Талия вернулась в город. На половину он был разрушен. Чёрные дома сливались со своей тенью на земле. Люди ходили, как приведения. Возвращались григориане. Солнечные лучи, выбивающиеся из под облаков, гуляли по разрушенным задворкам, по сгоревшим стропилам, по опалённым бегониям.

Базилика Магнифитов была цела. До неё пожар не дошёл. Талия обошла переднюю часть города. Нуждающимся она предложила пройти в храм, а сама не могла понять, где воины. Через некоторое время пришло несколько мужчин из ополчения григориан, они сообщили ей, что всех убитых и неспособных идти оставили у реки. К ним ехали врачи. Всех живых перетаскивали в бордель.

Талия попросила отвезти её к реке. Когда она приехала, никаких скорых машин или труповозок ещё не было. Тела лежали на реке навзничь. Вода обволакивала их лица. Солнце ещё не поднялось выше скал, поэтому вся речная долина погрузилась в темноту. Кто мертв, а кто жив – не ясно. Река все текла, унося кровь по течению. Горы уже покрывались золотой коркой солнца, и было необходимо перенести все тела в бордель, пока они ни обгорели. Жители из других мест уже приходили на помощь.

У стен борделя лежали трупы. А внутрь несли раненых и клали их на кровати. Скоро все было занято. Дом затопило стенаниями от боли. Женщины бегали и успокаивали их, перевязывая раны, напаивая вином и отвлекая разговорами или даже пением.

Многие умирали, держа девушек за руки, и присоединялись к парням, лежащим у стены. Когда приехала Талия, она пыталась держать себя в руках. Когда воины узнали, что в борделе госпожа Магнифит, то просили подозвать её к себе, чтобы умереть, попросив прощение за нападение на её город. В тот день многих Талия держала за руку, встречая смерть с этим человеком. А пока она ходила, для неё искали Льва и Корнеида. Когда она спросила про Элю, ей просто ответили, что она ушла ещё до битвы.

Тела все приносили и приносили. Одна из женщин борделя прибежала к Талии и сказала, где лежит Лев. Она сопроводила её. Отодвинула красный полог. Он оказался жив, но был без сознания. Талия попросила её оставить с ним. Он глубоко спал. Талия не отрывала глаз от его груди, она еле вздымалась. Такое ощущение, что он не дышал. Она старалась сдерживать свои слезы, превращая их в давящие судороги в горле. Она аккуратно обняла руками его голову, и её светлые волосы закрыли их лица, словно фата. Она поцеловала в его толстые губы. Нежно и легко к ним припала и чувствовала легкую струю дыхания из его носа. Она долго лежала и этот медленный ритм, как ей казалось, все нарастал и успокаивал её. Она старалась не нервничать ради их ребёнка.

К Талии подошла женщина и сказала, что её очень просит подойти один из раненых. Талия оставила Льва, укрыв его одеялом. Её сопроводили к кровати. По дороге она спросила про Корнеида. Ей ответили, что всех уже принесли в дом. Господин Магнифит не был найден ни среди раненных, ни среди мертвых.

Они подошли к кровати, ей отодвинули красный полог, и она увидела Мнаца. Он лежал, вцепившись когтисто в деревянные бока кровати. Всё его тело покрылось потом. Глаза бешено смотрели на фанеру, что сверху. Его голова не покоилась на подушке. Всё его туловище было немного поднято вперёд, и он держался, чтобы не упасть.

Талия подошла и задернула полог. Присела на край кровати.

– Я думала, что вы давно умерли.

– Поверь мне… я давно уже не живу.

– Вы сражались на стороне Корнеида?

– Да… я даже защищал его спину.

– Никогда бы не подумала.

– Как вы… Талия?

– Вы меня позвали, чтобы спросить меня, как я? Мой муж лежит раненый, а брат неизвестно где, его жена без вести пропала.

– Лев жив?

– Да.

– А что с Корнеидом?

– Никто не знает.

– Возьмите… возьмите, здесь… в кармане. – он судорожно стал показывать на внутренний карман пиджака. Талия засунула руку и достала оттуда розарии и письмо.

