Грегор Карусо, представитель НРР33
В докладе «О Ронии» для Мировой Лиги
Глаза на купюрах
30.11.84
Я с самого начала войны служил в отделе снабжения третьей армии, в качестве специалиста по поставкам питания для солдат и гражданских в оккупированных территориях. С окончанием войны работы меньше не стало, теперь, кроме огромного гарнизона солдат, мне надо было заботиться и о пропитании многомиллионного города, а также его окрестностей.
А это далеко не только бумажная работа, это проверки качества продукции, печать талонов и билетов, их распределение, организация доставки и передачи консервов, хлеба и даже обычной питьевой воды, которую приходилось завозить цистернами. Городскую систему очистки взорвали войска Республики под самый конец войны, лишь бы та не досталась нам. Будь моя воля, я бы этих ублюдков не расстреливал, а выдавал бы по коромыслу с вёдрами и отправил бы их самостоятельно топать от артезианской скважины в горах до самого города.
Но вода ещё ладно, её хотя бы есть откуда черпать. А вот продукты питания были уже по-настоящему серьёзной проблемой. Ибо с ними всё в разы осложнялось тем, что мы должны были заказывать их чуть ли не из самого Карнима, поскольку местное производство было либо полностью уничтожено, либо требовало такого колоссального ремонта, что проще просто построить всё заново.
Благо, не так давно мы обнаружили, что покинутое во время штурма города здание старой пивоварни «Ангунум»34 было переоборудовано предыдущей властью под консервный завод, который, судя по докладам, даже очень неплохо сохранился, что в нашем положении было настоящим чудом. А вкупе с теми быстро растущими, генетически модифицированными коровами и прочей изменённой скотиной, которые с недавних пор стали массово появляться на окрестных фермах, благодаря разработкам Глиммер, такая находка стала окончательным решением проблемы голода. Ибо теперь мы могли наладить быстрое производство огромных партий дешёвого и вкусного мяса.
В перспективе всего эти две вещи способны существенно поднять престиж этой отсталой страны, на радость коменданту. Ведь где ещё в мире используется такая инновационная технология, да ещё и в таких масштабах? Как бы там кто из вояк ни относился к доктору и её разработкам, я всё равно считаю, что она гений. Ибо животина теперь быстро плодится, растёт и обрастает мясцом, да и к тому же абсолютно неприхотлива. Правда, некоторые хозяйства изредка жалуются на странный, уродливый и агрессивный приплод, который иногда рождается на свет. Но мне кажется, что это всего лишь закономерная погрешность не до конца проверенной технологии, которую сама Глиммер легко сможет исправить. Всё же эта девушка крайне любит свою работу и постоянно в ней совершенствуется.
Ну, а лично я не столь горю своим делом и более всего остального люблю деньги. А потому для меня все эти фабрики и генетические эксперименты – всего лишь неплохая возможность заработать. Всё же, кроме меня, практически все высшие офицеры и должностные лица смогли найти себе достойный сторонний заработок. Всё же заниматься строительством, военпромом или горнодобывающим производством – гораздо более выгодное дело, чем едой. По крайней мере, там хотя бы было, что воровать.
Но теперь и у меня наконец появилась возможность обогатиться за счёт своего обременительного поста. Я решил забирать часть продукции, которая должна достаться горожанам бесплатно, в качестве государственного пайка, чтобы затем продать её им же, но уже за чеки. Нужно лишь отсыпать часть денег моему знакомому, директору фабрики, чтобы он подделывал бумаги о количестве выпускаемых банок, скрывая от государственного аппарата тонны вкуснейшей тушёнки, а затем сам же всё реализовывал и платил мне сытный процент от продаж.
Моя же работа – проводить все проверки самостоятельно, чтобы никто так и не обнаружил пропажу. В общем, не отвлекаясь более на лирические отступления, скажу, что схема была крайне лаконичной и чуть менее трёх месяцев работала безотказно.
