кого-то. Я прекрасно помню, кто я. Моих родителей убили так, что ты и представить себе не можешь. Прямо на моих глазах. Весь город смотрит на меня, как на чужака. Ты запер меня и свою родную дочь в пещере из-за этой власти! А теперь что-то хочешь от меня?

– Корнеид, прошу тебя. Хватит! – умоляла Талия.

– Да прекратите же вы! Хватит уже! – обессилено говорила Кнара.

Эля и Лев внимательно смотрели на Корнеида. Только они могли понять его.

– Я заберу эту власть в свои руки! – сказал Корнеид. – Завтра! А вам запрещаю вмешиваться в это! С завтрашнего дня только попробуйте мне не подчиниться. Я вас сам вы-се-ку. Понял меня или нет? – говорил он это, схватившись за рубашку Роберта.

Лев оттолкнул Корнеида на пол, а Роберта повалил и силой стал разжимать ему пальцы, чтобы забрать шпагу. Эля положила руку Корнеиду на грудь и умоляющее посмотрела. Он вложил шпагу обратно и подошёл к Талии.

– Идём. Уходим отсюда. – к ней подбежала мать и схватила двумя руками.

– Корнеид, я не могу. Не могу, понимаешь? – сказала ему Талия.

– Таль, прошу, не делай этого. – он взял её за бёдра. И по привычке стал крутить её. Он поцеловал её в щеку, а она как-то отстранилась от этого поцелуя. – Скажи мне, что не так?

– Мне уже ничего не нужно.

– Что, и я тебе не нужен? Таль, это неправда. Слышишь?

– Прошу, давай оставим всё это.

– Что «всё это»? Таль, я люблю тебя.

– Корнеид, хватит. – сказала она ему уже грубо.

И он отошёл от неё. Она на него не смотрела. В его сердце произошёл надрыв, и там открылась его душа. Темная материя. Она стала выливаться из его сердца. Затоплять все чувства. С того момента родился тот Корнеид, которого люди запомнили. Теперь уже ничто не осталось.

Роберт лежал на полу. Лев его успокаивал.

– Ты никогда не сможешь быть с ней. И не мог. С того дня, как получил этот крест от моего сына. Он нарёк тебя Магнифитом. Отдал власть мальчику не нашего происхождения. И сделал тебя её братом. Теперь я вижу, что все это была ошибка.

– Если дело в этом… – он посмотрел на Талию и снял с себя крест. – Тогда забирай, я не променяю это на неё. Ну! Забирай! – крест на розариях свисал с его сжатого кулака.

– Нет. Поздно. Слишком поздно. Этот крест придётся нести тебе.

– Забирай, я сказал! Забирай!

– Нет.

Корнеид стал вопить, оглушив даже самого себя, держа на вытянутой руке крест. Все замолкли и смотрели на него. Ещё никогда они не видели такого разъеденного человека. Чью душу обгладили до костей. Они все испытывали некую ответственность за создание этого человека. Он был одинок. Он просил помощи.

Он бросил розарии на пол. Они распластались, как змея посреди комнаты. И все отстранённо смотрели на них. Кнара захотела поднять.

– Стоять! – крикнул Роберт жене и обратился к Корнеиду. – Поднимай! – но Корнеид стоял. – Поднимай, я сказал! Ты все ещё мой сын по праву.

– Я больше тебе не сын. Запомни это. – Кнара, услышав это, подошла к нему. – Оставь меня. Вы все меня оставьте.

Испугавшись собственных слов, он выбежал из квартиры. Талия горько заплакала. Эля побежала за ним. А Лев за Элей. Роберт в тяжелой отдышке лежал на полу. Кнара подняла крест с пола.

И сидел он один на берегу озера. Смотрел на месяц. Его острый наконечник цеплял облака. Озеро шелестело камушки. Непривычно ему было сидеть одному. Ведь подобная ночь у него была впервые. Он прожил с Талией в пещере много лет. Вырос. И теперь ему суждено выйти. Было страшно. Это произойдёт завтра.

Не хочется махаться шпагой. Не хочется спать. Время – оно без замков. Хотелось, чтобы месяц никуда не девался. Чтобы он стоял на одном месте, покуда Корнеид сам ни захочет, чтобы в этой лодочке появилась пробоина, и она бы затонула.

А какой водоворот был в груди. Будто кто-то мешал внутри вязкий тяжёлый омут. Он не мог с этим совладать. Он крутил им, заставлял метаться и разбиваться обо все углы. Это птица, бьющаяся крыльями в тесной клетке. Это больное сердце, тянущее его вниз. Это воспоминания, выпивающие его рассудок. Улыбка. Глаза. Слова. Её обида. Её смех. Её влюблённый взгляд. Стеснение. Крик. Её ладонь. Её спина. Её волосы. Поцелуй.

Он вернулся через оливковый сад. В пещере стоял один. Одиночество. Хандра. Он сидел рядом с Марией. И молился ей, чтобы она ему помогла. А ветер всё гудел.

В пещере оказалась Кнара. Она пришла к Корнеиду после всего этого дурдома.

– Что тебе нужно? – злобно спросил он.

– Я пришла поговорить с тобой.

– Нам не о чем разговаривать. Уходи.

Кнара подошла к алтарю.

– Я принесла тебе твой крест. – она положила его на алтарь к ступням Марии. Корнеид лишь надменно фыркнул. – И пожелать тебе завтра удачи. – Корнеид всё молчал. – И попросить у тебя прощения. Как человек, который тебя воспитывала, я совершила ошибки, но знаю, что ты их не совершишь. Я прошу тебя лишь защитить Талию.

– Если бы вы хотели её защитить, то не держали бы её дома. А теперь она в опасности. И не только она. Но мне уже всё равно.

Она подошла к нему и встала на колени.

– Чего ты хочешь? Скажи!

– Встань. – презрительно сказал он. – Ты слишком много себе позволяешь. Единственное, что я хотел, вы уже отняли.

– Пойми, ты не можешь быть с ней.

– Это ты пойми. Она была единственной, кто мое сердце удерживала от ненависти ко всем. Однако завтра я буду за неё драться. Как бы там ни было, я всегда буду любить её… Уходи!

Кнара встала с колен.

– Я знаю, что ты победишь. Я верю в это. А когда ты станешь всем для этого города, все девушки захотят быть с тобою.

– Но меня к этому времени здесь уже не будет.

– Как это не будет?

– Я скоро уеду. Здесь я не останусь. Я буду искать себе жизнь.

– Здесь твоя жизнь.

– Это не жизнь. – кротко сказал он.

Кнара стояла у входа. Она увидела, как он надел крест, и ушла.

Спускаясь с горы, Кнара вспоминала своего сына. Тот момент, когда они всей семьёй пошли к девушке, которую он выбрал. Как они сидели в гостях. Как мужчины разговаривали, а сын и невестка переглядывались друг с другом. Они сидели поодаль, ждали разрешение старших. Со временем у них должны были появиться дети, после чего их бы венчали. Шли слухи, что девушка не беременеет. Подруги Кнары все намекали на это, на что та сказала, что она ещё совсем девчонка, а её сын не торопит её на этот шаг.