С пятого этажа он видел церковь. Уже темнело. Солнце спряталось за гребнем гор, отливая красный оттиск своего последнего вздоха дня на перламутровую корку льда. Он стоял у окна и видел в отражении свой темный силуэт, затопленный пейзажем. На груди у него были улицы, на голове – горы, озеро и небо. Горизонт превратился в лестницу из разных оттенков заката. А на лбу – золотой крест, словно пригвожденный к этому закату. И весь этот пейзаж нарушало лишь его дыхание, прилипшее к стеклу.

Было холодно. В своей новой квартире с темными стенами и дощатым полом, чьи дощечки были выложены елочкой, можно было увидеть лишь одну картину: его жена и дочь, укутанные одеялами, лежали на раскладушках возле буржуйки. Час света уже прошёл. Больше в этот день ничего важного не будет. Свет включали лишь на один час. Такое распоряжение дало новое правительство, когда вся страна моментально оказалась в блокаде. Дрова запретили добывать вырубкой леса. Запрет исходил от нового лидера провинции. Поэтому сжигали мебель и книги. Очень хорошо горели пропагандистские брошюры ушедшей власти. Еды всегда было мало. Можно было бы добывать рыбу с озера, но и это было под запретом. Узурпатор держал всех в страхе и подчинении. Он был обыкновенным бандитом. Того, кто прекословил и попирал его указы, изгоняли из города. Мужчины в городе разделились на две стороны: законного правителя Магнифита и похитителя его власти.

У окна стоял законный представитель города Роберт Магнифит. Он смотрел на свой старый дом – базилику, где теперь жил его враг. У печки лежали его жена и дочка – Кнара и Талия. Семья не так давно узнала о гибели Карлена. Талия уже успела выплакать все слёзы, а мать лежала, не спала и смотрела на своего мужа, дрожащего у окна.

«Кто ты такой, чтобы так ко мне относиться. Что я тебе сделал? Я человек, который был вечно предан тебе. Твой верный сын. Я ни разу не сомневался в твоей власти. Я всегда тебя прославлял. И чем ты мне отплатил? Какой славы я удостоился? Ты отнял у меня все: моего сына, моего наследника, мой дом, мою власть, данную мне отцом. Разве я просил об этой власти? Никогда. Я получил её по твоей воле и не противился. А теперь твоя воля такова, чтобы унизить меня. Моя семья, мой народ в нищете и в страхе под тем, кто сейчас сидит в моем доме. В доме моего отца. В твоем доме. А что ты сделал с моим сыном? Убил его? За что? Уж он был справедливее нас всех вместе взятых. Это что, воля твоя? Да нет у тебя никакой воли. Без тебя здесь все решается. Слышишь меня? Без тебя. Сила правит, а не ты. Сильный побеждает слабого. Ладно я. Ладно моя семья. Ты столько невинных принизил, а разбойников возвысил. Позволил им все это. Вот она, воля твоя. Свершилась… я отрекаюсь от тебя. Нам с тобой больше не о чем разговаривать. Чтобы ты ни делал, ты предал меня. Я тебе этого не прощу. Иди своей дорогой, и об одном тебя прошу: никогда больше не трогай меня. Так будет лучше. Да, так будет лучше».

Так думал про себя Роберт, смотря на храм у озера. Он не так давно пришёл домой. У окна он стоял и ждал покупку, которую заказала Кнара. Товар должны были привезти с минуты на минуту. Жена считала, что так дома будет потеплее.

Роберт Магнифит был худым и высоким человеком в серых брюках и в широкой рубашке. На плечах всегда висел пиджак. Рукава рубашки закутаны, обнажая загорелые волосатые руки. Длинные пыльцы упирались об подоконник. Щеки впалые, покрытые серой щетиной. Скулы выразительные. Подбородок длинный и треугольный. Волосы у него были темно-русого цвета, короткие по бокам, а наверху кудрявились.

Стук в дверь. Ну наконец-то принесли. Он уже думал, что обманут, а ведь жена отдала последние деньги за них. Да и вещи недешевые сами по себе. Он отворил дверь. Жена и дочь сонно смотрели на порог. В дом вошли двое мужиков и на своих плечах принесли два ковра, облокотив их к углу.

Когда они ушли, Кнара все-таки встрепенулась и подошла к мужу.

