Америго

– Стекло не ломается? – спросил Саймон.

– Внутри Сферы Искусства А – только стекло Избавителей, а лучшей гарантии нельзя себе и представить, – не без гордости в тоне поведал ему главный распорядитель. Саймон пожал плечами.

Неспешными шагами они оба передвигались вдоль кольца сечения. Мистер Раймонд перехватывал свою трость посередке, указывал ею на экспонаты и давал краткие объяснения для экскурсанта.

– Прямо над нами закреплены многочисленные фигуры океанских животных и растений, выполненные из свинцового и калиевого стекла выдувным способом, разработанным Избавителями. Нам известны далеко не все виды подводных организмов, поэтому большинство фигур, которые вы найдете здесь – произведение вымысла… чем, собственно, и является в той или иной мере любой предмет искусства. Обратите внимание на сторону океана: живописные миниатюры, отражающие знаменитые легенды Океании-А, а также резные гравюры, передающие взгляды мастеров на будущее города. Кто-то из них считает, что нашим новым источником энергии станет подводный вулкан. Как демонстрирует следующая работа, мы скоро будем поглощены огромной акулой! Кое-кто должен был изрядно наглотаться стеклянной пыли! Но все же это – искусство, и разве не для того Избавители нашли нам этот приют, чтобы мы могли свободно мыслить и производить вымысел?..

– А это кто? – полюбопытствовал Саймон, замерев перед одной из полочек с разноцветными фигурками людей.

– Избавители, – прямо ответил Раймонд. – И в то же время не они. Мы не знаем, как они выглядели на самом деле, и отдаем себе в этом отчет. Однако наши мастера наделили их множеством лиц, так что подобных экспонатов в этой Сфере предостаточно. Это одна из наиболее интересных тем.

– Избавители – это кто-то вроде Создателей? – уточнил наконец Саймон.

Мистер Раймонд неопределенно хмыкнул и вдруг улыбнулся.

– Странно, что вам пришло на ум именно такое слово, – сказал он. – В строгом смысле они ничего не создали. Создание – это по части уважаемого мистера Фатома, он умеет создавать видимость упорной работы.

– А что они сделали?

– Вы еще притворяетесь, мистер Спарклз? Они спасли нас!

– От чего спасли?

– От неизвестности, – жестким голосом ответил главный распорядитель, и экскурсия продолжилась.

От верхнего к нижнему сечению они добирались по узким винтовым лестницам, пронизывающим субсферу несколькими невидимыми вертикалями. Все «этажи» были буквально усыпаны стеклянными вымыслами и разного рода изображениями на фоне Океана. Мальчик спросил – почему вблизи Сферы не показывается никто из живых существ, и мистер Раймонд объяснил это так:

– Предполагается, что обитатели глубин покинули город из-за производимого здесь шума, нарушающего порядок их жизни. Для их исследования мы отправляем батискафы за пределы городов Океании. За исследование отвечает заведующий Сферой Лабораторий, то есть второй распорядитель.

– Что это значит – исследование?

– То же, что вы делаете с детьми, господин стратификатор, – хихикнул Раймонд. – К слову – нам пора в Сферу Образования А.

К сечениям ниже центра парадная лестница не подходила – все ее пространство было занято широкой наклонной шахтой, заполненной водой. Мистер Раймонд и Саймон поднялись обратно к причалу по спиралевидной галерее, которая была украшена так же, как свод лестницы (если сравнение бесподобных картин можно считать уместным). Но распорядитель не давал экскурсанту отвлечься – он теперь вел себя так, словно времени у них не было вовсе. Саймон не возражал. Ему обещали, что он вернется сюда еще, а обещания его нового знакомого казались не в пример основательными.