Пока в один день деньги, которые директор обещал перевести мне за неделю до запланированной инспекции, не пришли. Я честно ждал их до самого дня осмотра, но заветный посыльный с конвертом меня, конечно же, не навестил. А потому я наконец решил с глазу на глаз поболтать с этим мошенником о своих подозрениях, касательно его ушлой персоны.
Тут же, взяв с собой отряд конных патрульных, я верхом отправился в сторону «Ангунума». На улицах был комендантский час, а потому, кроме редких постовых, они практически полностью пустовали и наш путь прошёл без каких-либо приключений. А у самого внушительного здания старой пивоварни нас уже ждал Павел Гнёсов, тот самый директор фабрики.
Без лишних любезностей, он сразу же повёл нашу небольшую процессию к себе в кабинет, где протянул мне толстую кипу бумаг. Взглянув на них, я сразу понял, что всё это – документы, касающиеся завода, а потому, тут же отложив их, я обратился к директору:
– Паша, ты же знаешь, зачем я пришёл. К чему вся эта бумажная волокита?
– Но я всё равно настойчиво советую тебе их просмотреть, Густав. Ибо в них есть ответы на все вопросы.
– Их тут сотня, не меньше! У меня нет столько времени, чтобы все их разбирать, так что постарайся устно пояснить мне, почему я всё ещё не получил свою долю.
– Предприятие убыточно.
– В каком это смысле?
– Ну вот так, убыточно и всё. Не приносит прибыли настолько, что приходится тратить все чеки с продажи консерв на содержание здания и механизмов в рабочем состоянии.
– Чушь! Твоей жадной роже выделяют огромные деньги из бюджета на все затраты.
– И тем не менее их не хватает. Я даже не могу платить рабочим, и сейчас они трудятся за идею и скромную долю от продукции.
– И куда же, скажи мне, уходит вся маржа?
– Да нет маржи, в том-то и дело! Закупать продукты не на что! Платить нечем! А все деньги с той части, что я продаю, уходят на то, чтобы окончательно не подохнуть. И всё потому, что сырьё, которое должны доставлять бесплатно, мне приходится покупать по полной цене! Чёрт бы побрал этих фермеров-кровопийц!
– По-моему, ты меня обманываешь и просто хочешь забрать все деньги себе! Вот скажи, каким образом к расходам причастны фермеры, если они день ото дня показывают всё более головокружительные результаты, а всю свою продукцию продают сугубо государству? Кто, вот скажи, тебя заставляет её покупать, комендант Салем?
Я явно поставил Гнёсова в неудобное положение своей осведомлённостью о процессе получения сырья. И всё явно пошло не по его задумке. Хотя чего он ожидал? Что я не изучу того, благодаря чему формируется моё личное благополучие? Тогда это было бы большой ошибкой, ибо я вовсе не похож на различного рода ушлых бюрократов, которые слишком глупы, чтобы разбираться в том, на чём делают миллионы и миллиарды. Решив не ждать, пока Павел наконец придумает ответ, я пошёл в наступление:
– Давай, вставай и пошли посмотрим, что же за такие проблемы у тебя там с продукцией!
– Ладно, на, держи! Забирай свои деньги! – внезапно крикнул он и, достав из ящика стола две увесистые пачки наличных, кинул их мне.
Даже не пересчитывая, я понял, что здесь примерно раза в два больше чеков, чем я должен был бы получить при обычных обстоятельствах. Внушительная сумма!
– А вот это у нас называется убыточное предприятие? Надуть меня решил? Да ещё и дважды?
– Чего это дважды? Я дал тебе даже больше, чем ты заслужил! Теперь, по твоей милости, фабрика закроется ещё быстрее, а рабочие с меня три шкуры сдерут, так и не увидя своих денег. Спасибо огромное, жадное ты животное! А теперь проваливай с моей фабрики!
– Э, нет, мужик, никуда я не пойду. Начнём с того, что ты не должен забывать, кто здесь главный! – крикнул я и стукнул по столу. – Ещё раз будешь дерзить, я тебе самолично пулю промеж глаз пущу! А теперь пойдём посмотрим, что же ты такое прячешь там, что готов мне платить, лишь бы я этого не видел. Кажется, это даёт тебе куда больший заработок, чем те крохи, что ты мне вручил.