– Думаешь, правильно, что купила их? Что-то мне все равно кажется, что это бесполезно. – сказал Роберт.

– Роб, лишними не будет. Я бы тут все обвесила чем угодно, лишь бы Талия не заболела за эту зиму. – ответила ему Кнара.

– Они хоть красивые?

– Посмотреть не разрешили, да они и единственные были. Привезли прямо с границы. Видимо, там дела совсем плохи. Продают, что видят.

– Ну давай раскроем один.

– Только тихо. Пусть Талия спит.

Роберт положил руку на один из ковров и толкнул его. Ковёр упал плашмя на пол, издав человеческий стон. Роберт и Кнара встали как вкопанные. Звук был отчетливый. Они точно его слышали. Роберт принялся разворачивать и увидел мальчика. Кнара от увиденного вскрикнула так, что проснулась Талия. Это был Лев Розари. Еле дышавший. Он лежал, хрипел и смотрел на них обоих. Талия подбежала к матери и схватилась за её ногу, поглядывая на Льва. Лев посмотрел на её зеленые глазки и пухлые щеки. У неё было темно-каштановое каре. Никого прекраснее, чем она, он не видел. Находясь на пороге смерти, он влюбился с первого взгляда в её тревожный взгляд. И передумал уже умирать.

Роберт рывком приблизился ко Льву, взял его за плечи и приподнял к себе. Лев был не в силах держать даже шею, его голова свисала назад, а изо рта еле вырывался хрипящий стон.

Роберт стал его трясти.

– Парень! Слышишь меня? – Лев немного собрался с силами, приподнял голову и посмотрел на него. – Ты меня понимаешь? Как ты сюда попал?

Лев стал что-то говорить своим хрипящим голосом, но буквы тонули в словах от голода и душевной боли, будто слезы внутри залили всю гортань.

– Отец… – вдруг его глаза резко вспыхнули, выпучились и врезались в Роберта, – сестра… другой ковёр… ковёр.

Роберт сначала не сразу понял, что мальчик хотел сказать, но Кнара вдруг воскликнула: «Роберт, в другом ковре!». Они оба схватились за него и положили рядом со Львом. Стали разворачивать и увидели Элю.

– Девочка… – нежно проговорила Кнара. – Маленькая, красивая… посмотри, Роб, совсем как наша Талия.

Эля открыла свои ореховые глаза, и в них влажные месяцы сверкнули. Такой живой красоты был оттиск её глаз, что он сразу проник в души Роберта и Кнары.

– Роберт, их надо обоих в постель и накормить. Быстрее! – скомандовала жена.

Роберт по очереди поднимал их и клал на раскладушки. Кнара их укутывала тем, что попадалось под руку. Талия пыталась помогать суетившейся матери. Кнара поставила на буржуйку кастрюлю с варёной картошкой. Она была дородной женщиной с сильными руками, нежной кожей и собранными черными волосами.

– Ну вот, могу даже размять её, чтобы легче пошло. Талия, налей молока по стаканам, пусть пока остынет немного.

Кнара стала бегать вокруг детей. Брат и сестра не спали. Их веки дрожали, а глаза сновали по всей комнате. Кнара все пыталась определить их температуру, трогая их лбы. И рукой, и губами, и щекой прильнёт, лишь бы хоть что-то почувствовать и понять. Она села рядом с Элей, стала её гладить по голове. Заметив, что девочка не спит, она начала с ней разговаривать.

– Какой волос у тебя красивый. Какая девочка аккуратная. Не одно мужское сердце разобьешь. Вырастишь красавицей, да? А глазки какие! – Эля ей улыбнулась, и Кнара ещё пуще залюбовалась её красотой. – А как тебя зовут?

– Эля. – вдруг сказал Лев, у него немного стали появляться силы.

– А тебя как зовут? – спросил Роберт.

– Лев.

– Откуда вы? – резко спросил Роберт.

Кнара сразу зашипела на мужа.

– Роберт, сейчас не время!

– Подожди, я должен знать.

– Мы из Красного города.

– Как вы оказались в ковре?

– Наш отец нас в них положил.

– А где сейчас ваши родители?

Лев задумался.