Спуск в Океан свершился без особых приключений. Саймон, уже приноровившийся к слабому свету и поведению батискафа, наблюдал в иллюминатор местные растения – разнообразные, высокие и низкорослые, устойчивые и разостлавшиеся на пологих камнях, пестрые и совсем бесцветные, как стекло. Океанская трава покрывала дно столь причудливым узором, что можно было принять ее за большой, неправильный, необыкновенный предмет искусства, созданный рукой человека. В отдалении возвышались неровные гребни мощных скал, из-за которых подводный мир казался похожим на островную долину с книжной иллюстрации. Но ни одну иллюстрацию нельзя было сравнить с этой картиной, и Саймон теперь понимал, что этот мир – гораздо интереснее и увлекательнее Корабля! Иногда он все же отводил взгляд, опять испытывая необъяснимую неловкость и вместе с этим тревогу, как будто во всем, что случилось здесь, была его вина и страшная кара таилась где-то рядом, вот-вот должна была настигнуть его и навеки превратить его в бескрайнее зло… Но, поднимая глаза, он видел только Океан – незнакомый, но совершенно беззлобный! Он заметил в иллюминаторе и второй батискаф – тот возвращался в Сферу Искусства А, и в нем уже находились резиденты в синих и коричневых костюмах, судя по всему, тоже решившие устроить себе экскурсию. Батискаф мистера Раймонда, подчинившись механическому приказу рычага, направился в другую сторону.

Новое переплытие занимало несколько больше времени, и распорядитель этим воспользовался.

– Вы, должно быть, взволнованы? – спросил он, сам исполненный нетерпения.

– Да, наверное, – согласился Саймон. – Я…

– То, что вы скоро увидите – плод моей личной инициативы, – перебил его Раймонд. – В прежние времена все происходило совсем по-другому. Я сам воспитывался в гораздо менее приятных условиях.

Он снова отвернулся, словно эти воспоминания вызывали у него те чувства, показывать которые он не мог, и крепко сжал поручень.

– Нас принуждали, – сказал он, – тесниться в одном секторе, пока персонал Сферы забирал себе целые сечения. Наверняка вы, господин стратификатор, имеете хоть приблизительное представление о том, каково это – оставаться бесправной, беспомощной частью одного бездарно устроенного механизма! Я не слышал в этой тесноте собственных мыслей! Я не мог свободно вздохнуть! Я даже не мог выйти без спроса – какое унижение! А эти образователи! Самовлюбленные, самодовольные мягкотелые! Нам говорили: «Все для развития». Что для них было развитием? Они умели только вариться в своей же испарине! Стремились затащить в это варево каждого неповинного индивида! Разве такое поведение достойно Избавления, господин стратификатор? Разве оно его достойно?

– Нет, – ответил Саймон; он чувствовал, что от него ждут именно такого ответа. Но Эдвин Раймонд, кажется, не расслышал и его тоже. Он продолжал:

– Города Океании не заслуживают быть единственным пристанищем человеческого рода, пока ими правит удушливая толпа. Человек никогда не станет полноценным хозяином водного мира, если не отделается от дурного влияния общих знаменателей… Имеет ли смысл Избавление, когда мы, избавленные, остаемся на одном месте, как эти растения, которые вы можете увидеть в иллюминатор? У них, безусловно, мощные, прекрасные стебли, и они во многом нас превосходят – прежде всего в жизненной силе, – но человек способен уйти дальше! Человек не может превратиться в статичный экспонат, он сам должен создавать эти экспонаты! И я столько ждал, прежде чем найти возможность привести все в порядок. – Он оглянулся на Саймона – на лице его появилась сдержанная улыбка. – Я не упустил ее.

– Батискаф! прибывает! в Сферу Образования А!

Это опять вмешался механический голос наверху. Тогда мистер Раймонд поправил свой полосатый галстук – представьте себе, у него был такой же галстук, как дома у Саймона! – и вдохнул полной грудью.

Внутри Сферы Образования А не было других шаров, и Саймон и мистер Раймонд, прибыв к причалу, очутились вовсе не в центре, а в самом ее низу. Однако и здесь был выбор между парадной лестницей и галереей; при этом галерея была строго цилиндрической, огорожена стеклянными перилами, а сечения имели обычную кольцевую форму, – и на первый взгляд шар пустовал сверху донизу. У Саймона вновь закружилась голова. Насколько же он был высок! Казалось, в эту Сферу могло вместиться целое небо со всеми облаками и светилами, и, судя по тому, какими умениями овладел этот подводный город, эти люди могли бы справиться и с такой задачей! А Океан был поистине велик, если он свободно вмещал такие дома!

