– Каган, – осторожно прикоснулся ко мне Кусек, приняв мое молчание за скорбь, – прости, но я хотел быстрее показать тебе заказанное тобой оружие.
– Ты куда-то торопишься? – удивился я, все-таки я был каганом, а он простым оружейником, хотя мастера кузнецы пользовались в степи большим уважением и были по социальной лестнице на уровне старейшин аулов или даже армейских сотников.
– У меня сын болен, я должен его отнести до заката к святому целителю. Если не успею, он закроется в своей пещере и уже не впустит меня.
– Что за пещера? – резко спросил я у него, услышав про пещеру святого, в голове сразу же начали складываться параллели.
Кусэк, удивленный моей реакцией, но подумав, что я рассержен, ответил:
– Каган, уже готовы почти две тысячи заказанных тобой доспехов и пять тысяч палашей новой формы…
– Ладно, показывай, – перебил я его.
Мы прошли почти в центр «промышленной части» города, где мастера продемонстрировали мне сабли и доспехи. Они получились не хуже, а может даже и лучше тех, которые они выковали в первый раз. Все-таки руку набили.
– Что думаешь об этом, – спросил я у Гая и у Угэ, показывая на несколько «моделей», продемонстрировавших нам «рыцарские доспехи», садясь и сходя с лошадей, которые также были защищены сталью. «Рыцари» помахали саблями, имитируя бой, разрушая мнение многих людей моего времени о том, что средневековый рыцарь, упав, не может подняться без посторонней помощи, не говоря уж о том, чтобы самостоятельно сесть на лошадь.
– Уверен, что даже парфянские катафрактарии не выдержат удара кавалерии, защищенной такими доспехами, – ответил Гай с восхищением.
– А ты что думаешь, Угэ?
Угэ, сняв с головы бронзовый шлем, посмотрев на солнце, которое несмотря на то, что был октябрьский день, сильно пекло, и демонстративно вытерев пот со лба, наконец, ответил:
– Я думаю, что летом воины сварятся, как мясо баранов, в этих казанах, – и, немного помолчав, добавил, – мы в таких доспехах потеряем свое преимущество в скорости и ханьцы, легко нас догнав, могут перебить всех.
Я взглянул на него. Угэ смотрел в сторону, как будто только что не выразил сомнение в идее своего кагана. Хотя его, как кочевника, можно было понять. Для любого степняка панцирь и шлем служили лишь дополнением к мастерству и умению воина. Легкие доспехи кочевников предназначались лишь для защиты от случайных ударов и не мешали быстро двигаться в бою. В бою одновременно необходимо было использовать и лук, и палаш, и копье, и при этом еще управлять лошадью. Поэтому его недоверие к этому странному для него тяжелому защитному снаряжению было вполне понятно. Но он не знал того, что знал я о рыцарях крестоносцах и их войнах в жарком климате Ближнего Востока и Египта с потомками гуннов сельджуками и мамлюками.
– Ты сомневаешься? Думаешь, что воины, защищенные этими доспехами, станут легкой добычей?
– Я не сомневаюсь ни в тебе, ни в твоих решениях, великий хан. Тем более все, что ты задумывал до сих пор заканчивалось победой. Но ты спросил мое мнение. И я ответил правдиво.
– Ладно, – сказал я ему, – скоро ты увидишь, что был не прав.
Угэ склонился в поклоне, приложив правый кулак к сердцу.
Я отвернулся от него и увидел Тегына, который в нерешительности стоял в трех шагах от меня. Я позвал его. Он бросился ко мне, крепко обняв, и проговорил:
– Коке, я сильно соскучился.
– А ты где бегал, я ведь тебя давно позвал, еще на том берегу.
– Он нас еще перед мостом догнал, – ответил вместо него Гай, – вился все время возле тебя, не решаясь отвлечь.
«Вот же блин, все время забываю о нем».
– Как твои успехи в изучении языка римлян? – спросил я у него.
– Узнай у моего учителя, – ответил мне Тегын.