– Откуда у вас это? – разозлилась она. – Почему у вас в кармане наш фамильный крест?

– Не сердись так… господин Магнифит отдал их мне… сказав, что придёт время, и я сам пойму… что мне делать. Если он жив… то крест по праву его, ну а если нет… то разберёшься сама. Мне он ни к чему. Я умираю. И скоро уже умру. Где-то далеко меня ждёт мой сын.

– А письмо?

– Это он тебе написал перед битвой… Боялся, что уйдёт, так с тобой и не попрощавшись. Удивительно, как он остался привязан к тебе. Такой великий и такой ещё несмышленый. Он и его жена запомнятся навсегда.

– Он ещё что-то сказал?

– Нет, просто отдать тебе это. Он меня переоценил… думал, что выживу… Повезло, что ты тут.

– С его стороны было опрометчиво доверять это вам…

Мнац громко засмеялся, а после от боли закашлял.

– Он… мы этого парня… не знаем до конца. Он видел насквозь… всех. Знал, что делает. Я знаю… ты ненавидишь меня. Да… я причинил тебе много зла. И прошу у тебя прошения. Да… знаю, что не простишь. Но… если не меня… то прости Корнеида. – он снова засмеялся. – Ох, этот сукин сын… трижды он пытался… меня убить… и вот, получилось.

– С чего вы решили, что…

– Он сам сказал… Мы много общались последнее время. Он часто… говорил о тебе. Я не знаю, где он… но где бы ни был… этот человек больше других… нуждается в твоём прощении и дружбе. И жив он или нет… он обретёт мир. Я знаю… что говорю. Талия, он тогда был не виноват. Он не знал, что так получится. Он никогда бы так с тобой не поступил. – ему стало больно, и он начал давиться. Талия сжалилась и схватила его за руку. Он начал разговаривать с закрытыми глазами. – Да, знаю… я знаю, я дрался в этой жизни… за сына… находя в этой жизни прощение… за то, что не уберёг. Даже когда… эта война была уже глупостью. Я дрался… да, я дрался. Такова жизнь. Мы боремся за прощение. Чтобы быть достойными… своих любимых. Корнеид… не может найти мира без вас. – он вдруг натужился и закричал.

Талия схватилась за него двумя руками.

– Тише-тише, все хорошо. Вы сделали все, что могли.

– Вы простите.

– Нечего прощать. Мир! – уверенно сказала Талия.

– Это все…

Она положила ему руки на плечи.

– Идите к своим, Мнац. Идите домой.

Он посмотрел на неё пронзительным взглядом, и, не закрыв глаза, они потухли. Словно солнце, утонувшее в море, но от этого в мире не настала тьма, оно оставило после себя лишь сумерки.

Эля шла по полю к мемориалу павших воинов. Она дошла до склепа и от усталости упала на колени. Она подняла голову и посмотрела в манящую чёрную пустоту. Она тонула в ней своими глазами. Зарывалась в её сени. Она повернулась к ней спиной, чтобы бездна не поглотила. И смотрела на деревню. На голубые облака. На клинья птиц. Она стала плакать. Из её ореховых глаз посыпался град. Но вдруг позади, из бездны, приблизился слабый шорох. Она замерла. И услышала голос.

– Эля…

Глава 18

Из этой мглы к ней вышел Корнеид, и Эля припала к его ногам, но он отшатнулся и попятился назад со словами: «Не прикасайся ко мне». Она вопросительно посмотрела на него, различая его черты лица в бездне. Увидев её обидчивые глаза, он подошёл к ней, присел рядом и обнял.

– Солнышко моё, что ты тут делаешь?

– Я искала тебя.

– Зачем же ты убежала? Ничего не сказала мне.

– Ты тоже мне ничего не сказал. Я не слышала тебя, но теперь я слышу.

– Я тебе ничего не сказал, потому что хотел уберечь тебя. Но ты вечно ведь залезешь на какое-то дерево или гору.

– Перестань. Я нарисовала рисунок, думая, что спасу тебя.

– Но ты и спасла. Это был замечательный рисунок.

– Тебе понравился?

– Конечно, я очень горжусь тобой.