– Мистер Раймонд, – произнес мальчик вслух. – Мистер Раймонд, эти шары придумали Избавители?

Главный распорядитель даже не стал отпускать колкости – до того он был поражен сам.

– Разумеется, – прошептал он. – Их могли построить только люди, которые нас спасли.

Его шепот отдавался эхом во всей Сфере, но он не был единственным звуком внутри нее. С некоторой высоты доносилось мерное пение клавиш какого-то незнакомого Саймону инструмента.

– Что это?

– Это – музыка, – ответил Раймонд. – Похоже, сочинение одного из детей.

– Детей?

– Конечно, это же Сфера Образования! Вы настолько впечатлены, что не сознаете, где находитесь? Идемте, вам нужно взглянуть на них с удобного места.

Взвиваясь к вершине Сферы, галерея миновала комнаты, которые, очевидно, и назывались секторами, и Саймон заглядывал в каждую из них. Здесь, как и в «Уотерхоллс», многие секторы занавесили портьерами, но кое-какие из них оставались открытыми. За каждой стеклянной дверью в дальней части сектора стояла книжная полка, занимающая всю… стену от сечения до наклонного… потолка, около этой полки стоял стол со всякими принадлежностями, а на полу был разостлан мягкий ковер, и на нем, в свете круглой лампы, сидел ребенок – один ребенок. Дети читали, рисовали, писали, играли в какие-то одиночные игры, мастерили различные штучки, некоторые просто сидели не шевелясь и разговаривали сами с собой, – правда, голоса заглушало стекло. Кто-то громко пел – но эти секторы были закрыты портьерами. Звуки игры на клавишном инструменте слышались из-за одной из приоткрытых дверей, однако и тут стекло было занавешено.

Чем выше поднимались «стратификатор» и распорядитель, тем взрослее становились дети. Под конец они уже выглядели значительно старше Саймона. Юноши и девушки оборачивались на посетителей, кое-кто улыбался, иные хмурились или вовсе не меняли выражения лица, но все они мгновение спустя возвращались к своим любимым занятиям. Саймон не встречал таких манер на Корабле.

– Почему они с вами не здороваются? – спросил он у распорядителя.

Мистер Раймонд хмыкнул.

– Вот, значит, как обстоят дела у вас дома, – сердито сказал он. – Нет, они не обязаны приветствовать меня в механическом порядке. Если кто-то из них желает выказать мне свою благодарность или поделиться мнением, то подходит ко мне сознательно. Условности, мораль, неоправданные страхи, вина перед кем бы то ни было – не должны ограничивать движение индивида.

Они вышли на верхний виток галереи. Мистер Раймонд, перехватив свою трость, облокотился двумя руками о стеклянные перила, окольцовывающие пустое пространство шара, и поставил ногу на основание стеклянной балюстрады. Саймон хотел сделать так же, но побоялся упасть и лишь осторожно тронул перила одной рукой.

– Теперь все видно просто замечательно, – с придыханием проговорил заведующий Сферой. – Вы уже оценили мою задумку, мистер Спарклз?

Саймон все еще не понимал.

– У нас ведь уже нет таких работников, как вы, Спарклз, – сказал мистер Раймонд. – Невелика потребность. Как видите – в моих Сферах нет и никогда не будет никакой толпы. Дети здесь сами решают, что, как и когда они будут делать – и какую пользу начнут приносить в конечном счете. Здесь нет никакого принуждения – я сумел этого достичь. Они могут сами обустраивать свои секторы, кроме того, им позволено скрываться от наших с вами глаз и даже самостоятельно отключать освещение.

Где-то внизу в подтверждение его слов погасла одна из круглых ламп. Музыка смолкла.

– Разве им не скучно сидеть в одиночестве? – спросил Саймон, высматривая мелкие силуэты детей по всей колоссальной внутренности шара.

– Никто не запрещает им выходить, – со смешком пояснил Эдвин Раймонд. – И встречаться друг с другом никому не возбраняется. Хотя большую часть времени они проводят в одиночестве, вы правы, и это лишь способствует их развитию.