Я посмотрел на Гая, который улыбнувшись, ответил:
– Он очень способный ученик, через два-три месяца будет говорить лучше тебя, и совсем скоро не хуже любого римлянина.
– Ты обучи его всему, что знаешь. Расскажи историю Рима, расскажи о демократии и управлении Римской Республикой. Знаешь, у меня есть еще одна мысль насчет тебя, но об этом потом, – сказав это Гаю, я снова повернулся к Кусэку:
– Кода будут готовы десять тысяч комплектов защитного вооружения?
– К зиме будет сделано, каган, и тридцать тысяч новых палашей, выкованных по твоему образцу.
– Хорошо, можешь идти.
Кусэк, коротко поклонившись, вскочил на рядом стоящего коня, приготовленного одним из его подмастерьев и, рванув с места в карьер, ускакал в сторону реки.
– Что это за пещера со святым целителем и где она находится? – спросил я у Угэ.
– В двух фарсангах27 выше по реке, прямо на ее берегу есть плоская на вершине скала. У подножия этой скалы в пещере живет шаман. Вот туда и поехал Кусэк. Сын у него очень болен, кашляет кровью. Говорят, что этот шаман может вылечить его. Но лечит он не всех, некоторых даже не впускает в пещеру. А кто и пытается зайти к нему самовольно, то начинает болеть и вскоре сам умирает без причины. Странно, что ты не слышал о нем. Даже вон, римляне лечатся у него.
Я посмотрел на Гая. Тот утвердительно покивав, сказал:
– Да, многие легионеры, узнав про целителя, лечили разные болезни и раны у него. Никому из римлян он не отказал. И все исцелились. Многие из них должны были умереть, но не только выжили, а готовы хоть сейчас идти в бой. Я видел у одного легионера руку, полностью пораженную гангреной после ранения в битве у Маргуша. Он не хотел, что бы ее отрезали, отказывался жить без руки. Еще бы день, два и он помер бы. Мы решили отнести его к этому целителю. И он не только вырвал его душу из подземного царства Плутона, но и излечил ему руку. Я такого никогда не видел за все три с половиной десятка лет службы в легионах.
– И давно он здесь живет?
– Говорят, что, когда канглы пришли в эти степи, отобрав их у саков, шаман уже жил в этой пещере, – ответил мне Угэ.
«Ого, это почти двести лет, – подумал я, – похоже на фантастику. Хотя мое путешествие в прошлое тоже ведь ординарным событием не назовёшь. Надо бы завтра после того, как проведу этот совет вождей, съездить к нему, может, что узнаю, и вдруг получится вернуться домой, в мое время…» – и меня от этой мысли аж начало трясти.
– Еду к шаману! – сказал я и, вскочив на своего коня, ударом камчи отправил его в сторону реки. Угэ с полусотней моих телохранителей хотели направиться за мной, но я взмахом руки приказал им остаться.
* * *
Я ехал вдоль реки. Талас был шире той реки, которая была в моем времени. Я уже проехал знакомую скалу, возвышавшуюся на другой стороне берега, и теперь искал переправу. Проехав еще несколько километров выше, я, наконец, нашел камень с начерченными на них рунами, указывающих на то, что в этом месте находится брод. Конь уверенно вошел в реку и быстро, брызгая водой, проскакал на другой берег.
Пещера также как и в моем времени, находилась у подножия скалы, но вход в нее был шире. Я сошел с коня и направился ко входу. Рядом стояла лошадь, на которой уехал Кусэк. Я уже подходил к пещере, как из нее выбежал кузнец. В руках он держал завернутого в одеяло ребенка. Увидев меня, он от удивления или возбуждения дрожащим голосом проговорил:
– Каган, он исцелил моего сына, прости, но мне надо ехать, – и, даже не дождавшись моего ответа, вскочил на коня и ускакал по направлению к городу.
Я посмотрел ему вслед и, повернувшись к пещере, остановился у его входа, не решаясь войти. У меня возникло такое ощущение, что через меня пропускают волны тока или энергии, которые я почувствовал еще в моем времени, стоя на вершине этой скалы, но тогда это ощущение было заметно слабее, чем сейчас.