– Я хочу домой. Хочу есть. И спать.

– Не успела заговорить, а уже диктуешь свои правила.

Эля уснула у него на груди и просто угукнула в ответ.

Корнеид взял её на руки, в последний раз посмотрел на это место, подошёл к машине, положил свою жену на заднее сиденье, достал из багажника плед, чтобы укрыть её, а сам сел за руль. Начался ливень. Капли били по крыше машины в такт музыке. Корнеид слушал её приглушенно, чтобы не разбудить Элю. Он мчался. Зернистые капли поднимались вверх по лобовому стеклу. Тучные облака, словно нарисованные гуашью, стекали на горы.

Пурпурная молния сверкала по небосводу, протискиваясь змеиной линией, а после исчезала фиолетовой вспышкой с запоздалым громом, от которого проснулась Эля. Она приподнялась и обняла сзади мужа. Впереди дорога извивалась горками по горам и затапливалась жемчужным туманом. Он плыл наперекор и будто смывался дождем. Он протекал с горных вершин на леса. Эля, затаив дыхание, смотрела, как они каждый раз опускаются, погружаясь на дно.

Они проезжали сквозь горы через туннели. Резко стало светло от рыжего света. А потом они снова выбрались в промокшее пространство. Вновь дождь забил по крыше.

Они долго молчали и слушали музыку, а Эля опять заныла.

– Есть хочу.

– Ну уже хоть только это. Поспать, ты поспала. Домой мы уже едем. Осталось тебе покушать.

– И кофе попить.

– Ну разумеется. Сейчас выйдем из горной дороги, и будет какая-то заправка. Хотя до города рукой подать. – он посмотрел на неё через зеркало. – Ты в борделе такой же требовательной была?

– Что за шутки опять дурацкие?

– Ну и как там тебе было?

– Нормально.

– Нашла подруг? Познакомилась с кем-нибудь?

– Да, представляешь, познакомилась с одной.

– Ну и как тебе?

– Вот только она там не работала. Уже не работала. А просто жила, когда я там была.

– Это как?

– Она познакомилась с одним парнем, влюбилась в него, а про своё прошлое ничего не говорила ему. Жила в доме его родителей. У него у самого не было дома. Он только строил. Они уже хотели заводить детей, но отец узнал от кого-то, что она была проституткой. Он выгнал её, а сыну сказал, что против, чтобы тот с ней семью создавал. Эта девушка ушла обратно в бордель, но уже ни с кем не спала. Её жених приехал и остался с ней жить. Сказал, что будет платить каждый день. Я с ними подружилась. Она часто приходила ко мне ночью, чтобы поболтать.

– Но я надеюсь только поболтать, у неё ведь тогда уже был один клиент?

Она шлепнула его по руке.

– Перестань.

– Хорош, я за рулём.

– Вот остановка.

Они остановились в маленьком городке напротив заправки. Вышли в ливень и подошли к светофору. Машины проносились мимо, внезапно появляясь из серого тумана. Эле не хотелось лишнюю минуту мокнуть под дождём, поэтому она взяла за руку Корнеида и побежала вместе с ним по дороге. Тот не успел ничего сказать и затрусил ногами за ней, а Эля бежала и смеялась. Зайдя в магазин, она попросила пару булок, бутылку воды и кофе с любовью. Бариста посмотрел вопросительно на Корнеида.

– Сердечко ей надо нарисовать.

Когда они приехали в город, было видно, что дождь по нему уже прошёлся. Стены красного туфа переливались от воды, а мокрые улицы калейдоскопом отображали огни набережной. Эля попросила остановить машину и пойти пешком. Она увидела, что показывают кино, и захотела посмотреть вместе с Корнеидом. Она взяла с собой плед и нашла только один свободный стул. На него сел Корнеид, а Элю посадил себе на коленки. В фильме дрались на шпагах герой в маске и офицер.

– Мы смотрели уже этот фильм.

– Ну да, смотрели.

– А что так громко?

– Кино всегда так орет, ты привыкнешь.

– А что тут происходит, почему они дерутся?

– Он, короче, убил его брата.

– Тот, что в форме?

