Магнифит

Роберт занёс шпагу и боковым зрением увидел в свою сторону новый выпад. Это была клинок Мнаца. Начался новый бой. Удар. И ещё удар. Сражение перешло в завораживающий быстрый танец, сопровождающийся пением стали. Удары были такими быстрыми, что взбивали пыль. Мастерство обоих было настолько искусным, что соприкасались лишь концы шпаг. Глаза бегали, выискивая движения в облаке пыли. Сердце билось. Секунды ускорялись, боясь пропустить удар. Роберт оказался раненым. Мнац посмотрел на истекающего сына, а потом на неприятеля. Вдруг его взгляд поднялся над головой противника. Роберт положил ладонь на грудь. Его нет! Крест лежал у двери храма.

Мнац приблизился, потянулся за крестом, но не успел схватить, как дверь дерзновенно вышибла его обратно на лестницу. И на арену вступил Карлен в своём чёрном мундире. Он поднял крест и надел его на себя. Со звоном вытащил свою шпагу. Обожженные облака выпустили капли дождя. Поволока пыли намокала, превращаясь в вязкую грязь.

Карлен – единственный, кого боялся Мнац. Он был молод, силён и властен. Карлен ринулся на него. Его удары были очень тяжелы, а ярость в глазах пугала всех. Это был юноша с гневливыми глазами и аскетичной внешностью. Его дух побеждал, шпага лишь орудовала. Клинками они уткнулись друг в друга. Карлен в ногу, Мнац в плечо. Оба отпрыгнули назад, держа равновесие.

Карлен направил окровавленную шпагу остриём вперёд. Мнац обошёл его, взял сына и, выставив лезвие перед собой, попятился назад. Карлен так же поднял отца и вошёл в базилику. Когда промывали раны, молодой человек велел всем собирать вещи и уходить в квартиру. Отцу он сказал, что будет ждать его в храме, который в скалах. В тот вечер умер сын Мнаца. Роберт, узнав, что убил человека, отказался от власти.

Глава 3

Снежные хлопья аккуратно и беззвучно ложились на тишину города. Они тонко примостились на парапеты балконов, на откосы и подоконники окон, на чёрные и мокрые ветви деревьев. Без колыхания ветра опускался сказочный занавес. Все пространство от снегопада стало нежным в темное утро.

Роберт и мальчики в сумерки шли по зеркальному озеру, хлюпая по слою талой воды, лежащей на льду. Перед ними стоял дикий лес, чьи чёрные веточки были пронизаны снежной паутиной. А позади находился их город. Снег уже полностью стушевал его хлопковым одеялом. Сами ребята выглядели как маленькие запятые на белом листе, вокруг которого лишь промозглая до корней земля займища.

Роберт и мальчики сделали несколько прорубей и пытались удить рыбу. Но ничего у них не шло. Роберту нужно было достать откуда-то еду. Жители города голодали после сделки об урожае с полковником. И хоть в домах теперь всегда было тепло, им нечем было кормить детей.

Достать что-либо из этого озеро никогда и ни у кого не получалось: оно было подвластно лишь жителям леса. Спустя несколько часов бесполезного труда Роберт начинал злиться. Он понимал о необходимости идти и просить у племени разрешения на эту рыбу, но это было невозможно, потому что он знал, как они дают право чужаку.

И все же они пересекли озеро и пошли в лес. Они шли в глубь. Чёрные кроны захватили их в объятия. Ветви деревьев грузно нависали под тяжестью снега. Деревья были длинные. Высоко вытягивались их пики, пронзая серый купол. Мальчики поднимали свои головы и смотрели, словно через множество ставней.

Деревья прорастали из тумана. Лес сгущался. Вдруг один за одним стали появляться незнакомые люди с разных сторон. Сначала несколько человек, но вот их уже около двадцати. Они стояли широким кольцом, стягивая и направляя чужаков в нужное направление. Этот круг странных людей в мехах, теряющийся за деревьями, завлёк их в свою общину.

Они привели Роберта и мальчиков в главную хижину. В центре горел огонь, а за ним сидела женщина. Не старая, как можно было подумать, а даже юная, с выбивающимися светлыми волосами из под мехового капюшона. Её зелёные глаза смотрели сквозь огонь. Роберт пошёл прямо к ней. Она сделала жест рукой, чтобы он остановился. Люди стали заходить в хижину и растекаться по кругу.

