Я вскинул голову и отыскал взглядом среди толпы своего сольхана. Он стоял запыхавшийся и с болью смотрел на меня. Видно, Солнцесвета где-то заперли боясь, что он всё сорвёт. Но он сбежал и пришёл на площадь.

– Всё в порядке, – я выдавил из себя некое подобие улыбки. – Я правда мечтал жить как люди, когда смотрел в Око. Мне нравится их мир. Спасибо тебе за всё, брат.

Рядом с ним я заметил Лучни-Йара – единственного из Старейшин, чьё лицо выглядело печальным. Всё же мы с ним часто перекидывались фразами, часто я слушал его замечательную игру на дундах и лучене.

– Смотрите же, мои сыновья, смотрите, и не повторяйте ошибок Лучезара, – громогласный, заставляющий меня оцепенеть голос прародителя был последним, что я услышал.

Глава 14: Лунолика

Слёзы скрыть пытаюсь

За пышностью ресниц,

Одно лишь дарит счастье –

Я свет твой на всю жизнь.

Я освещу дорогу

Куда б ты ни пошёл.

Укрою лунным светом

В час поздний, час ночной…

Из моих глаз нескончаемо лились слёзы. Откуда вообще во мне взялось столько влаги?

Я то и дело содрогалась всем телом, и даже крепкие объятия Селены не помогали. Меня вместе с ней заперли в Лунной Общине. Я никак не могла перестать думать о Лучезаре, ведь сегодня день, когда должна состояться кара. Сестра нежно гладила мои волосы, силясь успокоить, но от её прикосновений слёзы начинали литься сильнее.

Я вспоминала, как меня обнимал Лучезар, как прижимал к своей твёрдой груди…

Моя шилэнис находилась тут же. В этот восход Старейшины позволили ей встретиться со мной. Она и сообщила, что было принято решение воссоединить меня с прародительницей.

Меня это не страшило, я много раз видела как сёстры становятся частью Луны… Но я не хотела покидать этот мир без знания, что с моим возлюбленным всё в порядке.

– Что же ты натворила, Звёздочка, – печально проговорила моя шилэнис, присаживаясь рядом. – Глупенькая, юная моя ширеле…

– Прости меня, – я виновато посмотрела в синие глаза Лунайры. – Я могла избежать всего этого, но в нужный момент не решилась прекратить наши встречи, а потом было уже поздно. Я не представляю своё бытие без него…

– Теперь тебе придётся это испытать, – вздохнула моя шилэнис, взяв меня за руку. – Крепись, ты должна быть сильной. Когда ты станешь частью Луны, я уже не смогу быть рядом.

– Я знаю, – всхлипнула я. – Я всё это знаю…

Стоя на площади и смотря ввысь, я думала лишь об одном – «поскорее бы всё это закончилось». Злые, негодующие взгляды сестёр прожигали мою спину не хуже, чем лучи Солнца.

Среди них лишь двое смотрели на меня с сочувствием – Лунайра и Селена. Лишь эти двое понимали меня.

Божество, что я видела каждую луну, находясь среди толпы, сейчас находилось надо мной, окутывая холодным голубым светом. Церемония началась.

Мать не стала отчитывать меня, хотя я была к этому готова. Вместо этого она сразу стала рассеивать моё тело и забирать к себе. Я опустила взгляд на свои руки, которые стали бледнее и прозрачнее. Скоро от меня останется лишь сгусток света, и я устремлюсь ввысь, став частью прародительницы.

Моё сердце кольнуло болью. Кара над моим любимым уже должна была состояться, Луна наверняка знает, что именно постигло его… я разомкнула пересохшие от тревоги губы и еле слышно произнесла:

– Великая Прародительница, прошу, скажи мне, что с Лучезаром?

– Он отныне будет жить в мире людей, став смертным, – бесстрастно ответила Луна, и её глубокий голос эхом повторился в моей голове. – Ты будешь видеть его каждую ночь, ты будешь наблюдать за его жизнью, но не сможешь с ним заговорить и взаимодействовать – в этом твоё наказание, дочь моя.

– Мне главное, чтобы он не страдал, – ещё тише прошептала я, но, кажется, мои слова всё равно были услышаны прародительницей.