Я попал в точку. Мужчина даже слегка окосел, когда я повысил тон, а затем тут же, словно трусливый пёс, поковылял в сторону выхода из кабинета, изрядно нервничая и шаркая своими лакированными ботинками по ламинату. Я отправился следом.
Вскоре мы уже были около дверей цеха, рядом с которыми директор остановился и всё так же нервно, но с лёгкой ноткой заговорчества, посмотрел на меня, а потом шёпотом произнёс:
– Гер Вейзен, прошу, всё, что вы увидите… Ну мы же можем по этому поводу договориться, верно?
– Тебе придётся выложить очень немаленькую сумму! И только попробуй меня обмануть ещё раз!
– Ну…
Не договорив, он распахнул предо мной двери, а затем отошёл в сторону, открывая мне вид на залитый естественным светом производственный цех, в котором тут и там бесконечно гудели станки и механизмы разной степени сложности. Всё выглядело просто идеально: чистый пол, чётко работающие машины, работники, слегка уставшие и худые, но всё равно одетые и обутые по всем правилам.
Было даже странно видеть такую картину, учитывая то, как директор нервничал во время моего прихода. Нет, что-то явно было не так. Но что?
Я начал обходить механизмы, один за одним, вот тут работники замешивают фарш, а вот тут, в огромной промышленной мясорубке, он создаётся из… Это что глаз??? Там, среди уже почти полностью переработанного мяса, которое огромные жернова замешивали снова и снова, плавал покрасневший человеческий глаз, что, казалось, смотрел прямо на меня.
– Это то, о чём я думаю? – недоумевающе спросил я у на глазах потускневшего Паши.
– Понимаешь… Ладно, я лучше сразу покажу тебе холодильную камеру…
С этими словами он развернулся и отправился к тяжёлой стальной двери на другом конце этого чрезвычайно просторного помещения. Я в недоумении и лёгком смятении последовал за ним, тогда я ещё не осознал, что только что увидел. С силой надавив на створку, мужчина вошёл в помещение, откуда тут же подало сильным холодом.
Моим глазам предстала ужасная картина… Человеческие, лошадиные, собачьи и крысиные туши, в большинстве своём уже освежёванные, занимали собой все крюки в этой холодильной камере. Получается, всё это время я и сам ел… Рвота тут же подступила к горлу, но я кое-как сдержал этот порыв, как сдержал и тот поток мыслей, что за ним последовал. Директор, слегка помявшись, заговорил всё так же нервно…
– Видите? Я просто вынужден покупать мясо у больниц, армейских конезаводов и прочих мест, где трупов сейчас больше, чем могут закопать! Другого мяса нет!
– Но почему? – я всё ещё не мог уложить в голове всё то, что только что увидел.
– Я просто хотел заработать больше денег, чем те гроши, которые ты мне предлагал за продажу тушёнки мимо кассы. Это же просто детский сад! А вот один мой товарищ, начальник порта, предложил мне несколько миллиардов чеков за то, чтобы я переправлял всех этих модифицированных бурёнок контрабандистам. Те вроде как должны были сбыть их богатым зарубежным фермерам. Ну а на вырученные деньги я покупал гораздо более дешёвое мясо.
– Более дешёвое? Ты буквально пускал на мясо людей!
– Их всё равно бы никто не стал искать. Раненые, убогие, больные, да лазареты мне с радостью отдавали всех этих несчастных практически за бесценок, лишь бы не складировать их в своих моргах!
Я не знал, что ему ответить. Мысли роились беспокойным ульем пчёл, никак не приходя в порядок. И лишь один вопрос вырисовывался чётко:
– На кой чёрт тебе столько денег?
– Я хочу уехать отсюда как можно дальше.
– На это тебе вполне бы хватило и тех денег, что мы зарабатывали на продаже «мимо кассы».