– Но вы все равно держите их здесь!

– Ни в коем случае. Они могут отправиться туда, куда пожелают.

– И наверх тоже?

– Что вы имеете в виду?

– Мистер Раймонд… вы знаете, что есть наверху? – хитро спросил мальчик.

– Руководство? – попробовал угадать заведующий. – Забавно.

– Не угадали, – помотал головой «стратификатор». – Наверху – Корабль!

Раймонд теперь никак не мог пропустить это мимо ушей. Он повернулся, звонко брякнув тростью о стеклянную балясину, и озадаченно уставился на него.

– Корабль? – переспросил он. – Как вам могла прийти в голову столь сумасбродная идея?

Саймон пожал плечами.

– Это придумал не я, – сказал он. – Его сотворили Создатели.

– Создатели? Так вы имеете в виду не Избавителей?

– Я даже не знаю, кто такие эти Избавители, – признался Саймон.

Раймонд встревожился; его удовлетворенности и восхищения Сферой как не бывало.

– Что же с вами стряслось, Спарклз? – забормотал он. – Вы точно не ударились обо что-нибудь в батискафе?

Мальчик беззлобно рассмеялся.

– Вам необходимо развеяться, – заключил мистер Раймонд. – Мы отправляемся в Сферу Игры А!

– Сферу Игры? А что там? Игрушки? Или еще какие-нибудь экспонаты?

– Как, в Океании-Б до сих пор нет такой Сферы? – изумился Раймонд. – Невероятно! Нет, однажды я возьму ее под свой контроль, и все изменится, запомните мои слова, все изменится к лучшему!

Уже на ходу он пробормотал еще что-то себе под нос, тщательно взвешивая свои планы относительно «переустройства подводной агломерации». Пока они спускались по большой лестнице, Саймон немного от него отстал – во-первых, он продолжал с интересом рассматривать стеклянные комнатки, а во-вторых, он раздумывал над тем, как можно подойти к мистеру Раймонду с серьезным разговором о Корабле.

Его осенило, когда батискаф уже оказался в необозримой синей глубине.

– Как вы думаете, мистер Раймонд, – начал он, – Океан – бесконечен?

– Смотря зачем вам нужно это знать, – усмехнулся распорядитель. – Если вы беспокоитесь о том, что мы израсходуем весь его кислород или разрушим все животные местообитания, то ваши беспокойства напрасны, я уверяю вас.

Саймон опять задумался.

– Кстати, исследования этого участка почти завершены, – заметил Раймонд. – Рано или поздно Сферы придется перемещать.

– А это возможно?

– О да! Предусмотрительность Избавителей поражает, не правда ли? Вы молоды и, скорее всего, не помните последнего перемещения. Это было захватывающе! Я наблюдал за ним из личного батискафа. Большинство их привязаны к сети шлюзов, но мой аппарат, как и те, что переданы в пользование лабораториям, обладает особой функциональностью, в частности имеет ручное управление… Так вот, это выглядит великолепно! Сферы приводят в порядок, стекло сверкает чистотой, и внутренняя архитектура представляется взору наблюдателя во всем своем фигурном изяществе! А затем они трогаются с места, словно величайшие организмы, и плывут друг за другом неизмеримой цепью, чуть-чуть не касаясь дна. Человек напоминает о себе, и как напоминает! Ничего более грандиозного и… грациозного, чем эта вереница, здесь не увидеть…

Саймон не осмеливался прервать его, но мистер Раймонд внезапно сам замолчал и с недоумением взглянул на собеседника.

– Но сдается мне, ваш индивидуальный интерес захватывает нечто иное.

Саймон на всякий случай кивнул.

– Что ж, объясните, пока у нас еще есть время!

– Океан не бесконечен, – сказал Саймон, перебирая в уме слова учителя, – потому что над ним – небо, небесные светила и берега острова… А еще над ним летит Корабль, как я вам уже говорил!

И тут мистер Раймонд расхохотался так, что даже заглушил механизмы батискафа.

– Да уж, с Фредом вы наверняка споетесь!