Её свет внезапно стал тусклее, словно Божество огорчилось.

Я вспомнила рассказ Старейшины. Если это всё правда, то Луна прекрасно должна понимать меня, ведь она тоже долгое время была вдали от любимого.

Да, конечно, Солнце сам её оставил, ситуация была в корне другой. Но всё равно, она должна меня понять.

Я почувствовала, как моё тело поднимается выше, становится легче и ещё прозрачнее… скоро я стану светом. Краем глаза я выхватила из толпы лицо Лунайры и невольно погрузилась в воспоминания.

Семнадцать лун назад

– Наша прародительница такая красивая, – в очередной раз сказала я, смотря на спускающуюся на площадь Луну.

Я говорила это каждый раз, когда она являлась в наш мир.

– Да, – как всегда коротко отвечала моя шилэнис. – Она очень красивая.

– Лунайра, а когда я стану её светом, что со мной будет? – вырвался с моих уст неожиданный вопрос.

Сестра резко посмотрела на меня, и в её глазах я увидела удивление.

– Тебе рано об этом думать, – проговорила она. – Пройдет немало сотен лун, прежде чем это случится.

– Отчего-то мне хочется знать об этом уже сейчас, – хихикнула я.

– Что ж, ладно, – вздохнула моя шилэнис. – Когда лунницы возвращаются к своим истокам – то есть становятся светом, они ощущают небывалую лёгкость, благоговение и радость.

– А им не страшно?

– От чего бы?

– Они же исчезают прямо на глазах!

– Нисколечко, – улыбнулась Лунайра. – Каждая из них знает, что её ждёт. И они идут на этот шаг осознанно.

– Мне кажется, что мне будет страшно, – я мелко задрожала, представив, как исчезаю.

– Ай, ай, – покачала головой моя шилэнис и улыбнулась шире. – Тебе явно очень рано думать об этом, Звёздочка. Этот восход наступит ещё очень нескоро!

Настоящее время.

Лёгкость, благоговение, радость – я не чувствовала ничего из этого. Впрочем, и страх куда-то отступил, сменившись печалью.

Слова Лунайры не оправдались. Этот восход настал для меня рано… я чуть повернула голову и, поймав на себе взгляд бирюзовых глаз, погрузилась в новое воспоминание.

Восемьдесят лун назад

Когда ты ещё совсем юна, ты воспринимаешь всё гораздо ярче и острее. И я, десятилунная луница, не была исключением.

Отстранённость сестёр, их неприятие меня ощущалось чересчур сильно. Я с завистью смотрела на группки лунниц моего возраста, не смея к ним приближаться.

Я была для них чужой.

Моя шилэнис как могла оберегала меня – уводила подальше от тех, кто насмехался надо мной, пресекала разговоры, в которых мне пророчили плохую судьбу.

Единственное, чему она не могла помешать – это взглядам. Их я ловила десятками и из-за них всё глубже закрывалась в себе. Я бы вообще закрылась, если бы не сестра с бирюзовыми глазами.

Её взгляд всегда был мягким и не имел никакой неприязни. Она всегда мне улыбалась и махала рукой, но я боялась подойти.

Вдруг её доброе отношение ко мне мне только кажется? От Лунайры я узнала, что сестру зовут Селена и она старше меня. Этот факт нисколько меня не смутил, ведь мои однолуницы все как одна смотрели с неприязнью и избегали.

В один из восходов, моя шилэнис подвела меня к ней, и я, замерев, принялась рассматривать красивую внешность сестры. Бирюзовые волосы, мягкими изгибами ложились на плечи, опускаясь ниже. Я бы тоже хотела иметь такой оттенок волос.

– Ты хорошая, – это было первым, что я услышала от Селены.

Благодаря этим простым словам я смогла отделись сестру от остальных и понять, что она не станет как-то вредить мне. Не станет обсуждать и насмехаться.

Было лишь одно но – шилэнис Селены была против нашего общения, а потому нам удавалось перекинуться лишь парой фраз при встрече. Со временем нам удавалась это всё реже, но мне было достаточно.

Главное, что я знаю, как ко мне относится Селена, всё остальное, в том числе и мнение её шилэнис об этом – неважно.