– Вовсе нет. Я не хочу уезжать убогим бедным ронийским беженцем, кои тысячами рванули в Европу, словно саранча. Я желаю жить заграницей, как европеец. А для этого мне нужен особняк в Оливии, на Лазурном Берегу, роскошный автомобиль, маленькое производство, для того чтобы подкреплять свой капитал, а также маленькая винодельня. И это я ещё не говорил о тех суммах, которые придётся потратить на частную школу для моих детей.
Сейчас Павел казался мне отвратительным, даже учитывая мою личную, страстную любовь к деньгам. Я видел в нём то, чем никогда бы не хотел стать: жадным, склизким и абсолютно плюющим на все принципы гуманизма плутократом.
– Ты же понимаешь, что теперь тебя ждёт?
– Я заплачу, очень много заплачу. Столько, что ты и сам сможешь купить себе всё, что захочешь! Это действительно прибыльное дело, я даже возьму тебя в долю на постоянный процент!
– Да подавись ты своими деньгами! И я надеюсь, что твои детки очень оценят стремление отправить их в частную школу! – Я подал знак рукой сопровождавшему нас солдату. – Устранить!
«Многим известный директор *Ангунума*, завода, производящего огромное количество пайковой тушёнки, оказался каннибалом! Управление по контролю качества протектората провело проверку по зданию фабрики и не обнаружило нарушений, а потому вся мясная продукция продолжит выходить всё с тем же великолепным качеством и бесподобным вкусом».
Вестник Цитадели, выпуск 15.08.
––
Avaritia «Коммерция без морали»
III – Terra nullius
«Вода подарила движение, но земля всё ещё оставалась безжизненной.
А потому Бог сказал: да породит земля плодовитую зелень, да произрастут повсюду деревья.
И стала земля живой, зелёной и цветущей.
И воздвиглась новая власть.
И было то царствие растений.
Увидел Бог, что это хорошо.
Был вечер, было утро: день третий».
Цвета войны
??.??.??
«Мрачный рассказ порой стоит немного приукрасить, верно?»
Сегодня наступил очередной прекрасный день. Солнце светило так ярко, что голубое небо становилось не просто бездонным, оно поглощало своей глубиной и насыщенностью все рецепторы в глазах, приковывая к себе взгляд и вводя в лёгкий ступор.
Впрочем, ничего срочного сегодня не было, и я полностью отдался приятному теплу, обтекающему моё тело, и этой синей бездне, простиравшейся над головой. Не знаю, сколько времени я стоял там, просто наслаждаясь прекрасной погодой, но всё хорошее когда-нибудь должно закончиться, чтобы началось нечто ещё более чудесное.
Когда знакомый ласковый и нежный голос окликнул меня, я сразу же перевёл своё внимание на то место, откуда он исходил. Там, как всегда, в шёлковом элегантном платье и с тонкой серебряной диадемой, лежавшей на пшеничного цвета волосах, стояла прекрасная миледи, которой я когда-то обещал отдать своё сердце на вечное служение… Она вновь своим чудным голосом подозвала меня к себе:
– Рыцарь Ставницкий! Вы что же, совсем не слышите меня?
– Простите, моя госпожа! Я несколько засмотрелся на небо, оно сегодня небывало голубое. Конечно, оно никогда не будет столь же прелестно, как и ваши очи, что одарили меня сегодня своим вниманием. Что же изволит сегодня моя милая?
– Ох, вы мне льстите! Даю голову на отсечение, что кавалера с более сладким языком и не сыщешь во всём королевстве!
– Ну, что вы, госпожа, это вы мне льстите, ибо я просто честный рыцарь. Да и Королевство Староград слишком большое, чтобы тут не нашлось другого такого романтика, как я! Так всё-таки к сути вашего обращения, вы изволите отправиться со мной на прогулку али поужинать сегодня в моём замке?
– Нет-нет, на этот раз вопрос серьёзный. Помните, вы обещались защищать мою честь от любых напастей?
– Верно, я клялся своей жизнью!