– Ну, что встал? Долго мне тебя еще ждать, Жангир? – услышал я хриплый голос из пещеры, от чего у меня внутри все похолодело и возникло спонтанное желание бежать отсюда.
– Да не бойся ты, заходи, – снова проскрипело из пещеры уже с ноткой раздражения.
Я, больше повинуясь голосу, чем осознанно, шагнул под своды пещеры и, пройдя метров три, оказался в небольшом зале, тускло освещаемом маслеными лампами. На стенах пещеры вперемешку висели шкуры, сушеные травы, на земле у стен лежали какие-то мешки и оружие. В центре зала горел костер, дым от которого почему-то уносило вниз дальше в глубину пещеры.
«Это пещера не такая, в которую я заходил в моем времени», – начал припоминать я.
– Совершенно верно, не такая, но та же – услышал я скрип, а затем увидел его источник.
Из темноты вышел сгорбленный старик, одетый в обычные для кочевника кожаную рубаху, штаны и сапоги. На голову был надет остроконечный войлочный колпак. На вид он был настолько стар, что определить его возраст я не смог. Как сказал Угэ, когда канглы пришли в эти степи, шаман уже жил здесь. Наверное, так и должен выглядеть человек, который прожил больше двухсот лет.
– Просто за тысячи лет пыль и земля, занесенная сюда ветром, уменьшили пещеру, – продолжил он приближаясь ко мне.
– Как ты узнал мое имя? – до меня не сразу дошло, что он читает мои мысли.
– Ну-у, настоящий провидец в отличие от тебя это я, – ответил он с усмешкой, – я видел, как ты входил в эту пещеру в грядущем, через две тысячи пятьдесят четыре года. Твое тело так и лежит во-о-он там, – показал он пальцем после того как швырнул в костер каким-то порошком. После чего от костра пошел густой дым сразу же заполнивший всю пещеру. Там, куда указал шаман, я сквозь дым увидел на земле вдоль стены лежащего и свернувшегося калачиком человека, в котором я сразу же узнал себя.
– За все это время, которое я здесь нахожусь, меня так никто и не нашел? – мне как-то стало очень жалко себя, то есть мое бывшее тело, так беспомощно лежащее на голой земле пещеры.
– То время, из которого пришел твой дух, еще не наступило, поэтому тебя там нет, это только грядущее, которое теперь не наступит никогда.
– Что-то я ничего не понял. А как ты смог тогда показать мне эту картинку?
– Это уже было. Твой дух был перенесен, и ты появился здесь в образе сына кагана. До твоего появления я четко предвидел все, но ты изменил будущее. И теперь, если я пожелаю снова узнать, что нас ждет, я не смогу. Я вижу, но вижу уже множество возможных вариантов будущего, и все они перемешались.
– Все-равно не понял. Если я изменил будущее, то как же ты смог увидеть, как я вошел в эту пещеру, и почему ты тогда сказал, что я, то есть мое тело, еще там?
– Я это сказал, насмехаясь над тобой, а видел я тебя еще до того, как ты начал менять будущее.
– Получается, что ты сохранил это будущее как видеозапись и теперь можешь показывать в любое время, – сказал я, совершенно забыв, что до изобретения магнитных носителей еще две тысячи лет. Но, к моему очередному удивлению, он просто кивнул и ответил:
– Я запомнил и теперь могу по желанию показать в любое время, но только здесь, в этой пещере.
– Ладно, эти временные парадоксы все-равно не разберешь, – сказал я, присев на большой мешок, прислоненный к стене пещеры, – но скажи, как я попал сюда?
– Понимаешь, еще до того как твой дух перенесся сюда, что-то стало происходить в этой пещере. Ты чувствуешь, как живая сила проходит через тебя? Так вот эта сила взбесилась, и я увидел, как твой дух появился и поселился в теле Богра, после того как его дух покинул его тело. Такое за триста лет моего пребывания здесь произошло впервые!
– А ты можешь сделать так, чтобы мое сознание снова оказалось в моем теле и в моем времени? – спросил я с начинающим меня охватывать сильным волнением.