Настоящее время.

Я прикрыла глаза. Таков наш жизненный цикл – мы рождаемся из слёз, а после уходим, став светом. Насколько я знаю, ушедшие лунницы более не возвращаются.

Если всё же возвращаются, то ничего не помнят о своём прошлом бытие.

Должно быть, и я забуду. Из моих глаз скатились полупрозрачные слёзы. Я не хочу забывать!

Я услышала пение.

Открыв глаза, глянула вниз.

Каждый раз, когда Луна кого-то забирала, лунницы пели – провожая свою сестру. Меня не хотели провожать, я нарушительница закона. Но, несмотря на это, я всё же услышала эту песню. Мой взгляд скользнул к Лунайре и Селене. Я не ошиблась, это действительно пели они.

Моё сердце сжалось, когда я заметила, что по их щекам одна за другой скатываются слёзы.

«Прощайте, и простите меня» – пронеслось в моей голове, прежде чем я стала светом.

Ощущения крайне необычные, вот вроде бы ты есть, но тебя нет. Ты думаешь, мыслишь, но не можешь что-то сделать. Тебя словно бы вплели в материю, из которой невозможно выбраться.

Я видела.

Видела площадь и чувствовала эмоции каждой из сестёр – облегчение, радость, грусть. Всё это смешалось воедино, но я не сомневалась в том, кто именно испытывал грусть.

Площадь стала отдалятся, Луна подымалась, и я вместе с ней. Я чувствовала небывалое единение, понимая, что свет, что окружает меня тоже когда-то был луницами, живущими в поселении.

Должно быть, я самая молодая из них.

Я не знала, что теперь меня ждёт… но в душе была лёгкая надежда на то, что в мире смертных я хоть краем глаза смогу увидеть Лучезара.

– Ты осознаёшь, что сотворила? – голос прародительницы раздался со всех сторон, обдав меня холодом. – Понимаешь ли ты, как мне печально смотреть на тебя?

Я хотела ответить, но не могла. Став светом, я лишилась этой возможности.

– День и ночь не совместимы, – продолжало Божество. – Свет и мрак навечно разделимы. Сей закон не изменить. Но, несмотря на это. ты переступила границу и впустила в свое сердце сына Солнца… Ты знала, чем это может закончиться, но всё равно не отступила.

Моё тело – вернее сгусток света, что от него остался, мелко задрожал.

– Я понимаю твои чувства, – нежно проговорила Луна. – Как бы мне не хотелось сердиться на тебя, я не могу. Ведь ты, как и я, стала жертвой любви. Однако ты должна понести наказание, почувствовать всю боль разлуки, дочь моя. Это испытание для ваших чувств, и, пройдете вы его или нет, зависит только от вас.

Глава 15: Лучезар

Каждую ночь смотрю я на небо,

В сиянье Луны вижу тебя.

Твой силуэт со мною навеки,

Образ твой в голове не померкнет.

Надеюсь, что встретимся, моя любовь,

Хоть перед смертью, хоть на мгновенье.

Сколько бы ни прошло времени, я всё равно буду помнить свой переход в мир смертных. Небывалая боль вперемешку с жаром, окатившие меня с головы до ног. Казалось, будто моё тело просто разрывают на множество мелких частиц. Перед глазами яркое свечение прародителя.

Голоса братьев, превратившиеся в гул, безжалостно терзали мою душу. Сколько бы я не зажимал руки, не мог перестать слышать его.

Всё это длилось несколько минут, но мне показалось, что прошла целая вечность.

Когда я открыл глаза, то обнаружил себя лежащим на земле. Надо мной высилось огромное голубое небо, а прародитель ушёл за облака, словно не желая видеть меня и дарить своё тепло.

Я попытался подняться, но это оказалось не так просто. Всё тело ломило от боли, руки и ноги оказались полностью лишены сил.

Бросив все эти попытки, я распластался по земле и, уставившись в небо, начал размышлять, что делать дальше. Сомнений не оставалось – Солнце и вправду переместил меня в мир смертных, ведь только у них такие интересные дома. Я заметил их краем глаза, когда повернул голову, с удивлением взглянув на растущий возле моей головы зеленый куст. Яркие листочки сильно контрастировали с теми, что росли на территории Вечного Дня.