– Да, он хотел отомстить, но понял, что должен защитить других людей от него.

– А это кто?

– А это дворянка. Дочь главного злодея.

– Смотри, она с ним на шпагах дерётся. Смотри, он поцеловал её.

– Да вижу я.

– А ты бы так смог со мной?

– Это у тебя после борделя такие игривые мысли пошли?

– Может быть.

– Смотри, я буду тем, кто в маске, а ты дворянкой. – сказал он и засмеялся. – Тебе и переодеваться не придётся.

После фильма они шли вдоль набережной, хлюпая ногами по мокрому асфальту. Молния сверкала над морем, гоняя чёрные облака к суше. Эля в своей манере залезла Корнеиду на спину, обхватив его ногами и руками, и так они пошли к себе во двор.

– Нам надо хлеб срочно купить.

– Завтра утром спустишься и купишь.

– Я не пойду утром за хлебом одна к этой хамке. А ты со мной не спустишься, я тебя знаю.

– Да спущусь я с тобой, только не ной.

– Не спустишься. Это ты сейчас так говоришь, а завтра скажешь, что тебе лень. Потом будешь обвинять меня, что за завтраком хлеба не было. А я не пойду одна.

– Ладно, пошли. Купим тебе хлеб.

Они зашли в булочную. За прилавком сидела та самая тетка. Корнеид у неё попросил хлеба, но она ему улыбнулась и сказала, что хлеб испекут только к утру. За ним стояла Эля и поглядывала на женщину через его плечо.

– Это ваша девушка?

– Это моя жена.

– Какая красивая вы пара.

– Спасибо, мы живем в этом дворе. Вы не против, если она будет заходить к вам утром и покупать хлеб?

– Конечно, если хотите, я могу вам откладывать его каждое утро. Я всегда так для наших дворовых делаю.

– Да, пожалуйста. – он обернулся к Эле. – Видишь, придёшь утром. До свидания.

– До свидания. – сказала Эля.

– До завтра, ребята.

Он дальше продолжал нести свою жену по лабиринтам двора. Свет отливался на прилипшие листья на мокром асфальте. Отбрасывалась тень от листвы на стены домов. Они проходили мимо яблонь, абрикосов и тутовых деревьев, наступая на мякоть их ягод. Где-то в темноте прыгали лягушки. Мимо них проносились дети. Они опять играли в прятки. Они пробегали, прячась за деревом или за машиной.

Наконец они пришли в свой круглый двор, обставленный в окрест беседками. Дети бегали и гоняли мяч. Их мамы вешали простыни после того, как закончился дождь. Мужчины грызли семечки, пили пиво и резались в карты, рассказывая друг другу анекдоты. Некоторые взрослые играли в прятки с детьми, и они пригласили Корнеида и Элю к себе. Эля сразу вызвалась, но Корнеид ей сказал, что сначала они поднимутся домой. Надо переодеться.

Они зашли в подъезд, поднялись на этаж и дошли до конца коридора. Встали каждый напротив своей двери. И молча стояли. Потом обернулись друг на друга:

– Смотри, там долго не прихорашивайся. Не хочу тебя долго ждать.

– Это ты сам себе сказал?

И они зашли каждый к себе домой. Корнеид встретил отца, а за ним стояла мама. Он обнял их, а потом долго рассказывал о себе, хотя они сказали, что всё о нем знают.

В дверь постучали. Корнеид подошёл и открыл её. За ней стоял Лев. Он весь запыхался. Было видно, что он бежал.

– Лев? Что ты тут делаешь?

Его глаза были потерянными.

– Я пришёл к тебе. Я не знаю, что мне делать.

– Не горюй, брат. Иди домой. Все будет хорошо.

– Скажи мне хоть что-нибудь. Дай совет, как мне поступить. – дверь открылась, и вышла Эля.

– Лев?

– Ты здесь. Я всюду ищу тебя.

– А я здесь. – улыбнулась она брату.

– Лев, она со мной. Все хорошо. Нам пора.

– Нет, подожди. Скажи мне…

– Ты сам всё поймёшь. – сказал ему Корнеид и пошёл к лестнице.

– Подожди, мне нужен совет… – но они спустились вниз.