– Я не знаю. Папа положил нас в ковёр и сказал, чтобы молчали. Потом были звуки, потом я почувствовал, что меня подняли, а потом… не помню.

– Роберт, оставим их?

– Даже не знаю. Девать мне их некуда. Но мы не прокормимся в таком количестве. Пока пусть остаются, потом посмотрим.

– Да? – повернулась Кнара к Эле. – Поживём вместе? Молчаливая такая, улыбаешься мне и всё.

– Она немая. Не разговаривает совсем и не слышит. – предупредил Лев.

– Немая? – задумчиво проговорил Роберт, резко повернув голову к окну.

Будто сам себе Роберт задал этот вопрос. Сумерки сгущались, отбрасывая красные квадраты от заката на тёмные стены. На потолке дёргалось жёлтое пятно от буржуйки. И вдруг монотонно зазвенел колокол на площади. Роберт и Кнара встрепенулись, подняли головы, глазами бегали по квартире, будто искали призрака в комнате. Они замерли, будто хотели увидеть само пространство. Колокол все звенел.

У Кнары выступили слезы.

– Роберт, это он. Это он!

Роберт с корточек ринулся к выходу, взял дубленку и выбежал из квартиры. Кнара занервничала, дала дочери наказ, чтобы не отходила от Льва и Эли, и, накинув куртку, побежала за мужем.

Люди стали стекаться к базилике с радостными возгласами. Роберт выбежал на улицу в одной рубашке, сжимая дубленку в руке. Он бежал по замёрзшей грязи, хрустя ногами по увядшим листьям. Он окунулся в общую толпу людей, завлекаемых колоколом. Добежав до площади, люди стали толпиться у одной точки.

Добежав, Роберт стал всех расталкивать. Люди его пропускали, завидев через плечо. У него быстро билось сердце. Ноздри раздулись. Руки устали и ныли. От частого дыхания горечь поселилась в горле. И вот он выскочил в центр. И только сейчас заметил: все молчали, колокол перестал бить. А перед ним стоял священник, держа за руку мальчика.

– Я привёл Корнеида Магнифита, лидера этих земель. Где Роберт Магнифит? Кто мне скажет?

На этот вопрос позади священника раздался жуткий смех мужчины. Он стоял прямо на паперти базилики.

– Лидера земель? Папаша, оглянись, здесь я хозяин.

– Вы Магнифит?

– Слава богу, нет, святой отец. Магнифиты здесь больше не правят. Карлен Магнифит ушёл в армию и, как я понял, уже больше не вернётся. – от этих слов он самовлюбленно заулыбался.

Человека, который это говорил, звали Мнац. Это был житель города, который, воспользовавшись кризисом, вместе со своей шайкой захватил власть у Роберта. В тот день город разделился на два лагеря битвы, но Роберт и Карлен проиграли ему. Мнац славился искусным мастерством в фехтовании. Он был непобедим. Это был низкий, но крупный мужчина с большим носом, обросшей головой и бородой.

Дело в том, что мужчины решали свои вопросы только шпагами, и все знали, что Мнаца может победить только Карлен. Мнац хотел убить Роберта, но так как полгорода перешли на сторону законного правителя, он не мог это сделать напрямую. К тому же ему нужен был крест, который забрал Карлен. Убив Роберта, его власть не была бы полностью захваченной.

– Роберт Магнифит перед вами. – сказал Роберт священнику.

– Господин Магнифит, примите мои соболезнования. Я видел вашего сына. Он геройски погиб, защищая нашу землю и этого мальчика. Карлен Магнифит перед своей смертью передал ему власть. Он нарёк его полноправным членом семьи Магнифит. Его последним желанием было, чтобы мальчика считали его родным братом и членом вашей семьи. – по полукругу людей пошёл шёпот. – Я клянусь богом, это было так. И я не один тому свидетель. Это информация передана старшим офицерам армии, которые доложат всё королю.

И снова зазвучал дерзновенный смех Мнаца, перебивший все шушуканья.

– Роберт, посмотри, как там говорится… взгляни на сына своего, да? – он смеялся, и его смех сотрясал сознания всех сочувствующих людей.