Зеленым оказался не только куст, но и трава, которой, к слову, тут было намного больше, чем в моих родных землях. Она буквально укрывала собой всё.

– Мама, смотри, дяденька на траве лежит!

Я вздрогнул, услышав чей-то звонкий голос, и, повернув голову, увидел их – людей. Девушка с волосами рыжего оттенка, похожего на цвет Красных Скал в моём мире, держала за руку маленькую девочку, которая была вдвое меньше её ростом.

– Не обращай внимание, – незнакомка настороженно оглядела меня, после чего потянула девочку за собой, ведя прочь.

Она её мать.

Я долгое время проводил возле Ока и сумел понять как всё устроено в мире людей.

Тогда я думал, что если однажды окажусь здесь, то буду неустанно изучать понравившийся мир. Ни минуты не проведу на месте.

Сейчас же мне было абсолютно всё равно. Мимолетное удивление уже успело смениться тоской при мыслях о том, что я больше никогда не увижу Лунолику.

Если мне сказали правду, и она действительно стала частью Луны, я буду каждую ночь взирать на небо, думая о ней и прося прощения.

Всё-таки во всём случившимся моя вина.

Лунолика хотела прекратить встречи, говорила, что ни к чему хорошему это не приведет. Но я продолжал упрямо стоять на своём, и, в конечном итоге, она согласилась, и вот что из этого вышло.

Мы оба стали несчастными.

Несмотря на то, что я оказался в желанном мире, я всегда буду чувствовать тоску, что кажется уже успела укорениться внутри меня. Она никогда не уйдет, не забудется… это не то, что лечит время.

– С вами всё в порядке? Может, Скорую? – осведомился седоватый мужчина, склонившись надо мной.

Я посмотрел на него и, выдавив подобие улыбки, произнёс:

– Нет, спасибо. Со мной всё хорошо, просто я потерял ту, кого люблю больше собственной жизни… и теперь мне некуда идти. Вы, наверное, часто будете меня здесь видеть, лежащим на траве и смотрящем в небо.

Мужчина покачал головой, осмотрелся и вдруг протянул мне свою руку.

– Мне кажется, ты не из наших мест юноша, верно? – его глаза выглядели добрыми и понимающими. – Нельзя так себя истязать, нужно продолжать жить, ведь жизнь у нас всего одна.

– Я не вижу в ней смысла, – тихо произнёс я, смотря на его морщинистую ладонь. Интересно, сколько ему солнц?

– Ты можешь не видеть в ней смысла, но должен жить ради тех, кто подарил тебе жизнь, и тех, кому ты небезразличен.

– Боюсь, что они слишком далеко, – вздохнул я и, поколебавшись, взял мужчину за руку. Тот тут же помог мне подняться.

– Как вы поняли, что я не отсюда? – спросил я.

– Одежда, – мужчина ткнул в меня пальцем. – Сильно отличается от нашей, да и внешность твоя довольно необычная. Надо же было таким уродиться, светлые волосы и такие чёрные брови!

Я замер, обдумывая его слова, а после, не выдержав, засмеялся, вспомнив, как за эти чёрные брови меня ругал мой сольхан. Воспоминания сейчас были не столь яркими, как несколько солнц назад. Они потускнели, растеряли детали, словно бы с того момента прошло по меньшей мере двести солнц.

– Повеселел, юноша? – довольно спросил мужчина, и я, ещё раз посмотрев на него понял, что он скорее старик, нежели мужчина.

– Не то чтобы, – признался я. – Просто кое-что вспомнил.

– Ты сказал, что тебе некуда идти, верно?

– Да.

– Можешь пока пожить у меня, коль хочешь.

Я с удивлением уставился на него. Карие глаза смотрели внимательно, ожидая моего ответа.

– Я буду благодарен вам, – спустя некоторое время произнёс я и слегка поклонился.

Год спустя.

Дорогой дневник, я нашёл это дело крайне увлекательным и полезным. Вчера Виктор Иванович мне тебя подарил и объяснил зачем следует всё записывать. Его слова были просты – это интересно. Но я нашёл во всём этом более тонкое значение. На бумагу я могу излить все свои мысли и переживания, что скопились за этот год.