– Фред – это мистер Фатом? – осторожно спросил мальчик.

– Точно! Только он верит в то, что на поверхности что-то есть! В том числе и… хи-хи… – У него прямо потекли слезы от смеха, и он вынул из кармана пиджака собственный платок, а когда вытер глаза, добавил: – В том числе и корабли… Ох!

– А вы не верите? – уточнил Саймон, хотя ответ был ясен и без уточнения.

Эдвин Раймонд перестал плакать, убрал платок и наконец успокоился. Теперь он был расположен говорить серьезно.

– Невозможно сомневаться в том, что у Избавителей были веские причины строить города Океании там, где те находятся и поныне. Пусть многие наши философы и фантасты утверждают обратное. С их трудами вы, между прочим, ознакомитесь в Сфере Искусства Б – после того как мы решим, чем вы можете быть полезны Океании-А… Но не обольщайтесь, и те и другие только задурят вам голову, – недовольно отметил он.

– Но что-то ведь должно быть наверху!

– Там ничего нет, – отрезал Раймонд. – Во всяком случае, ничего пригодного для жизни человека.

– Почему вы в этом так уверены? – не унимался мальчик.

– Потому что нас от этого избавили, – ответил главный распорядитель. – Вот и все, что я могу вам сказать. Научного объяснения вы не дождетесь. Заведующий Сферой Лабораторий послал наверх не одну экспедицию в управляемых батискафах, но никто не вернулся. Мистер Фатом настолько увлечен старинными легендами о верхней земле, что не считает предосудительным отправлять многих людей на неминуемую гибель.

– Вы думаете, они умерли?

– А что я должен думать? Весьма вероятно, человеку нечем дышать над водой, нельзя передвигаться или перенести верхнее давление, а может, все это сразу. Может, наверху обосновался некто более совершенный, чем мы, и исследователей там попросту не ждали. Так или иначе, если бы они были живы и что-то обнаружили, они бы возвратились в Океанию-А – так было условлено с каждой экспедицией.

Батискаф набрал небольшую высоту: они уже были внутри Сферы Игры А, которую Саймон за этим разговором не успел поймать в иллюминаторе.

– Что, если они просто не смогли вернуться, – не сдавался он, – и ждут, что вы поплывете за ними… Вы ведь можете переместить ваши Сферы наверх?

– Знаете что, Спарклз, – кисло сказал мистер Раймонд, – вы обращайтесь с такими рассуждениями к Фатому. Я договорюсь, чтобы он показал вам свои лаборатории. Вероятно, там вы и найдете себе место, если Фред не… А вот и он!

Сфера Игры А также казалась совершенно полой, но в ней было целых шесть огромных сечений, и они располагались не друг над другом, а образовывая внутри шара куб, несколько похожий на апартаментарий – без апартаментов, без коридоров и без лестницы. Сечения (или, как их можно здесь назвать, грани куба) были покрыты зеленым ковром, напоминающим берег Парка; правда, трава была коротка и ухолена, и в ней не виднелось ни одной песчинки. Чтобы не испортить эту роскошь, Саймон остановился, приставил ноги в башмачках друг к другу и прижал руки к груди, стараясь занимать как можно меньше места.

Мистер Раймонд тем временем сделал то, что очень удивило и слегка напугало «стратификатора» – он отыскал где-то у причала крохотную кнопочку, коснулся ее и заговорил как бы в никуда:

– Добрый вечер, господин направляющий!

И неизвестно откуда прогремело в ответ – на всю Сферу:

– Добрый вечер, господин главный распорядитель! Присоединяйтесь к игре!

Казалось, говорит сам стеклянный шар. Но Саймон все-таки решил, что это проделки очередного механизма, и обвел глазами Сферу Игры А. На каждом из шести сечений был нарисован большой белый прямоугольник, для чего-то разделенный белой линией пополам, и имелся оборудованный причал – по-видимому, батискафы могли заходить в этот куб с любой его грани. Лампы также были размещены прямо в траве и озаряли пространство куба очень приятным для глаз синим светом.