За спиной Роберта появилась Кнара и со слезами на глазах смотрела на ребёнка. Надо заметь, что маленький Корнеид был невероятно похож на Карлена – он был точной копией его в детстве. Такое ощущение, что это и был Карлен. Роберт смотрел на него и видел своего сына. Война словно убила его года. Они скорлупой облупились, и Карлен снова вернулся ребёнком. Слезы сотрясали всю грудь изнутри у Роберта и Кнары. А Мнац не переставал смеяться над участью своего соперника.

– Ну Роберт, скажи же, ты точно знаешь, как там он сказал, а? А, кстати, святой отец, с чего бы нам принимать этого сосунка вместо другого сосунка.

Священник обхватил шею мальчика и вытащил из под его куртки розарии семьи Магнифит. Как только крест свис с его шеи, люди удивленно ахнули. На лице Мнаца пропала улыбка. У него в голове начали закрадываться мысли, что у ребёнка забрать символ власти ещё проще. И Роберт, сначала недоверчиво относясь к этой истории, вдруг посмотрел наверх: «Ты правда сделал это? Ты в нем что-то увидел, сынок?».

Роберт смотрел на небо. Только тогда он увидел красоту облаков. Они громоздились и стекали друг на друга пасмурными оттенками. Он себя почувствовал крупицей перед их величием. Он ничто перед глыбой прямо над головой. Эта притолока мира надсадно давила на него своей тенью. Будто сам Бог что-то говорил ему. Только Роберт отрёкся от него, и Господь заговорил с ним своими деяниями. Потеряв одного ребенка, он обзавёлся тремя. «Как мне это понимать? И что я должен сделать?». Исполинская тень всё плыла над городом и улеглась на склоне горы, словно Всевышний прилёг на неё и наблюдал за толпой.

Он вдруг прохрипел, но никто не разобрал его слова.

– Мать, взгляни на сына своего. Сын, взгляни на мать свою.

Он повернулся, скользя пасмурными глазами по взглядам людей, пока ни нашёл взгляд жены.

– Мне надо бежать отец. – Карлен клал вещи в баул. Они стояли в пещере в виде храма. Свет от огня танцевал на наскальных образах.

– Ты не можешь уйти. – сказал ему Роберт, стоя у входа в храм, в который шумно задувал ветер.

– Мнац тебя не тронет, ему нужен только я. Я приду и свергну его. Соберу силы и вернусь в наш город. Тебе и маме придётся немного потерпеть. Но вы зато будете в безопасности.

– Когда ты вернёшься?

– Не знаю. – он снял с себя крест и протянул отцу.

– Он по праву твой. Я больше не правитель.

– Брось, отец, эти глупости. Сейчас не время. – раздраженно сказал Карлен.

– Я не могу больше носить этот крест на глазах народа! Правитель ты. К тому же Мнац захочет его забрать себе, а ты уйдёшь вместе с ним.

– Я тоже не могу сейчас править. Я ещё не готов.

– Я тоже так думал в твоём возрасте, но мне пришлось… и все же ты должен остаться.

– Из этого ничего хорошего не выйдет. Грядёт война. Люди не будут меня поддерживать, а Мнаца я одолеть не могу. Я должен идти. Этим самым я сохраню и себе, и вам жизнь.

– Ты не потому уходишь. Ты уходишь из-за неё. Я же знаю, Карлен.

– Перестань… скоро начнётся война. Я буду стоять вместе со своими людьми, а потом вместе с армией войду в город. Шпагой его не взять, сам видел.

Ветер выл, проносясь мимо пещеры. Огни свечей нервно дергались, а когда все стихало, вытягивались, и лица образов оставались спокойными. Каменная Мария стояла вместе с тенями отца и сына. Уши закладывало.

Карлен завязал сумку и встал перед отцом.

– Ну что, пришло время прощаться. – они обнялись. – Попробуй объяснить как-то матери. А к Талии не будь строг. Ей и без того нелегко. Хорошо?

– Как скажешь, так и будет, сынок. Мы будем ждать тебя. – он выбрался из его объятий и положил руки на его плечи. – Помни, кто ты такой. Не давай своим чувствам погубить себя. Сейчас твоё сердце разбито, но это ещё не конец. Понял?

– Да, отец.

– Хорошо, ступай. И да хранит тебя Господь.

Карлен выбежал из пещеры и стал спускаться с горы. Роберт остался внутри. На конце нефа стояла каменная Мария и смотрела на него. Была ночь. Молния сверкала из под облаков. Карлен бежал по узким улочкам своего города. Дома стояли тесно, фасадом друг к другу со свисающими простынями.