Да именно год. Люди так называют пришествие одного солнца. Без этого знания я бы не смог понять, сколько прошло времени.

Дни люди определяют по календарю. На его изучение у меня ушло очень много времени, но у меня получилось!

Виктор Иванович очень добрый человек. Как оказалось, день, когда он меня встретил, был днём памяти его сына, который погиб пять лет назад. С тех пор он был одинок и когда встретил меня, подумал, что это знамение свыше.

Конечно, я не смог и не смогу заменить ему его сына, но я спас его от одиночества.

Впрочем, это взаимно. Я не знаю что бы делал, если бы не повстречал его. Он многому меня научил, хоть порой и не понимал, почему я не знаю таких очевидных вещей. Пришлось соврать и сказать, что я родом из племени. О том, как я оказался в парке, где мы встретились, Виктор, благо, не спрашивал.

Мне немного стыдно от того, что пришлось обмануть этого доброго человека, но не мог же я сказать, что я сын Солнца, правда же?

Полгода назад я устроился на работу. В мире людей просто необходимо что-то выполнять, за что тебе будут давать деньги. Их ценность заключается в том, что на них можно приобрести всё что угодно. Это тоже мне объяснил Виктор Иванович, потратив несколько дней, пока я не понял в чём смысл этих бумажек.

Тут всё устроено иначе, не как в моём мире. Но, кажется, я начинаю понемногу привыкать.

Моя работа заключается в том, чтобы раздавать бумажки – не деньги – людям проходящим мимо одного из многочисленных магазинов. Те, у кого я работаю, считают, что такой способ привлечет к ним покупателей, правда я сильно в этом сомневался. Бумажки у меня брали, но почти тут же выкидывали в стоящую неподалеку урну.

Я говорил об этом Виктору Ивановичу, но он строго наказал мне просто выполнять свои обязанности и не говорить об этом никому. Существовал риск, что я могу потерять работу, и тогда придётся искать новую.

За время моей жизни здесь я неплохо стал разбираться в людском мире. Вот только мне это не приносит радости, совсем, ни капли.

Я бы радовался этому, если бы со мной рядом была Лунолика или же если бы я не знал её вовсе.

Каждую ночь я забираюсь на крышу нашего дома и смотрю на Луну. Она освещает всё вокруг мягким голубым светом, и этот свет раз за разом заставляет меня вспоминать те восходы, когда мы с Луноликой встречались на границе.

В такие моменты моё сердце охватывает боль и тоска. Перед глазами появляется образ лунницы, и сколько бы я ни моргал – вижу её словно наяву.

Виктор Иванович уже давно привык к тому, что когда я спускаюсь, всё моё лицо пропитано слезами. Сначала он спрашивал, что меня так расстроило, а после, поняв, что причина каждый раз одна и та же – тоска по любимой, – перестал интересоваться.

Я очень благодарен ему за это.

В людском мире всё иначе, тут есть семьи – мать, отец, дети. И по моим собственным догадкам, Виктор словно бы заменил мне отца. Хотя, конечно, у меня его никогда и не было.

Не могу же я считать своего сольхана отцом, верно же? Он мой старший брат.

Интересно, как они там… может, уже давно забыли меня? Может, у Солнцесвета уже новый лонерис? Даже если так, я не обижаюсь, скорее радуюсь за него.

На этом, я заканчиваю свою запись.

Два года спустя

Я редко сюда пишу, ведь дневник не обязательно вести каждый день, правда? Виктор Иванович как-то сказал мне, что некоторые люди пишут в него и вовсе раз в год, но самые значимые события.

В моей жизни не произошло ничего значимого, разве что я стал по-другому ощущать своё тело. Видно, привык к здешнему климату, а может я постепенно становлюсь человеком?

Судя по словам прародителя, я проживу обычную людскую жизнь и… по её окончании вовсе не соединюсь с ним, а уйду так, как уходят смертные.

Что ж, я совру, если скажу, что меня это не пугает. Но это моё решение, мой выбор, я сам виноват в том, что меня лишили бессмертия и нисколько об этом не жалею!

В последнее время я стал разговаривать с ней. Хотя вряд ли, конечно, Лунолика меня услышит.