– Зачем без приглашения вступил ты на мою территорию?

– Это не твоя территория, а моя. Я пришёл к тебе просить о помощи. Я хочу заключить с тобой союз.

– Кто ты такой, чтобы заключать союзы и говорить, что ты на своей территории? – пренебрежительно спросила она.

Роберт развёл руки.

– Я Магнифит. – люди вокруг стали шепотом произносить его фамилию. – Я знаю, что моя семья никогда не дружила с вами, но я пришёл просить не за себя. Мой народ голодает. Им всем нужно что-то есть. Я пришёл просить у вас разрешение на рыбу в вашем озере.

– Мы не станем делиться едой с христианином. – как-то фыркнула она.

– А я и не христианин. Я ничем не отличаюсь от вас. Да и мой народ тоже. Вы можете прийти в город и сами увидеть, что люди больше не поклоняются христианскому Богу.

– Что ты мне голову морочишь, Магнифит. Ты пришёл тратить моё время, чтобы рассказывать мне тут свои сказки? Кому тогда они поклоняются?

– Тому, кому и вы. Богу света. – сказал Роберт, понимая, что играет с огнём.

Народ вокруг заволновался. Она подняла руку, чтобы все замолчали.

– Как ты это докажешь?

– А если докажу, то что?

– Не тебе мне здесь условия ставить!

– Ладно, хорошо. Если надо доказать – докажу, но с одним условием, что будете делиться едой. Мы же, в свою очередь, будем помогать вам, чем захотите, – видя недовольные и незаинтересованные лица людей, он внезапно добавил, – даже землёй. – люди снова зашептались. Он увидел, что затронул нечто важное, но женщина их заткнула одним мановением руки.

– Как ты хочешь выполнить своё обещание? Ты сказал, что ты Магнифит, но правитель ли ты?

– Прими моё восхищение. – сказал ей Роберт, чтобы расположить её к себе. – Нет, ты права, я не хозяин здешних земель. – все вокруг опять стали недовольными, но Роберт быстро их взял в свои руки. Дикарка была хитра, но и у Роберта хитрость была главной чертой его характера. – Правитель прямо перед вами. – указав на Корнеида. – Мой сын вырастит вместе с вами. Тот, кто помогал народу в темные времена, навсегда останется нашим другом. Он ребёнок. У вас отличная возможность подружиться с ним прямо сейчас и начать всё с чистого листа. – люди вокруг одобрительно закивали.

– Вот этот ребёнок? – она вперила глаза в Корнеида и долго смотрела, будто читая что-то в нем. Она хитрым взглядом посмотрела на них и подняла кверху руку. – Если хочешь что-то взять, нужно чем-то отплатить. Если хочешь что-то взять у природы, для начала ей верни кое-что. Покажи нам, как горит твой город! – у мальчишек от удивления вытаращились глаза, но Роберт не с меньшой хитростью смотрел на неё. – Мы знаем, что вы погрузились во тьму. Мы хотим увидеть, как ваш город будет гореть. Тогда и рыба к вам пойдёт.

– Идёт.

– Идёт? – удивленно переспросила она.

– Да! Через несколько дней ты увидишь, как горит мой город.

– Хорошо.

Они шли обратно по озеру в город. Оно было таким зеркальным, что отражало в себе горы. Роберт шёл в тишине, потупив взгляд к ногам. Его хитрая улыбка оттенялась на лице. Мальчики ковыляли за ним. По их немым шагам он понимал, что они считают его соглашение вопиющим. И на середине пути Роберт остановился. Они стояли в самом центре озера.

– Ну, что думаете? – кивнул он мальчикам.

– Как мы подожжем город? – спросил Корнеид.

– Зачем вообще с ними надо было договариваться? – спросил Лев.

Роберт присел на корточки, чтобы разговаривать с ними на одном уровне.

– Договариваться нужно уметь со всеми. Моя семья всегда думала, что, не разговаривая со своим врагом, она показывает силу, но это не так. Она лишь демонстрировала собственные упрямство и глупость, которые исходили от бессилия. Будь сейчас на моем месте отец, он бы лучше заставил своих людей голодать, чем говорить с врагом о еде. Но лично я не вижу ничего дурного заключать перемирие.