Он забежал в подъезд со стеклянной дверью, пробежал по винтовой лестнице и постучался в дверь. Ему открыл мужчина и резко отошёл назад. Карлен властно прошёл в чужую квартиру и заглянул в тёмную комнату с пряным запахом женской постели. Карлен подошёл к своей любимой и разбудил её поцелуями. Та, завидев его, накинулась ему на шею. Он побыл с ней немного. Она не отпускала его. Он молча поцеловал её в последний раз, говоря, что они всегда будут вместе, и ушёл.

Выходя из города, он обернулся. Молния сверкала, венчая светом все бугры, все долины вокруг его спящего города, который шёл от озера до храма на скале.

Глава 2

Зима воцарилась в городе Магнифит. На улицах и на покатых крышах лежал снег. Все дома и церковь были полностью белыми, с бордовыми окнами и крышами. Весь город погрузился во мрак. Не горели даже фонарные столбы. Днём город был белёс, а ночью голубоват. Луна отливала свой свет на снег и белые стены, от этого город казался хрустальным. Озеро было такое чистое, что лёд выглядел как зеркало.

Когда давали свет, люди включали фоном свои телевизоры, а потом гладили, стирали, занимались необходимыми домашними делами. Когда зажигались огни, дети радостно кричали: «Свет дали!», – но через час город мертвецки погружался в тишину и темноту. Люди стали поклоняться свету.

В одну из таких ночей в город Магнифит пришло войско. Это следовало ожидать: населённый пункт был самой крайней и близкой точкой к фронту, и в нём жил лидер провинции. Именно с ним армия и должна была координировать свои действия.

Когда войско шло по городу, тени их шеренг мелькали по стенам домов. Снег шумно скрипел под строевым шагом. Полковник построил солдат возле церкви, фронтом на неё, а сам вступил на ступени храма. Когда к ним вышел Мнац, полковник отдал воинское приветствие, а солдаты позади резко подтянулись и приосанились. Дети все выбежали на балконы, наблюдая процессию.

– Равняйся. Смирно. Равнение на середину. Господин Магнифит, я один из командующих армии фронта, прибыл к вам по приказу Его Величества короля для размещения в городе своей воинской части. Мы в вашем распоряжении и ждём следующих указаний.

– Что ж, хорошо. – поджал губы Мнац.

Полковник повернулся к войску с приставленной рукой.

– Вольно! – и повернулся обратно к Мнацу, протягивая документ. – Эту бумагу нужно подписать. Она свидетельствует о том, что вы расположили войско в этом городе.

– Куда потом пойдёт эта бумага? – спросил Мнац, не поднимая глаза от документа.

– После сам король поставит на неё свои резолюцию и печать.

– Хорошо. Надеюсь, ничего страшного, что здесь не моё имя? – спросил Мнац и стал щелкать пальцами полковнику. – Ручка есть?

– Не может быть такого. Документ несколько раз проверялся на опечатки. Вы же Роберт Магнифит? Насколько мне известно, отец Карлена Магнифита?

– Нет! – раздраженно сказал Мнац. – Я вообще не Магнифит. Магнифиты здесь больше не правят.

Некогда учтивый голос полковника сменился на командный.

– Я вас не очень понимаю. А кто правит?

– Я хозяин этой земли! – дерзко выпалил Мнац.

– Это право утвердил за вами король? – осведомился полковник, хоть и знал ответ на свой вопрос.

– Нет, он этого ещё не успел сделать. Видимо, был занят своими другими королевскими делами, да это и нева…

Не успел договорить Мнац, как полковник резким строевым движением повернулся к нему спиной.

– Строй! Кругом!

– Что это значит? – оскорблено спросил Мнац.

Полковник повернулся обратно.

– Это значит, что либо вы мне говорите, где сейчас находятся мальчик и Роберт Магнифит, либо…

Мнац положил ладонь на рукоять шпаги. Его глаза блеснули в темноте. Прилипшие волосы на лбу сально засверкали.

– Либо что? Нападете на меня? – он мерзко улыбнулся. – Ах да, это же не в вашей компетенции.

– Где Роберт Магнифит и мальчик?