Лев посмотрел на свою дверь, открыл и вошёл домой. Он увидел своих родителей. Мама делала кофе папе.

Отец встал со стола и подошёл к нему. Он посмотрел на свисающий крест. Гордо улыбнулся сыну.

– Отец? Мама?

– Ступай домой, Лев.

– Я дома.

Он рукой прижал розарии к груди сына.

– Нет, твой дом не здесь. Ничего, Лев, ничего. Тебе надо проснуться. Просыпайся, сынок. Проснись…

Глава 19

– …проснись, Лев. Проснись. – он лежал на своей кровати, зажав крест на груди в руке. Рядом его тормошила Талия. – Лев, проснись, пожалуйста.

Лев открыл глаза и увидел перед собой испуганную Талию. Он вскочил, подумав, что с ней или с детьми что-то случилось.

– Таль, ты чего?

– Лев, там отцу плохо, он задыхается.

Лев вскочил, одним взмахом откинув простыню, и побежал к Роберту в комнату. Они оба прибежали. В его спальне стоял спертый старческий запах. Роберт лежал и задыхался. Лев побежал к нему, чтобы как-то приподнять его и постучать по спине, а Талии он сказал открыть окна. Роберт вцепился в его руку и судорожно захватывал ртом воздух.

Увидев, что ему легче не становиться, Лев укрыл его несколькими простынями, взял на руки и спустил его в беседку, что позади базилики. Талия разбудила служанку, чтобы та побежала за доктором.

Они втроём сидели в беседке. Звезды с интересом посматривали на них. Лунный свет проходил сквозь шпалеры, бросая на них троих плетённый узор. Роберт перестал задыхаться. Он, зарывшись в простыню, сидел и дышал спокойно носом. Делал вдох и выдох, как велел ему Лев. Талия попыталась узнать причину, но Лев её быстро осадил, чтобы она сейчас не лезла.

Так они и дождались доктора. Он быстро, с кое-как заправленной рубашкой, с открытой сумкой прибежал к ним в беседку. Его бег по нефу был слышан даже на улице. Топот ног раздавался по всему храму.

Он пришёл, поприветствовал Льва и стал осматривать Роберта.

– Ну что скажите?

– У него давление, сосуды шалят. Что насчёт дыхания, то ему может казаться, что он задыхается.

– Казаться?

– Да, некие фантомные боли на фоне давления. Сейчас сразу спать не ложитесь. Пройдитесь немного. Я дам таблетку. Вы можете прогуляться, а перед сном дать ему маленький стаканчик вина.

– Боюсь, у меня нет вина.

– Ну, значит, завтра. Сейчас немного пройдитесь, поработайте ногами. А завтра приведите его ко мне, чтобы я смог его осмотреть.

– Хорошо, спасибо вам. И извините, что всё так поздно. Мы перепугались, если честно…

– Нет-нет, все хорошо, господин Магнифит.

– Я вам что-то должен?

– Нет, что вы. Увидимся с вами завтра. Ну, точнее, уже сегодня.

Талия проводила доктора, а потом принесла вещи.

Лев надел джинсы и футболку. Потом они оба одели Роберта, нацепили ему брюки и рубашку. Лев накинул на его плечи свой мундир и взял под руку. Они медленно стали идти по центральному нефу к выходу. Роберт шёл и сновался взглядом по потолку и витражам, будто видел их в первый раз. Талия шла позади, волоча простыни по полу.

– Лев, мне с вами пойти?

– Что? – он обернулся. – Нет, зай, возвращайся к детям и комнату проветри. Потом закрой, чтобы холодно не было. Мы прогуляемся и придём.

Они пересекли площадь и пошли по узкой улочке. Дома заново отстраивались, у людей вместо дверей или стен висели простыни. Строительные леса делали улицы более узкими. По всей стройке были развешены маленькие лампочки. Их свет освещал весь город.

Лев и Роберт аккуратно ступали по брусчатке, чтобы не споткнуться на ней. И вдруг Роберт произнёс:

– Можно забраться по этим лесам на окна.

– Да, можно. Но тут сейчас полиция патрулирует, так что никто не залезет.