– А я вижу. Они просят сжечь наши дома. Это не мир! – верно заметил Корнеид.

– Да, ты прав. Это вовсе не мир. И мы никогда на это не пойдём.

– Но мы уже пошли на это. – подметил Лев.

– А вот и нет. Кто из вас услышал, что дома нужно сжечь, а? Такого разговора не было. Они хотят видеть, как горит наш город. Города горят не только огнём, но и электричеством.

– Электричеством? – переспросил Корнеид.

– Что для нас теперь свет? – спросил Роберт у мальчиков, но они молчали. – Разве это не самое важное событие любого нашего дня? Что важнее – молитва Богу или час света? Разве свет не заменил нам Бога? – Роберт улыбнулся.

– Часа нам не хватит. Она сказала всю ночь. – верно уточнил Лев.

– Да, уговор был такой. Я вам покажу, как это сделать. В этом нам поможет армия.

– У нас тогда ничего не останется, если мы что-то у них будем просить. – сказал Корнеид.

– За все приходится платить, мальчики. В этом эти дикари оказались правы. Но вот что я вам хочу объяснить: никогда не бойтесь подчиняться.

– Мы не должны подчиняться. Мы хозяева. – сказал Лев.

– Поверь мне, сынок, если ты хочешь уметь командовать, то тогда ты должен для начала научиться подчиняться. Это касается всех хозяев и господ. Как они слуги в чем-то тебе, так и ты служишь в чем-то им. Запомни это и заруби себе на носу. Корнеид, тебя это касается в первую очередь.

Маленькие воронята чёрной листвой вылетели из леса, ероша серое небо, чтобы посидеть на крышах домов.

На том Роберт и решил. Солдаты часто ехали в главный штаб, который находился в столице. Роберт попросил у полковника много электроприборов, электрокабелей, маловольтных лампочек и аккумуляторов от машин. Когда давали свет, он шёл волной по микрорайонам разницей в час. Он подумал, что если подключить левый свет к главным щиткам, то соседний район получит два часа, а следующий – три часа и так далее. Но было необходимо, чтобы свет появился везде и в одно время. Для этого нужно было, чтобы центральный район горел не час, а всю ночь. Роберт хотел создать слабую электросеть из кабелей и аккумуляторов, которая исходила бы от главной площади.

Пока Роберт с мальчиками и солдатами создавали сеть по городу, каждую ночь этой работы он рассуждал о злой иронии – она вот-вот должна была свершиться.

В одну из ночей Роберт создавал сеть без мальчиков, с малым количеством солдат. Под конец он всех распустил, делая последние штрихи. Кабели шли от крайних микрорайонов к главным, чтобы свет не заработал раньше времени. В последний день работы на главной площади его ждал один из людей Мнаца, вооруженный шпагой. Это уже было не первое покушение на Роберта. Мнац желал ему и всей его семье смерти.

Площадь, а впоследствии и весь город, затопило перепадами света. Город подмигивал звёздам своими огнями. Снег падал между домами. Зажигались цветастые витрины. Они шли бесконечной стеной на первом этаже у всех жилых домов. Не было такого здания, под которым ни находился бы магазин, кафе или гараж. Раньше, в мирное время, они включались на время, когда мимо проходил человек. Вереницами озарялись фонарные столбы. Из деревянных ставней сочился свет. Он исполосовал всю улицу.

Мужчина со шпагой побежал на Роберта. Витрины зажигались и потухали. Завязалась драка. Свет выключился, оставив их в накрахмаленной темноте. Комки снега спадали с подоконников и деревьев, попадая за шиворот. Вороны кричали, перелетая с ветки на ветку. Звезды на небе пряталась.

Они валялись на снегу, оставляя его на своих замшевых спинах. Замахивались друг на друга, когда один лежал. Промахивались, оставляя полосы на снегу. Они разговаривали сталью в мрачном городе. Страшные ветви деревьев отбрасывали свои тени на стены. Решающий взмах. На снег полилось немного крови, разогрев его. И приняла улица в свои холодные объятия человека, которого заколол Роберт.

И в ту ночь зажегся везде свет. Это и была жертва. Таков был закон государства. Когда в районе умирал человек, ему давали свет на целый день. Главная площадь зажглась на всю ночь, а от неё цепочкой пошёл свет по всему городу.