Мнац так засмеялся, что затряслась его борода.

– Что, Его Величество приказало подчиняться ребёнку во время войны?

Полковник встал на ступень, на которой находился Мнац.

– Не надо оскорблять короля в моем присутствии. Я вас предупредил. Сейчас война. Королю, может быть, будет не до ваших внутренних споров, но я уверен, что он не оставит церковь во главе преступника.

Полковник повернулся и стал искать семью Магнифит. Всё войско растянулось по улице, шагая меж двух рядов домов. Люди на своих балконах кричали полковнику, направляя его к нужному подъезду. С их тентов спадал и ударялся об перила снег. Из окон на балконы выходили множество труб от буржуек. Полковник прочитал фамилию Магнифит возле двери наряду с другими фамилиями. Поднялся по винтовой лестнице и постучался в квартиру.

Дверь открыл Роберт и пригласил полковника в свой дом. Офицер вошёл и был неприятно удивлён увиденному. Пока ещё горел свет. Семья обзавелась мебелью, но все равно жила бедно. В центре кухни стояла буржуйка. Мальчики сидели возле неё в одеждах. Кнара бегала по кухне, пыталась успеть сделать все дела. Ей помогали девочки. Соседняя комната обставлена кроватями. Было понятно, что в ней спали дети, а на кухне – Роберт с женой.

Полковник сначала стоял на пороге. Роберт положил ему руку на спину, пригласив войти. Полковник стал снимать обувь, но Роберт сказал ему, что это лишнее. Он неудобно начал ступать по дощатому полу. Скрип стеснял его в движениях все больше. Роберт предложил ему сесть на раскладушку рядом со Львом, а сам, посадив Корнеида на коленки, сел напротив. Роберт и Кнара уже успели привязаться к детям, они их считали своими родными. На Корнеида они смотрели, как смотрели бы на Карлена, вернувшегося с войны. Они очень сильно полюбили мальчика.

– Вы семья Магнифит?

– Да, это мы. Я Роберт. Моя жена Кнара. Мои сыновья Лев и Корнеид. Мои дочери Талия и Эля.

– Здравствуйте. – произнесла вся семья.

Полковник смущённо улыбнулся.

– Здравствуйте. В первую очередь примите мои соболезнования по поводу лейтенанта Магнифита. Он был славным и очень храбрым юношей… – Роберт кротко кивнул головой, он посмотрел на документ. – Да, здесь ваше имя, господин Магнифит. – внезапно полковник осекся. – Виноват! – он встал в стойку и отдал приветствие.

– Пожалуйста, не надо. Садитесь. Спокойно обсудим цель вашего визита.

Полковник сел обратно.

– Это приказ короля расположить армию в вашем городе. Именно отсюда солдаты будут направляться на фронт.

– Хорошо, я обязательно подпишу, но прошу вас вместе с этой бумагой выслать королю прошение о передачи моих полномочий другому.

– Простите меня… – заикаясь, сказал полковник. – Вы что, собираетесь отдать свой крест преступнику?

– Что? – вопросительно поднял на него взгляд Роберт. – А, нет! Что вы? Моему сыну Корнеиду.

Полковник посмотрел на мальчика и увидел, как на шее у него мелькали розарии, как когда-то он увидел их на Карлене.

– Но он ещё несовершеннолетний, а вы, однако, ещё не стары. Думаю, ваш сын был бы не против, чтобы вы взяли этот крест обратно.

– Но он передал его не мне, а мальчику. Я не имею право его забирать.

Полковник посмотрел в чёрные глаза Корнеида, а Кнара смотрела на мужа через плечо, нарезая на столешнице ужин. Она прекрасно понимала, почему муж не хотел нести крест.

– Позвольте узнать у вас, что здесь произошло?

– Я неправильно вёл свою политику, когда началась война. Из-за моих ошибок люди разделились на два лагеря. Начались беспорядки. Человек, с которым вы разговаривали, напал на мою семью. Здесь был бой. Нам пришлось уйти из базилики.

– Что именно вы сделали?