Я говорю ей, что люблю её, что скучаю…

Эти два года самая настоящая пытка! Я и не думал, что мне будет хорошо без неё, нет конечно. Но я и представить не мог, как буду скучать и как моя душа будет рваться к ней!

Прародители избрали воистину жестокое наказание. Это действительно кара. По другому не назовешь.

Три года спустя

Стоило мне проснуться, как я почувствовал вкусный запах, исходящий из кухни. Человеческая еда пришлась мне по вкусу, хоть по началу и казалась странной.

Встав с постели и надев на себя футболку оранжевого цвета, я направился на кухню. Виктор Иванович часто готовил завтраки, вставал раньше меня и первым делом шёл сюда. Мне приятна его забота.

Несмотря на то, что прошло всего три года, седых волос на его голове стало больше. Я узнал, что Виктору всего шестьдесят два года, по меркам солнечников – ничто. В этом возрасте мы ещё дети, как сказал бы мой сольхан – юнцы.

Для смертных же этот возраст означал приближение старости. Это ждало и меня.

Сегодня я, как всегда, сходил на работу и стал возвращаться домой после полудня. На меня, как обычно, стали обращать внимание. Хоть я и носил людскую одежду, внешность-то осталась прежней! Среди людей я не встретил тех, кто был бы хоть отдалённо похож на меня, поэтому их интерес был вполне понятен.

Особенно я был интересен девушкам.

Не было и дня, чтобы представительница смертных не подошла ко мне, дабы познакомиться. Карие, зелёные, голубые, серые глаза… но не одни глаза не могли сравниться с голубизной радужек Лунолики.

Я просил прощения и уходил, оставляя девушек в недоумении. После же слышал за спиной их тихое “наверное, у него есть девушка”.

Да, есть! Хоть и далеко, но она есть! И я никогда и ни за что не обращу своё внимание на другую. Эта любовь на всю жизнь и лучше я буду страдать в одиночестве, нежели позволю себе хоть мысль о том, чтобы связать свою жизнь с другой!

И я страдал… каждую ночь, поднимаясь на крышу.

– Может, тебе перестать ночами смотреть на Луну? – вопросил Виктор, когда я в очередной раз собрался уходить. – Ты так состаришься раньше времени, сынок.

Я вздрогнул. Меня не страшила скорая старость, меня страшило то, что я могу больше не увидеть свою возлюбленную, а потому…

– Прости, Виктор, – проговорил я, не смотря на него. – Но я не могу пропустить ни одной ночи, вдруг именно сегодня я смогу разглядеть в лунном свете её силуэт.

– Это будет зваться галлюцинацией, – покачал головой человек, хмуро глядя на меня.

Я же слегка улыбнулся. Конечно, я не рассказал Виктору, что моя любимая есть часть Луны и увидеть её в лунном свете вполне реально.

Я надеялся на это больше всего на свете.

Человеческая жизнь давалась мне трудно. Моя выносливость постепенно истощилась – благодаря бессонным ночам и утренней работе – и я стал всё чаще чувствовать усталость.

По возвращении домой я тут же заваливался в постель и спал до самого вечера, после чего, поужинав, поднимался на крышу.

И так каждый день.

Просто удивительно, что Виктор до сих пор меня не выгнал. Может, потому что привык? Я тоже привык к нему. Виктор стал членом моей семьи, и я вскоре осознал, что если бы тогда не встретил его, моя жизнь была бы намного хуже.

Великое счастье, когда есть крыша над головой, но я променял бы её, согласился бы стать бездомным и скитаться по улицам, лишь бы хоть краем глаза увидеть Лунолику.

Но моё желание было несбыточным. И я прекрасно это понимал.

Четыре года спустя.

Я ощущаю себя стариком, словно прожил тысячелетия и давным-давно устал от жизни. В моём бытие не было радости, с каждым восходом становилось лишь хуже и уже даже тёплая улыбка Виктора не спасала.

Раньше я пытался держаться, сейчас же мне просто хотелось забиться в угол и предаться воспоминаниям. Я ушёл с работы. Виктор сказал, что понимает меня и не выгонит, даже если я буду постоянно сидеть дома и ничем ему не помогать.