– Да-нет, ты можешь забраться, а я на шухере постою.

– Зачем?

– Возьмёшь у кого-нибудь вина и хлеба. Заодно лампочки захвати.

– Ты чего? Я завтра всё куплю.

– Завтра – это завтра. А сейчас что делать будешь? Давай.

– Роба, ты что, молодость решил вспомнить? Сейчас воровать не в моде.

– А ты с каких пор таким правильным стал. Говорю, лезь. Давай. Я постою. Если что, шепну тебе.

– Полиции попадёмся, проблемы будут.

– Дурень, какие у тебя могут быть проблемы? Ты же хозяин здесь всего. Давай, у них наверняка у кого-то есть вино, хлеб не забудь.

Лев полез по лесам и залез в окно. Минут через десять раздался крик женщины. Лев опрометью выбежал обратно и бросил Роберту вино с хлебом. Спустившись, он хотел бежать, но Роберту было все равно. Женщина выбежала на свой балкон и стала звать полицию. Роберт, как шпана, возгордившейся наворованным, начал приплясывать перед ней. Наконец появился полицейский с пронзительным свистом. Роберт и Лев побежали от него и завернули на соседнюю улицу.

Немного подождав, они выбежали обратно к озеру и уселись на камни. Вода была такой спокойной, словно застывшей. Полная луна нависала в чёрном небе и белой рябью покрывала горы.

– Что это на тебя нашло сегодня?

– А, да ладно, брось. Дай мне вдоволь насладиться перед смертью.

– Не говори глупостей.

– Да, говорю тебе, этой ночью я умру.

– Ты что, Бог, чтобы знать подобное?

– Хуже. Я старик, который многих пережил. Жену, сыновей, дочь, врагов, тяжелые времена. Такие, как я, умирают, когда им самим виднее. Тогда, когда они могут умереть. Это для молодых смерть кажется неожиданностью, но не для меня. Эта ночь последняя. И ты посмотри, как она прекрасна. На все воля божья в этом мире. – Лев лишь усмехнулся в ответ, и Роберт посмотрел на его потупленное лицо. – Что, не веришь?

– Как же после всего этого можно верить в эту чушь?

– А-а, да, я тоже когда-то так считал. Это произошло за несколько часов, как у меня появились вы трое. Мальчик, который похож на моего сына, немая девочка, такая же немая, как бог, и мальчик, который теперь носит мой крест. И вполне заслуживает его.

– Я так не считаю.

– Потому и заслуживаешь. – он толкнул его. – Хватит уже, Лев!

– Что?

– Горевать! – крикнул он и сразу успокоился. – Ты же знаешь, что смерть – это не конец. А это значит лишь только одно, что её не существует.

– Мне приснился сон. Корнеид и Эля вернулись домой, в Красный город. А там все по-прежнему. Как будто время там и не шло вперёд.

– Может, они и там.

– Я не знаю. Но Эля… За что?

– Никто не знает.

– В том-то и дело.

– Ты ведь был у короля? – сменил тему Роберт.

– Да.

– Лично с ним разговаривал?

– Да, конечно. После всего, что произошло… Оказывается, Корнеид оставил ему письмо, где завещает свою власть мне.

– А их тела?

– Так и не найдены. Я уже и сомневаюсь, что найдутся.

– Они живы, Лев, в сердцах всех григориан. Они оба совершили такое, что нельзя стереть.

– Не знаю. Люди быстро все забывают.

– Нет, не забудут, поверь мне. Они не забывают моё правление в темные времена, а их поступок и этот рисунок подавно. Теперь это новый символ. Врата в город. Нет. Такое не забывается. Но вот, что я тебе скажу. Все это и ерунда с другой стороны.

– Ерунда?

– Конечно, что толку быть великим. Посмотри на меня. Разве я был хорошим отцом? Я недоглядел за вами. Я прекрасно знаю, что гибель моих детей – это моя вина. Я мог потерять и тебя с Талией. Не так важно быть великим, как важно стать подлинным. Запомни это… Лучше скажи мне, как там наш маленький Александр.

– Ползает, – улыбнулся Лев, – капризничает уже. Начинает показывать свой характер.