– Когда начался призыв, мой старший сын Карлен не попадал под него по моей прихоти, но зато попадали другие ребята. Я понимал, что грядёт война, и не мог отдать единственного сына. Это понесло за собой недовольство к Карлену. На нас напал Мнац со своим сыном. Он настроил против нас пол города. Другая половина присоединилась к нам. В итоге здесь произошла вооруженная стычка. В ту ночь мы все-таки ушли из базилики сюда, а мой сын направился на войну, чтобы недовольство стихло к нашей семье. Он забрал с собой крест, став фактически правителем. Перед смертью он передал крест Корнеиду, такова была его последняя воля. Я же, в свою очередь, прошу вас выслать заявление, где за Корнеидом будет признана моя фамилия.

– Я это сделаю, можете не сомневаться. Но почему вы не вернёте себе власть шпагой? Я не имею право вмешиваться в ваши дела. Я военный. Мое дело – война. Но я смогу удерживать народ при свержении этого преступника. Все увидят вашу решимость, а главное – силу.

– Это невозможно. Я только погибну. И погублю вместе с собой ещё людей. Мнац непревзойденный фехтовальщик. Его не смог победить я. Его не смог победить даже мой сын, а он был лучше меня в фехтовании. Сейчас моя главная задача -защитить от него Корнеида. Мнац будет посылать убийц к нам.

Между ними встала Кнара и поставила кастрюлю с водой на буржуйку, а потом быстро отошла, не мешая разговору.

– Поймите меня правильно, я не имею право вмешиваться в ваши дела и разжигать ненависть в гражданском населении, да ещё и во время войны, но я обязан защищать хозяина провинции. В данной ситуации это вы и мальчик. Прошу вас, вы должны подготовить его. Моя армия хочет видеть крепкого местного лидера. Они пришли бороться за свою страну и за свой народ. Вы обязаны дать пример.

Роберт слушал его и понимал, что если армия будет прикрывать ему спину, то он сможет и дальше предпринимать действия по управлению. Он отрёкся от Бога, но не от человека. Он обязан был исполнять волю своего сына. Корнеид должен встать на ноги и править. Это будет возможно только с личной поддержки Роберта.

– Вы правы.

– Ну вот, я рад это слышать. Если мы будем помогать друг другу, вот увидите, мы обязательно выстоим эту гадину. Делайте то, что считаете нужным. Не бойтесь за свою безопасность или безопасность детей. Теперь это наше дело.

– Да… да, вы правы.

– Быт армии будет зависеть во многом от наших с вами указаний. Вам не надо будет ничего предпринимать. Даёте указание – солдаты выполняют. Даже если это противоречит указу того преступника. Будет мешать армии, значит, будет арестован. А вы вернётесь домой. Так что вы в выигрыше, не надо вешать нос. Видите, всегда из минусов можно извлечь выгоду. Из этих выгод мы с вами и слепим себе победу.

– Да… – думал про себя Роберт.

Полковник хлопнул ладонями себе по ногам.

– Итак, армии на первых парах нужны будут дрова и еда.

– Еды у нас мало. А дрова придётся рубить.

– Ну деревьев вокруг полно. Если что, пойдём за озеро…

– За озеро не пойдёте, полковник. Там деревня коренного народа Григориании. Это их лес. Нам не нужны лишние проблемы.

Кнара опять прервала их разговор, встав между ними с доской и овощами, которые она ножом скинула в кастрюлю.

– Простите, я не понял. Кто там живет?

– Это древний народ. Они не приняли религию и не хотят её принимать. Так и остались жить своим племенем. Это было очень давно, но так все и осталось. Мои предки не нашли с ними общий язык.

Полковник быстро закивал головой.

– Я припоминаю, мои родители мне рассказывали об этих людях. – он долго стал думать. Значит, придётся тратить нашу солярку. Я распоряжусь, чтобы привезли керогазы.

– Так как урожая будет мало, я предлагаю делать обмен: мы вам часть нашей еды, а вы нас обеспечите дровами.

– Да, это разумно. Видите, уже начинаете управлять. Сразу видно, есть опыт.

– Единственное только, что и еды так тоже не хватит.

– Сейчас всего будет мало, но ничего не поделаешь. Время такое. Придётся затянуть пояса. Мои солдаты должны нормально питаться, если мы хотим выстоять.

– Да, это правда. Но у нас дети. Они должны расти. А старики? Они должны ещё жить.

Полковнику не нашлось, что сказать, но вдруг сказал Корнеид:

– А можно ёлку?