Несмотря на это, я всё же старался быть полезным. С опустевшими глазами, усталостью и слабостью в руках – я помогал ему готовить, мыл посуду и убирался.

Меньшее, что я могу сделать в качестве благодарности.

Лишь одно осталось неизменным – я, как и раньше, каждую ночь поднимался на крышу.

Я больше не разговаривал с Луной в надежде, что меня услышит Лунолика. Сейчас я просто безудержно плакал, падая на колени и поднимая взор к небу. Мои пальцы невесомо трогали лунный свет. А он прохладой ночи окутывал всё моё тело.

Я вспоминал, что чувствовал, когда обнимал свою возлюбленную. О чём мы говорили. Как она улыбалась…

Мысли об этом отдавались болью в моём сердце, и наступал момент, когда мне просто хотелось спрыгнуть с крыши, дабы закончить свою жизнь смертного. Но меня кое-что останавливало – Лунолика не одобрила бы. Да и Виктора жалко, он и так потерял сына, я не мог так поступить.

Так и продолжалось моё существование из года в год.

Глава 16: Лунолика

Как быть теперь мне?

Стала светом,

Не смею отделиться от Луны.

Но меня тянет, так сильно тянет,

Что больше не хватает сил…

Какое же это странное и необычное чувство – быть никем и одновременно быть собой прежней. Я потеряла своё тело, остался лишь свет, что соединился с сиянием прародительницы. Но при этом мои чувства и мысли никуда не делись.

Я по-прежнему любила Лучезара и хотела быть рядом с ним. Я не знала, сколько прошло времени, сколько лун… может, уже и вовсе минула целая вечность?

Я не знала, и это страшило меня.

За это время я кое-что поняла. Луна может слышать мои мысли, и я так могу с ней общаться. Однако сколько бы я не молила вернуть меня, отправить к мир людей к Лучезару – она оставалась безмолвна.

Она не желала исполнять мои мольбы…

Можно было бы подумать, что мои предположения ошибочны и я не могу общаться с прародительницей. Но стоило мне спросить её о Лунайре, как она тут же ответила звонким голосом в моей голове – с ней всё в порядке, но она не взяла себе новую ширеле, отказалась.

Выходит, стоило мне начать думать о Лучезаре, как Луна начинала меня игнорировать.

Мне было обидно, больно, тоскливо… вокруг меня было мало света. Эдакое пространство, где сияла только я. Судя по всему, сёстры, обратившиеся светом неосознанно, – а может и осознанно – сторонились меня из-за моих чувств.

Я была той, кто нагнетает плохую атмосферу.

Вскоре не выдержала и Луна.

«Дочь моя,» – раздалось в моей голове. – «Не мучай себя мыслями о сыне Солнца, он просто не достоин этого! Не повторяй моих ошибок! Ты ведь теперь знаешь, что именно произошло тысячелетия назад.»

«Я знаю, что сделал Солнце!» – воскликнула я в своих мыслях. – «Но я так же знаю, что Лучезар никогда так не поступит! Я чувствую, что он, как и прежде, меня любит!»

Я услышала тяжкий вздох прародительницы, после чего раздался её еле слышный голос:

«Твои слова полны уверенности, дочь моя. Так пусть же будет так, как ты желаешь. Я чувствую, как страдает и мечется твоя душа вдали от него. Только не забывай… будь осторожна, ведь даже тот, кого любишь, может причинить тебе боль.»

Я не нашлась, что ответить. Если бы в моем нынешнем состоянии у меня было бы сердце, то она бы пустилось вскачь. Луна же только что сказала – пусть же будет так, как я желаю? – или я ослышалась?

Может мне уже просто это всё кажется?

Однако не прошло и лунуты, как я почувствовала, что отделяюсь от прародительницы и начинаю опускаться ниже… в мир смертных.

Я видела его. Он стоял на крыше людского дома и вглядывался в небеса. Я невольно залюбовалась его желтыми глазами, которые уже не выглядели такими яркими, как прежде. В них словно погас огонь жизни, но всё равно, эти глаза были для меня роднее всего.

Мой взгляд скользнул по отросшим светлым волосам, которые теперь лежали на спине и слегка прикрывали плечи.