– Могу, – ответил он с усмешкой и дальше спросил с интересом, – а меня там не было? Мне любопытно, сколько я еще могу прожить. Ведь то, каким ты меня видишь сейчас, я был и триста лет назад. Я уже тогда прожил почти девяносто.
– А ты разве не интересовался своим будущим? – спросил я.
Шаман вздохнув, произнес:
– Мое будущее для меня закрыто.
– Не было тебя тогда в этой пещере, – ответил я машинально, – разве, что… – Тут мне в голову пришла одна мысль, и я спросил – А на вершине этой скалы нет могилы святого?
Он, внимательно посмотрев на меня, коротко ответил:
– Нет, – и продолжил с легким раздражением, – я могу исполнить то, о чем ты просил, но только сначала реши, хочешь ли ты действительно этого?
Я хотел было уже крикнуть «конечно», но, увидев прищуренный взгляд шамана и его скривившиеся губы в ехидной улыбке, вдруг задумался: «А что и кто меня там ждет? Старенькая квартирка, требующая капитального ремонта. Работа с мизерной зарплатой. И? Ну и все! Правда друг у меня есть, армейский служак, которому я жизнь спас в Таджикистане, на свадьбу сына которого я и приехал в Тараз. Но у него своя жизнь, своя семья. У меня даже любовницы постоянной нет: не могу позволить себе такой роскоши. А здесь я молод и уже один из сильных мира сего! Может даже стану самым могущественным человеком в эту эпоху, если не убьют, конечно, в какой-нибудь очередной битве, если не отравят китайские шпионы, если не замочат наемные убийцы Хорезма или Парфии, если не заболею в суровых условиях степи, если, если, уж очень много если. Я вспомнил, что всего за семь месяцев моего пребывания здесь меня несколько раз чуть не убили. Вначале китайцы во время штурма, а затем в ходе битвы с ними у подножия гор, парфяне в бою у Маргуша. Сакман тоже мог бы запросто убить, если бы не тот странный волк. Кстати, мне Угэ сообщал о каких-то сходках вождей гузов и некоторых родов канглы. Он подозревает их в заговоре против меня и возможном сговоре с Коканом. Вокруг заговоры, смерть, постоянно нужно что-то активно предпринимать, чтобы не просто нормально жить, а элементарно выжить. Уж лучше быть второсортным врачом, тем более, что многие другие мои коллеги почти ничем не отличаются в профессионализме от меня, жить простой, но спокойной без всяких явных угроз быть убитым и умереть своей смертью от старости пусть даже в своей хрущевке».
– Возвращай меня обратно, – сказал я уверенно, не обратив внимания на то, как внимательно смотрел на меня шаман и его последующую презрительную усмешку.
– Не пойму, почему Тенгри выбрал тебя? Наверное, и боги ошибаются. Хотя, чему тут удивляться. Многие великие воины и настоящие ханы не оправдывают ожиданий.
Шаман подошел к висевшему на противоположной от меня стене бурдюку и, сняв его, подал мне.
– На, выпей это, – проскрипел он.
– Что это? – спросил я у него, откупорив бурдюк.
– Пей! Это поможет освободить твой дух от тела Богра.
– А что будет с ним, когда я покину его? – спросил я у шамана, принюхавшись к бурдюку. Из бурдюка почему-то пахло прокисшим молоком.
– Дух Богра давно уже находится среди своих предков. Поэтому его тело, скорее всего, умрет, как только ты покинешь его, – сказал он, одновременно с этим рассматривая развешенные на стенах сушеные травы и выбирая из них некоторые. Подойдя ко мне, по пути подобрав валявшуюся на земле чашу, он легонько толкнул меня, приказывая встать. Шаман открыл мешок, на котором я только что сидел, набрал из нее в чашу что-то похожее на черный песок, посыпал туда предварительно измельченные травы. Все это перемешал своей костлявой рукой.
Он, увидев, как я наблюдаю за ним, проскрипел:
– Закрой вход.