Роберт опустил свои уставшие руки в снег и вытер их. Кисти рук дрожали, а глаза не сходили с убитого. Холодный ветер играл на застывших жилах, он гулял по его спине и волосам. Казалось, что неприятель ещё жив, но только метель тщетно пыталась взъерошить в нем жизнь. После Роберт сказал всем, что будет убивать любого, кого к нему пришлют. Так и было. На Роберта готовилось много покушений со стороны Мнаца. Сам он в бой не шёл, боялся военных. Но всех, кого Мнац отсылал, возвращали к нему зарезанными, и город горел всё ярче.

Жителе леса, увидев хитрость Роберта, заплатили ему тем, о чем была у них договоренность. Они дали ему соль. Когда её сыпали в воду, рыба начинала удиться, а раки садились на сеть. И больше никогда не было голода.

Глава 4

Просека в лесу уже давно была проторена Робертом. Он не раз бывал во владениях племени и смог хорошо всё изучить.

Он лежал в хижине на куске шкуры. Рядом с ним сидела белокурая хозяйка. Вокруг все было украшено ветвями темно-бардового клена.

Они много разговаривали. Вдоволь пили. Роберт и жители леса праздновали приход весны. Однако холода землю всё не покидали.

Несмотря на то, что зима подходит к концу, ещё нужно было держать людей в тепле. Тот маленький перелесок, что был возле города Магнифит, вырубили. И теперь Роберту ничего не оставалось, как просить у своих новых друзей о разрешении пользоваться их лесом.

– Ты же знаешь, что я попрошу что-то взамен. – сказала хозяйка леса.

– Зачем что-то просить взамен. Мы пережили зиму. Возможно, блокада снимется уже в следующем году.

– Ты очень хитрый, Магнифит. – улыбнулась хозяйка. – Не думай, что я забыла, как ты воспринял наш прошлый договор.

– Я забочусь о своих людях. Ты бы на моем месте делала то же самое.

– Сколько у тебя детей?

– Что?

– Я тебя спрашиваю, сколько у тебя детей?

– Ты про моих?

– Да, про твоих.

– Ты же видела моих сыновей…

Она игриво цыкнула.

– Не ходи вокруг да около. Говори!

– Что ж. Четверо.

– И все родные?

– К чему ты клонишь?

– К тому, что я знаю про твою семью, но раньше в ней было двое детей. И один был взрослый.

Роберт изменился в лице.

– Война уже успела изменить мою семью.

– Ну так что, все родные?

– Нет, только один.

– Один? – протяжно переспросила она.

– Да.

– Я помню только двух мальчиков.

– Они всюду идут за мной. Они должны учиться.

– Это ты правильно делаешь. Но послушай. Это не просто лес. Это наш дом. Многие будут недовольны, если он будет гореть в ваших печках, чтобы вы согревались.

– Я же уже сказал тебе: я готов дать вам землю. Город будет расширяться. Ты забываешь, что война может коснуться всех. Ваш лес находится на территории теперь двух государств.

– Я не исключаю, что при нашем союзе будущие поколения станут жить вместе с вами. Ты как-то мне сказал, что твой сын с малолетства будет обогащаться с нами культурой.

– К чему ты клонишь?

Она стала приглаживать свои волосы руками.

– Наш закон всегда прост. Взаимообмен должен быть справедливым. Если хочешь забрать наши корни, тогда пусть правитель Магнифита вспомнит про свои. Я хочу, чтобы твои дети поселились в храме. Пусть это будут не все. Двоих оставь себе, а двух других уведи в храм. Пусть это будут будущий правитель и твой родной ребёнок. Сделаешь это, тогда докажешь мне свои намерения. Я поверю тебе. Забирай наш лес. Мой народ будет жить с вами.

– Подожди, в храме? Там живет мой враг.