Неожиданно я почувствовала стук собственного сердца. Оно словно бы материализовалось из пустоты и теперь находилось на своем положенном месте. Моё тело постепенно возвращалось ко мне. Чем ниже я опускалась, тем больше его чувствовала.

Лучезар, однако, не видел меня, всё его внимание было приковано к Луне. Он неотрывно смотрел вверх, казалось, даже не моргая.

Оно и понятно, ведь он думает, что я там. Опустившись на крышу позади него, я почувствовала, как мои ступни коснулись холодной поверхности. Моё тело полностью вернулось ко мне. Я опустила взгляд, дабы убедиться, что лунфет тоже при мне – не хотелось бы стоять тут нагой.

Моё одеяние было точно таким же, как в ту ночь, когда я стала светом и слилась с прародительницей. Единственное, что изменилось, это оттенок. Оно стало темнее, а вышитые звёзды словно бы померкли, растеряв свою яркость. Должно быть, Луна, возвращая моё тело специально так сделала, чтобы показать своё недовольство.

Подняв голову, я вгляделась в знакомые черты Лучезара, его широкую спину, волосы, руки…

Моя мечта сбылась, но я почему-то не могла сделать и шага. Мне было страшно. Как он отреагирует на моё появление? В голову лезли ненужные мысли о том, что я больше не нужна ему… точно так же, как Солнцу стала не нужна Луна. Что если он приходит сюда просто для того, чтобы вспомнить прошлое, быть может даже не меня саму.

Я глубоко вздохнула, собираясь мысленно отругать себя за свою нерешимость подойти к нему и узнать это. Но тут моих ушей достигли тихие слова моего возлюбленного:

– Я всегда буду помнить тебя… любовь моя.

Я задержала дыхание, а глаза в миг стали влажными. Он по-прежнему любит меня, и это не мираж, не сон, это явь!

Он обернулся, намереваясь уходить и замер, в изумлении уставившись на меня. В его глазах я увидела неверие, надежду, радость и печаль. Все эти чувства перемешались в его жёлтых радужках, которые, кажется, стали ярче.

– Лунолика?..

Я вздрогнула, услышав его голос. Как же давно я его не слышала! Из моих глаз тут же покатились слёзы.

– Лучезар, – я с силой улыбнулась и наконец-то сделала первый шаг навстречу к нему. – Это я.

– Правда ты?

– Правда.

– Это не галлюцинация?

– Совсем нет, я настоящая.

Стоило мне это произнести, как Лучезар сорвался с места и обнял меня, крепко прижав к своей тяжело вздымающейся груди. Как же долго я не чувствовала его касаний, как давно мечтала об этом…

– Это действительно ты, – прошептал он, утыкаясь лицом в мои волосы. – Ты… на самом деле ты, любовь моя.

Я уже не ощущала невыносимого жара от его касаний, но всё равно в груди резко потеплело, а щёки стали горячими.

– Луна сжалилась надо мной, – проговорила я. – Она отпустила меня к тебе.

– Какое счастье, какое же счастье, – Лучезар ещё сильнее прижал меня к себе, да так, что мне стало тяжело дышать. Но я не сказала об этом, я была рада, и готова была претерпеть эти незначительные неудобства. – Пять лет я ждал тебя и вот мы наконец-то воссоединились.

– Пять лет? – вопросила я, когда мой возлюбленный отстранился, позволяя мне сделать полноценный вдох. – Это сколько?

– Это пять солнц или же пять лун по-вашему, – пояснил Лучезар, и я заметила, что в его глазах вновь воссиял огонь жизни, который я видела, когда мы встречались на границе.

– Мы теперь всегда будем вместе? – задала я волнующий меня вопрос. – Я не надоем тебе? Ты не захочешь уйти от меня, как Солнце от Луны?

– Что ты такое говоришь, любовь моя?! – в его голосе я услышала нотки возмущения и обиды. – Я никогда не поступлю подобно моему прародителю! Я люблю тебя и всегда буду рядом. Наши с тобой судьбы переплетены, связаны крепкой нитью, которую никому не под силу разорвать. Мы всегда будем вместе, теперь ничто и никто нас не разлучит!