– Так вот, настал момент, чтобы исполнить свою клятву. Злой дракон совершил набег на наше с вами королевство. Его нужно сразить и немедленно!
– Дракон? Миледи, это очень серьёзный противник! Боюсь, даже мне не хватит сил, чтобы сразить его в одиночку!
– Не переживайте, я дам вам щекоталку и своего боевого единорога! С ним вы вмиг доберётесь до замка с драконом! А щекоталка мигом повалит грозного зверя на лопатки, да так, что он ещё и сокровища свои отдаст.
– Что же, я уже лечу!
Стоило сказать эту фразу, как я тут же оказался верхом, держа щекоталку в руке. Магия принцессы действительно не имеет границ! Но что это там? Дракон уже направляется к замку! А как же моя миледи? Она же внутри! Я быстро направил своего скакуна к стенам сказочной крепости, в которой сам любил коротать вечера за кружечкой браги и тарелочкой жареной крольчатины, любуясь звёздами!
Но не время для воспоминаний! Принцесса не ждёт! Единорог действительно мчал очень быстро, вот уже я у самой драконьей горы, где грозный зверь скрылся в своей тёмной пещере. Приказав своему скакуну отправить сноп света в тёмную глубину расщелины, я внезапно узрел жуткую картину. Это длилось всего мгновение, пока летел световой снаряд, но за ним я узрел то, что не мог описать – нечто серое, жуткое, кровавое, словно явившееся из кошмара в нашу светлую реальность.
«Нет времени обдумывать! Нет времени!» – в который раз повторяю я про себя, слыша, как из темноты донёсся драконий рык.
– Выходи на бой, змий! – крикнул я во тьму, слегка горделиво, ибо знал, что с щекоталом и единорогом мне нет равных.
– Пожалуйста, не надо… – пропищал странным голосом дракон.
– Ты просишь у меня пощады, существо?
– Пощадите хотя бы женщин! – крикнул мне в ответ ящер.
И о каких только женщинах он говорит? У драконов ведь нет пола, и они рождаются из сахара!
– Не знаю, о чём ты, но сегодня ты будешь защекочен до смерти, змеюка!
Он ничего не ответил, и я направил своё оружие во тьму. Мгновение – и вот уже пулемёт в моих руках стрекотал, как часы! Вспышки от пуль освещали тьму, и я вновь узрел ту картину, что поначалу посчитал просто тёмной; нет, она была серая, серая стена, грязный плиточный пол, залитый кровью, и тела, море тел.
Женщины, мужчины и старики – все лежали в одной куче и всё ещё слегка корчились. Что это? Почему я вижу эту картину всё отчётливее?! Почему чувства возвращаются столь внезапно? Запахи сырости, крови и дыма всё больше режут ноздри, а в ушах всё нарастает какой-то гул.
Ничего кроме этого ужасного зрелища я более не видел, и от столь резкого перехода из одного мира в другой мне сразу стало не по себе. Моя голова кружилась, земля уходила из-под ног, а нутро так и норовило вырваться наружу. Я упал на пол, чуть не потеряв сознание. Но со временем сознание возвращалось обратно в череп, и я начинал осознавать произошедшее.
Я словно проснулся от чарующего и безумного сна посреди кошмара, что и был моим настоящим домом. Вместе с пробуждением стали возвращаться и воспоминания: детство, школа, армия, война, Староград, моё согласие на эксперименты…
– Ты чего это глаза зажмурила? – спросил обеспокоенный мужской голос где-то со спины.
– Не люблю бессмысленное насилие, – ответил ему мягкий и нежный, почти материнский, женский голосок.
– Тогда можешь открывать. Всё, кажется, закончилось. Думаешь, парень в порядке?
Я повернулся и не поверил своим глазам: прямо за моей спиной, за тонким стеклом, заменявшим собой всю стену, стоял сам комендант Салем рядом с какой-то девушкой в белом халате и обращался, по всей видимости, именно к ней.