– Показывать характер. – мечтательно произнес Роберт и усмехнулся про себя. – Он в этом весь в маму. Но про Диану и Сандро тоже не забывай. Ты должен быть отцом в равной мере для всех. Понял меня?

– Да, конечно. Я это понимаю.

– Вот так. И да, держись подальше от этого короля. Не приближайся к нему, если сам не завет. Развивай город. Это очень важно.

– Да, понял. – говорил Лев тихо, смотря себе на ноги.

– Ну что с тобой? Соберись уже, Лев.

– Я не знаю, не знаю. – мотал головой Лев. – Я не гожусь для этой роли. Настоящим помазанником был Корнеид, а не я. Я не Магнифит.

– Ты всегда им был. Теперь ты тоже помазан. И ты ошибаешься. Ты намного больше других подходишь на эту роль. Господь привёл тебя к ней. Господь. Тебе пора повзрослеть и понять это. Что войны будут всегда. И несправедливость будет продолжаться. Но позволь задать вопрос тебе, а на что тогда ты нужен? «Ничего там нет». – передразнил Роберт. – И это говорит мне Лев Магнифит. Упрямец из всех упрямцев. Человека, которого не убедить. Человек, который верит в этот мир и людей после всего, что произошло. Такие, как ты, доказывают, что Бог есть, даже если не верят в него. Кого ты хочешь обмануть? Себя? Ты с самого своего рождения был Магнифитом. Пора мальчику, завернутому в ковёр, стать мужчиной. У тебя уже трое детей. Соберись. – они на время замолчали. – Расскажи мне, Лев. Хочу уйти из жизни, зная наверняка. Корнеид, он был на меня обижен?

Лев долго не знал, что сказать, но тут вспомнил. Об этом знал только он.

– Я тебе скажу только одно, а дальше сам делай выводы. Однажды ты разговаривал с юношей в исповедальне. Он спрятался от дождя.

– Откуда ты знаешь?

– Этим юношей был Корнеид.

Роберт замолчал и задал ещё один вопрос.

– А почему на скале была Мария?

– А ты не знаешь?

– Нет.

– Его мама была очень на неё похожа. Она выглядела как богиня. Точь-в-точь. Эле она очень нравилась. Она ещё с детства рисовала её лицо.

– Мама…

– Да, она думала, что если нарисует такое, то сможет его остановить. Но она не понимала, что было слишком поздно. Его нельзя было остановить уже с той чёртовой ночи, когда убили наших родителей.

– Мама…

– Да, мы ведь жили напротив. – Лев усмехнулся. – Да, кто бы мог подумать, что мы будем с ним братьями. – и тут Лев все осознал. Он смотрел на озеро, на горы, будто пытаясь что-то увидеть.

– Мама…

Лев посмотрел на Роберта.

– Что с тобой, Роберт? – он повалился на землю, и Лев нагнулся над ним, ухватив за спину, приподнимая. – Нет, Роберт, не делай этого, прошу тебя. – но он положил руку ему на плечо, улыбнулся и кивнул, будто говоря, что он никуда и не уходит. Лев кивнул ему в ответ, и они взялись за руки. Так Роберт Магнифит и умер. На берегу своего озера.

Через мгновение он почувствовал, что его уже никто не держит, а под ним нет земли. Он плыл на спине по течению реки. А в уши вливалась музыка.

О, любовь моя, ради которой я одам свою душу.

Я напишу тебе её на лепестках.

Пусть лучше они пронесутся по ветру и упадут на твою щеку,

Чем упадут слезы из полюбивших мне глаз.

О, на-на на-а на на-на, о-о на-а на-на на-нинья

О, люби-и-мая моя

Ты не плачь, ты не бойся,

Ведь теперь бессмертна моя душа.

Певец стоял на берегу, провожая своим бархатным голосом проплывающего старика. Роберта остановили двое мужчин и помогли ему подняться. Двое очень похожих друг на друга. Это были его сыновья, а за ними горы, на коих стояли все прошлые правители Магнифит. Они оба положили ему руки на плечи и приветливо улыбнулись. Они были снова вместе.