– Благодаря исследованиям мистера Фатома нам удается культивировать и модифицировать растительность этого участка внутри некоторых Сфер, – пояснил мистер Раймонд, не дожидаясь расспросов.

Нижнее сечение было заполнено людьми, в которых Саймона удивило все. Во-первых, они были очень странно и легко одеты: рубашки с укороченными по локоть рукавами, детские шортики, на ногах – необычная обувь, не похожая ни на башмаки, ни на туфли, гибкая и с обоих концов закругленная. Во-вторых, примерно два десятка человек, одетые в два разных цвета, носились вдоль и поперек белого прямоугольника на траве – в погоне за каким-то упругим шарообразным предметом; тот отскакивал от их ног, взлетал высоко в воздух, и тогда они нарочно били его головами! В-третьих, остальные резиденты даже не пытались их образумить или же помочь им с этой странной дележкой, они, наоборот, расселись на длинных скамьях, установленных по трем сторонам зеленой грани, и галдели, как ополоумевшие дети.

Саймон выпучил глаза.

– Они что, не могут решить, кому достанется этот прыгучий шарик?

– Это – мяч, игровой снаряд, – объяснил мистер Раймонд. – И они вовсе не намерены его присвоить. Видите эти две вертикальные рамы с сеткой – ближнюю к нам и дальнюю? Игроки стремятся загнать мяч в ворота команды соперника.

– Зачем?

– Чтобы получить за это одно очко.

– Зачем?

– Чтобы опередить команду соперника.

– Зачем?

– Знаете что, вы удивительно непробиваемы даже для резидента Океании-Б, – проворчал Раймонд. – Как бы не пришлось теперь ставить вас на ворота.

Он подошел к боковому сечению и открыл какую-то маленькую дверцу в травяном покрове.

– Переодевайтесь, – велел он и швырнул Саймону сверток с игровой экипировкой. Тот попытался возразить.

– Никаких возражений! – покачал головой распорядитель. – Вы как гость обязаны поучаствовать в матче. Правила достаточно просты, – продолжил он, сбрасывая коричнево-кремовый пиджак. – Игра начинается от центра…

Он быстренько изложил Саймону основные правила игры в мяч, помог ему развязать шнурки на корсаже и, прежде чем мальчик успел опомниться, выволок его на размеченную площадку. Проходящая там игра мгновенно остановилась, несколько человек из той и другой команды вышли поприветствовать Эдвина Раймонда. Мистер Фатом, который охранял дальнюю рамку от пущенных в нее мячей, остался стоять на месте – может, он еще сердился на главного распорядителя, а может, он просто был всецело сосредоточен на защите своих ворот.

Не прошло и минуты, как мистер Спарклз и мистер Раймонд оказались вовлечены в игру! Первое время Саймон, конечно, выпадал из общего ритма и не очень понимал, чего от него хотят, но потом наловчился и начал выделывать с мячом такие замысловатые штуки, что из станов обеих команд раздались одобрительные выкрики, а капитан его команды Фред Фатом, улучив момент, похлопал его по плечу вратарской перчаткой. Существенно уступая другим игрокам ростом, мальчик с легкостью уходил из-под их опеки, шустро сновал между ними, словно прилепив мяч к ноге, и помогал своей команде прошивать защиту соперника мастерскими стежками. Иной раз он пробовал ударить по воротам сам, и, представьте себе, однажды ему удалось заработать одно очко! Тут он – уф! – понял то, чего не сумел разъяснить ему главный распорядитель: он испытал от этого происшествия такой восторг, как если бы написал удачный рассказ, в котором сохранил не менее удачный сон! Если бы он мог… уф! он бы выставил это мгновение своей жизни на стеклянную полочку и назвал его предметом искусства! Интересно, имеют ли его рассказы право называться… уф! экспонатами и быть выставлены в Сферах Океании-А? Он обязательно спросит об этом Эдвина Раймонда, уф-уф-уф!