– Нет. Я про гору. Ведь вы с этого начинали. Насколько я знаю, в той скале жили первые Магнифиты. Это ваши корни: ведь так? Пусть новые Магнифиты о них вспомнят. И покажут себя достойными. Война ещё не скоро закончится, Роберт. Вам будут нужны тепло и еда. А то армия вас вконец обдерет. Обещаю тебе, это единственное, что я у тебя прошу. Только не вздумай меня опять обдурить. Твои дети должны жить в этой пещере и выйти, когда они станут сильными, способными взять твою власть в свои руки. А пока пусть учатся и живут, как это делали твои предки. Сделаешь это, считай, что с момента их поселения на горе мы отныне твой народ. Не сделаешь, значит, мы больше не друзья. Выживай, как хочешь. Без нашего леса и еды.

– Если ты думаешь, что я сделаю это, то ты сошла с ума.

Она наклонилась к нему.

– Поступай, как знаешь. Я не собираюсь менять своё решение. Оно уже обговорено со старейшинами. Мы все решили.

Возвращался от неё Роберт под вечер, окружённый туманом. Он расходился вокруг него. Так странно. Всегда кажется, что впереди тебя ждёт густая пелена. Однако, когда идёшь, не замечаешь, что ты в ней уже оказался. Жемчужное море сгущалось, протекало над озером и затопляло город. Сквозь него зажигался вечерний свет и маячил издалека.

Туман проник ему в голову, бередил мысли. «Что скажет моя жена? Я должен это сделать. Я глава семьи. И как настоящему лидеру, мне будет необходимо их всех обидеть. Этот поступок, как и все другие, будут припоминаться и осуждаться. Именно по ним будут судить обо мне. Я стану плохим мужем и непонимающим отцом. Я обречён властью быть таким человеком. Нелюбовь. Какое необычное слово. Разрушающее. И все же моё. Как странно: ведь не я несу крест».

Он посмотрел на свои руки. Шершавые снежинки приземлялись на них. Он ногой вытер поволоку снега со льда и взглянул на своё отражение. Проплыла рыба. Он поднял взгляд на горы, обросшие маленькими кустами. Долго стоял Роберт, долго смотрел на своё отражение.

На паперть храма, облокотившись к перилам, вышел покурить Карлен. Он сворачивал себе сигарету и смотрел исподлобья на недовольные массы людей на площади, на сына Мнаца, который держал слово перед народом. Он стоял на коробке, возвышаясь над головами жителей Магнифит.

Карлен сворачивал сигарету, зажав фильтр в зубах, и смотрел на юношу своим волчьим взглядом. Его улыбка злобно осклабилась. Его сердце трепетало и вырывалось из груди, дабы задушить этого человека, упасть вмести с ним в пропасть и разбиться. Карлен всем своим нутром чувствовал гнев, разливающийся внутри, и запальчивую душу, уже искрящуюся в потёмках.

И вот он чиркнул спичкой и зажег сигарету.

– Жители Магнифит, что это за правитель такой, который ваших сыновей отправляет на бойню. Они даже не знают, не застали начала этого конфликта. Они виновны в том, что доросли до войны. Он отправил туда всех ваших сыновей, но собственного, нашего будущего лидера, держит у своих брюк. Может ли он заботиться о народе? Он ничего не делает. Как церковь вам помогает? Ведут ли они себя, как подобает? Нет. Карлен Магнифит сватался с девушкой, которая обещала мне свою руку, а теперь Роберт Магнифит отправляет меня на войну, чтобы избавиться от проблемы. Я к вам обращаюсь: если наш лидер нас не защищает, зачем нам ему подчиняться?

На паперть к Карлену вышел Роберт.

– Я прямо сейчас убью эту сволочь! – злобно сказал Карлен.

– Он этого и добивается. Не будь так глуп. Иди в дом. Спрячь мать и сестру, а потом возвращайся, если увидишь, что я дерусь.

– Ты что? Я тебя одного здесь не оставлю.

Роберт взял его за край мундира.

– Сначала наша семья. Делай то, что я тебе говорю. Я-то смогу продержаться, но недолго. Если сюда придёт Мнац, одолеть его получится только вдвоем.

Глава 5

Жаркая ночь. Простыня мокрая от пота. Тело елозило с бока на бок, освобождаясь из-под одеяла и вытаскивая ноги с кровати. Ветерок еле колыхался по ступням.

Вся взмокшая от жары, Кнара проснулась от шороха. Рядом она не нашла Роберта, а услышала шарканье в соседней комнате, где спали дети. Босыми ногами она пошла на кухню, натягивая на потные руки халат. Вошла в тёмную комнату. Темнота с фосфорным оттенком луны. На ощупь она продвигалась вперёд. И вдруг зажглась свечка. Огонёк шипением проснулся и вытянулся.