– Разве тебе важна не только эффективность, Эрвин? Ещё недавно в Карниме без зазрения совести использовали первитин и дурман-траву…
– Поэтому я и попросил заняться этим исследованием именно тебя, мне просто необходимо, чтобы ветераны войны, подсевшие на химикаты и изрядно потрепавшие свою нервную систему, наконец слезли с этой дряни и использовали что-то более безопасное для подавления страха и сочувствия. Наверное, видела этих несчастных, кого сейчас пачками кладут в медицинские лазареты?
– В Ронии столько проблем, что мне уже начинает казаться, что я действительно не зря сюда приехала. Это радует. Конечно, я пока недостаточно тестировала препарат на людях, чтобы утверждать, что он действительно действует так, как задумано. Но, учитывая результат столь радикального эксперимента, думаю, он вполне сгодится во время боя.
– Если нужно время, пожалуйста, у тебя, дорогуша, полный картбланш, могу, если потребуется, выделить дополнительное финансирование. Ну а новых подопытных у нас хоть отбавляй. Преступников всё равно некуда и некогда сажать.
– Что же, сомневаюсь, что для завершения нашего проекта мне потребуется что-то ещё, разве что ты мог бы составить мне компанию на грядущий приём представителей «Старой крови»35. Так уж вышло, что я совсем одна, а приём обещает быть как минимум роскошным, что редкость в этой дыре. Да и там я смогу повидаться с одной давней подругой…
– Что же, это я могу…
– Замечательно! Ах, да, я чуть не забыла, – сказала она и бросила искоса взгляд на меня, – пора бы вернуться к нашему пациенту, а то, кажется, он совсем растерян ввиду всего происходящего.
– Тогда я, пожалуй, удалюсь и не буду вам мешать. – Салем откланялся и удалился куда-то в глубину помещения, что, по-видимому, являлось лабораторией.
И когда они только успели её возвести?
«Доктор» же, косо посмотрев на удалявшегося коменданта, вздохнула и обратилась уже ко мне:
– Ну что, господин Ставницкий, как себя чувствуете?
– А? – Я всё ещё был в некотором аффекте после содеянного и не сразу понял, чего от меня хотят.
– Ещё не пришли в себя? Понимаю, психотоник явно действует недостаточно долго, а вот ваша растерянность может вполне быть связана как с осознанием содеянного, так и с абстинентным синдромом. Думаю, что мы выясним причину в следующих тестах.
– Следующих тестах?
– Вы подписались на полный комплекс исследования препарата, а это был лишь первый, пусть и неожиданно суровый, эксперимент.
– Я убил нескольких человек…
– Да, и это очень печально. Но Эрвин настоял, чтобы во время демонстрации были использованы живые испытуемые. Поверь, я пыталась протестовать, но комендант был… чрезмерно настойчив! – Она снова тяжко вздохнула, словно ей было крайне нелегко принимать участие во всём этом.
Я через плечо взглянул на кучу трупов за спиной. Искалеченные тела абсолютно разных людей, в количестве десятка, громоздились друг на друге в огромной луже крови. От этого зрелища меня могло бы стошнить, однако я явно не ел пару дней. Так что из меня вряд ли что-либо вышло, пусть я и был готов выплюнуть все свои внутренности.
Девушка сразу поняла мой немой вопрос:
– Это преступники. По крайней мере, мне тоже так сказали.
– Но там есть женщины и старики.
– Женщины и старики не могут быть преступниками? К тому же их сюда доставили расстрельные команды, и если бы не мы, то их всё равно бы расстреляли. А так они хотя бы послужили науке. Если честно, я тоже далеко не в восторге оттого, что мне приходится наблюдать за столь ужасным действом, и будь моя воля, я бы отпустила их всех восвояси. Но я здесь на птичьих правах и работаю на Салема, по крайней мере, пока он даёт мне деньги на собственные проекты и закрывает глаза на другую мою деятельность. Так что, в рамках моей работы на него, я всё же желаю сделать хоть чью-то жизнь чуть легче, пусть и таких военных преступников, как вы.
– Вы, верно, намекаете на то, что я военный преступник?