Он вполне был способен забить в чужие ворота еще несколько мячей, но вмешалось одно обстоятельство: Саймон совсем не привык к такой беготне и, как уже можно догадаться, очень быстро устал. Он теперь преследовал не мяч, а мистера Раймонда, который играл против него. Но тот был слишком погружен в действие и только отмахивался от всяких разговоров. Когда же Саймон в конце концов смог до него докричаться, тот уже сам зачем-то покинул площадку и направился к одной из скамей. Выслушав Саймона, он сделал знак в сторону противоположной скамьи, и оттуда на площадку выступил новый игрок, который недвусмысленным жестом показал мальчику, что тот может быть свободен.

Совершенно счастливый Саймон подбежал к скамье и без сил опустился на мягкую траву. «Почему я так счастлив? – недоумевал он про себя. – Я же болен!» Но тут он вспомнил, что с самого начала необыкновенной – как это слово? – экскурсии чувствовал себя просто прекрасно! И эта усталость от игры ничуть не омрачила ему настроение, а только напротив!..

– Вы не слишком выносливы, Спарклз, – беззастенчиво заявил Раймонд, вытирая платочком лоб. – Хотя, должен признать, вы показываете отличную технику. Вы точно играли в мяч впервые?

– Да, здесь в первый раз, – выдохнул Саймон. – Но мне понравилось! Было бы здорово, если бы на Корабле…

– Об этом поговорим завтра утром, – заверил его Раймонд. – Сейчас – в «Уотерхоллс». Я вижу, вам нужно отдохнуть и выспаться.

– А как вы узнаете, когда наступает утро, а когда вечер? – спросил Саймон. – Отсюда же не видно, где солнце.

– Солнце? Это существо из легенд, которые исследовал Фред? – небрежно, стремясь скрыть свое удивление, переспросил Раймонд. – Не думал, что в Океании-Б подобные вещи так популярны. Нет, мы же отключаем свет в назначенное время, в соответствии с ритмами организма. Они ведь давно изучены.

– Смена площадки через десять минут, – объявил громовой голос направляющего.

– Это означает, что Сферу будут поворачивать, – сказал мистер Раймонд. – Пора переодеваться.

Люди в короткой одежде, желающие продолжить игру, вскоре спрятались за многочисленными дверями одной из боковых граней; эти двери были почти незаметны в траве.

На пути обратно в «Уотерхоллс» Саймон опять почувствовал недомогание. Он подумал, что это все из-за напряженной игры, и мистеру Раймонду говорить не стал – чтобы тот не решил, будто Саймон совсем невыносливый.

– Мирная борьба за первенство выполняет куда более важную задачу, чем может показаться, – заметил мистер Раймонд. – Так мы подавляем свою прирожденную склонность к взаимному уничтожению. Точнее говоря, трансформируем ее в игру. Это может вас удивить, но человек – существо по определению злое; во всяком случае, он исполнен того, что мы называем злом, об этом убедительно заявляют разные исследования, да и к тому же это бывает видно невооруженным взглядом. Нас питает чувство превосходства, мистер Спарклз, и тут ничего не попишешь. В то же время человек как индивид способен изменять как свое окружение, так и самого себя, и в конце концов он сам за это ответственен. К счастью, мы находимся на том уровне, при котором ответственность признается. Я могу с гордостью сказать, что изобретение игры достойно Избавителей, хотя мы и не совсем уверены в его авторстве.

Саймон почти не слушал. Вглядываясь в глубины Океана, на дне которого так и не нашлось ни одной вечной муки, он размышлял о том, что завтра ему предстоит побывать в лабораториях лысого мистера Фатома; от этого ему сделалось немного лучше. Он очень хотел поговорить с Фредом… но что он должен был ему сказать? Стоило ли ободрить его или, наоборот, пристыдить за его безрассудство? Нет, нельзя было его стыдить. Когда стыдили самого Саймона, у него пропадало всякое желание продолжать начатое. И хотя его начинания были ничтожны в сравнении с великим замыслом Фреда Фатома, Саймон понимал, что после стольких неудач и малейший упрек от него способен заставить второго распорядителя во всем разочароваться. А ведь эти люди должны были увидеть небо! Насколько вольнее жилось бы им на поверхности! Как интересно было бы вести там исследования! И еще Саймону так не терпелось выяснить, что стало с пропавшими экспедициями, что он захотел подняться наверх вместе с самим мистером Фатомом – и как можно скорее.