Над входом пещеры висели прибитые к скальной породе куски кошмы, которые с нижней стороны были подвязаны к металлическим кольцам, торчавшим из стен.
Я подошел и развязал веревки, кошмы сразу же плотно закрыли входы.
– Ты выпил? – спросил шаман, взглянув на бурдюк.
Я вместо ответа, резко выдохнув, сделал глубокий глоток. На вкус жидкость в бурдюке была обычной несвежей водой, налитой к тому же в не помытый бурдюк, где до этого хранилось прокисшее молоко.
Шаман, удовлетворенно кивнув, высыпал содержимое чаши в костер.
Пещеру сразу же наполнил еще более густой дым, что был до этого, и я ощутил незабываемо душистый запах конопли.
Меня, по понятным причинам, сразу же покинула тревожность. Хотя воздействие было чересчур быстрым, почти мгновенным, если сравнивать с тем, когда я в свои школьные годы курил шалу, нещадно убивая свои легкие и мозг. Но вот полагающегося в таких случаях для моей нервной системы беспричинного веселья и эйфории не было. Наоборот, я почти физически стал ощущать всю серьезность и ответственность проводимого мероприятия.
Тут из дыма, прямо на меня, выскочил этот старик, держа в одной руке предмет, похожий на огромную деревянную ложку, а в другой бубен, в который он начал ударять «ложкой», приплясывая вокруг меня под издаваемое им же мелодичное жужжание, похожее на горловое пение.
«О, все в лучших шаманских традициях: бубен, горловое пение, пляски и наркота. Только вот видений не хватает», – подумал я и тут что-то случилось с шаманом. Он застыл на месте со вскинутой в пляске ногой и «ложкой», вот-вот собирающейся в очередной раз ударить в бубен. Но его горловое пение продолжало звучать все громче и громче, сначала вокруг меня, а потом изнутри меня, будто кто-то внутри меня жужжал голосом шамана. Вибрирующая энергия пещеры, раньше исходившая из земли к ногам, теперь была во мне. Затем зал пещеры стал двигаться вокруг меня, причем шаман так и остался стоять напротив меня. Зал стал крутиться быстрее и быстрее, все больше ускоряясь и через несколько, по моим ощущениям секунд вокруг были только сплошные разноцветные полосы и застывший шаман. Тут все вспыхнуло яркими цветами и сразу же потемнело.
«Ох, что-ж у меня голова так сильно болит?»
Я с трудом открыл глаза и обнаружил, что лежу на земле пещеры. Сел, обхватив голову руками, и они сразу же стали липкими. Посмотрел на свои руки.
– Е-мое! – вскрикнул в удивлении я.
Руки были в крови, но меня удивило другое. Я повернул левую руку. На запястье были одеты часы «Победа» с надписью «Сделано в СССР», которые мне подарили на мое шестнадцатилетние родители. Осмотрел себя. На мне были новенькие джинсы и туфли, которые купил по случаю свадьбы сына служака и синий пиджак. Пошарив в кармане, вытащил свой бумажник. Открыв его, обнаружил пять тысяч тенге, оставленные мной на обратный путь в Алматы и удостоверение личности.
– Все правильно, удостоверение мое, – убедился я, прочитав свои данные на нем.
– Неужели получилось? Или это был сон?
Я снова дотронулся до места, где особенно сильно болела голова и нащупал большую шишку, продолжающую вздуваться.
– Что это было? Глюки? Какие-то странные последствия, вызванные сильной травмой головы? – продолжал размышлять вслух я сам с собой.
Посмотрел на часы. Секундная стрелка передвигалась по кругу в своем обычном режиме. Другие стрелки часов показывали семнадцать минут восьмого. Я четко вспомнил, что перед входом в пещеру время показывало десять минут восьмого.
– Так, минуты три-четыре я протискивался до этого зала, еще минуты три я сижу и болтаю сам с собой. Значит, я в отключке был не больше минуты!
Я посмотрел на выход из пещеры. Оттуда пробивался яркий свет.
«Надо выбираться отсюда, пока что-нибудь еще не свалилось мне на голову», – подумал я и направился к выходу…
______________________________________