– Разумеется, не будь здесь меня, вы бы сделали то же самое, только на улице и в полном осознании своих действий. И, если честно, сомневаюсь, что вас бы обуздала такая же рефлексия… Это значит, мой препарат работает, а ваше состояние всё-таки вызвано стрессом от его слишком кратковременного действия. Так и запишем. К слову, советую вам лишний раз не задумываться о том, что сегодня произошло. Всё-таки это единичная акция, вызванная желанием Салема посмотреть на всё в полевых условиях, о которой я и сама ещё долго не смогу забыть. В любом случае могу вам гарантировать, что следующие эксперименты будут более гуманными.
– Док, как вас там?
– Элл Глиммер. Вы, как испытуемый, можете обращаться ко мне «Доктор Глиммер».
– Хорошо, доктор Глиммер, у вас ещё осталась эта дурманящая штука?
Девушка явно поняла моё желание вновь забыться, и в её глазах блеснул огонёк азарта:
– Конечно, приятно видеть такое рвение! Можем заодно проверить возникновение привыкания к препарату. В виде газа мы уже проверяли вариант сыворотки d-27, теперь можно протестировать модификацию n, жидкую, вы же не против?
– Что угодно, лишь бы больше не думать обо всём этом.
– Значит, решено. Настало время науки!
«Эксперименты на людях – жестокость, на которую способны только дикари! Как хорошо, что мы живём в цивилизованной стране, где такого никогда не будет!»
Вестниц Цитадели, выпуск 28.09.
Кровь и металл
10.12.84
Сложно увидеть человека, одарённого огромной властью, не в состоянии перманентного и всепоглощающего высокомерия. Ибо власть закрывает человеку глаза на все ужасы и бедствия, а также на всех тех, кто находится внизу. Тем более странно было видеть испуганным и пресмыкающимся такого человека, как Салем, что и до власти никогда не был склонен искать компромиссы с кем-либо и всегда действовал жёстко и дерзко.
Однако сегодня, в окружении почти всех сливок нового ронийского общества, он повёл себя именно так. Что же стало причиной столь резкой перемены? Всего одна перестановка в сегодняшней делегации от «Пакта Старой Крови», альянса, что объединял в себе ведущие нации Европы и несколько более мелких государств, а теперь, с вступлением в него Республики Малой Каскадии36 , и вовсе находился у самых границ молодого протектората. Но какая перестановка!
В самый последний момент, считай в день торжественного приёма, о своём приезде заявила конунг Кая Снёрдхейм, лидер Великой Федерации Ярлов37, от одного появления которой действительно стынет кровь. Ибо более холодного, высокомерного и жестокого человека сложно найти, если её ещё можно назвать человеком, конечно.
Будучи избранной на совете ярлов, как законный наследник почившего конунга Льётольва Волчьего Черепа38, девушка показала себя как дочь своего отца и перерезала всех своих трёх младших сестёр, дабы более никто из семьи не мог претендовать на её трон. После чего она на многие десятилетия ввергла своё государство в пучину ужаса, сжав стальными клещами всех своих подчинённых до такой степени, что стоит только на них нажать, и всё нутро полетит наружу. А затем начала строить под себя своих же, и без того верных, союзников, силой направляя огромный альянс, расположившийся на четырёх континентах, отстаивать свои личные интересы.
Даже император Босгора39, традиционно занимавший лидирующее положение в пакте, слепо следовал за Каей, ведомый то ли старыми клятвами, то ли страхом. Что уж говорить о других, более мелких царьках и диктаторах, таких, как наш Салем, который, кроме всего прочего, ещё и зависел от поставок мирмидия, редкого активного металла, переработкой и добычей которого Рония всегда и жила, и из-за которого война с Карнимом формально и началась.
По иронии судьбы, из-за войны почти все шахты оказались либо разрушены, либо приватизированы орденскими промышленниками, которые вовсе не хотели вкладываться в нашу убитую промышленность и предпочитали продавать всё по завышенной цене заграницу. А производство и вся энергетическая промышленность Ронии всё ещё держались на мирмидии, а потому и пришлось обращаться к федерации, что монополизировала всё оставшееся мировое производство металла40.