Тёплым силуэтом в темноте показалось лицо Роберта. Оно избороздилось морщинами. Кудри превратились в серебряные кольца. Глаза потупились и посветлели. Лицо осунулось. Спина согнулась.

Он преподнёс огонёк к детям. Сначала к Эле. Она так спокойно спала. Она невероятная красотка. У неё был природный загар. Темно-молочная нежная кожа. Такого же цвета длинные волосы. Тоненькие розовые губы. Отточенная фигура. Её ореховые глаза спали, но если бы они посмотрели, то в них показался бы блеск тоненьких месяцев. А как она смотрит, будто нарочно кокетничает. Она лежала в кремовой наволочке на боку, поджав коленки, а простыня собралась у голых ног.

Рядом спал Лев. Её беззаботная опора. Любитель попить кофе, пофехтовать и посмеяться лишний раз. Красивый. Во многом похож на своего отца, но гораздо крупнее. Его мускулистое тело лежало, раскрывшись и положив руки за голову. Простыня закрывала ему бёдра. У него были всё те же толстые губы, а голова выглядела теперь соразмерно с могучим туловищем.

Старик смотрел с негодованием. «Они были маленькими детьми вчера, когда я их нашёл. Боже, а я тогда каким стал?».

Вдруг в темноте послышался шёпот.

– Роба, ты что? Детей разбудишь.

Он стал протягивать руки к голосу.

– Кнара? Подойди, подойди ко мне. Не вижу ничего.

– Ну что такое? Чего вскочил?

Роберт на ощупь поймал её руки.

– Кнара, посмотри на меня.

– Чего мне смотреть? Идём спать. Завтра посмотрю. – сказала она и хотела его потянуть за собой, но он её крепко держал.

– Нет, смотри на меня сейчас.

– Ну что, Роба? – сказала она, показывая ему, что устала.

– Я постарел, да? Когда я успел постареть? Ещё вчера вечером я отвёл Корнеида и Талию на гору.

– Роба, что с тобой? Плохо себя чувствуешь? Хочешь, завтра дети сюда придут? – сказала она, сначала улыбнувшись на вечное дурачество мужа, но увидев, что он говорит серьёзно, она забеспокоилась о нем.

– Подожди, Кнар. – умоляюще попросил он. – Ведь я вчера был молодым. Как я так состарился?

– Дорогой, посмотри, мы оба состарились. Что тут поделаешь? Ты заснуть не можешь? Это из-за климата? – спросила она, погладив его по руке.

– Не знаю.

– Пойдём спать?

– Нет, сделаешь мне кофе?

– Ну нет, Роб, дети проснутся. Сядь, я тебе воды холодной налью. – она взяла бутылку из холодильника. В городе на то время уже было электричество. – Смотри, я тебе лёд кину. У Лёвы осталось немного. Только два кину, а то простудишься у меня, а мне бегать потом за тобой. Мало мне работы. – она дала ему стакан и села рядом за стол.

– Кнар…

– Шепотом говори.

– Скажи, ты все ещё веришь в Бога?

Кнара посмотрела на него и села за стол.

– Ну верю, конечно. – застенчиво улыбнулась она от такого вопроса.

– Ты можешь мне сказать, о чем ты его просишь?

Кнара усмехнулась.

– Эх, Роба, да ни о чем уже. Мне главное, чтобы у детей наших все было, чтобы Талия и Корнеид домой вернулись, чтобы заботились уже о нас, стариках. У нас с тобой уже сил таких нет. А они все вымахали. У нас с тобой целых два взрослых мужика.

– Скажи, я был плохим мужем, да?

– Зачем ты такое спрашиваешь?

Он пожал плечами.

– Карлен на войне умер. Талия с Корнеидом выросли вне дома. Не знаю. Все это я допустил, а ты их мать…

– Роба, – взяла Кнара его руку, – пожалуйста, это все… ты не то говоришь. Не надо думать, что в этом виноват ты. Такова была судьба. О чем ты? Наши дети живы и здоровы. И мы с тобой, слава богу, тоже.

– И все же у меня такое ощущение, что я виноват перед тобой.