– Ёлку? – переспросил полковник.

– Ну мы же будем рубить деревья… можно нам ёлку?

– Да, пожалуйста. – сразу подхватил Лев.

Кнара резко вмешалась.

– Так, а ну тихо мне… – улыбнувшись полковнику. – Прошу прощения.

– Ничего-ничего, – улыбнулся полковник, – война войной, а рождество на носу. В лесу есть ели?

– Да, есть. Но им целая не нужна. Опушки хватит. Другое пусть пойдёт на дрова.

– Хорошо, рубить все равно сейчас будем, а то не заснём. Нарубим всем детям по опушке. Как вам? От вашего имени будем раздавать.

– Да, хорошо. – усмехнулся Роберт.

– Ну что, а рубить дерево пойдёте? – спросил полковник у детей.

– Да! – закричали пацаны.

– А можно мне тоже пойти? – вдруг робко спросила Талия.

– Ну начинается! – всплеснула руками Кнара. – Сейчас все пойдём смотреть, как ёлку рубят, да?

– Кнар, ничего. Пусть идут. – одобрил Роберт.

– Мои солдаты их приведут обратно. – уверил полковник.

– Хорошо. Что ж, спасибо. – встал Роберт, пожимая ему руку.

– Ну что вы. Будем с вами товарищами.

Полковник взял всех четверых детей с собой. Электричество вскоре отключили, и Роберт с Кнарой остались в темноте. Они улеглись и укрылись вместе от холода. Дрова трещали в печке. Дыхание жены ударялось об грудь мужа. Холод бередил все тело. Оно дрожало и сжималось. Горло было холодным и слегка воспалённым. Пытаешься сглотнуть, унять неприятность. Елозишь языком по нёбе, щекоча слова в упрек на свой быт.

В ту ночь тишину нарушали глухие удары топора. Полковник учил мальчиков правильно сечь по дереву. Это был сосновой лес. Ночью от красных крон в лесу было светлее, чем в городе. Дети зажимали уши, и сосна падала с ужасным скрипом, грохаясь об рыхлый снег и слегка пружинясь хвойными ветвями.

Потихоньку дети учились жить подобной жизнью. Они были братьями и сёстрами. Ходили в одну школу и учились вместе. Дочки помогали по дому матери. Роберт учил мальчиков фехтовать. Пацанам это очень нравилось. Роберт учил детей слову божьему. Мыслить он их приучал так же искусно, как с терпением орудовать шпагой. Он заострял их взгляд, оттачивал их ум. Делал их глаза вострыми в тёмные времена, привнося в их некрепкие сознания свет. В итоге в семье появилась неподдельная любовь друг к другу. Роберт и Кнара полюбили своих новых детей так же, как и Талию. Война уничтожает, убивает всё живое, а Роберту и Кнаре она подарила жизнь. Ребята росли, а у родителей возникал вопрос: кем они вырастут? Вспомнят ли они, что месть ещё очень давно поселилась в их сердцах?

Удар за ударом. Холодная ругань лезвий. Вздымающаяся пыль. Крики людей. В центре Роберт сражался с юношей. Звенели шпаги, а вместе с ними бились неистово мужчины. Жизнь вот-вот прервётся. Нить жизни разрежется со звоном. С сияющим блеском холодного удара.

Драка подобралась к паперти храма. Белые ступени стали покрываться тонкой поволокой песка. Роберт был гораздо искуснее. Юноша не хотел убегать. Сначала он на него напал, движимый потоком чувств. Эта внутренняя река обещала ему победы, но потом он понял, что она его обманула. Он проигрывал. По спине тёк пот. Раны зудели. Глаза боялись. Ноги на лестнице тряслись. Атака становилась нерешительной. Противник был спокоен движениями и дыханием. Солнце пекло. Что лучше сейчас – холод или жар? Что комфортно для опасности? Для смерти? Удар. И ещё удар. Шпаги уже не танцевали. Одна рвалась вперёд трусливыми выпадами, другая ловила и парировала.

Роберт поверг его на ступени. Театр боевых действий вокруг замолк. Барабанная дробь сердец. Бежевая пыль так поднялась, что материализовала солнечные лучи. Крест злато горел. У юноши из рёбер текла кровь на белую паперть.