А сейчас, похоже, она явилась за последними неподконтрольными месторождениями руды, от которой, в прямом смысле, питается наш мир. Ибо мирмидиевые реакторы и станции являются основой электропитания городов, благодаря своей долговечности и количеству выделяемой энергии. Они же питают многие фабрики-колоссы, что день и ночь создают различные товары массового спроса. Из мирмидия делаются очень дорогие украшения, его же, в очень малых количествах, добавляют и в бытовую химию из-за лечебных свойств.
Хотя некоторые маргинальные исследователи и считают, что он может вызывать опухоли и различные проказы из-за своего излучения, мирмидий всё равно добавляют даже в пищу. Но самое главное в этом металле – это то, что он питает собой военную машину самых передовых стран. В частности, почти вся элита военных сил развитых стран поголовно вооружена невероятно дорогими ОРМ винтовками41, работающими на малых мирмидиевых аккумуляторах.
А потому, захватив весь «космический металл»42, Кая, конечно, не подчинит себе весь мир, но приблизится к этому так близко, как никто ранее. Потому что захватить мир – это не захватить всевозможные земли, это в первую очередь сделать так, чтобы никто не помешал тебе забрать то, что твоё по праву меча, после чего наступит самый сложный этап – удержать то, что завоевал. И с ним, пока что, ни один великий завоеватель не справился.
Но вернёмся в настоящий момент, когда в роскошный зал усадьбы Розе43, последней сохранившейся в первозданном виде, должна явиться виновница всего торжества, а все прочие гости замерли в ожидании, как замирают обвиняемые в момент произношения смертного приговора. Ибо все чувствовали приближение чего-то очень нехорошего, а в воздухе повисло давящее на подкорку напряжение.
И вот «нехорошее» нагрянуло. Большая, украшенная искусными золотыми ручками, двойная дубовая дверь распахнулась, и в помещение дунул сильный поток ледяного воздуха, а прямо за ним шествовала маленькая процессия, которую возглавляла укутанная в пушнину снежная королева, время над которой было не властно. Пронзительный бесчувственный взгляд лазурных глаз, тонкие черты лица, нежная кожа цвета слоновой кости, пшеничные волосы – всё это создавало образ нежного цветка, который холили и лелеяли всю жизнь.
Однако стоило приглядеться чуть внимательнее, и сразу становилось понятно, что цветочек, на деле, ядовит и колюч. Холод взгляда таил за собой вовсе не отстранённость, а скуку, свойственную обычно хищникам, что оказались на вершине пищевой цепи и более не могут найти себе ни достойного соперника, ни достаточно вёрткую жертву.
И Рония, к сожалению, вряд ли была стоящей добычей, с которой конунг хотела бы возится и бороться, а потому рассчитывать хотя бы на продолжение агонии и без того слабого государства было нельзя. Салем, жизнь которого зависит теперь от его нахождения у власти, это понимал. Я же, в свою очередь, как министр иностранных дел протектората, понимал, что без Салема все его сторонники долго не проживут.
А потому мы вдвоём, словно последние войны своей страны, стояли сегодня насмерть в дипломатической битве с заведомо непобедимым соперником, пришедшим лишь объявить наше поражение. И вот госпожа Снёрдхейм уже застыла прямо перед нами в окружении суровых «Воинов Нифльхейма», конугской гвардии федерации, представлявших собой неприступную стену из мышц и современнейшего снаряжения, которые, однако, явно сторонились своей предводительницы, вокруг которой чувствовалась странная аура из холода и ужаса.
Кая оценивающе окинула взглядом людей вокруг, остановив его лишь на спутнице коменданта, докторе Глиммер, насколько мне известно, занимавшуюся здесь какими-то военными разработками. Конунг быстрым шагом направилась к ней. Та же ответила лишь косым взглядом, по которому трудно было угадать, какую эмоцию она испытывает на самом деле. Однако они явно узнали друг друга.