Десять минут спустя мистер Раймонд проводил его в тот сектор «Уотерхоллс», где они впервые встретились, поблагодарил за приятную компанию и вышел. Но только что затворилась стеклянная дверь, как нехорошие ощущения вернулись к Саймону и обволокли его уже серьезным жаром. Ему пришлось сесть прямо на пышный ковер, разостланный в стеклянной комнате. Присев, он рассудил, что ничего страшного не случится, если он ненадолго приляжет, – а потом, немного позже, дойдет до кровати. Он снял свою хорошенькую синюю шляпу, растянулся на ковре и закрыл глаза.

Жар усиливался.

Комната вдруг наполнилась знакомым резким запахом. «Они тоже пользуются такими жидкостями?» – удивленно подумал мальчик и открыл глаза. Над ним нависали золотистые кудри матери. Здесь, правда, они казались очень темными, а очертаний ее лица почти не было видно. Но Саймон ее узнал и удивился еще больше.

Он хотел встать и спросить, как она сюда попала, но не смог.

Доктор поднял взгляд от бумаг.

– Выходил ли он в Парк Америго?

– Да, да… – рассеянно кивнула Фелиция. – Ах, да! Нет! То есть нет, выходил, – спохватилась она. – До болезни. Но я бы не решилась отпускать его в следующий раз, вы видите, что с ним происходит… Учитель, я полагаю, возражать не станет.

– Не станет, – тут же подтвердил доктор. – И еще на три выхода я вам напишу бумагу. Учитывая состояние его… гм… гм… сознания, придется повременить…

– Понимаю, понимаю, – не дав ему договорить, снова кивнула миссис Спарклз. – Понимаю. Никакого Парка. А занятия что?

– От посещения занятий я вас освобожу отдельно, вот только отыщу форму… – Он принялся ворошить листки в недрах своего портфельчика. – Неужели закончились? – сердито пробормотал он, и миссис Спарклз начала в беспокойстве ломать руки. – Так, действительно закончились, но завтра я принесу вам новую! Сегодняшний визит – шестьсот шестьдесят…

– Секунду, секундочку! – Миссис Спарклз отвела его в сторону, подальше от кровати. – Зачем же вам приходить еще и завтра? У вас совсем никаких бумаг нет? – шепотом спросила она.

– Вообще говоря, есть формы для Господ, – в полный голос пояснил доктор, не внимая ее скрытности. – Но вы…

– Мой муж – Господин, – быстро сказала Фелиция. – Третий ранг.

– Верно, – согласился доктор. – Но эта форма дороже, довожу до сведения.

– Я догадалась. Сколько?

Пока взрослые занимались бумагами, Саймон мало-помалу погрузился в забытье. В комнате стало очень тепло, и пропало все то отчаяние, которым напитала ее миссис Спарклз, и вдруг она и человек в зеленом костюме превратились в бледные тени и через несколько мгновений растаяли. Всколыхнулись вышитые нарциссовые портьеры, распахнулись плотно закрытые оконные створки и ворвался беспечный, беспорядочный свет – хотя небо с самого утра было очень прочно забрано облаками.

Такого света не хватало подводным городам Океании.

Вслед за взрослыми в окне исчезли верхушки безликих зданий палубы. Затих непрестанный говор ее жителей, и их шаги по мостовой растворились вместе с самой улицей. Над Кораблем раскинулось новое, одинокое, ясное небо – громадное и светлое отражение Океана, на дне которого люди в круглых стеклянных домах ждали ответа с берега таинственного земного острова. А когда к одному из городов спустилась сфера батискафа, которым управлял второй распорядитель Фред Фатом с необычно довольной ухмылкой на лице, они все, даже дети, выбравшиеся из своего заключения, начали радостно и взволнованно суетиться, готовясь к большому событию. Скоро уже круглые дома поплыли наверх, один за другим минуя упругие подводные стебли и мощные скалы; поднимались длинной изогнутой вереницей, похожей на гигантское ожерелье, вокруг которого блуждали миллионы кристальных пузырьков.