– Если ты не спишь из-за этих глупых мыслей, то напрасно. Никто из нас не виноват. Или виноваты оба. В любом случае вместе. Мы всегда с тобой во всем вместе. У нас с тобой четверо детей. Это немало. – говорила она и чувствовала неприязнь ко всем этим вопросам и мыслям, так как когда-то действительно винила мужа.

Роберт поднялся.

– Я пойду прогуляюсь. Не могу. Жарко, ей богу. Уф!

– Нет, Роб. Иди лучше душ прими. Никакой улицы.

– Я просто пройдусь.

– А мне просто сидеть и ждать тебя, да? Заняться мне больше нечем ночью. Дожила я до старых лет, чтобы ждать тебя ещё на ночь глядя.

– Ничего не случится. Пару кружочков. Ты же меня знаешь.

– Смотри, чуть что, сразу домой иди. – Роберт стал еле-еле надевать пояс со шпагой. Кнаре пришлось ему помогать. – А шпага-то тебе зачем, родной?

– Ты у меня не умничай. Я все ещё в силах ею махать. Ясно тебе?

– Ясно, ясно. Но гулять и без неё можно.

Роберт вышел из своего подъезда. Теплая летняя ночь. Звезды на чёрном куполе выскоблены. Все дома увиты бегониями – розовыми и белыми цветками. Они венчали решётчатые парапеты длинных балконов. Они заволокли собой всё, словно живой занавеской. Их приходилось срубать. Они дико росли и зарастали внутрь домов, если их не трогали. В городе они стали расти недавно. С их приходом людей не навещала больше лютая зима. Всё ушло вместе с ненавистной блокадой.

Война продолжалась, но уже далеко не с той интенсивностью. Город развивался и расширялся. Король уделял ему большое внимание, растягивая его до моря. Было стратегически важно из-за войны сделать его центральным в приграничной области. Совсем недавно, до описываемых событий, король начал замечать ситуацию с семьёй Магнифит и в скором времени обещал заняться данным вопросом. В городе все ещё царило двоевластие. Многие были за Роберта, а кто-то за Мнаца.

Но блокады больше не существовало. Была еда. Был свет. И был Бог. Люди стали в него верить в тот момент, когда в их жизнь вернулось благополучие. Из-за чего Роберт и его сыновья сделали про себя выводы, что вера, искусство и культура – это все хорошо, но тогда, когда сыт их народ.

Теперь работали все кафе и таверны. Люди стали много сидеть в заведениях. Не хватало мест, и столы выносили на улицу. В семье женщина по выходным не стояла у плиты, она ужинала со своим мужем и детьми в таверне. От резкого подъема уровня жизни в людях появилась некая леность. Они спали днём в часы сиесты. Обязательно приходили с работы, чтобы всей семьей пообедать. Хотя раньше женщины ели только после мужчин. Лев, когда был пацаном, всегда насмехался над этими традициями и садился вместе с Элей и Кнарой.

Люди пили много кофе. Оно стало главным напитком. Лучше всех делал кофе Лев. Он был очень избирательным к зёрнам и к их обжарке. Он стал добавлять молоко, от чего Кнара постоянно ругалась, потому что не успевала его покупать. А когда в жару все пили горячий кофе, Лев всех в семье приучил пить холодный.

А ещё у людей появилась привычка проводить все свои дни на балконах. Так как дома стояли тесно друг к другу, фасадом к фасаду, а дорога между ними была шириной в одну машину, жизнь стала более открытой. Все двери в квартирах были распахнуты настежь, чтобы гулял сквозняк по дому. Можно было увидеть, что делают соседи у себя дома. У семьи напротив был маленький ребёнок. Эля часто сидела на балконе и смотрела, как мама с грудничком на руках ходит по комнате.

В городе появилось много магазинов. У каждого второго уже был маленький прилавок. Льву хотелось открыть свою кофейню, где бы он варил кофе своими методами.

Эля на то время жила мыслями о своём бале. В начале лета все танцевали на улице. Весь город превращался в карнавал. Эля пригласила Корнеида быть её кавалером, на что он согласился. Уже неделю Корнеид и Талия не спускались с горы, и от них не было никаких известий, а они не поднимались к ним из-за многих хлопот. Но Эля была счастлива. Она не переставала любить своего Корнеида. Она понимала, что нема. Ей говорили, что танцы – это не её, но Корнеид быстро всех осадил в семье. Эля ждала этого дня больше всего, когда они будут танцевать, а сверху на них будут сыпать лепестки бегоний. Это была новая традиция – бросать лепестки на танцующих.

А ещё в городе всегда стоял немного едкий запах от олив. Он штурмовал все улицы, но к нему быстро привыкли. Плантации испещряли все поля у гор, как раз там, где жили Корнеид и Талия. У Корнеида появилась привычка все время их есть и долго смаковать косточку.

Корнеид и Лев стали настоящими братьями. Даже не друзьями. Они забыли о том, что когда-то давно у них были разные родители. Они часто тренировались в фехтовании, когда обучение Роберта с ними закончилось. Росли они, конечно, по-разному. Один рос в цивилизации, другой на горе. Один не увидел ужас геноцида, другой впитал его в себя. Корнеид вырос и ничем не отличался от своего предшественника Карлена. Те же внешность, голос, манеры, привычки и характер.

Роберт вышел из своего подъезда. Направо шла дорога в глубь города, а слева выходила на площадь, на их фамильную базилику.

Храм был многоуровневый и напоминал крест с окружностями. Он стоял на главной площади, особняком от всего города. Вся базилика была построена из серого камня с темно-бардовой покатой крышей. У перекрестия стоял бельведер с колоколами. Стены окружали апсиды с голубыми и сиреневыми витражами.

Роберт посмотрел на неё и пошёл к горе. Кто-то пил кофе у себя на балконе. Он обратился к Магнифиту.

– Здравствуйте, Роберт.

Роберт поднял голову и всмотрелся.

– Добрая ночь, уважаемый.

– Вы что не спите в такое время?

– Уф, да разве это возможно? Жарко, честное слово.

– Поднимайтесь, выпейте кофе. – человек был слегка виден через заросли бегоний.

– О, спасибо, но я пойду погуляю. Стар стал, надо ноги размять.

– Кофе точно не будете?

– Да-нет, какой там! Жена ругаться будет. Она мне запрещает на ночь кофе.

– Ох уж эти женщины, да? Что себе позволяют? Вот так стареешь, и они начинают командовать. А что поделаешь, кто другой ухаживать будет за нами?

– Это да, не говорите. Это верно. – он махнул рукой. – Ладно, всего хорошего.

– И вам. Как ваши дети?

– О, хорошо. Спасибо большое. Доброй ночи. Вы сами-то, что не спите?

– Я в пекарне работаю. Сейчас уже скоро на работу так и так вставать. Ничего, днём посплю.

– Ну хорошо, хорошо. Удачи вам.

Дело в том, что григорианцы ели только свежий хлеб. Молодые люди быстро заезжали, завтракали и на работу. Вчерашнее они есть не хотели. Поэтому пекари вставали очень рано, чтобы к утру уже все было.

А Роберт гулял и не понимал, как он постарел. Ещё вчера он стоял на ледяном озере в темные времена, а теперь… Он направился к горе. Ему хотелось посмотреть на других своих детей.

В это время проснулась Талия, прекрасная молодая девушка с мраморной кожей и длинными темно-красными волосами. Её зелёные глаза не отыскали рядом Корнеида.

Храм в пещере был сделал из нескольких комнат. Вход в него шёл прямо в центральный неф, где все было высечено из скалы: скамьи, колонны, постамент с Марией. Богиня стояла босыми ногами на нем. Корнеид никогда не забывал, что его мать была на неё очень похожа. Эля, чьи художественные способности за годы только улучшились, обновила статую Марии, а её волосы украсила бегониями. Рисунки на стенах она отреставрировала. Изображения отображали жизнь прошлых Магнифитов. Корнеид очень любил Элю и никогда не давал в обиду. К ней он относился лучше всех, но к Талии – особенно.

Талия проснулась в их спальне. На гладкий камень они положили матрас. Она, завернувшись в простыню, стала искать Корнеида по всей пещере. Талия вышла наружу. Внизу горы росли дикие оливы, а дальше шёл каменистый пляж к озеру. На берегу она увидела силуэт. Это и был молодой Корнеид. Он тренировался в фехтовании. В нефе стоял примус. Талия сварила на нём кофе.